Гибельная пучина

Морское дно пологим склоном уходило вниз. Над самой поверхностью дна, едва не касаясь ластами песка, двигались трое аквалангистов. От обычных дайверов они отличались тем, что из их дыхательных аппаратов не вырывались и не устремлялись вверх, к поверхности моря, цепочки пузырьков отработанного воздуха. Пловцы-подводники пользовались дыхательными приборами замкнутого цикла. Такие обычно применяются подводными диверсантами.

Да и не забираются обычные аквалангисты так глубоко. Даже без глубинометра по цвету и темноте воды опытный специалист смог бы определить, что пловцы опустились уже на сотню метров и продолжали погружаться еще дальше.

Давление воды на такой глубине могло бы быть смертельным для неподготовленного человека. Но легководолазам из противодиверсионного глубоководного отряда «Кракен» доводилось нырять и поглубже.

Собственно, любое погружение на глубину меньше сотни метров бойцы «Кракена» пренебрежительно называли словечком «окунуться». Про более глубокие погружения они с вальяжной снисходительностью говорили – «нырнуть».

По дну моря уходила вдаль толстая труба диаметром сантиметров пятнадцать-двадцать. Это был заключенный в бронированную оболочку подводный кабель дальней межконтинентальной связи. Водолазы следовали вдоль него. Вперед и вниз. Из Африки в Индию.

Вода в Аравийском море была чистой и прозрачной. Там, где помельче, дно изобиловало кораллами. Рыбы вокруг сновало – хоть сачком собирай. Но с переходом на глубину морских обитателей стало гораздо меньше, а потом они и вовсе исчезли. Даже акулы. То ли от недостатка кислорода, то ли из-за поднятого течением холодного слоя воды. Водолазы были облачены в гидрокомбинезоны, но тоже почувствовали этот температурный переход. А на стометровой глубине температура воды и вовсе опустилась до одного-двух градусов по Цельсию.

Первым, прямо над самым кабелем, плыл капитан-лейтенант Марконя. В группе он отвечал за связь. Сейчас в его руках был странного вида прибор, которым он сканировал кабель. Двое других членов группы прикрывали его сверху и сзади. Мичман Малыш, чьей основной специальностью было минно-подрывное дело, следил за Марконей, а боевой пловец старший лейтенант Голицын, по прозвищу Поручик, внимательно наблюдал за окрестностями. И причины для этого были серьезные.

Месяц назад где-то здесь для проведения на кабеле профилактических работ спустили водолаза в глубоководном снаряжении. Он был в круглом медном шлеме с круглыми окошками-иллюминаторами, с грузом на поясе и в тяжелых свинцовых «галошах». Спустя десять минут на борт водолазного бота подняли обрывок сигнального линя, на котором спускали водолаза.

Комиссия пришла к выводу, что он стал жертвой акулы. В этих водах их водилось предостаточно. Кроме того, бытует мнение, что акул могут привлекать электромагнитные волны, исходящие от кабеля. Поэтому связисты решили больше не рисковать, а привлечь военных.

И вот группа подводного спецназа, в которую входил старший лейтенант Голицын, получила задание проверить систему подводных кабелей на шельфе в прибрежных водах Африканского Рога. А тут еще руководство разведки флота проанализировало участившиеся случаи нападений пиратов в регионе и пришло к выводу, что они не были случайными. Их атаками на танкеры, балкеры, сухогрузы и пассажирские лайнеры, похоже, руководил неизвестный дирижер. Допускалась вероятность того, что управление пиратскими налетами шло из штаба «Аль-Каиды» или другой террористической организации. Террористы же могли снимать информацию непосредственно с кабеля.

На траверзе Африканского Рога сходились несколько линий кабельной связи. Основная связывала Европу с Индией, а далее со странами Юго-Восточной Азии. Ответвления шли в направлении регионов Аравии и Южной Африки. Поэтому руководство разведки и выбрало именно это место для работы поисковой группы.

Группа бороздила морские глубины уже вторую неделю. Монотонное прочесывание дна всем успело порядком надоесть. Результатов не было, но приказа свернуть работы не поступало.

Внимание Голицына привлек странный звук в ритме «Та-та-татата-тататата-«Спартак»! Это Марконя стучал по броне кабеля обухом ножа. Малыш и Поручик приблизились. В свете фонарей они сразу увидели то, что так долго и безуспешно искали. Небольшая черная коробочка крепилась к кабельной трубе четырьмя винтовыми зажимами.

Впрочем, это могла быть и мина-ловушка. В отряде «Кракен» практиковалась полная взаимозаменяемость членов группы, но все же специализацию и профессионализм тоже никто не отменял. Поэтому коробочкой занялся специалист по минам – Малыш. Его исследования продолжались недолго. Он махнул рукой товарищам – «порядок!» – и отвинтил зажимы.

Марконя на правах старшего забрал добычу, жестом дал команду на всплытие и сам стал медленно подниматься. Малыш направился за ним, а Голицын замешкался. Коробочка, найденная Марконей, не показалась ему серьезной. Нет, конечно, достижения нанотехнологии творят чудеса, но не до такой же степени.

Интуиция подсказывала Поручику, что они элементарно купились на фальшивку. Во-первых, какой смысл ставить прослушку на броню, если немного дальше броневая оболочка кабеля должна закончиться. Во-вторых, глубина не внушала доверия. Ясное дело, сюда может погрузиться не каждый, но мало-мальски опытный дайвер-профессионал на соответствующем оборудовании – запросто. А таких тут полно – соседний Йеменский архипелаг Сокотра буквально кишит дайвинг-клубами. И владеют ими, как правило, профессионалы.

После секундного колебания старший лейтенант Голицын все же решил продолжить поиск. Дыхательной гелиево-кислородной смеси при умелом пользовании должно было хватить на недолгий поиск и нормальный многочасовой подъем, рассчитанный по строгим таблицам декомпрессии.

Только действовать надо быстро. Если пробыть на глубине в сто пятьдесят метров один час, подниматься придется в течение – ни много ни мало – пятидесяти часов. А так хватит и пяти. Таковы особенности работы на глубине.

Голицын продолжил поиск. Как он и ожидал, на глубине в полтораста метров бронированная оболочка кабеля закончилась. И здесь его ожидала находка.

Сначала в свете фонаря блеснул медный шлем. Труп пропавшего водолаза лежал прямо возле кабеля. Свинцовые грузила на поясе и ботинках не давали телу всплыть. Голицын подплыл ближе. И сразу понял, что акула тут не виновата. Стекло иллюминатора на шлеме было разбито вдребезги, а лицо мертвеца изуродовано двумя пулевыми отверстиями. И это было еще не все. Между ребер убитого торчала рукоять ножа.

Голицын попытался извлечь нож, но тот крепко застрял в кости. Вероятно, поэтому убийца оставил его в теле водолаза и вынужден был добить того выстрелами из пистолета. Стрелять под водой способен далеко не каждый пистолет. Особенно на такой глубине. Некоторые могут. Недалеко, всего на несколько метров. Но в водолаза стреляли в упор.

Вообще-то, в стрельбе не было необходимости. Водолаз все равно бы погиб. На такой глубине даже от небольшого пореза можно истечь кровью. Похоже, убийца это знал и все равно решил перестраховаться. Значит, хотел исключить даже малейший риск быть обнаруженным.

Старший лейтенант вернулся к кабелю, где его ждала еще одна находка. К оболочке была прикреплена черная коробка. Она была похожа на ту, что нашел Марконя, только намного больше размером. И крепеж здесь выглядел куда серьезнее, со множеством датчиков.

Устройство так же могло быть заминировано. Голицын изо всех сил старался не спешить и не суетиться. Со всем возможным терпением он приступил к демонтажу прибора. И тут манометр дыхательной газовой смеси в баллоне дал зуммером первый сигнал на всплытие. С такой глубины на это требовалось более пяти часов.

Голицын продолжал работу в прежнем темпе. Сосредоточившись, он не обращал внимания на время. Наконец дело было сделано. Он опустил добычу в проволочную сетку, висевшую на поясе, и оттолкнулся от дна. В уме пловец подсчитывал скорость всплытия. Подъем ему предстоял медленный, с долгими задержками через каждые тридцать метров. По грубым прикидкам гелиево-кислородной смеси должно было хватить.

В противном случае выбор был как у барона Мюнхгаузена – между пастью льва и крокодила. Или задохнуться, или рвануть вверх и заработать кессонную болезнь. В первом случае смерть мучительная, но относительно быстрая, во втором – тоже мучительная, но еще и медленная. В лучшем случае – пожизненная инвалидность. Одно спасение – сразу после всплытия попасть в декомпрессионную камеру…

От размышлений Голицына оторвала мелькнувшая сверху тень. Кого еще принесла нелегкая? Пловец пригляделся. То, что он увидел, ему совсем не понравилось. Над его головой парила уродливая рыбина, жуткое творение то ли Создателя, то ли эволюции. Акула-молот, причем гигантская. Сторожила она тут, что ли?

Голицын невольно усмехнулся. Где-то он читал, что в среднем у человека шансов быть съеденным акулой в тридцать раз меньше, чем быть убитым молнией. Интересно, статистика учитывала только тех, кто хоть раз окунался в морскую воду, или и тех, кто видел море только по телевизору?

Акула явно заинтересовалась пловцом. Вот только что у нее на уме – познакомиться или позавтракать? Голицын был знаком с повадками морских хищников и безошибочно определил – предстоит схватка.

Инструкция по выживанию рекомендовала бить акулу ногой в нос или по жабрам, позади головы. Но таким способом хорошо окучивать нормальную акулу. А у этой вместо головы железнодорожная шпала поперек туловища. Где у нее нос, где жабры? Пока будешь искать, воздух в баллоне кончится.

На ноге Голицына в ножнах покоился лучший друг боевого пловца – нож «Катран». Острый как бритва, способный также разрезать консервную банку или цинковый ящик с патронами. И не только это. Ударом такого ножа Поручик без труда пробивал железную бочку. Одно слово, не ножик – «ломик». Ломик, которым при необходимости можно побриться.

Но Голицыну ножика было жалко. Плавали – знаем! Воткнешь его в акулу, а она рванется в сторону – и ищи-свищи. Был ножик и нету. Не зря ведь приличные люди рыбу никогда ножом не режут.

Нельзя сказать, что старший лейтенант Голицын испугался какой-то акулы. Пускай даже не простой, а молотоголовой. При этом акулы-людоеда, гигантской, шестиметровой и невероятно прожорливой. Видал он и не таких. Но сейчас его поджимало время.

Хищница же никуда не торопилась. Она описывала вокруг водолаза ленивые круги. Но он не сомневался – акула будет атаковать. На такой случай за спиной пловца, рядом с газовым баллоном, имелась короткая металлическая палка «пауэрхеда». Это такое ружье наоборот. У ружья патрон сзади, а тут спереди. На конце палки закреплен боек и вставлен патрон двенадцатого калибра. Нужно просто ткнуть акулу палкой. Желательно в голову. Боек пробивает капсюль, происходит выстрел в упор, получаем рыбу, фаршированную свинцом. Тут главное – точность глаза и твердость руки.

Чудовище приблизилось. На руках Голицына были кевларовые перчатки. Они должны были предохранить его от пробного укуса. Акула ведь не торопится сразу хватать добычу, а сперва норовит на зуб слегка попробовать. И только потом начинает кусать, рвать, кромсать и заглатывать.

Голицын собрался. Бросок акулы последовал незамедлительно. Несильный, но быстрый. Разведывательный. Поручик левой рукой в перчатке оттолкнул огромную уродливую голову, а правой ткнул в нее сверху «пауэрхедом». Выстрел не грохнул, а булькнул. Чудовище дернулось, забилось в судорогах и, заваливаясь набок, пошло ко дну. Но Поручик даже не успел обрадоваться. Новый сигнал манометра сообщил, что дыхательная смесь кончилась. Ну, не то чтобы совсем кончилась, но на нормальный пятичасовой подъем к поверхности ее точно не хватало.

Оставался один выход – наплевать на правила и рвануть вверх. С последующей расплатой. Тяжелое декомпрессионное поражение он себе, считай, обеспечил. А у них на борту даже маленькой барокамеры нет.

В целях конспирации группа выходила в море на рыбацком боте. Это была скорлупка типа малого рыболовецкого траулера. Старинное арабское судно дау, только вместо мачт и парусов – дизельный мотор. Считалось, что от арабских дау произошли знаменитые каравеллы. И места для барокамеры на нем, естественно, не было. Трюм практически отсутствовал, а на палубе все свободное место занимала закамуфлированная рыбацкими сетями спаренная пулеметная установка. Тут организаторы операции не поскупились.

Ближайшая рекомпрессионная барокамера на двоих – койка для больного и табуретка для врача – находилась в трех днях пути на борту базового тральщика «Алатырь». И с каждым часом, вместе с тральщиком, она удалялась еще на десяток морских миль. Тральщик выгрузил группу спецназовцев и ушел в Индию. Там он зачем-то позарез понадобился для участия в совместных маневрах флотов.

Существовал, впрочем, и другой выход. Можно было подняться на поверхность, быстро поменять дыхательный аппарат и снова «упасть» метров на сто с небольшим. И уже оттуда снова медленно подниматься, соблюдая полный режим декомпрессии.

Голицын решился и с силой ударил ластами. И тут же увидел над собой движущуюся тень. И не одну, а как минимум две. Похоже, сородичи убитой акулы успели почуять кровь и примчались заморить червячка. Быстро они, однако.

Голицын потянулся за запасными патронами к «стреляющей палке». Но тут сверху ударил луч электрического фонаря. Это были не акулы. Товарищи просчитали ситуацию и теперь шли на помощь. С собой они догадались захватить для Поручика запасной дыхательный аппарат.

Теперь можно было расслабиться и никуда не торопиться.

* * *

Голицын отдыхал на палубе рыбацкого бота с гордым названием «Альтаир» – «Летящий Ястреб» – в тени под пестрым тентом. По соседству собрались остальные члены группы подводных спецназовцев: командир группы капитан второго ранга Кэп, радист капитан-лейтенант Марконя, минеры-подрывники мичманы Малыш и Тритон, а также второй боевой пловец старший мичман Дед.

Все с интересом рассматривали принесенную Голицыным добычу. Марконя уже забыл про собственную неудачу и теперь с энтузиазмом и нескрываемым интересом изучал находку Поручика.

Говорили, что над уровнем моря Марконя может наладить связь со штабом при помощи мотка проволоки, обрывка фольги от шоколадки и севшей батарейки. А при наличии примитивного детекторного приемника сумеет связаться даже с орбитальной космической станцией.

– Интересная система, – бормотал капитан-лейтенант. – А я-то думаю, как же эта штука работает? Ведь радиоволны под водой не проходят, это любому дураку известно.

Окружающие, не сговариваясь, рассмеялись. Все знали любимый прикол Маркони. Он часто спорил с новичками, прибывшими в отряд, доказывая, что его портативная радиостанция, засунутая в резиновую перчатку, может передавать сигнал из-под воды. И всегда выигрывал. На самом же деле радиосигнал шел вовсе не от погруженной в воду рации, а от проводов, по которым Марконя подавал на нее питание.

– Это сонар, – пояснил Марконя, демонстрируя товарищам начинку черного ящичка. – Он снимает информацию с кабеля и дальше передает ее ультразвуковым сигналом. А где-то неподалеку находится ретранслятор, который принимает под водой ультразвуковые сигналы сонара и превращает их в радиосигналы. А потом передает их с надводной антенны как обычный радиопередатчик.

Его лекцию прервал испуганный крик. Капитан «Альтаира», йеменский араб Омар, исполнявший при группе также и обязанности переводчика, махал рукой в сторону далекого африканского берега. Несмотря на смуглую кожу, он заметно побледнел.

Все повернули головы. С той стороны, куда указывал капитан, двигались две большие белые лодки с вооруженными людьми. Снабженные мощными подвесными моторами, они быстро приближались.

Мичман Тритон негромко свистнул.

– А вот и гости! Интересно, зачем мы им понадобились? Неужели ребятам просто рыбки захотелось?

С лодок послышались яростные крики. Кэп, не оборачиваясь, бросил арабу:

– Переведи.

– На суахили ругаются, – пояснил тот. – Вы, говорят, шакалы вонючие, ишаки беременные. Вы воруете нашу рыбу. Ну, и разные другие гадости говорят.

Марконя пожал плечами:

– Пургу гонят, командир. Понятно, что это пираты и им просто понадобилось такое безобидное судно, как наше. Может быть, они хотят вести с него разведку. А возможно, хотят использовать как прикрытие. Чтобы подкрасться к добыче и атаковать на короткой дистанции.

Кэп лениво продолжал жевать спичку.

– Ладно, все по местам согласно боевому расчету, – скомандовал он. – Поручик, ты в норме? Тогда давай к пулемету. Только постарайся никого не убить.

Для пущей убедительности пираты открыли предупредительный огонь. Малыш и Тритон сбросили с пулемета маскирующую рыболовную сеть. Пираты не обратили на это внимания и продолжали вести по «рыболову» беспорядочную стрельбу.

– Ложись! – по-русски крикнул капитан-араб и первым рухнул на палубу. Спецназовцы расхватали автоматы, Голицын присел к пулемету.

Шальные пули ударили по корме. Голицын хладнокровно направил стволы спаренного пулемета на цель и дал первую короткую пристрелочную очередь поперек курса передней лодки. Теперь пираты стреляли конкретно в него, но он не обращал на свистящие пули никакого внимания.

Первая лодка взлетела на гребень волны, и тут Голицын прошил ее нос длинной очередью. Посыпались обломки форштевня, пираты испуганно загалдели. Чтобы волны не залили нос, им пришлось срочно перебраться на корму и перейти на самые малые обороты двигателя. О нападении не могло быть и речи.

Другую лодку Голицын поймал в прицел в тот момент, когда она соскальзывала вниз с волны, открыв для обозрения свое нутро с экипажем. Людей Поручик решил пожалеть и ограничился тем, что новой очередью превратил мотор в груду металлолома.

Яростные крики пиратов усилились, но теперь в них отчетливо слышались ноты бессилия. Обе лодки легли в дрейф. Наконец первая, у которой был разбит нос, взяла на буксир вторую, с поврежденным мотором. Кое-кто из пиратов попробовал было стрелять в направлении «рыболова», но Голицын дал еще одну очередь прямо поверх курчавых голов и разом отбил у них охоту выражать свое огорчение подобным образом.

Марконя оторвался от прицела, отложил автомат, из которого ему так и не пришлось выстрелить, и повел плечами. Расслабился.

– Слышь, Поручик, я все хочу тебя спросить, – протянул он. – Ты что, вообще ничего и никого не боишься?

Поручик встал из-за пулемета и потянулся.

– Ну почему? Боюсь, – отозвался он. – До обморока боюсь боевых дельфинов. Они как-то раз всю мою группу уничтожили. Я один в живых остался, да и то, можно сказать, случайно. Так вот, с тех пор я дельфинов пугаюсь даже по телевизору. А еще я работы боюсь, потому и на флот служить пошел.

Кэп прошелся вдоль борта, разглядывая удирающих пиратов, и остановился рядом с Голицыным.

– Книжка такая есть, называется «Когда играют дельфины». Занимательная, как раз на твою тему, – сообщил он.

Поручик внимательно посмотрел на командира.

– Кэп, разговор есть, – сказал он негромко.

Вместе они прошли на корму и остановились в конце у гакаборта.

– Говори, – сказал командир. – Что-то интересное обнаружил? Надо бы тебе, конечно, за самоуправство по шее дать. Но победителей не судят. Выкладывай, что тебе не нравится.

Голицын озадаченно почесал кончик носа.

– Учитывая глубину, куда пришлось нырять, качество работы, труп водолаза, можно предположить, что закладку на кабеле ставил высокий профессионал. Я таких знаю – семерых. Из них шестеро здесь, на борту, а седьмой – на том свете. По крайней мере, я так считал.

Кэп нахмурился:

– А вот с этого места давай поподробнее. Я, конечно, доверяю твоей интуиции, но…

– Не только интуиции, – перебил его Голицын. – Имеются и факты. Решай сам. Водолаз, которого я нашел на дне, зарезан ножом фирмы «Глок». И добит двумя выстрелами из пистолета. Учитывая глубину и степень вероятности, можно предположить, что и пистолет тоже «Глок». Ты нашего Глока помнишь?

Губы Кэпа сжались в тонкую нитку.

– Глок погиб, я сам это видел!

К беседующим подошел мичман Тритон:

– Не помешал? О чем разговор?

Голицын промолчал, Кэп ответил не сразу.

– Был у нас в группе боевой пловец, капитан-лейтенант. Позывной – Глок. Любил он эту систему. И нож у него был «Глок», и пистолет «Глок». И специалист он был, каких мало. Но однажды не вернулся с задания. Поручик считает, что труп на дне и закладка на кабеле – его работа. Тогда получается, он не погиб…

И Кэп замолчал, задумчиво глядя в морскую даль и обдумывая полученную информацию.

* * *

В большом сумрачном кабинете находились двое. Хозяин кабинета, совершенно седой, но подтянутый, был облачен в морскую форму и погоны с двумя вице-адмиральскими звездами. Его гость был в штатском, но чувствовалось, что военная форма ему привычнее.

Хозяин кабинета сидел в кресле-вертушке за массивным письменным столом. Гость в штатском прохаживался по кабинету. Сейчас он с интересом рассматривал огромный, в человеческий рост, глобус. Глобус был старым, многих ныне существующих стран на нем не было. Зато читались такие романтические названия, как «Бельгийское Конго», «Французская Западная Африка», «Германская Восточная Африка», «Родезия» и многие другие. Страна, которую он сейчас внимательно изучал, называлась Итальянской Сомали. При этом человек в штатском не прерывал начатого разговора.

– Нет, Илья, – убежденно говорил он вице-адмиралу. – Я с тобой категорически не согласен. Время спецназов безвозвратно прошло. Эти супермены хороши разве что в кино и книжках. А в реальной жизни это просто абсурд. Сколько времени и денег уходит на подготовку только одного квалифицированного спецназовца! А нужен не один, а десятки и сотни. Тысячи! И ведь их же надо содержать и хорошо оплачивать. А они чуть что – на дембель. Потом газетчики обвиняют нас в том, что мы поточным методом производим убийц. Нам что, деньги девать некуда?

Седой вице-адмирал нахмурился:

– И что ты предлагаешь взамен?

Человек в штатском оторвался от изучения глобуса и всплеснул руками.

– С развитием нанотехнологий наши возможности стали просто неисчерпаемыми. Сегодня любой продвинутый пацаненок-ботаник с игровой приставкой на расстоянии нескольких тысяч километров может провернуть такую операцию, с которой не справится и взвод обученных спецназовцев. И без риска для себя.

Под пальцами адмирала громко хрустнул сломанный пополам карандаш.

– Ты, Гурий, несешь полную чушь! – рявкнул он так, что гость вздрогнул от неожиданности. – Да, если нужно уничтожить какой-нибудь объект, можно запускать в воздухе или под водой беспилотники со взрывчаткой и управлять им по компьютеру. А если нужно кого-то спасти?

– Подводный спецназ – это диверсанты, а не министерство по чрезвычайным ситуациям, – попытался возразить гость. – Согласно положению, они должны уничтожать живую силу и матчасть противника или вести разведку, а не спасать терпящих бедствие.

– Ерунда, – снова резко оборвал его вице-адмирал. – Война не маневры, тут никогда заранее не скажешь, что придется делать. И вот еще. Нанотехнологии и компьютерные штучки – вещь хорошая. Но только вот где они и когда появятся? Пока одни мечты и обещания. Научная фантастика. А работать нужно уже вчера. Так что ты со своим нанизмом не спеши. Мы и так сократили все, что могли. «Кракен» – последний отряд. Мы его прячем на базе ГРУ. Дожили, морской спецназ – в тайге! Кому сказать, не поверят.

Человек в штатском махнул рукой:

– Я же тебе не собственное мнение излагаю, а точку зрения высшего руководства. На их взгляд, спецназы – самая подходящая статья для экономии. ГРУ тоже скоро сократят. Реформа, блин! Ладно, давай к серьезным делам. Так что там твои водоплавающие орлы накопали?

Седой протянул ему листки с грифом «Секретно».

– Группа обнаружила закладку на подводном кабеле, – пояснил он. – Кто-то снимал информацию.

Человек в штатском скривился:

– Да брось, какая там информация! О чем? Нашел секреты! Обычные танкеры и сухогрузы пираты и без всякой специальной информации как семечки щелкают.

Седой усмехнулся:

– Разумеется, обычным пиратам это не нужно. Да им такую закладку и не поставить. Не по зубам будет задачка. Тут, думаю, готовится что-то неординарное. «Фаину» помнишь? Сухогруз, набитый танками и «Градами»? Захватили его вроде бы как случайно, но ведь и козе понятно, что была наводка. Ты мне лучше скажи, что там другие разведки докладывают? Ты же обобщаешь всю полученную информацию, когда готовишь справку для верховного. Серьезной перевозки оружия не предвидится?

– Копаем. Полной ясности пока нет, – буркнул человек в штатском.

Вице-адмирал скептически прищурился. Гость определенно врал. Информация у него, конечно, была. И именно та, которая интересовала хозяина кабинета. Просто говорить не хотел. Обычная манера политиков – секреты от своих. Чужим ведь и так все известно. Для чего же тогда придуманы деньги и бабы?

Вице-адмирал внимательно разглядывал смущенное лицо бывшего друга. То, что бывшего, теперь было окончательно ясно. Ведь когда-то вместе, плечом к плечу, под вражеским огнем… А теперь вот ушел в политики, и не стало ни друга, ни человека. Одна должность осталась. Но нельзя же самому уподобляться такому и корчить из себя носителя сакральной тайны.

Вице-адмирал вздохнул и нехотя признался:

– Ребята считают, что на стороне противника играет опытный профессионал-глубоководник. Из наших бывших.

Гость встревожился не на шутку:

– Они что, подозревают кого-то конкретно?

– Да. В отряде «Спрут» служил один специалист экстра-класса по кличке Глок.

– Где он сейчас?

– Отряд «Спрут» давно расформирован, боевой пловец Глок считается погибшим при выполнении боевого задания.

– Его тело нашли?

– Нет, но…

Гость в штатском замахал руками:

– Не продолжай, Илья, все ясно. Это как раз тот самый случай. Тебе этот экстраспециалист может стоить места. Если я доложу о нем наверх, то и «Кракена» твоего завтра не будет. Так что ты ничего не говорил, я ничего не слышал. А диверсантов твоих в любом случае придется оттуда отозвать. В Аденском заливе и без них сил хватает. Не протолкнуться от военных кораблей.

Адмирал усмехнулся:

– О чем ты говоришь, Гурий? Из Аденского залива пираты давно ушли. Теперь их арена – все Аравийское море. Там их отловить будет непросто. У Сомали две тысячи триста миль морского побережья, проконтролировать их технически невозможно.

Гость в штатском ответил не сразу.

– Что у нас там с агентурной сетью? – спросил он. – Этот резидент еще работает? Забыл, как его?..

– Резидент Лумумба, – подсказал седой адмирал. – Да, он был законсервирован, но сейчас опять внедрен в разработку, восстановил агентурную сеть.

Человек в штатском молча положил листки с секретным сообщением в папку и направился к выходу. В дверях задержался и обернулся.

– До свидания, товарищ Старостин, – многозначительно усмехнулся он.

– Прощай, господин Новицкий, – отозвался адмирал.

И проводил гостя невеселым взглядом.

* * *

Юный обитатель сомалийского побережья Абдулла Муса не помнил своего отца. Когда Абдулла был совсем маленьким, тот пропал во время войны с самым многочисленным и сильным в Сомали кланом Хавийе. Причина войны была крайне серьезной. Воюющие стороны выясняли, кто из них произошел от прародителя всех людей – Сомала.

В ту войну погибли или пропали почти все родственники Абдуллы. Чудом спаслись только сам Абдулла с матерью. После долгих мытарств они обрели убежище в католической миссии. Там они прожили много лет. Абдулла вырос, научился говорить по-итальянски и по-английски. Там же он освоил специальность автомеханика. Потом миссию разгромили бандиты из клана Иссак.

Абдулле с матерью снова повезло. Они спаслись и, сменив несколько мест, нашли наконец приют в маленькой бедной деревне неподалеку от морского берега. Деревня была не просто бедной, а нищей. Абдулла ничем не выделялся среди своих сверстников. А если и выделялся, то не в лучшую сторону.

Невзрачный юноша не обладал авторитетом у товарищей и не пользовался вниманием женского пола. Машин и других механизмов в деревне не было, поэтому перспектива у него была незавидная – пасти чужих коз или собирать выброшенный прибоем мусор.

Так продолжалось, пока в один прекрасный для Абдуллы день в их деревню не прикатили два джипа. Джипы, подняв облако песка и пыли, затормозили прямо напротив убогой мундулло – круглой саманной хижины с соломенной крышей, в которой жили Абдулла и его мать.

Из первого джипа вылез шикарный, толстый, весь в золоте человек и неторопливо направился к дверям хижины. За ним следом высыпали люди в камуфляже, вооруженные автоматами. На пороге хижины возникла мать Абдуллы. Увидев толстяка, она громко заплакала и бросилась ему навстречу.

Оказалось, что толстяк – это ее пропавший брат Али. Он обнял сестру, окинул презрительным взглядом ее скромное жилище и что-то сказал сопровождающим. Затем обратил внимание на маячившего за спиной матери Абдуллу. Выяснив, кто он, важный господин Али велел Абдулле называть себя дядей. И уехал, но обещал вернуться.

Дядя Али оставил подарки сестре и племяннику – мешок риса и кое-что из одежды. Абдулла тут же сменил обычный прикид сомалийского денди – набедренную повязку и накидку через плечо – «фута бенадир» – на камуфляжные штаны и рубашку. Голову повязал красно-белым платком – «иорданкой».

На следующий день отношение к нему резко изменилось. Девчонки стали смотреть на него с тайной надеждой, парни с заискивающей завистью. Он разом попал в число самых завидных женихов деревни. Но местные барышни Абдуллу не интересовали.

Сомалийские девушки поголовно подвергались изуверской процедуре обрезания женских половых органов. Делалось это в соответствии с древним обычаем, чтобы при совокуплении они не получали ни малейшего удовольствия. На функции деторождения это никак не сказывалось, но способствовало сохранению супружеской верности. Ведь там, где нет удовольствия, не будет и греховного искушения.

В католической миссии Абдулла целые дни проводил с итальянцем Джузеппе, который обучал его премудростям профессии автомеханика. Джузеппе в миссии слыл за опасного ловеласа и к обрезанным женщинам относился с величайшим презрением.

«Найди дупло в бревне и засади в него – больше удовольствия получишь», – говаривал он ученику.

Зато Джузеппе сильно хвалил эфиопок, называл их очень красивыми и темпераментными.

«К тому же они христианки», – добавлял он.

Абдулла решил обязательно попросить дядю, чтобы тот познакомил его с какой-нибудь эфиопкой.

Вскоре дядя Али и в самом деле перевез Абдуллу с матерью в свой особняк. Абдулле дом показался настоящим дворцом султана. Но матери особняк не понравился, и она попросила брата вернуть их обратно в хижину. Только уже в новую.