Черная химия

© Зверев С. И., 2019

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2019

© PRESSLAB / Shutterstock.com

С самого утра у Дениса крутилась в голове песня группы «Наутилус»:

 
Синоптики белых стыдливых ночей, сумевшие выжить на лютом морозе,
Вы сделали нас чуть теплей, чуть светлей, мы стали подвижней в оттаявших позах…  —
 

так нравившаяся когда-то. Всплыла в памяти Одесса, общага «Водного» – института инженеров морского флота. С кентами очередной «мадапалам». Откуда взялось это словечко? Быть может, сорвалось однажды с языка какого-нибудь портного, шьющего «настоящую» «Монтану» для приезжих «чертей», и вошло в тираж?… Прозрачно-желтое «Ркацители» в фужере… Потом гуляли с Викой. Зайти за ней, будучи навеселе, было в порядке вещей. Он ловил «фары» и вез девушку на Приморский бульвар. Красиво болтал всякую чушь, глядя на море и белые корабли в порту, а она слушала его, раскрыв рот, и улыбалась: мели, Емеля, твоя неделя…

Денис замер, глядя на себя в зеркало. Одна щека побрита, другая белая, в пенке. Вспомнил, как смотрелась в зеркало его джипа в деревне племени хамер африканская модница, одетая в пестрые тряпки. Тонкие косички по всей голове, выкрашенные в красно-коричневый цвет и подстриженные под сессон. Два обруча на шее – чья-то вторая жена. Вряд ли в ее соломенном жилище, похожем формой на пасхальный кулич, имелось собственное зеркало. Но женщина – она и в Африке женщина…

 
Любимцы детей и задумчивых вдов, включившие джаз в коммунальных квартирах,
Я слушаю каждый ваш новый прогноз, пытаясь понять, в чем же тайная сила…  —
 

продолжал звучать в голове голос Вячеслава Бутусова. Денис не понимал тогда, о чем песня, и от этого она еще больше завораживала. Зато стало ясно, почему «включилась» нынче.

В деревню он поехал поснимать аборигенов для журнала. Спохватился накануне, что не хватает лиц людей, тогда как дикой природы, без ложной скромности, материал собран неплохой. Выруливая с грунтовки на шоссе по окончании работы, увидел в синеве маленькое облачко вдали. «Надеюсь, это не то, что я думаю!» – сказал себе. Но вскоре стало ясно, именно «то»! Не далеко сумел уехать, накрыла песчаная буря! Успел еще сделать какое-то количество снимков поднявшихся на дыбы песков, про себя молясь богу, раз уж так попался, прежде чем настал конец света – в прямом смысле. Все заволокла серая мгла, ветер выл, как тысячи чертей, и напирал, напирал! Душа висела на ниточке. Казалось, машину вот-вот перевернет, а то и поднимет на воздух. Пескоструйную обработку заказывали?… Кузов будто мелкой наждачкой отшлифовали, – обнаружил по окончании светопреставления. К счастью, оно оказалось непродолжительным. «Надо будет попроситься в автомастерскую, – подумал. – Не в местную, разумеется, – в посольскую, по блату. Быть может, с кузовом что-то сделать требуется? Какое-то покрытие нанести или что?…»

Постояв под душем, – в столичных отелях, в районе Боле, во всяком случае, горячая вода была практически всегда, как и электричество, – Денис тщательно вытерся полотенцем и пошел одеваться. Надел легкие светлые джинсы, рубашку навыпуск с коротким рукавом, повесил на плечо сумку с аппаратурой. В общем-то, она вроде бы и не была нужна сейчас, но фотокорреспондент должен находиться всегда во всеоружии, так? Следует держать марку. Вышел в коридор, закрыл за собой дверь.

 
Какая надежда в вас! Какая любовь! Без песен, без праздников!
Без жестов, без слов! —
 

солист «Наутилуса» перешел к исполнению припева.

С тех пор, как Денис впервые услышал этот хит, минуло немало лет. Он подышал воздухом разных стран, повидал людей, почитал хорошие книги, узнал много новых слов, не забыв при этом старых, и хотелось бы надеяться, чуть-чуть вырос над собой… О чем эта песня, он и теперь не понимает. Она все равно нравится. То была юность… Плох генерал, который не хотел бы снова стать солдатом…

После прогулки они приезжали в Викину общагу – технологического института пищепрома. Исхитрялись забраться в постель и все успеть за то время, пока ее соседки по комнате – три подружки-молдаванки из Кишинева, – Денис так и не запомнил, кого из них как зовут, настолько были похожи, – куда-то ушли или откуда-то еще не вернулись. Она никогда не отказывала ему, даже в критические дни. Хотя, наверное, было нельзя?…

 
Хранители тайны заморских богов, внушившие страх недоверчивым мамам,
Уводят девчонок под белый покров и учат их там танцевать под тамтамы…
 

Выйдя из отеля, он увидел пару желтых «представительских» таксомоторов и вереницу «демократичных» синих с белой крышей… родных «копеек»! Авто первой модели «Жигулей»! До сих пор не привыкнет. Ими наполнена вся Аддис-Абеба. Сколько им лет? В Москве уже не увидишь.

Ехать никуда не требовалось. Белый человек не спеша брел сквозь яркий людской поток черных людей, придерживая рукой сумку. Здесь не Одесса, но «чемодана» можно лишиться. Еще неизвестно, где быстрее… Встреча со знакомым, который прибудет, назначена в кафе неподалеку. Денис сел так, чтобы видеть улицу. Заказал ынджеру с бараниной и, разумеется, кофе. Кофе здесь, ребята, – это таки да!

Он знал, что Леон кушать не будет, только выпьет кофе. И знал, почему так. Брат Леона умер от осколка гранаты, попавшего в живот. Врач сказал, что если бы он не поел накануне и желудок был бы пуст, то, возможно, удалось бы спасти. С тех пор Леон, кажется, вообще никогда не ест… В Аддис-Абебе, конечно, спокойно. Но ему сегодня же – в обратный путь. Там, на границе с Сомали, все по-другому.

Денис не видел, где Леон припарковал авто. К кафе тот подошел пешком. По одежде худощавый парень – не из бедных. Хорошие джинсы, легкий кремовый батник. Ноги обуты не в дешевые пластмассовые сланцы – в кожаные сандалии. «Нарядно выглядит чернокожий „мачо“! – краешками губ улыбнулся Денис. – Только хмурый он всегда».

Денис знал, почему и как «мачо» согласился сотрудничать. Дело не только в деньгах. Деньги не главное. Тут, братцы, «политика» и амбиции. О как! Ему помогли добрым военным советом, и немного – оружием, расчистить поляну. Освободить приграничные земли, на которые он претендовал, от двух других вождей племен. А может, они все были одного племени, только разных семей? Скорее всего – так, потому что, ликвидировав вождей и особо отмороженных их воинов (отмороженные в Африке – парадокс), Леон сумел объединить все три группы под своим началом. Конечно, его повстанческий, в отношении властей Эфиопии, сомалийский отряд не стал после этого пионерским. Но с Леоном все же можно было договариваться. В борьбе с джихадистами на него можно было опереться. Вообще – с любыми чужаками на его земле.

Граница тут была дырявая, как одежда бедного африканца. Кто угодно шастал из Сомали в Эфиопию и обратно. Погранотряды, замечая очередной прорыв границы, уже никак не реагировали.

– Хелло, – сказал Леон устало, присаживаясь за стол. Он никогда не выжимал из себя фальшивую улыбку. Говорил по-английски медленно, короткими предложениями, порой – отдельными словами. Прежде чем произнести что-то, всегда думал. Он вообще был человеком думающим, это Денис сразу отметил. Вероятно, мог быть и буйным – стоило только посмотреть в его глаза, чтобы поверить в это! В них горел огонь! Но прежде чем буйство вырвется наружу, Леон будет сдерживать себя, сколько сможет. Пожалуй, Денис уважал своего информатора. И чувствовал, что тот неплохо относится к Денису, с тех пор как перешел к нему «по наследству» от предшественников, этнографов Нефедовых, собиравших материал о племенах аборигенов, и они познакомились.

Нефедовых нашли убитыми в машине недалеко от Аддис-Абебы. Автоматная очередь и по контрольному выстрелу в голову. Пропали деньги, мобильные телефоны и авторегистратор. Но остались нетронутыми аппаратура и охотничье оружие. На почерк местных разбойников это было не похоже. Нефедовы только начали плотно сотрудничать с Леоном…

– Здравствуй, Леон. – Пожав ему руку, Денис взялся за узкогорлый кувшин с длинным носиком, чтобы разлить кофе. – Что нового?

– Еще два трупа.

– Приятного аппетита! – самому себе буркнул на данное сообщение Денис. – Такие же? – спросил собеседника.

– Да. Здесь и здесь, – тот провел рукой над лицом и возле груди скрюченными растопыренными пальцами, будто намеревался расцарапать лицо и грудь.

– На себе не показывай! – одернул Денис. – Обезображены? – уточнил. Леон кивнул.

– Сфотографировал на этот раз? Хорошо. Дай смартфон, я скачаю.

Пока Денис «спаривал» через блютуз смартфоны, Леон пил кофе, задумчиво глядя на улицу. Возвращая ему смартфон, Денис спросил:

– Почему ты думаешь, что те, предыдущие, и эти трупы как-то связаны с геологами? Я узнавал, в Огадене действительно французы ищут нефть. Получили разрешение. Найдут – не найдут, другой вопрос, но ищут.

– Люди пропали. Мои. Поехали посмотреть. Не вернулись. К геологам не подойти. Охранники. Разные… Всякие… – Леон помахал ладонью у лица.

– Разных национальностей? – уточнил Денис.

– Да. Они подменили настоящих геологов.

– Ты так считаешь? Хм… Волки в овечьей шкуре…

– Они не бурят. Вышек нет. Видели машину, какие-то бочки везла. Знаки, – Леон соединил руки на шее, будто хотел себя задушить.

– Знаки опасности? – догадался Денис.

– Да. Они хозяйничают на нашей земле. Надо их прогнать!

Денис думал какое-то время.

– Леон, найди их. Узнай точное место, где обосновались. Сможешь? Я приеду к тебе через несколько дней. Людей подготовь, съездим вместе, посмотрим на твоих геологов. Я кое-какое оборудование припасу. Пустим «птичку» над ними полетать… А?

– Хорошо.

Они попрощались.

 
Держатели акций безумных идей, вы слышите музыку медного Будды,
Вам ясен язык молчаливых детей, здесь каждую ночь совершается чудо,
Вселяя надежду в вас, внушая любовь. Без песен, без праздников, без жестов, без слов! —
 

разошелся не на шутку Бутусов в душе Дениса, шагавшего обратно в отель…

Вика от него чего-то ждала, вероятно. Он же ничего в отношении ее не планировал. Почему? Она была… слишком скромная для него. Он хотел яркую принцессу. По себе – надутый петух!

Когда она сказала ему смущенно: «Прокольчик вышел», – стал думать – вслух причем – лишь об одном. Как поскорее и с максимальным комфортом ей сделать аборт. Она сказала, чтобы он не волновался. Это ее упущение, сама и исправит. «Это хорошо!» – обрадовался он про себя тогда. Какое-то время не показывался, наверное – долго, прежде чем снова прийти. Как обычно, навеселе, – иначе и не пошел бы, вероятно. Одна из соседок-молдаванок, которых он не различал, вывела его в коридор и долго горячо объясняла ему, какая он скотина. Денис тогда хорошо нагрузился и был рад поговорить по душам, с психологией, так сказать. Неважно, о чем, и даже не важно, с кем. Он втолковывал молдаванке, что в жизни одни люди идут широкой дорогой, другие бредут по обочине. Кому как предначертано с рождения, с этим ничего не поделаешь… Подразумевалось, что он идет, а она – Вика – бредет.

А соседка утверждала, что он – подлец. Что Вика из-за него отчислилась из института, сделала аборт и уехала домой, в Нижний Новгород. А училась отлично! Что у нее отрицательный резус-фактор, и врачи не гарантируют вторую успешную беременность, а она все равно сделала аборт и уехала, потому что он, Денис, ее не любит!..

Какая любовь? И подлецом Денис себя не чувствовал. Им действительно было хорошо вдвоем, но это было просто… Ну, просто так. В чем он виноват?… Он ничего ей не обещал.

У него потом было много женщин. Были яркие принцессы и жестокие разочарования. Теперь все, что было, быльем поросло. Вспоминается же то, как Вика, склонив голову набок, смотрит на него, молча улыбаясь: мели, Емеля, твоя неделя. Никогда в жизни он больше не встречал человека с таким чудесным, так подходящим для идеальной, по его мнению, семейной жизни характером! Чем взрослее он становился, тем страшнее было думать, что из-за него она, Вика, возможно, осталась несчастной на всю жизнь.

А тогда он даже не попытался ее искать, протрезвев. Уехала, и хорошо, решил. Так спокойнее…

Вячеслав Бутусов не пел больше, устал.

«Чего это так накатило?! – удивился себе Денис. – Жизнь проходит? Вроде не старик еще…»

Он встряхнулся мысленно. Какую роскошь себе нынче позволил: покопаться в душе. Кто дело делать станет, если ты раскиснешь, донжуан хренов, молью поточенный?…

«Итак, что у нас? – принялся рассуждать. – Облачко на горизонте нарисовалось, вроде как? В отличие от неподвластных нам небес, тут мы все же кое-что иногда можем сделать, – пробормотал, – потребуется уточнить прогноз. Да-с. Кажись, халтурка наклевывается. Что там, в „Лесу“, решат мои „синоптики белых, стыдливых ночей“?…»

«Какая чушь иной раз лезет в голову!» – подумал руководитель Восточно-Африканского отдела Службы внешней разведки Андрей Владимирович Груздев в кабинете директора. Он только что закончил доклад и теперь, чуть расслабившись, пока директор обдумывает доложенную им информацию, поймал себя на ощущении, что всегда за большим круглым директорским столом у него возникает чувство, будто его правое ухо значительно больше и тяжелее, чем левое. Все из-за того, что за спиной и чуть справа находится внушительных размеров глобус и как бы давит.

– Значит, Малиновский полагает, в Огадене завелась химическая лаборатория исламистов? И вы, Андрей Владимирович, считаете, для такого вывода имеются основания?

– Так точно, Сергей Михайлович. Эксперты изучили фотографии погибших. Очень похоже на поражение ипритом.

– Как думаете действовать?

– Есть возможность опереться на местные силы. Правительство Эфиопии попросило оказать помощь вновь созданной группировке сомалийцев в финансировании борьбы с исламистами. Необходимы поставки оружия. Сомалийские повстанцы соперничают с исламистской группировкой Аш-Шабааб. Под охраной повстанцев можно провести разведку данной территории. Малиновским налажен контакт с отрядом Леона.

Директор подумал какое-то время и кивнул:

– Добро. Пусть действует.

– Сергей Михайлович, Малиновский спрашивает, нужно ли ему заниматься расследованием гибели Нефедовых?

– Расследованием гибели Нефедовых уже занимается ФСБ. Если Малиновскому нужно будет подключиться, дадут знать. Пока пусть занимается своими делами.

– Есть.

Один приятель, с которым Денис некоторое время вынужденно занимался бизнесом, имел предрассудок: если сделка криво началась, то она и идти должна криво, и закончиться тоже кое-как. Денис с ним спорил. Нельзя позволять обстоятельствам вертеть тобой! «Знаешь, как бывает? – говорил он. – Даже пасмурная погода исправляется, когда рыболов ее не боится, на рыбалку шагает». – «Просто рыболов чувствует, что погода исправится, потому и идет, – спорил приятель. – А ты, замечая, что в сделке концы по-нормальному не срастаются, – ну, там, продавец тормозит, или покупатель с предоплатой тянет, – продолжаешь дергаться, в итоге получаешь шиш с маслом и больную голову!» – «Дергаться не надо. Надо дергать, давить, толкать, пинать… Не мытьем, так катаньем!..»

В этот вечер появился повод вспомнить того малахольного предпринимателя. Заболел переводчик. Проблема. Парень из местных, Эдуардо, свалился с какой-то кишечной инфекцией, судя по всему. Не удивительно, конечно, с учетом общей санитарно-эпидемиологической обстановки в Эфиопии, соблюдением гигиены. В Аддис-Абебе, в центре, в отелях, и то водой из-под крана зубы лучше не чистить. А в иных местах… Дениса Эдуардо сопровождал во всех его поездках по заданию журнала «Природа и охота», на который работал здесь Денис. Снимал сафари с русскими охотниками. Среди них попадались известные личности, вызывающие неизменный интерес на родине. Как правило, выражаемый согражданами нецензурно…

В другой раз Денис безболезненно отказался бы от поездки. Всех репортажей не сделаешь, всех денег не заработаешь. Но только не теперь. Леон ждет его! И от самого Дениса ждут многого. Не тот случай, когда можно отказаться. Поездка должна состояться любой ценой. Не мытьем, так катаньем… Сам решить вопрос не смог. Не так-то просто найти толмача с амхарского хотя бы на английский, не говоря о русском, за один вечер. Денис позвонил в посольство. Руководитель службы безопасности посольства Георгий Довгань, кажется, впервые на его памяти, растерялся. Сказал, есть пара мужиков, кто мог бы помочь, но оба сейчас заняты. То есть просто отсутствуют в городе, каждый по своей причине, и быстро не воротишь. Есть один вариант. Но – такой… – замялся Довгань.

– Какой «такой»?

– Человек – не профессиональный переводчик. Знает амхарский язык лишь в принципе. Сомали – тоже немного. В школе при посольстве английский преподает, а амхарский разучивает для себя, так сказать, и одновременно детям объясняет факультативно, только желающим. С тем чтобы вместе по мере возможности на стороне стажироваться и друг другу помогать быстрее осваивать. В общем, голый энтузиазм.

– Да мне сейчас хоть какого, Гриша, толмача! Я же горю, как швед под Полтавой!

– Ладно, подгребай к посольству. Я пока попробую человечка уломать.

– Ты ко мне только выведи своего «препода»-энтузиаста, я его сам уломаю. А если вздумает отказываться, так сломаю ему что-нибудь.

– Деня, это вряд ли! И не говорите при мне подобных вещей, Денис Александрович! Вы не забыли, что я здесь отвечаю за безопасность?

– Да помню я, что ты смотрящий по Аддис-Абебе! – пошутил Денис. Они давно знали друг друга с Гришей Довганем, потому были накоротке…

Едва Денис успел достать телефон, намереваясь сообщить Григорию о своем прибытии к посольству, тот сам позвонил:

– Ден, извини, старик, я срочно отъехал. Переводчика послал. В смысле – к тебе. Сам все объяснишь, мне некогда. Жди. Если не на месте еще, то сейчас подойдет. Прости, спешу! – Довгань дал отбой.

– Да ладно, – машинально ответил Денис, хотя Гриша его уже не слышал. – Ты мне и не нужен.

Он опустил взгляд в экран смартфона, стал тыкать в экран пальцем, чтобы закрыть все вкладки, которые повыскакивали. А когда поднял глаза, то увидел перед собой… тоненькую девочку. А если вглядеться, то, пожалуй, что и женщину. Не столь она юного возраста, как сперва, по фигуре, показалось. Пышная прическа курчавых волос, вьющаяся челка зачесана набок. Под местную косит? Заплела бы уж тогда дреды да покрасилась в красный цвет… Стоп! Так, это – переводчик?!! – вдруг осенило его. Это с ней ему ехать в пустыню Огаден? Гриша, что, издевается над ним?… Впрочем, Гриша-то не знает, куда он собрался, спохватился Денис.

Ее лицо вдруг с новой силой притянуло его взгляд. Что-то знакомое почудилась.

– Здравствуйте. Вы – Денис Александрович? – спросила она, наклонив голову набок, со спокойной улыбкой глянув на него.

– Вика?… Ты?… Как?!. Это сон, что ли?!!

Она улыбалась и молчала, он говорил. Как всегда. Кажется, она не была удивлена встрече.

– А ведь я вспоминал тебя эти дни! Все время вспоминал! А-а-а, я догадался! Это телепатия, да? Ты знала, что я здесь? Ты сама думала обо мне?

– Да, – просто призналась она.

– Ха-ха-ха! Вика!!! – Он подхватил ее на руки и стал кружить. – Что же это происходит? Ты? Здесь?!!

Он, наконец, опустил ее на землю и стал потихоньку приходить в себя.

– Послушай, так ты – переводчик? То есть нет. Ты – учительница? Как же тебя угораздило? Ты же училась на инженера пищевой промышленности… Ах да. Прости. Все из-за меня. Я – дурак, Вика! Ты не представляешь, какой я идиот! Я столько раз вспоминал тебя! Прости, прости! Ты переучилась? Что же мы стоим? Пойдем ко мне! Мне нужно столько рассказать…

– Денис, я здесь не одна, с мужем. Я очень рада тебя видеть и тоже очень хочу с тобой пообщаться. У нас будет время, мы же вместе завтра едем в командировку, так? Меня Григорий Иванович очень просил.

– Да, Вика, но… Я не думал, что переводчик – ты.

– Я не волшебник, я только учусь. Но у тебя, как я понимаю, нет выбора?

Он глубоко вдохнул и выдохнул:

– Фу-у-у!..

Немного успокоился.

– Вика, я не хочу, чтобы ты со мной ехала. Это опасно.

– В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие, злые крокодилы?

– Если бы только это… Тебе от меня по жизни и так досталось, хватит. – Он жег ее глазами, пытаясь понять, что она думает, и не мог. А он, вообще, понимал ли когда-нибудь, о чем она думает?…

– Есть другие варианты? – спросила его.

Он всплеснул руками. Посмотрел по сторонам, будто в ожидании, не появится ли из-за угла посольского забора какой-нибудь «другой вариант». Развел руки:

– Нет других.

– Вот видишь. Тогда давай по домам. Надо выспаться. Завтра, насколько я понимаю, у нас будет тяжелый день?

«Вряд ли ты это понимаешь, – подумал он, – когда я и сам не знаю, насколько день будет тяжелым или не тяжелым…»

Бредя в отель, он думал о превратностях судьбы и… все о том же суеверном бизнесмене. Если дело началось криво… Что там говорится о женщине на корабле?…

Утром встретились рано. Денис принял у Вики рюкзачок. Не такой уж маленький и легкий. Кажется, она основательно приготовилась к путешествию.

– Ты водить машину умеешь? – спросил ее. – Да? Это хорошо. Мне ведь иногда снимать придется. Переводчик, что работал со мной, был и водителем одновременно. Разболелся вот…

Вика хотела было уже сесть за руль, но он остановил ее:

– Да нет. Пока сам поведу. Ты – потом, спасибо. Заправиться надо…

На выезде из столицы машина вдруг стала глохнуть. Денис вновь запускал двигатель, тот заводился, работал. Трогал машину с места, она ехала какое-то время, затем двигатель терял мощность и глох опять.

– Что за черт?! – воскликнул Денис. Вика с тревогой смотрела на него. – Этот танк никогда в жизни не ломался! Недавно, правда, я попал в песчаную бурю. Песок, что ли, куда забился?!

– Малиновский, ты успокойся, – нежно сказала Вика, погладив его по плечу. Он тотчас забыл о машине и уставился на нее. Она и раньше чаще называла его по фамилии, и это всегда звучало как-то особенно, возвышенно. Ну, типа, Денисов, их много, а он, Малиновский, такой один. Проснитесь, граф Малиновский, вас ждут великие дела!

– Ты сейчас разберешься.

Он успокоился. Но машина перестала заводиться совсем. «Если дело началось криво…» – прозвучал в голове голос зануды – бывшего компаньона, черт бы его побрал триста тысяч раз!!! Хрен вам! Не мытьем, так катаньем!

– У нас нет времени разбираться с автомобилем, – сказал он Вике. – Надо коня доставить в сервис и взять машину напрокат.

– Я сейчас попробую с кем-нибудь договориться. – Вика вышла на тротуар. Как на заказ перед ними припарковался корейский грузовик системы «Сам гружу – сам вожу», то есть – бортовой с краном. Виктория что-то сказала шоферу, показывая на джип Дениса. Водитель тут же с готовностью выскочил. Кто откажется заработать лишних пару сотен быров? Денис вышел, африканский ездовой что-то быстро лопотал на своем, Вика прислушивалась и морщилась. Видать, не успевала понимать. Она же не настоящий волшебник, только учится… Водила заглянул под машину, чуть не заполз под днище, вернулся к грузовику, сдал назад, вышел из кабины, оживил кран. Нашлись и стропы, чтобы завести под автомобиль.

– Сказал, знает сервис, где ремонтируют хорошие машины. Близко…

Насчет того, что сервис ремонтирует «хорошие машины», Денис усомнился, увидев пару ржавых железных гаражей, правда – больших. Ворота одного открыты. Яма хоть, слава богу, имеется. На площадке, рядом с гаражами, сложены горы старых покрышек, какой-то железный хлам. «Как в нашем Мухосранске каком-нибудь лет тридцать назад», – подумал Денис. На вопрос, где взять авто напрокат срочно, хозяин мастерской с сомнением покачал головой. Помявшись, предложил свою машину, но только с шофером. Его брат будет рулить. Соответственно, дороже.

– Вика, объясни ему, что мы едем далеко и не на один день, – попросил Денис. – Сохранность машины я гарантирую. Хорошо заплачу. Верну ему стоимость машины, скажи, если что-то с ней случится!

Вика перевела, как сумела. Послушала, что скажет африканский хитрец. Озвучила Денису:

– Нет. Он говорит, только с водителем. Иначе не даст.

– Черт бы его побрал! Пусть показывает машину.

Хозяин открыл второй гараж, Денис увидел родную «Ниву». Очевидно, та служила для извоза, поскольку была выкрашена, как все «демократичные» такси – в синий и белый цвета.

– Вот это «тачила»! – с иронией воскликнул Денис. Впрочем, чего он ждал?

Выехали из города, и Денис понял, что они попали в базарный день, очевидно. В город тянулись вереницы повозок разного калибра, запряженных ишаками, просто ходоки разных мастей, множество пацанят. Едва притормозишь – начинается концерт попрошаек. Примутся плясать – хоть смейся, хоть плачь, но дай немного «бырчиков», если совесть совсем не потерял. Денис протянул Вике несколько купюр на раздачу детям. На счастье… На прекрасных шоссе, построенных китайцами, в Эфиопии все, что двигалось на своих двоих или на четырех ногах, имело неоспоримое преимущество перед тем, что ехало с мотором. Эта живая масса даже не думала расходиться в стороны перед двигающимся автомобилем. Сигналы ни к чему бы не привели. Водителя просто сочли бы жлобом, даже слова такого не зная… Единственное, что успокаивало, потом трасса будет абсолютно пустой. Редкие встречные машины – не в счет.

– Иногда мне кажется, кто-то что-то перепутал, – сказал он Вике, когда пестрые колонны, наконец, остались позади и «Нива» набрала скорость. – Эфиопские дороги следовало бы перенести к нам, в Ивановскую, Рязанскую области. А те, наши, с ямочным ремонтом, гармонично вписались бы в здешнюю действительность… Как ты оказалась в Африке?

– Просто. Окончила дома, в Нижнем, иняз, работала в школе учителем, преподавала английский. Еще – репетиторствовала. Долго была одна… – Она сказала это совершенно спокойно, без какого-либо упрека в голосе. – Относительно недавно познакомилась со своим мужем. Он классный автомеханик. Готовил грузовики для ралли на «ГАЗе», сам участвовал. Однажды как-то узнал, что есть вакансия в нашем посольстве в Аддис-Абебе, отправил резюме. В очереди человек сто желающих набралось. Посмеялся, вернувшись с собеседования из Москвы, мол, куда там! А через некоторое время ему вдруг приходит приглашение. Выбрали его! Чудо! Ну, и мне работа нашлась. Это уж вообще неслыханное везение…

– Хорошо!

– А ты как сюда попал, развратник и пьяница? – Она с нежностью посмотрела на него. Денис рассмеялся.

– Знаешь, я в Одессе, когда возвращался с «мадапалама», все время встречал ранним утром Дину Соломоновну, соседку. Она работала в ночную смену, в больнице, и тоже топала домой. Ну, то есть как иду, так – она. Потом она выражала сострадание моей бабушке: «Катенька, как я вам сочувствую за вашего Денечку! Он такой молодой, а уже такой пьяница!» Понимаешь? Когда я был трезвый, то есть – все остальное время, Дина меня просто не видела…

– Хочешь сказать, я – как та Дина Соломоновна? Видела тебя только таким?

– Ну, ты меня видела не только таким… Да нет, шалопаем я был, конечно, порядочным. В смысле, наоборот – непорядочным… – Он замялся. – Но, знаешь… Все-таки не конченым. Шалопаем, хочу сказать. Как-то успевал заниматься спортом и институт окончил с одной только четверкой, остальные… Ты подумала тройки, да? После вуза мне предложили работу на научно-исследовательском судне, и я согласился… Теперешней работой я обязан увлечению фотографией. Ты же помнишь, я тебя тоже фотографировал…

– Да, да! У меня все твои снимки хранятся.

– Правда? Те еще, которые «мыльницей» снимал? Надо же! Вот бы их увидеть теперь!..

– Некоторые у меня даже с собой.

– Серьезно? – Денис внимательно посмотрел на нее. Она опустила глаза.

– Потом я разбогател, купил порядочный «фотик». Но это было уже после тебя… – Он запнулся. – Знаешь, как заработал на него? – заторопился объяснить. – Продавал на толчке джинсы. Индпошив. О, это был экстрим! Однажды попал в ментовку, в отдел Малиновского района. Но не за «коммерцию», хвала всевышнему! Мусор один – молодой, тощий, наглый такой! – грубо обошелся со мной, ну я его послал, а он меня приложил. Я ответил – менту в форме, представь! Это могло очень плохо кончиться. Больше всего боялся, что в институт сообщат. Могли отчислить на фиг! Знаешь, что помогло? Говорю им: «Ребята, отпустите, простите, погорячился! У вас же райотдел имя моего прадеда носит, по названию района!

– Ха-ха-ха! И что, поверили?

– Поверили! Сказали, поляна с меня.

– Но ты ведь не родственник прославленного маршала?

– Кто знает? Он тоже родом из Одессы. Все одесситы – немного родственники. Только если настоящие… Признаюсь, я не занимался изучением своей родословной.

Водитель сперва прислушивался к их разговору, ничего не понимая. Потом стал тихонько напевать себе под нос. Когда оказывались животные в поле зрения, Вика восторгалась. С Денисом тоже было так в первое время, да и сейчас не мог оставаться равнодушным.

– Могли ли мы думать с тобой, когда катили на „фарах“ на Приморский бульвар, что вместе будем ехать по африканской саванне? Видеть живых антилоп?…

Она положила ему голову на плечо, как когда-то. В открытые окна влетал жаркий африканский ветер.

Четырехколесная „соотечественница“ стала барахлить. В первый раз на „Ниве“ полетел ремень вентилятора. К счастью, у Габи – так звали их водителя – в багажнике нашелся запасной.

– Как они вообще ремонтирует эти старые авто? Где берут запчасти? Спроси его, Викуша, – полюбопытствовал Денис. Они вышли из машины. Габи суетился.

– Говорит, запчастей достаточно. Везут из Индии, – перевела Вика ответ ездового…

Потом лопнуло колесо. Не то что гвоздь поймали – просто покрышка протерлась от ветхости.

– Сперва образовалась грыжа, теперь вот – кирдык, – вынес свой вердикт Денис, рассматривая дырявую покрышку, пока шофер ставил запаску. „Шумахер“ что-то говорил Вике, затягивая гайки на колесе.

– Предлагает остановиться на ночлег в его деревне. До нее немного осталось.

– Нет, – категорически отказал Денис. – Скажи, будем ехать, сколько сможем.

Вика от себя спросила Дениса, кого он хочет снимать там, куда они едут, и почему надо так спешить?

– Нас ждут проводники, – ответил он ей. – Ты не пробовала никогда еще договариваться о чем-то с местными? О! У них специфическая память насчет своих обещаний. Иной раз мне казалось, что за ночь в „компьютере“, – Денис постучал себя пальцем по голове, – происходит полная перезагрузка, к утру память обнуляется, и все надо начинать по новой. В данном случае, надеюсь, это не так. А сфотографировать мне требуется одних козлов.

– Козлы эти только там водятся?

– В Африке много эндемиков. Но наши, скорее всего, кочевые…

К вечеру случилось кое-что похуже протершейся покрышки. Вероятно, Габи перетянул ремень вентилятора, когда менял, и застучал подшипник помпы. Застучал – это ладно. Помпа потекла, вот что самое плохое! Из радиатора охлаждения стала уходить вода. Родную деревню Габи они к тому времени давно оставили позади, возвращаться не имело смысла. Да и неизвестно, нашлась бы там вода на долив? Скорее всего, вряд ли. Вода в саванне – на вес золота. Легче браги достать.