Глава 1
Володька Локис неторопливо прогуливался по вечерним московским улочкам и тихо насвистывал себе под нос мелодию песенки из фильма «Я шагаю по Москве». Настроение у Володьки было прекрасное, события тоже соответствовали киношным стихам.
Минут сорок назад темное столичное небо словно прорвало, и город враз накрыл летний ливень. Прятаться особо было некуда, и, спасаясь от стихии, Локис не придумал ничего лучшего, как нырнуть в открытую дверь первого подвернувшегося на пути ресторанчика, коих в этом районе Первопрестольной было в изобилии.
Есть Локис не хотел, пить тоже не собирался, но поскольку ввалиться в ресторан и сказать: «Я у вас тут дождик пережду», будет не совсем удобно, следовало что-нибудь заказать. Прошествовав за свободный столик, он заказал двести граммов коньяку «Арарат», лимон, пару бутербродов, и пока за окном бушевала гроза, он неспешно потягивал ароматную жидкость, слизывая с тонких круглых ломтиков кислый сок.
Тем временем дождь пошел на спад. Локис дождался, пока стихия полностью не угомонилась, расплатился и вышел на свежий воздух.
Хорошо в городе после ливня. За несколько минут смывается вся пыль и смоговая грязь, деревья вдруг начинают источать умопомрачительно-липкий запах, даже раскаленный за день асфальт перестает быть врагом и становится теплым другом, а люди распахивают окна, чего никогда не делали даже в сильнейший зной, предпочитая лучше задыхаться от жары, чем погибнуть от выхлопного удушья.
Первопрестольная сияла чистотой и фейерверком зазывающих огней. Володька неспешно шел по мокрому тротуару, насвистывая песенку. У него было отличное настроение. И дефилируя от одной рестораторской зазываловки к другой, Локис размышлял, стоит ли еще прогуляться или отправиться домой.
Время было уже довольно позднее – десять вечера или что-то около того. Для Москвы это тот самый час, когда ночная жизнь столицы только-только просыпается. Но Владимир Локис, как человек военный, привыкший к строгому распорядку отбоев и подъемов, уже позевывал, старательно прикрывая ладошкой рот.
– Нет, ребята-демократы, только чай, – процитировал он строчку из другой песни, снова зевнув в ладонь. – Завтра, конечно, выходной, но и кондиция пока не та, а одному доходить до нужной – дело неблагодарное, – справедливо рассудил Володя, круто развернулся по направлению к ближайшей станции метро и замер.
– Кондрат… – Он безапелляционно ткнул пальцем в шедшего за ним парня. – Кондратьев! Санька! Вот не ожидал! – И он сильно хлопнул прохожего по плечу. Знакомец, однако, явно не ожидал такого поворота событий и уставился на Локиса непонимающим взглядом. – Ты что, Башка, совсем нюх потерял? Своих не признаешь? – с обидой бросил Володька и отошел от прохожего на шаг – для того чтобы дать возможность парню получше рассмотреть себя, а может, и самому поглядеть, не обознался ли. Время-то темное…
– Ты что, Башка? – с тревогой, словно к больному, снова обратился к прохожему Локис. – Ты меня не пугай…
– Володька, что ли? – прохожий оправился от первого недоумения. – Локис?
– А то! – обрадованно поддакнул Владимир и подступил к знакомцу поближе. – Я уж тебя и по имени, и по фамилии, и по кличке, а ты – ноль по массе!
– Да я тебя без формы-то ни разу и не видел, – оправдывался знакомый, – потому сразу и не узнал…
– Знаешь что, – обиженно перебил Локис, – я тебя без формы тоже не видел, да только товарища, с которым два года проспали, можно сказать, ноздря в ноздрю, одни портянки нюхали да во внеочередные наряды залетали, я узнаю где хочешь, как хочешь и в каком хочешь виде.
– Да ладно, Медведь. – Бывший сослуживец сердечно хлопнул Локиса по плечу. – Не гони волну – захлебнемся. – Он широко улыбнулся. Было видно, что этой встрече Кондратьев тоже рад.
– Нет, Башка, – не унимался Володька, – я серьезно. Ты давно у доктора был? Слушай, а может, тебя после армии контузило? Или на вредном производстве травануло? Ты где работаешь-то, а?
Вопрос друга явно был Кондратьеву не по вкусу. Приветливая улыбка не то чтобы совсем сползла с лица Александра, но явно как-то поприугасла. Но отвечать на поставленный вопрос надо было, и он неопределенно произнес:
– В шоу-бизнесе.
– Да ну? – искренне удивился Локис. – Хотя… Ребят наших куда только не пораскидало. Даже копщик могил есть. Виталь Елизарьев. Помнишь?
– Помню, – охотно откликнулся Александр, с удовольствием уходя от неприятной для него темы.
– Слышь, Башка, а ты чего ни разу в парке Горького не был на нашем дне? – поинтересовался Локис. – В Москве ведь живешь. Или тебе особое приглашение нужно?
– Да знаю я, что такое День десантника в нашем парке, – разочарованно махнул рукой сослуживец. – Еще до службы насмотрелся. Только мне этого не надо.
– Чего «этого»? – подозрительно полюбопытствовал Володька. – Презираешь, что ли?
– Дурак, – просто ответил Кондратьев. – Презирал бы – не стоял бы сейчас с тобой. Просто в День ВДВ можно за минуту схлопотать на свою задницу таких приключений, что потом полжизни отмываться будешь. Всякое там бывает. Сам знаешь…
– Да уж знаю, – понимающе улыбнулся Локис, памятуя о своих стычках со спецназовцами.
– А мне это не светит. Мне в серьезный институт поступать надо. А там, ежели за тобой хвост из ментовки тянется, сразу от ворот поворот дадут. Будь ты хоть семи пядей во лбу.
– Это точно… – поддакнул другу Володя. – Слушай, чего мы тут стоим?
– Кислородом дышим, – резонно отозвался Кондратьев.
– Да я не об этом, – отмахнулся Медведь, – я о нашем, о посиделках. Пойдем, заглянем хотя бы вон в то заведеньице. – Он указал бывшему сослуживцу на дверь ближайшего ресторанчика. – Побалакаем. Адресочками обменяемся. А то москвич-москвич, а не встреть я тебя вот так случайно на улице, может, и не пересеклись бы уже никогда. Я, правда, немножко уже заправился коньячком, – признался Локис, – а ты, я смотрю, как стеклышко. Но ничего, это дело мы с тобой быстро уравновесим.
– Не могу, – с сожалением качнул головой Александр, – дела.
– Да какие, на хрен, дела? – возмутился Локис. – Денег, что ли, нету? Так у меня на посиделки хватит. – Володька выразительно похлопал по лежащему в кармане портмоне и вцепился в локоть бывшего сослуживца. – Пошли.
– Да не могу я. – Кондратьев неожиданно оказал решительное сопротивление. – Работа у меня.
– Работа не это самое, как говорится, может и полежать, – не унимался Вовка. – Не дури, Башка, не порти такой вечер!
– Не, Медведь. – Александр стал спокойно и уверенно высвобождаться от цепких пальцев друга. – Штука баксов просто так на дороге не валяется. Пиши телефон. Есть чем?
– Какой телефон? – Локис не собирался просто так сдаваться и снова принял в свою ладонь плечо друга. – Во, удивил ежика голой задницей! Штука баксов! Моя сеструха двоюродная в парикмахерской примерно столько же получает. Это без премиальных! – Вовка многозначительно поднял вверх указательный палец свободной руки.
– Дурак ты, Медведь, – с сожалением покачал головой Кондратьев, ставя окончательный диагноз. – Дураком был и, видать, им и помрешь, – беззлобно закончил друг.
Володя внимательно посмотрел в глаза товарища, соображая, обидеться на комплимент в свой адрес или нет? Но, внезапно догадавшись, о чем идет речь, сам выпустил плечо Кондратьева.
– Иди ты… – завороженно глянул на дружка Локис. – Штука баксов за смену? Шутишь или на полном серьезе?
– На полном, на полном, – снисходительно улыбнулся Александр.
– А ну-ка пошли. – Володька снова решительно вцепился в руку бывшего сослуживца.
– Куда? – опешил Кондратьев. – Я ж сказал, что не могу. Мне на работу, – напомнил он.
– Вот на нее, родимую, и пошли. – Локис напористо двинулся вперед, чуть ли не силой таща за собой друга. – Хочу посмотреть на твой кабинет секретного ученого-ядерщика. Или ты по космосу специализируешься? А буфет там на вашей работе есть? – не унимался Вовка. – Хотя я могу и по дороге пивка купить. Далеко твоя работа?
– Рядом, – невесело отозвался Кондратьев, которому, по всему было видно, не очень хотелось появляться на службе в таком обществе. Но, видя настырность друга, отказать Медведю Александр не мог. Он только расстроенно вздохнул и добавил: – Там есть бар…
– Ну, так вообще не жизнь, а сказка, – бодро отозвался Локис. – Давай, дружбан, показывай дорогу.
Глава 2
Минут десять бывшие сослуживцы шагали вдоль целой галереи самых разнообразных увеселительных заведений – от обычных закусочных и пицца-кафе до дорогущих казино и ночных бизнес-клубов. Двигались приятели почти не разговаривая. Локис – целенаправленно, Кондратьев – сконфуженно и неохотно.
– Вот здесь я и работаю, – указал Александр на небольшое здание не особо впечатляющего вида.
– Зде-е-есь? – недоверчиво крутанул головой Медведь, осматривая скромный фасад. По сравнению с соседями это заведение выглядело более чем сереньким. Ни тебе яркой и броской рекламы, ни интимного света из затемненных окошек, ни держиморд, ни швейцаров в ливреях. В общем, никаких атрибутов роскоши и помпезности. Наоборот. Это строение даже не имело собственного статуса. То есть не было чем-то отдельным, а смыкалось и делило территорию с каким-то уж совсем похабного вида не то сараем, не то складом без окон и с облупившейся краской. Чуть получше уездного ресторана незабвенных застойных времен. – И здесь ты хапаешь по штуке за день? – опять удивился Локис. – Да ни в жизнь не поверю!
– Ну, пойдем, коль уж пришли, – с глубоким выдохом произнес Кондратьев, пожав плечами. – По штуке – это не всегда, но в ночь с субботы на воскресенье – можно. Ладно, пошли, посмотришь на мой «секретный кабинет».
И Александр зашагал вперед, приглашая Локиса следовать за ним. Правда, направился Кондратьев не к фасадной двери, на которой красовалась табличка «Мест нет», а за угол, во дворик. Там, надо сказать, Володя тоже не увидел ничего выдающегося. Разве что у выполненного под Средневековье входа стояли два человека, да из здания, которое Медведь поначалу принял за сарай, мягко поднялись металлические створки, из которых бесшумно выскользнул и остановился перед входом темный «Крайслер».
– Это мой армейский друг. – Александр на секунду задержался перед охранниками. – Он пройдет со мной.
Один из верзил молча кивнул головой, живенько прошелся по Локису металлоискателем и вежливо улыбнулся:
– Служба. Проходите. – И он с услужливостью вышколенного слуги распахнул перед приятелями дверь.
Очутившись в просторном вестибюле, Локис сразу понял, что фасад «а-ля заштатный городишко» – это всего лишь ширма. Уж этому-то заведению не требовалась ни кричащая, зазывающая реклама, ни лишние любопытные взгляды. Здесь царила клубная атмосфера. Посетители, и Володя сразу это заметил, не были случайным набором публики, а почти все знали друг друга и давно относились к рангу завсегдатаев. Такое заведение обычно имеет свою определенную клиентуру, свой круг людей, о которых знает все, до мельчайшего кулинарного каприза, и эти капризы и изыски удовлетворяет.
Что это заведение не для простых смертных, было понятно не только при виде публики, но и при первом взгляде на убранство вестибюля. Нет, никаких излишеств вроде позолоты и красного дерева или палисандра в серебре Локис не заметил. Наоборот. Просторный холл, как и вход со двора, был выполнен под Средневековье. А какие в те века излишества? Стены из неотесанного булыжника и штукатурки? И тем не менее искусная работа дизайнера или, может, умело распределенный свет создавали иллюзию комфорта, теплоты и, главное, защищенности, словно вы действительно находились за неприступной крепостной стеной.
– Выпить – направо. Там бар. – Кондратьев слегка тронул Володю за плечо. – Потанцевать – прямо, игральные комнаты – налево…
– А ты? – удивленно спросил Локис.
– А я пойду переоденусь, – усмехнулся товарищ. – Я же не отдыхать сюда пришел, а на работу. Деньги зарабатывать, – с этими словами по небольшой лесенке он юркнул вниз, туда, где, очевидно, находились разные служебные помещения.
– Ладно, пойду для начала выпью чего-нибудь, – бросил Медведь в спину другу, но спина уже его не слышала.
«Штука баксов за смену, – с завистью размышлял Володька, осторожно ступая, словно шел не по прохладному граниту, а по раскаленной сковородке. – Это ж надо, как Сашке подфартило! Где это он откопал такую работу? Хотя он всегда был пацаном себе на уме и с головой. Не зря еще в учебке получил погоняло Башка. Однако такая работа на дороге просто так не валяется. За такое место могут и камушком по голове пригладить и сожрать не подавившись…»
Размышляя таким образом, он вошел в небольшой зал, направился к барной стойке. Чтобы не мешать компоненты, снова заказал себе коньяк «Арарат» и, медленно потягивая напиток, стал повнимательнее присматриваться к месту кондратьевской работы.
Ничего особенного. Да, все так же добротно и уютно, небольшой подиум, на котором извивалась стройная стриптизерша, музычка…
К стойке подошел и остановился харизматичный мужчина лет сорока семи. «На артиста Еременко похож», – отметил про себя Володя, наблюдая за соседом. Отлично сшитый костюм, бриллиантовая заколка в галстуке, бесовско-плутовская полуулыбка… Не сказав ни слова бармену, не сделав никакого заказа, он тем не менее через несколько секунд получил порцию какого-то замысловатого коктейля, выпил, так же молча положил на стойку стодолларовую купюру и удалился в глубь зала.
«Или коктейль стоит сто баксов, – озадачился Локис, – или тут меньше сотки вообще ничего не стоит, или сдачу оставляют на чаевые, – продолжал размышлять Володька. – Может, Кондратьев тут в официантах обосновался? По полтиннику с клиента – глядишь, к концу вечера искомая штука и набежит, если обслужишь человек двадцать – двадцать пять».
Однако ход его мыслей прервал сам Кондратьев, причем сделал это так, что Володька чуть не поперхнулся коньяком.
Женский стриптиз закончился, настала очередь мужского, и невидимый конферансье объявил о выступлении «Русского витязя из ВДВ», коим и оказался Александр Кондратьев, он же – Башка.
Героические позы могучих греческих атлетов в исполнении Сашки смотрелись еще куда ни шло, тем более что, видать, в спортзал тот захаживал часто и тело свое держал в должном тонусе, было на что посмотреть. Это Локис оценил. Но когда позы из героических стали откровенно сексуальными, с развратным вилянием бедрами, жопой и всеми остальными частями тела, вплоть до языка, – тут уж Вовке стало не по себе. Зато вторую часть выступления «Витязя из ВДВ» по достоинству оценили тетки бальзаковского и далеко забальзаковского возраста. Видать, наступивший климакс им сильно давил на психику, потому что вели они себя еще непристойнее, чем стриптизер.
«Только что за яйца не хватают», – с отвращением подумал Локис, уныло наблюдая, как пожилые дамочки в экстазе суют Кондратьеву в плавки купюры разного достоинства. И тут же одна из теток проделала и эту незамысловатую процедуру. Убедившись, что у Сашки и там все в порядке, она недвусмысленным жестом предложила потрахаться, достав при этом из кармана брючного костюма добрую вязанку денег.
«Ё-о-о-окэлэмэнэ… Бедный Башка… – грустно подумал Локис, наблюдавший за всей этой сценой и ни капли не сомневавшийся, что Кондратьеву предстоит та еще ночка. – Меня бы стошнило прямо на ней…»
Очевидно, «Витязю из ВДВ» пришла в голову та же мысль, потому что он хоть и вежливо, но очень холодно и категорично послал бабульку туда, откуда она появилась на свет. Это было видно и по стриптизеру, и по тому, как отпрянула от него женщина и резво рванула куда-то с возбужденно-обиженным видом.
Башка тем временем дотанцевал свой номер и уступил место «Учителю физкультуры».
– А где мне можно найти «Витязя из ВДВ»? – спросил Локис у бармена, расплатившись за коньяк.
– Кондратьева?
– Да, – кивнул головой Володя. – Это мой… э-э-э-э… знакомый. Товарищ. – Он немного замялся.
– Вон та дверь, – бармен указал пальцем на невысокий проем, – проход за кулисы. Его гримерка там. На двери есть фамилия.
– Спасибо, – кивнул головой бывший десантник и неторопливо зашагал в указанном направлении.
«Кондратьев», – прочел незамысловатую надпись на одной из дверей Локис и, не постучавшись, толкнул дверь.
Друга он застал за сортировкой полученных от выступления денег. На появление Володьки тот никак не отреагировал.
– Знатная у тебя спецодежда, – с ехидцей произнес Локис, намекая на едва заметные на теле плавки. – И сценическое имя подходящее – «Витязь из ВДВ»! Класс! Не то что Башка. Сам придумал?
– Нет, хозяин, – спокойно отреагировал Александр. – Когда узнал, что служил в десанте, решил сделать из этого замануху. А против хозяйского слова, как известно, не попрешь… – Он глянул на Локиса и улыбнулся.
Владимир подметил в поведении Кондратьева странное изменение. Если до того момента, как они вошли в этот клуб, Сашка вел себя несколько озадаченно и смущенно, то сейчас от этого не осталось даже малейшей тени.
«Интересно, – подумал Володя, – когда ты был настоящий? Полчаса назад, когда мы встретились, или теперь, после того как я посмотрел на твои выкрутасы? Откинул маску, и попер гламур, амур, бонжур? Чего уж стесняться?»
Володьке дико захотелось взять и уйти, но просто так вычеркнуть из памяти друга, с которым из одного котелка хлебали на Северном Кавказе, он не мог.
– Не надоело тебе это все? – примирительно спросил Локис, кивнув головой назад, туда, где находился подиум.
– Да нет, – пожал плечами Башка, – работа как работа. – Похоже, он был искренен.
– Какая-нибудь резвая старушенция тебя детородной тычины лишит.
– Вряд ли, – парировал бывший сослуживец, – то, что произошло сегодня, – это нонсенс.
– Слов-то понахватался в этом гадюшнике, – криво усмехнулся Локис. – Прямо и не верится, что у тебя «За заслуги перед Отечеством» есть. Не продал еще медальку-то?
– Слушай, Медведь, ты мне что, мать, брат или сват? – Кондратьев беззлобно посмотрел на товарища. – Что ты меня совестишь? Страна у нас такая, что боевые генералы в швейцары переквалифицируются.
– А боевые десантники – в стриптизеры, – ответил на выпад Володька.
– Бывает и такое, – пожал плечами Кондратьев.
– Скажи честно, оно тебе надо? – Локис прямо посмотрел в глаза другу. – Только честно?
– Ты что, – искренне удивился приятель, – совсем на голову больной? Кому это может нравиться?
– Тогда на кой ляд тебе это нужно? – не удержавшись, зло выкрикнул Володя.
– Стриптиз – дело недолговечное, – спокойно ответил Александр. – Пока тело в норме – все хорошо, а лет через пять постарел, оброс жирком – и, как говорится, гуляй, Вася! В свободный полет. Или половым при этой же конторе…
– Зато, видать по всему, благодарное, – ехидно произнес Локис, кивнув на разложенную на гримерном столике кучку денег.
– Представь себе, – передернул плечами бывший сослуживец. – С тех пор, Вовка, как мы с тобой защищали Родину на Кавказе, много воды утекло. То, что моя мама меня одна поднимала на ноги и из-за этого оставила большую сцену, а МХАТ – это, согласись, большая сцена, – это тебе известно…
– Да, ты рассказывал, – подтвердил Локис.
– Только вот когда я из армии пришел, мама от такой нашей замечательной жизни в больницу попала: язва, печень… Одним словом – целый букет. И инвалидность. И пенсии нет. Только по этой самой инвалидности, за которую хлеб да молоко можно купить, если до магазина дойти сможешь… А тут я еще из армии заявился. Ни хрена не умею, профессии нет, одни амбиции – Гарвард мне подавай, Оксфорд, ну, на крайний случай, МГИМО. Дома жрать нечего, а я после армии, с голодухи, по девочкам соскучился. Только вот в форме к ним не завалишься, а после службы на меня разве что только спортивки влезали…
– Пошел бы работать, как я. На завод бы… – вставил Володя, но тут же осекся под холодным взглядом товарища.
– Теперь ты мне, Медведь, скажи честно: и долго ты на своем заводе продержался? – Он пристально глядел на Локиса. – На фабричную зарплату вряд ли бы так щедро решился меня угощать.
– Год и два месяца. – Володя потупился, словно школьник.
– Что, мало платили? – продолжал пытать сослуживца сослуживец-стриптизер.
– Мало, – признался Локис.
– Я ведь тоже не сразу сюда попал, – сбавил обороты Кондратьев. – Сначала было в ЧОП подался, в охранное предприятие, – пояснил он, – на рынке за порядком следить. Но там свои заморочки, поборы, да и задницу начальству лизать надо, чтобы что-то иметь. А я, ты же знаешь, не привык. Ушел я. А куда податься? – Александр развел руки в стороны. – На ментов у меня аллергия, профессии нет, а чтобы ее получить – надо заработать. А без профессии как заработаешь? Такой вот получался замкнутый круг. Поэтому, как только мне подвернулась эта работа, я, знаешь, долго не раздумывал. С меня от того, что я пару-тройку лет покручу ляжками перед этими дурами, заработаю себе на учебу, матери на лекарства и нормальную жизнь – от этого с меня шапка не упадет, – закончил Кондратьев свой монолог и стал переодеваться в свою одежду. – Сколько я работал? – он глянул на Володьку. – Минут пятнадцать от силы. Здесь, – он взял в руки деньги, – без малого девятьсот долларов.
– Противно же, – скривился Локис. – Я бы не смог.
– А что делать? – приятель пожал в ответ плечами. – Один умный человек сказал: «Подлец человек – ко всему привыкает», – процитировал Кондратьев и добавил: – К тому же для меня эти выступления – актерство, кривляние, и не более того. Ты же не плюешь в клоунов за то, что сорокалетний или и того старше дядька напяливает на себя идиотский костюм и выпендривается на арене?
– Нет, – помотал головой Локис.
– Вот, – подтвердил Башка, – и мужья не уродуют своих жен-актрис за то, что она в кадре целуется с кем ни попадя. Потому что знают – это кино, актерство, профессия, в которой все происходит понарошку. Вот такую фишку я себе и придумал. Цирк. Кино. Называй как хочешь. Только платят как заслуженному артисту. Ну, может, немного поменьше. А я на роль заслуженного и не претендую, – добавил он и улыбнулся своей обезоруживающей, кондратьевской улыбкой.
– Умеешь ты красиво улыбаться, – растаял Локис. – Теперь я понимаю этих старых перечниц.
– Да уж, матушка-природа хоть что-то дала, – снова улыбнулся Башка и предложил: – Вот теперь, когда моя трудовая вахта закончена, можем и посидеть где-нибудь. А то я про себя все рассказал. Ну, почти. А про тебя я еще не выпытывал. Только не долго. У меня режим, сам понимаешь.
– У меня тоже, – с гордостью парировал Локис, но рассказать про свою новоармейскую жизнь не успел. В гримерку ввалилось в буквальном смысле чудо в перьях и, шипя, словно подколодная гадюка, накинулось на Александра.
– Ты-ы-ы ш-ш-ш-што-о-о себе позволяеш-ш-ш-шь, Кондратьев? – окрысилось чудо. – Разорить меня хочеш-ш-ш-шь?
– А в чем дело, Павел Михайлович? – то ли разыграл, то ли искренне удивился Башка. – Я в чем-то провинился?
– Он еще спрашивает! – возмущенно взвизгнуло чудо и перешло к обвинениям. – Ты почему отказался переспать с Музой Вячеславовной?
– Ах она еще и муза, – негромко пробормотал Локис, врубаясь, о каком эпизоде идет речь.
– Извините, Павел Михайлович, – спокойно парировал Александр, – но если вы забыли, так я напомню, что в моем контракте имеется пунктик, который запрещает мне интимные связи с клиентами. Документ официальный, между прочим, – добавил он.
– Тебе ш-ш-што, тяжело было с ней переспать? – не унимался хозяин заведения. – Или ты в первый раз слышишь, что от нее завишу и я, и весь этот клуб. Или тебе лишние деньги не нужны?
– Деньги всем нужны, – спокойно отреагировал Кондратьев, – и то, что от нее зависит и клуб, и вы, – я тоже знаю. И что теперь?
– Так какого лешего ты с ней не переспал?! Почему?! – взревел разгневанный хозяин.
– Потому, что я от нее не завишу, – грациозно парировал Башка. – Вы зависите – вы и спите, а меня увольте.
– А-а-а-а! – медведем вскинулся оскорбленный хозяин, ориентация которого вряд позволяла осуществить предложенное Кондратьевым действо. – Так тебе плевать на мое заведение? Ты уволен! – И он демонстративно и поспешно ретировался, чтобы не вступать в дальнейшие стычки и не выслушивать в свой адрес нелицеприятных слов.
– Ну, уволен так уволен. – Башка пожал плечами вслед затворившейся двери. – В Москве, слава богу, таких заведений пока что хватает.
– Даже с избытком, – поддержал товарища Локис.
– Жаль, Медведь, но посидеть у нас с тобой сегодня не получится, – с сожалением вздохнул Сашка. – Вещички собрать надо, долги отдать да стребовать, расчет получить… Сам понимаешь. Давай как-нибудь в другой раз, – добавил он, протягивая Локису номер своего телефона. – Звони, как будет время и настроение.
– Заметано, – пообещал Володя и в свою очередь протянул Александру клочок бумаги. – Позвони мне через пару дней. Я насчет тебя покумекаю и кое с кем переговорю.
– Имеешь что предложить? – удивился Кондратьев.
– Думаю, что имею, – кивнул Медведь, – а не понравится, на подиум ты всегда вернуться успеешь.
– А расценки? – деловито поинтересовался собеседник.
– Думаю, после визита хозяина они у тебя маленько упали, – высказал мнение Локис, – а в остальном – сойдемся.
На прощанье они крепко пожали друг другу руки, и Владимир вышел на свежий воздух. И тут же налетел на давешнего знакомца, похожего на Еременко. Тот нахально наступил Локису на ногу, брезгливо отстранил опешившего от такой наглости десантника в сторонку и двинулся дальше как ни в чем не бывало.
– Извиняться надо, папаша, – с вызовом бросил Володя.
Мужчина пристально посмотрел на Локиса, потом выразительно на двоих маячивших за его спиной верзил-телохранителей, презрительно усмехнулся и проследовал к выскочившему из гаража «Мерседесу». Драку затевать Володя не стал. Не та была кондиция, да и повод, в общем-то, выеденного яйца не стоил, чтобы лишний раз светиться в ментовке.
«Бог покарает», – справедливо решил Володя, глянул на часы и быстрым шагом направился в сторону ближайшей станции метрополитена.
- Холодная ярость
- Повестка зовет на подвиг
- Абхазский миротворец
- Полосатый геноцид
- Презент от нашего ствола
- Черная сделка
- Заложники в раю
- Десантура в секторе Газа
- Арктическая жара
- Сотворение мира
- Матадоры войны
- Точность – вежливость снайпера
- Отпуск под пулями
- Гаити вздрогнет еще раз!
- Киргизия. Спасти резидента
- Условия диктуем мы
- Путь отчаянных
- Боевое сафари
- Я родом из СОБРа