Соль и пламя. Леди теней

© Т. Зингер, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Часть первая
Потеря

Глава 1

В город, пропахший тухлой рыбой, корабль прибыл к полудню. Солнце покрывало соломенные крыши рыжей краской. Порт шумел, гомонил, ругался на разных диалектах и языках. Я ступила на трап, и за моей спиной стелились туманы.

– Госпожа, позвольте, – молоденький морячок, совсем мальчик, протянул ладонь, помогая спуститься на твердую землю. Истинная леди отказалась бы касаться чужака, но во мне не было ни капли истинности.

– Благодарю.

Туманные змеи обвили мои запястья, стряхивая прикосновение. Морячок сглотнул ком в горле. Туманов он не видел, но почувствовал их присутствие.

Я, слабейшая из рода, изгнанная родительницей и академией, самоучка, дурная кровь, приехала на Острова Надежды, чтобы отдать долги. Темные волосы были перевязаны лентой; простое платье в пол и перчатки до локтей – неприметный образ, словно у аристократки, выбравшейся на прогулку в город.

Свободный извозчик караулил у первого же ресторанчика.

– Дом Шата, – сказала я, усаживаясь в повозку.

Этот островной город был обречен на вымирание. Он издыхал и вонял разложением. Здесь ютились отбросы общества, те, кому на Большой земле не нашлось места. Посреди улиц подыхали рабы, пытавшиеся сбежать от хозяев, но пойманные ими. Их запирали в клетках, оставляя без питья и пищи, обрекая на мучительную смерть. Исполосованные спины гноились, вокруг живых мертвецов роились мухи.

Меня тошнило от здешних мест, и даже сейчас я прикрывала нос надушенным платком.

– Приехали! – крикнул извозчик.

Расплатившись и попросив дождаться моего возвращения, я ступила на брусчатку. Некогда богатый дом застыл мрачной громадиной. Краска на его стенах облупилась, покосилась крыша. Здесь продавали обычных рабов: не магов и не экзотов, поэтому дом Шата был непопулярен и едва сводил концы с концами.

Я постучалась. На пороге появился управляющий, лысый и высокий. Он скользнул придирчивым взглядом по моей одежде, но остался доволен увиденным.

– Госпожа…

– Сольд Рене, – учтиво отозвалась я, ступая за порог.

– Госпожа Рене, вам назначено?

– Я хочу купить раба либо узнать, кому он был продан, – и добавила, постучав по поясной сумке: – Меня не пугает любая цена.

Глаза управляющего зажглись алчным блеском. Он попытался взять меня под локоток, но я отстранилась.

– Госпожа, а зачем вам купленный раб? Давайте выберем другого! Вас интересует какой-то конкретный сорт? У нас есть поступления с южных земель. Или, может, северный рынди – очень выносливый экземпляр с прекрасной регенерацией. Незаменим как в домашних, так и ратных делах.

Мы шли по узкому коридору, ведущему к подвальным помещениям. Дом разваливался, по стенам ползли трещины. И запах: страданий, боли и безысходности. Он разъедал ноздри.

– Мне нужен один-единственный раб, его имя – Дарго.

Управляющий остановился, пытаясь вспомнить, о ком речь.

– Человек, северянин, лет двадцать, светловолосый, – кратко описала я.

– Увы. – Управляющий развел руками. – У нас таких много, и по именам я их не различаю.

А возможно, он умер от болезни, или недоедания, или побоев. В сердце болезненно кольнуло. Я поджала губы и глянула на управляющего с плохо скрываемым раздражением. Туманы начали обвиваться вокруг его шеи. В блеклых глазах появился испуг.

– Не гадайте, а поднимите архивные записи. Полгода назад он был в вашем ведении.

– Пройдемте в мой кабинет. – Управляющий указал рукой на неприметную дверь с позолоченной табличкой и залебезил: – Распорядиться о напитках?

– Благодарю, нет.

Пока я сидела, изучая собственные ногти, управляющий суетился, гонял служанку в рабском ошейнике и просил принести ему записи за шесть месяцев. Просматривал их, качал головой и кричал на служанку вновь.

– Есть! – воскликнул и ткнул тонким пальцем в строчку. – Господин Розеншал, для личных целей, четыре месяца назад.

Он замялся.

– Продолжайте. – Я положила на стол один золотой.

– Думаю, он увез его в Янг. Господин Розеншал – светило столичной науки, долгое время набирал рабынь из молодых помесков. Теперь, видимо, ему понадобилась чистокровная мужская особь.

Глаза защипало от дурного предчувствия. Эта поездка, возвращение сюда – все зря. Дарго либо уже умер, либо доживает последние дни, будучи подопытным кроликом у какого-то ученого. Бесы!

Туманы погладили по голове, дескать, успокойся. Я стряхнула их. О каком спокойствии может идти речь, если я обещала приехать за Дарго, но предала его?

Повозка везла меня обратно в порт. Ближайший корабль до столицы отплывал через час, и я должна была успеть на него взойти. Глаза чесались от подступающих слез. Когда-то я обещала себе не плакать, но сейчас была готова разреветься. Ничего. Дарго, я спасу тебя. А заодно наведаюсь в столичную академию, коль уж все равно придется остановиться в тех местах. То-то порадуются тамошние преподаватели, завидев бывшую ученицу.

* * *

За плавание на уродливой развалюхе, именуемой кораблем, капитан содрал с меня целое состояние. Я без раздумий согласилась (следующее судно до столицы отправлялось только через три дня) и, расположившись в личной каюте, уставленной бочками, задумалась: чем заняться по прибытии? Нельзя соваться прямиком к Розеншалу – если он почувствует за мной тени, проблем не оберусь. Да и кем я представлюсь? «Девица, возжелавшая купить вашего раба»? Он поднимет меня на смех и будет прав. Перед тем, как напрашиваться в гости, нужно разведать обстановку. Хорошо, что в Янге есть академия чародейства и знахарств. Разузнаю через нее, кто такой Розеншал и стоит ли его опасаться.

К вечеру я вышла на палубу, вдохнула полной грудью соленого воздуха. Залюбовалась неровной линией горизонта. В сиреневом предзакатном небе проплывали облака. Над водой застыло безмолвие. Мои личные туманы укутали плечи прозрачной шалью.

– Не бойтесь, не замерзну, – пробормотала я, но шаль не исчезла.

Сзади донеслось цоканье, и я невольно оглянулась, чтобы рассмотреть ту, которая отправилась в дальнее путешествие на каблуках. Девушка, беловолосая и невероятно притягательная, что с картинки, застыла по правую руку.

– Плавание такое утомительное, – сказала, ни к кому не обращаясь. По всему выходило, что отвечать придется мне.

– Пожалуй.

– Линель.

Она протянула хрупкую ладошку.

– Сольд, – равнодушно ответила я.

– Как тебе капитан? – Линель склонилась ко мне для доверительного шепота. – Красавчик, коих свет не видывал!

Я пожала плечами, мол, не заглядываюсь. Обычный капитан, ни возрастом, ни мускулатурой, ни внешностью он не был мне симпатичен. Но Линель облизнулась как всякая изголодавшаяся по мужскому телу соблазнительница.

– Гарантируй, что не станешь мне соперницей, теневая дева. – Она заулыбалась, и я даже в сумерках рассмотрела, каким голодным блеском сверкают ее глаза. Походка от бедра, плавные движения, голос с придыханием, а особенно глубокий вырез на платье, через который проглядывался чулок, – все выдавало в ней продажную девицу. Дорогую, из так называемой элиты, но все же блудницу.

– Он в полном твоем распоряжении.

Удивительно, что Линель унюхала мою причастность к расе теней – редкому существу удается почуять мерзлый дух Пограничья.

– Хочешь выпить? – предложила она. – У меня завалялась бутылочка отличного виски, припасенная специально для долгого странствия.

Наверное, стоило отказаться, но одиночество особо сильно сдавило грудь – и я кивнула. Вскоре мы сидели в ее каюте, как две капли воды похожей на мою, и, за неимением посуды, пили виски прямо из горла, закусывая вяленой говядиной.

– Куда путь держишь, красота? – лениво спросила Линель. – Просто побродить по Янгу али с конкретной целью?

– Второе. – Я покрутила бутылку, вчитываясь в этикетку. Вкус у напитка был незнакомо-сладковатый со слабой нотой травяной горечи. Но никаких особых символов о крае изготовления найти не удалось – типичный виски с Островов Надежды.

– Ну и скукота! Я к ней со всей душой, бутыль не пожадничала, а она нос воротит. Вот я, к примеру, еду на смотрины. Некий Ринальд – слыхала о таком? – разыскивает невесту.

Я расхохоталась в голос, чуть не подавившись куском мяса.

– Кто же тебя возьмет в жены? Профессия, знаешь ли, накладывает соответствующий отпечаток.

– Ну, не в жены, так тайной возлюбленной. Которой, как известно, даров подносят больше, нежели законной супруге. – Линель кокетливо поправила локон и выхватила у меня бутылку. – А ты, когда разделаешься с делами, можешь присоединиться к смотринам, они будут проходить всю неделю. Спорим, меня оценят выше?

Но я покачала головой.

– Уже помолвлена.

– Ну и где твое кольцо? – В синих глазах появилось неверие.

Я стянула перчатку с левой руки, и на коже проступила багряная руна, оплетающая запястье и ладонь замысловатыми узорами. Линель долго рассматривала рисунок, а после раздосадованно цокнула.

– Я-то думала, ты из тех краев, а ты нареченная лорда… бедняжка…

Не стала с ней спорить, хотя сама так не считала. Да, поначалу мое положение казалось безвыходным, но после я признала очевидные достоинства обручения с высоким лордом Пограничья. Взять, к примеру, оберегающие туманы, подаренные им на помолвку, – занятная штуковина.

Мы немного поговорили о столице и том самом Ринальде, о котором я, кажется, слышала – богатый, но глуповатый маменькин сынок. И смотрины эти не ему нужны, но его матушке, которая не хочет отдавать свое чадо в абы какие руки. Линель разом поскучнела и даже призналась, что, возможно, от смотрин откажется. Бутылка быстро опустела, но пьяными мы себя не чувствовали. Ноги держали, голова была ясна. Занятное пойло; обычно мне достаточно пяти глотков, чтобы перед глазами плыло.

– А где ты взяла виски? – Я вновь всмотрелась в символы на стекле.

– Меня им поклонник на корабле угостил. – Линель хихикнула. – Как мужчина так себе, но в качестве дарителя сойдет. Я решила, что грех напиваться в одиночку, но все тут какие-то унылые. Одна ты выделялась, этакая каменная дева, неприступная и безразличная ко всему. – Она подмигнула мне. – Кстати, ты сама откуда будешь, черты у тебя необычные?

Да уж, когда в ребенке намешано столько, сколько во мне, – получится самая причудливая смесь. Моя матушка чистокровная ави, одна из сильнейших ведьм в нашем поколении. От нее мне достались бледная кожа, темные, почти черные, волосы, стройность, граничащая с худобой, и огромные наивные глаза (что, между прочим, всегда раздражало, ибо меня считали дурехой и никогда не воспринимали всерьез). От отца, получеловека-полурынди – высокий рост, прекрасный нюх и дурной нрав. Конечно, типичной вспыльчивостью северной расы я не обладала, но и тихоней никогда не слыла. Обычно предпочитала в глаза смолчать, а после сделать по-своему.

– Моя мать – ави, – сказала я, не желая вспоминать об отце.

– О, так ты ведьма? – Линель принюхалась. – А по запаху и не скажешь.

– Потому что я полукровка, магического резерва во мне не наберется и грамма.

– Правда? Жа-алко.

Линель протяжно зевнула. Внезапно и мне захотелось спать, да так сильно, что я чуть не завалилась на бок. Пришлось собрать все силы и, пожелав спокойной ночи, пойти к себе, опираясь на стенку. Все-таки алкоголь действовал, хоть и с запозданием.

Мне ничего не снилось, что удивляло, ведь перед самым отъездом Трауш предупредил:

– Я буду навещать тебя во снах.

Не знаю, как он это проделывал, но каждую ночь я оказывалась в одной из комнат поместья, дышала морозным воздухом Пограничья и видела будущего мужа. Сны были невероятно реалистичными, я помню каждую фразу, сказанную Траушем, помню полынный запах его тела. Но сегодня перед глазами плыла чернеющая пустота, и, признаться, мне стало не по себе.

Я проснулась, когда солнце взошло над горизонтом, с пустой головой и чувством дикого похмелья. Корабль качнуло, а меня чуть не вывернуло на дощатый пол. Чуть позже, склонившись над тихими морскими водами, я выплескивала из себя не только вчерашний ужин, но и, казалось, легкие. Вот так виски!

В самых расстроенных чувствах я постучалась к Линель, чтобы высказать ей все, что думаю про вчерашнюю пьянку, а заодно забрать забытую перчатку (приходилось прятать руку в складках платья), но из каюты не раздалось ни звука. Прекрасно! Спит без задних ног, пока я мучаюсь и головой, и животом одновременно. Малочисленные путешественники, выбравшиеся насладиться солнечной погодой, посматривали на меня с сожалением. Кто-то даже протянул флягу с пресной водой, но я помотала головой.

Мучения длились целый день, а когда утихли, я вновь двинула к Линель. Тишина. Странно, неужели до сих пор не проснулась? Или уже очухалась и развлекается где-нибудь с капитаном корабля? Но нет, капитан стоял на мостике, всматриваясь в бескрайний горизонт. Подумав, я воротилась в свою каюту и достала из сумки набор отмычек, купленный незадолго до отъезда из Пограничья. Все-таки перчатку нужно забрать, иначе кто-нибудь да рассмотрит руну на запястье и неизвестно, как отреагирует. Расу теней любили далеко не все, даже наоборот – большинство их боялось, а меньшинство презирало.

Замок щелкнул. Внутри ничего не изменилось, даже бутылка лежала там, где я ее оставила – прикрытая соломенной подушкой. И запах стоял вязкий, едкий. Воняло отголоском чьего-то немытого тела. Это заставило насторожиться. Я обошла каюту и поняла: вещей Линель нет. Ни одной, а вчера у стены стояла громоздкая сумка. Моей перчатки тоже не обнаружилось. Итак, что звучит правдоподобнее: Линель выбросилась в воду вместе с одеждой или открыла портал посреди моря, что невозможно из-за качки, и перенеслась куда подальше, прихватив мою перчатку? А может, попросту переехала к очередному кавалеру и, чтобы не мотаться на два «дома», перенесла вещи к нему? Нет, тоже бред.

Думай, гудящая голова.

Я взяла бутылку и всмотрелась в остатки янтарной жидкости. Втянула носом аромат у горлышка. И только теперь почувствовала кисловатую нотку, которой вчера не было. Так пахнет дурман-трава на второй день после подмешивания в жидкость. Так вот откуда сны без снов и отвратное состояние поутру! Нас опоили! А где Линель? Ее похитили? Но кто? И почему похититель не замел все следы?

Я прикрыла дверь и огляделась тщательнее. Ни следов борьбы, ни пятен крови – Линель попросту унесли спящей. Что ж, далеко она не делась, но лучше мне узнать, к кому конкретно ломиться.

Шаги я скорее не услышала, а почувствовала интуицией. В замочную скважину вставили ключ. Сейчас таинственный похититель (вряд ли снаружи гулена Линель) поймет, что дверь открыта, а потом увидит меня…

Мамочки!

Не раздумывая ни секунды, я прыгнула в открытую бочку, сверху надвинула крышку. По каюте ходил мужчина, и именно аромат, исходящий от него, был до тошноты омерзительным. Тяжелый неторопливый шаг, шумное дыхание. Я сидела, согнувшись в три погибели, и молила всех богов, чтобы он не подумал посмотреть содержимое неплотно прикрытой бочки. Туманы вокруг ощерились, готовые напасть на обидчика.

Бутылка звякнула – наверное, поднял. Мужчина прошелся взад-вперед, с оханьем опустился на пол, затих. А затем ушел, закрыв дверь на ключ.

Я вылезла. В сердце стучало десятком молоточков. Еле справившись с дрожью и вскрыв замок, я побежала на мостик просить о помощи, но капитан не проникся интересом к случившемуся.

– С чего вы взяли, что ваша подруга пропала? – меланхолично вопросил он, почесав ямочку на подбородке.

– Ее нет целый день.

– Мало ли куда упорхнула красивая женщина? – он похабно подмигнул. – Красавица, не выдумывайте ерунды, а лучше расслабьтесь. Нас ждет долгое плавание.

– Я заплачу.

В глазах появилось понимание. Как все-таки легко деньги помогают установить контакт между, казалось бы, совершенно разными людьми.

– Обещаю что-нибудь предпринять, не волнуйтесь. – Капитан приобнял меня за талию, но я вывернулась. – С вашей беглянкой наверняка все в порядке.

Мне бы его уверенность. Зачем кому-то понадобилась продажная девица, коих множество в любом доме утех столицы?

– Идите спать, госпожа, – заключил капитан. – Мы под каким-нибудь предлогом прочешем корабль снизу доверху, а утром сообщим вам обо всем подозрительном, что найдем.

Не то чтобы я ему поверила, но смирилась. В каюте, упав на колкую лежанку, я долго ворочалась и все-таки забылась болезненным сном.

* * *

Стены парадной залы покрылись коркой инея, причудливые узоры изрисовали окна и потолок, переплетаясь тончайшими ледяными нитями. Дыхание замерзало, и я, стоящая в одном платье, чувствовала, как оледеневаю изнутри.

– Зачем же ты прячешься от меня, глупая девчонка? – услышала за спиной насмешливое.

Бесшумно, точно не касаясь пола, Трауш пересек расстояние, разделяющее нас. Сильные руки обхватили талию в кольцо, не позволяя вырваться. Холодные губы коснулись мочки уха.

– Твое время скоро иссякнет.

Указательный палец тронул непослушную прядь волос.

– Я устал дожидаться тебя, Сольд.

– Прости…

– Молчи, – усмехнулся Трауш. – Ненавижу выслушивать оправдания.

Внезапно он замер, словно хищник перед атакой, прижал к себе так сильно, что я не сдержала стона.

– Просыпайся! – не просьба, но приказ.

И вытолкнул меня из моего собственного сна.

* * *

Лучше бы сновидение не кончалось. Никакой холод не сравнится с ощущением, когда на горле смыкаются пальцы, и воздух, такой необходимый, внезапно кончается. Я захрипела.

– Тихо-тихо, – шепнул кто-то надломленным голосом. – Не рыпайся и умрешь быстро.

После этих слов я забрыкалась куда активнее. Туманы замолотили по обидчику градом, но тот отмахнулся от них, как от дуновения ветра. Перед глазами поплыло. Сердце замедлило бег. Удар, второй. До третьего я рисковала не дожить. Реальность отдалялась, в ушах морским прибоем шумела кровь.

Нет, нет и нет! Не ради того я прошла весь путь длиной в полгода, не для того выкарабкалась с того света, чтобы умереть задушенной на вонючей лежанке корабля.

В этот бросок я вложила все силы и скорее не повалила похитителя Линель (ну а кто это мог быть?) на пол, а кулем навалилась на него сверху. Секундное замешательство, за которое умудрилась нащупать на полу скинутый сапог и ударить им.

– Тварь!

Следующий неловкий удар пришелся в пах. Разъяренный от боли похититель скинул меня с себя как пушинку, заломил руки за спину. Наши взгляды встретились всего на секунду, но я успела установить зрительный контакт.

Трауш твердил, что умелый повелитель туманов способен довести жертву до беспамятства, лишить ее рассудка. Но мои туманы приобретенные, и управлять ими я толком не научилась. Только бы не ошибиться!

Туманный зверь скользнул по мужскому телу, забрался в нос, заплелся в волосах. Получилось! Человек мотнул головой, глянув на меня по-новому, и ослабил захват, а затем и вовсе отскочил в сторонку.

Все-таки быть мне достойной повелительницей.

– С вами все в порядке?! – спросил испуганно.

Голос сорвался на хрип, но я выдавила:

– Где Линель?

– Линель? Я не… она… кажется, она у меня в каюте, – с сомнением пробубнил похититель.

– Отведи меня туда.

Пока туманы воздействовали на его рассудок, он был безвреден, но любое неловкое движение могло разрушить связь, поэтому я старалась идти предельно медленно. Мы вышли на безмолвную палубу, освещаемую желтоглазой луной, в свете которой я разглядела похитителя: совсем молоденький, вчерашний юнец, кожа прыщавая, волосы сальные. И запах… нет, даже не запах – душок.

Он открыл дверь, та от порыва ветра стукнулась о стену. Связанная Линель, вполне живая, разве что до забытья накачанная какими-то зельями, лежала в бочке, похожей на ту, где я пряталась. Она не проснулась, даже когда я вывалила ее наружу. А когда ударила по щеке – лишь простонала. Всего несколько минут, и туманы в голове юнца растают, а значит, времени почти не осталось.

Второй удар я отвесила с куда большей мощью, даже нечаянно рассекла губу пленницы. Линель, распахнув веки, жалобно ойкнула.

– Что я… что ты…

– Жить хочешь?

Она непонимающе кивнула.

– Тогда вставай!

На негнущихся ногах Линель сделала два шага и чуть не рухнула прямо в объятия похитителя. Пришлось подхватить ее под руки и тащить волоком. Дверь в свою каюту я забаррикадировала и только тогда взялась объяснять, что произошло. Линель без труда узнала в описании прыщавого юнца своего давешнего поклонника, так щедро поделившегося с ней виски.

– Но зачем ему я? – спросила и всхлипнула, начала ощупывать себя на предмет увечий. – Из-за того, что отказала в свидании? Так он не в моем вкусе, мы же объяснились…

Я пожала плечами.

– Можешь спросить его при встрече. Хочешь, организуем прямо сейчас?

Не хотела.

– Тогда я иду к капитану, а ты сиди здесь. – Линель протестующе замахала руками, но я не стала слушать возражения. – Заблокируй ход бочками и открывай на три стука.

Сказать, что капитан был шокирован – практически промолчать. Для начала он, конечно, с помощью матросов связал юного похитителя и запер его в трюме (предварительно избив до полусмерти, чего я, в общем-то, не просила), а следом долго извинялся и клялся, что, дескать, осмотрел все, да ничего дельного не нашел. Что-то я ему не поверила: наверняка юнец приплатил плутоватому капитану или собирался заплатить позже – как-то же он должен был вынести Линель с корабля. В любом случае, он будет осужден по законам Янга.

Линель отворила дверь только после того, как я назвалась полным именем и сообщила, что опасность ей не угрожает. Ну и постучала трижды, разумеется.

– Ужас! Меня никогда не воровали. – Между тем хитрые глаза блеснули гордостью. Истинная женщина, себялюбивая до невозможности, даже похищение рассматривала со стороны любования собой, ведь плохих-то не похищают.

Я устало опустилась на край кровати.

– Ну, с почином тебя.

– Ага. Итак, теневая леди, расскажи-ка о своих чудесных способностях. – Линель хлопнула в ладоши. – Как понимаю, лорд Пограничья обучил тебя запутывать разум людей?

– Это можно назвать свадебным подарком, но, честно говоря, о возможности подчинения я лишь смутно догадывалась.

И машинально коснулась туманного облака пальцами. Когда на наших ладонях с Траушем выплелись руны (моя алая – что кровь, его черная – как сама ночь), он пообещал оберегать меня от самой себя.

– Своеобразная штуковина, я, к примеру, больше люблю побрякушки. Но чего ожидать от теневых чудил? Не тебе в обиду! – Линель помотала рыжими кудрями.

– Да я и не обижаюсь. Дело в другом: мой жених виртуозно владеет туманами. – Не совсем правда: на меня внушение почему-то не действовало. – Но ведь я – помесок, причем никак не относящийся к расе теней. Туманы не должны слушаться чужачку. Но они… приняли меня, что ли.

Мы помолчали, каждая думая о своем.

– Слушай, а каково быть его невестой?

Линель понизила голос до полушепота.

– Как будто за твоей спиной всегда кто-то есть.

И ощущение присутствия не покидало даже во сне. Он смотрит, он изучает, он бдит.

Она поежилась.

– Несчастная, все-таки лучше бы дарил, как любой нормальный богатей, драгоценности. Подай ему такую идею, а?

– Всенепременно.

И я расхохоталась, вмещая в этот полубезумный смех весь страх от пережитого, всю боль и все надежды на то, что нам суждено разделить будущее на двоих.

* * *

Столица встретила нас заунывным ветром и колкой моросью, летящей в лицо. Я накинула на волосы капюшон плаща, глянула в безжизненно-серое небо. Ну, здравствуй, родимый город, ты, как всегда, недоброжелателен.

– Сольд, помни, я твоя вечная должница и сделаю все, о чем ты попросишь. – На прощанье Линель коснулась моей руки, затянутой в перчатку.

Я, как никто, знала, сколь опасны долговременные клятвы, – судьба непременно будет сталкивать нас вновь и вновь, заставляя отдавать друг другу долги. Нет ничего хуже обещания, которое не сможешь выполнить, – поэтому лучше его не принимать.

– Пришли мне какую-нибудь безделушку. Иной благодарности я не приму. Договорились?

Ну какой девушке неприятна симпатичная побрякушка, да еще от благодарного дарителя?

– Разумеется!

И она порывисто обняла меня, словно за неделю плавания мы из попутчиц превратились в закадычных подруг.

Линель уехала искать недорогой постоялый двор, чтобы отоспаться да помыться перед смотринами, а я тупо пялилась на устремившийся ввысь дом из гранита, смотрящий с вершины холма на остальные домишки, как строгий надзиратель. Он был виден из любой точки Янга. Мне – туда.

Спустя два часа изнурительной езды по узеньким улочкам (столица росла, ширилась, а дороги все ужимались) я оказалась у ворот академии чародейства и знахарств. Переливающиеся радугой флажки, сотворенные колдовством, трепетали под порывами ветра. Неизменная растяжка «Преклони свое колено, странник, ибо тут был заложен первый камень Валонии» блестела в солнечных лучах сусальным золотом.

Скучающий привратник лениво преградил дорогу алебардой. Его едва осязаемая магия ощупывала мои эмоции: о чем я думаю, причиню ли вред стенам или обитателям академии.

Непременно. Неспроста Сольд с языка ави – «разрушение».

– Вам назначено?

– Назовите светлому декану Иттану Берку имя Сольд Рене.

Он, кивнув, прикрыл веки. Телепатия – незаменимая вещь, когда нужно быстро и качественно донести информацию. Она подвластна далеко не каждому колдуну и делится на два вида: звуковая и эмоциональная, то есть передающаяся или словами, или чувствами. Вторым овладеть легче, но первое выше ценится. В академии есть специальный факультет, обучающий телепатов, – и конкурс на место там просто огромен. Все потому, что эта профессия невероятно востребована: в любой крупной конторе мира не обойдется без парочки телепатов.

– Проходите. – Привратник убрал алебарду.

Ворота распахнулись сами, без скрипа, без единого звука. Выпрямившись так, что хрустнуло в позвоночнике, я шагнула во внутренний двор академии. На душе было тяжело и дымно.

Меня встретила замогильная тишина и непривычная пустота. Никто из адептов не наслаждался погожим утром с книжкой в руках, не сидел на мраморных скамейках у круглого фонтана, не гонялся, атакуя друг дружку пустяковыми заклинаниями. Мне стало не по себе.

Семиэтажный студенческий корпус, выше которого не было во всей стране, вызывал священный трепет у любого первокурсника. В его подвалах-лабиринтах призывали нечисть и боролись с нею же, с астрономической башни рассматривали звезды, в ходах и выходах можно было запутаться и потеряться на неделю-другую. Поговаривали, что раз в десятилетие коридоры самостоятельно перестраивались, поэтому до сих пор не было нарисовано подробной карты академии.

Его нутро ничуть не изменилось за годы: все тот же алый ковер, стелющийся по полу, те же портреты архимагов в позолоченных рамах, увитые плющом стены. Под потолком в жирандолях трепетало пламя сотен свечей. Мне попадались редкие студенты, но какие-то зашуганные, старающиеся скорее улизнуть куда подальше. Тревога усиливалась.

Каждому факультету (а всего их было шесть) выделялся этаж, и, насколько я помню, светлому декану достался третий. Я долго отстукивала каблуками эхо, пока не набрела на дверь, табличка на которой была инкрустирована драгоценными камнями. Стучаться не стала, по-свойски вломилась внутрь.

– Здравствуйте, госпожа Рене. – Светлый декан отвесил шутливый полупоклон.

Он поднялся с обитого бархатом кресла и шагнул ко мне, а после сдавил в поистине медвежьих объятиях. Я пискнула. Иттан отошел на шаг назад, склонив голову, и задумчиво оглядел меня сверху донизу.

– Тени? – с удивлением спросил он.

– Обо всем по порядку, – ответила я, усаживаясь на диванчик для гостей. – Угостишь кофе?

Иттан задумался, посылая телепатический сигнал, и спустя пять минут к нам примчалась молоденькая секретарша-помесок, одетая в облегающее платье, едва прикрывающее бедра, которая расставила на хрустальном столике кружки, молочник и чайник с ароматным кофе цвета самой тьмы. Все это время мы молчали. Точнее – разговаривали друг с другом взглядами.

«Ты сбрендила?» – читалось во взгляде Иттана.

«Почти», – ехидно отвечали мои глаза.

«Ты обо всем мне поведаешь».

«Непременно».

Кабинет был под стать хозяину: роскошный и изящный, выдержанный в строгих тонах, без единой капли легкомысленности. У окна стоял стол из мореного дерева, заваленный бумагами. Посреди высились весы из серебра, обе чаши которых, белая и черная, пребывали в равновесии. К западной стене пристроился шкаф из хрусталя, его полки были забиты старинными книгами. У восточной находился диванчик, на котором сидели мы.

Иттан заговорил лишь в тот момент, когда разлил кофе по миниатюрным чашечкам:

– Госпожа, с чем пожаловали в наши негостеприимные края?

Я хмыкнула, помешивая сахар. В аристократических кругах считалось, что пить дорогущий напиток, приправленный сладостью, – издевательство над благородным напитком, но иначе я не любила. Горечи предостаточно и в жизни, так зачем терпеть ее в кофе?

– Тебе о чем-нибудь говорит имя Розеншал?

Иттан нахмурился. Ему, голубоглазому блондину, чистейшему человеку без единой примеси (дикая редкость в условиях, когда все расы смешались меж собой), графу в десятом поколении, это не шло.

– Совсем немного. Сильнейший темный колдун, ему предлагали должность преподавателя академии. Разумеется, он отказался. Слухи о господине Розеншале ходят самые разные, но радушным и гостеприимным этого человека не назвать. Скорее – скрытным донельзя. Поговаривали даже об увлечении некромантией, но дальше обвинений дело не зашло. Наши поисковики не засекли призыва мертвых. Тебя с ним что-то связывает?

– Возможно.

Я отпила глоток, наслаждаясь тем, как обжигающий кофе маслянистой каплей скатывается по горлу. Иттан склонился ко мне почти вплотную.

– Говори, Сольд.

– Он приобрел крайне необходимого мне раба, а я обязана выкупить того.

Ясное дело, Иттан не понимал ничегошеньки из сказанного, ведь он не догадывался о моей жизни после изгнания. А вот я жадно следила за газетными статьями о назначении самого молодого декана в истории академии, о его успехах и провалах, о возрождении почти мертвого факультета света (в современных условиях маги, способные навести порчу, оплачивались куда выше тех, кто мог ее снять).

– Начинай с самого начала. И не забудь поведать о том, откуда на твоем запястье обручальная руна.

В голосе зазвенел холодок обиды, и я заговорила кратко, но обо всем по порядку. Нам понадобился целый час, чтобы обсудить мою жизнь от момента позорного изгнания из академии до приезда в Янг.

С Иттаном я познакомилась на десятом году жизни. Мы были похожи во всем, кроме одного: Иттан с младенчества проявлял невероятную тягу к магии, меня же боги наградили почти нулевым резервом. Зачем такую, как я, отправили учиться? Когда твоя родительница занимает высокий пост, у тебя нет иного выбора. Мать бы засмеяли, разузнав, что ее дочь ничтожна, поэтому я поступила на факультет магического ремесла, чтобы получить минимальные знания, развить скудные способности и обучиться какому-нибудь занятию, отдаленно связанному с колдовством.