Кто такие инкубы
– В инкубов!
– А?
Я отвлеклась от разглядывания маленького красного пятнышка на щеке, посмотрела в зеркало на подружку Оксанку, с опозданием поняв, что та уже минут десять что-то увлеченно рассказывает.
– Бэ! – досадливо передразнила Оксанка, – ты меня хоть слушала?
– Нууу…
– Леська! Ну вот о чем ты думаешь вообще?
Оксанка спрыгнула с подоконника, покосилась с неодобрением на койку у стены, где, завернувшись с головой в одеяло, спала моя соседка по комнате, Марина.
Марина на вопль Оксанки только всхрапнула и перевернулась на другой бок.
– Давай потише, – строго сказала я, тоже посмотрев на Марину, но уже с опаской, – а то проснется еще…
– Да блин! Ну вот что ты за человек, Самойлова? – Оксанка подошла ближе, схватила меня за руку и утащила в сторону шкафов, открыла дверцу и затолкала за эту импровизированную ширму. – Ты не морду свою разглядывай, а думай, что на вечеринку наденешь! А то пацаны с четвертого уже спрашивали!
– А им зачем? – я никак не могла уловить связи между студенческой вечеринкой на Хеллоуин, своим нарядом, которого, кстати, нет еще и в помине, и парнями с четвертого этажа общаги.
– Как зачем? Если мы оденемся развратными медсестрами-зомби, то они врачами-убийцами! А если ведьмочками, то они – инкубами.
– Зачем?
– Ты, Самойлова, тупая. – Оксанка с сожалением посмотрела на меня, – затем, чтоб мы смотрелись хорошо. Вместе. Понимаешь?
– Так а кто там хочет-то? Чтоб мы смотрелись? И вообще…
Я пожала плечами. Вот реально не понимаю этой озабоченности хеллоуинской вечеринкой, вообще всем происходящим вокруг бредом.
Во-первых, это все кажется дико надуманным и странным. Хотя, студентам только повод дай. Особенно физикам. Там в группах девчонок днем с огнем не сыщешь, а потому парни дичают. И потому в общагах у них черти что происходит.
Я ни разу не присутствовала, само собой, но вот слышала много чего. И потому для меня сейчас было, вообще-то, открытием, что парни собираются подстраиваться под нас с Оксанкой. Пугающим таким открытием. Потому что совершенно незачем. Совершенно.
– Хочет Пашка. И Серега. И Вася!
– Ну, если Вася… – съязвила я, но Оксана сарказма не поняла. Она вообще отличалась редкой непрошибаемостью и упертостью во всем, что касалось парней.
– Вот именно! Девки из сто второй с ума от зависти сойдут! А Вася спрашивал о тебе конкретно!
– Радость-то какая…
Вася этот был самым диким физиком из всех, кого я встречала. И самым аутичным. И это как раз бредовое «во-вторых». Он вечно пялился на меня при встречах в универе и выглядел при этом совершенным дебилом. Пугающим слегка дебилом.
– Вот и я про что! Радость! – подхватила непрошибаемая Оксанка, – давай уже решим, кем будем наряжаться! Мне надо парням сказать. Я предлагаю ведьмами. А они тогда – инкубами.
– Да какими еще инкубами? – я непроизвольно повысила голос, пытаясь снизить градус бреда. И тут же была за это наказана.
– Инкубы – это демоны похоти, – скрипучий сонный голос Маринки заставил нас подпрыгнуть от неожиданности.
Мы посмотрели друг на друга, я осуждающе покачала головой и поджала губы. А потом вытолкнула Оксану из-за двери шкафа. И вышла следом.
Маринка сидела на кровати и выглядела довольно неадекватной. Можно было бы подумать, что она просто сонная, но это было не так. Маринка всегда смотрелась так, словно к астралу подключилась – глаза дикие, волосы всклокоченные, вид безумный. Вот кто может на вечеринку топать без костюма.
– Это демоны мужского пола, в противоположность суккубам – демонам похоти женского пола. Считается, что женщины не могут устоять перед их чарами, и, соблазненные, погибают после полового акта. Ну, или значительно теряют жизненную энергию. Инкубы питаются именно сексуальной энергией своих жертв, чем дольше длится половой акт, тем они сильнее. Считается, что инкубы – невероятно выносливые и страстные любовники, и, если женщина остается в живых после секса с ними, то потом она не может спать с обычными мужчинами, потому что удовольствие, получаемое от соития, невероятно. А еще считается, что женщины могут подсаживаться на секс с инкубами, как на наркотик.
Мы с Оксаной выслушали эту тираду, произнесенную монотонным пугающим голосом, с открытыми ртами. Потом какое-то время глупо хлопали ресницами.
Марина же, выдав информацию, встала и прошла к столу. Налила воды, выпила и вернулась обратно в постель, опять накрывшись одеялом с головой.
Мы отмерли и переглянулись.
– Говорила я тебе, не ори, – шепотом посетовала я, – теперь мне всю ночь ее припадки пережидать.
Оксана только вздохнула виновато. Она была в курсе, что Маринка отличалась нереальным занудством в сочетании все той же гребанной аутичностью. Ну и, наверно, еще какие-то отклонения имелись.
Потому что она часто зацикливалась на одной теме и могла болтать по ней часами с перерывом на сон и еду. А если ее вот так вот разбудить внезапно каким-нибудь, даже совершенно дурацким вопросом, то она будет просыпаться среди ночи и выдавать информацию дозированно. Причем, с цитатами и примерами из жизни. У меня в такие моменты складывалось ощущение, что я не с соседкой живу, а с компьютером ходячим. И у него периодически жесткий диск форматируется.
Марина была одной из немногих девушек на факультете физики, и, глядя на нее, я еще лучше начинала понимать парней.
– Слушай, пойдем в коридор?
– Ну конечно, – опять съязвила я, – там же меньше ненормальных!
– Блин… Как ты тут выживаешь? – застонала Оксанка, – в комнате – физичка, в коридорах – инженеры!
– Нормально выживаю! Главное, не орать по ночам и не провоцировать!
– Ну так это везде такие правила, – пожала плечами Оксанка, потом оглянулась на мирно спящую Маринку и вздохнула, – ладно, давай по-быстрому решим, и я пойду.
Идти она собиралась к себе, на пятый, через пресловутый четвертый, который у нас был рассадником озабоченных идиотов с факультета физики, и потому надо было все закончить побыстрее. «Пока не взошла полная луна» (ц).
– Давай ведьмочками, – решила я, прикинув, что порванную юбку и стремную кофту найду в чемодане, как раз мама напихала с собой всякого старья, которое выкинуть жаль, а мне в городе пригодится, ага. Метлу… Ну, метлу найду. Сделаю из листьев и веток, в конце концов…
– Отлично! – обрадовалась Оксанка, а потом огорошила, – у тебя чулки в сеточку есть?
– За-зачем? – от удивления я даже заикаться начала.
В моем понимании, ведьма – старая страшная тетка с кошмаром на голове. И метлой, да.
– Ты, Самойлова, дура все же! – Оксана опять повысила голос, – надо мини, чулки в сетку и развратные ботфорты!
– Это как-то не очень подходит для ведьм…
– Подходит! А для полноты образа будут остроконечные шляпы! Это я беру на себя! А ты – чулки ищи!
– Само определение инкуб восходит к латинскому incubare, то есть, «лежать на»… – раздалось опять от кровати Маринки, и мы тут же выбежали за дверь.
Там я настойчиво проводила Оксанку к лестнице, проследила, чтоб она прошла благополучно мимо опасного четвертого, и вернулась обратно к себе в комнату.
– В двенадцатом веке епископ Гильом Овернский исследовал именно сексуальную сторону понятия инкуба, ориентируясь на сказания о португальских ведьмах и их способности забеременеть от ветра, отсюда, кстати, пошло высказывание про незапланированную и нежелательную беременность: «надуло ветром».
Марина сидела за столом, пила чай и заговорила сразу, стоило мне зайти в комнату. Я только вздохнула.
Веселая меня ждет ночь.
На следующий день универ гудел.
Вечеринка была уже сегодня, организаторы в этот раз заморочились на шикарный большой клуб с оригинальным названием «Дельтаплан».
Вход бесплатно был возможен только при наличии костюма, напитки предполагались по цене ниже среднего, плюс еще и какая-то офигенная программа. Судя по тому, что студенты должны были приехать со всех высших учебных заведений города, ближе к полуночи «Дельтаплан» взлетит. Если только на части не развалится от перенасыщения.
Я прикинула количество народу, вздохнула. Много. Не люблю.
Хотя, с другой стороны, в такой толпе на мои ноги в развратных чулках, что уже успела найти и даже продемонстрировать Оксанка, никто и не заметит. И вообще… Первый курс, факультет журналистики…
Ну когда ещё развлекаться-то?
Собирались мы у меня.
Маринка, так и не понявшая, как мне показалось, из-за чего мы так возбудились и ее возбудили настолько, что она три раза вставала и будила меня пугающими рассказами про инкубов и их способы овладевания женщинами (что характерно, ничего сексуального, сплошной обман и морок), уехала к какой-то дальней родне, тетке, что ли. У нее она ночевала раз в месяц, отдавая таким образом дань родственным связям и успокаивая свою мать, которая почему-то считала, что Марина непременно в городе сколется, сопьется и принесет в подоле. Я иногда думала, что мать у нее – еще больше не в себе, чем сама Марина. Ну, то, что слепая – однозначно. Тут без вариантов даже.
Моя мама, кстати, тоже не сильно хотела, чтоб я уезжала из поселка, предлагала оставаться, работать в местной газете, писать про надои и снятие кошек с деревьев. Но я мечтала о карьере журналистки. И столица края была в этом плане очень перспективной. И поступить реальнее, чем в Москву. Я, конечно, оптимистка, но не дура все же.
Оксанка, довольно вереща, натягивала собранные по всем друзьям шмотки, взбивала волосы, рисовала стрелки.
