В одну ночь поседела. Как ни завывала ветром, как ни укрывалась горностаевой шубой, а в сердце вернулся лютый холод. И вот крадётся гололёдами, выступает снегопадами Зимаида Льдовна Карачун.
– Ну, встречай, дочь, в гости к тебе пожаловал. Уж новый год скоро, а лужи грязные разливались, трава даже зелёная торчала. Непорядок разводишь? – простоволосый старик стоял босиком у входа, а под лунным светом завывал хаски в упряжке.
– Давно хотела спросить, почему Зимаида?
– Потому что вслед говорили: «Зима идёт. Зима идёт». Ты, дочка, долго ещё среди людей прятаться собираешься?
– Чего я в тундре не видела? Вечной мерзлоты? Вы, тато, опять незванно явились, народ руки-ноги переломает без меня, надо заснежить дорожки.
– Когда на Ладожском озере выковал в одну ночь мосты для Дороги жизни, когда носы и пальцы фашистам грыз, ты не жаловалась, что без приглашения пожаловал. Люди генералом Морозом кликали.
– Вот тогда и осталась с детьми, до тыла провожала, следы от врага заметала. Хорошо мне с ними. Сердце живое будто становится, – Зимаида аж разрумянилась. – придумала им сказку про доброго Деда Мороза. От вас же из подарков только сосульки дождёшься.
– Ишь, удумала! Подарки! Да столько серебра отсыпали с тобой, что закопаться можно, городки строить. Каждую веточку бриллиантами украшаю. Отряды работников и солдат лепить можно – любой наружности, высоты и толщины.
– Ваше серебро и самоцветы, тато, в марте тают вместе с армиями снеговиков.
– Ладно, Хорса тебе в помощники отдаю, весной вернёшь, – высвободив пса из упряжи, Карачун зычно свистнул, исчезая в вихре позёмки вместе с нартами.
Взмах хвоста-метёлки, и лёд на тропинке закрылся рыхлым одеялом из снега. Хорс прыжками обошёл двор и лёг, свернувшись калачиком на крыльце. Зимаида закрыла дверь до утра.
***
– Лёлька, просыпайся, пора в сад, – Маша гладила дочь по рыжим волосам, целовала в конопатые щёки.
