Глава 1. Пансион.
Мне повезло.
Матушка-настоятельница всегда говорила, что мне несказанно и незаслуженно повезло. И я с ней соглашалась.
Среди прочих воспитанниц монастырского пансиона я была серенькой и неприметной. Не самая умная, не самая красивая, не самая бойкая и даже не самая рослая. Средняя во всем. И титул у папеньки маленький, всего лишь барон, и поместье у нас незавидное, предгорья и леса, пахотных земель совсем мало. Папенька сокрушался, что на мое обучение идет весь доход от стрижки овец. А это очень много, очень.
Зато пансион находился под покровительством королевы-матери, она часто приезжала, беседовала с ученицами, даже вела уроки у особо одаренных девушек. Говорили, она всех нас знает в лицо и та, что преуспеет в науках, может получить место при дворе, при ее высочестве принцессе Вартелле.
Мне не было смысла стараться. Чтоб приехать ко двору, мало отличной учебы. Нужен модный гардероб, украшения, опытная дуэнья и амбиции. У меня не было ничего, кроме благородного происхождения. Ко двору мне не хотелось, а хотелось домой, в наш старый дом, который папенька высокопарно называл «замок». Какой там замок, невысокая башня и кособокая пристройка к ней, в которой мы и размещались. Овчарня, сыродельня, склад для шерсти. В башне жить было нельзя, там крыша разрушилась и в окна, лишенные ставней и рам, свистел холодный ветер.
Наш монастырь куда больше был похож на замок, со шпилями и башенками, с узкими лестницами и балкончиками. Раньше, три столетия назад, тут и жил король. А потом выстроил себе новый дворец, а этот подарил ордену Прях.
Если бы я прикладывала больше стараний, легко стала бы первой ученицей, но мне не хотелось огорчать Рози, она из кожи вон лезла, чтоб стать фрейлиной. Я же делала ровно столько, чтоб не быть отстающей, и была на хорошем счету, как старательная и послушная воспитанница. Большего с меня не требовалось. Ну, а то, что я мечтала на уроках и не слушала, что говорит преподавательница, мне легко прощали, благонравие и смирение в пансионе ценилось больше пытливого ума.
С королевой всегда приезжала свита, девушки чуть постарше нас. Обычно они гуляли в саду или играли в парке, часто вовлекая в них и воспитанниц. Я всегда сторонилась их – не люблю чужих людей, наглых, бесцеремонных, с шутками, которых я не понимала. Больше всего я любила читать где-нибудь в укромном уголке монастырского парка. А активных игр с беготней, визгами, смехом избегала.
Молодые люди, входящие в свиту, без которых не обходился ни один визит, имели возможность приглядеть невесту. Им разрешалось посещать часть парка, выделенную воспитанницам и беседовать в приемном зале внизу, если погода не располагала к прогулкам. Собственно, именно из-за этого плата за обучение была такой высокой. Воспитанницы этого пансиона не засиживались в девицах.
Меня высмотрел сам племянник королевы, сын ее брата, герцога Седьюл, маркиз Макфарс. Уж не знаю, чем я ему приглянулась. Повезло. Так же говорила матушка и одноклассницы.
Не искала я его внимания и вообще не знала, кто он такой. Сидела и читала в беседке. Парень сел рядом, задал два вопроса. Такой нарядный, в камзоле с золотым шитьем, от которого отскакивали зайчики, в щегольских туфлях с атласными розетками. Он был так крепко надушен, что я даже не могла, вдохнув густой мускусный запах. Первым моим побуждением было убежать, но я увидела буквально в десяти метрах надзирательницу, сестру Оливию. Значит, мужчина здесь с разрешения королевы-матери, никакого урона моей чести от его присутствия не будет. Сестра Оливия чуть кивнула мне, и я замерла на месте, плохо слыша, что говорит мне придворный.
Я закашлялась просто до слез. Наверное, сильно покраснела, потому что мужчина засмеялся и оставил меня. Я долго корила себя за ту неловкость, ведь нас учили беседу поддерживать и красивым оборотам речи! Растерялась.
Потом я видела его несколько раз, он уже узнал мое имя и вежливо кланялся, не вступая в беседу. Наверное, подумал, что я глухая или совсем глупая. По дортуару поползли слухи о том, что моя свадьба – дело решенное.
Я боялась поверить в свое везение. За что мне такое счастье?
Молодой, красивый, титулованный и богатый муж, чего еще можно желать? Я буду маркизой Макфарс! Отец с ума сойдет от радости! У Лилиан жених дважды вдовец и старше ее на пятнадцать лет, со страшной колючей бородой, у Селии жених хоть и молод, но крайне невзрачен и ниже ее ростом, у Мими прихрамывает, а у Рози и вовсе жениха нет.
Но дни шли, я ходила на занятия, а помолвки все не было. Некоторые из девушек уже хвастались обручальными браслетами и занимались своим приданым, их обучали более изысканным видам рукоделия, учили плести кружева и вязать.
– Это просто чушь, что она могла понравиться маркизу Макфарс! – заявила как-то Рози. – Разве что по контрасту с придворными прелестницами. Кисленького захотелось после сладостей. Наверное, столь дикой девицы ему не приходилось видеть.
Одноклассницы угодливо захихикали. Я промолчала. Что поделать, если остроумные ответы приходили мне на ум позже, чем требовалось?
Однако весной отец прислал письмо, в котором сообщал о моей скорой свадьбе. Сразу свадьба, без помолвки? Разве так бывает? Ведь свадьбу нужно подготовить, три месяца – минимум для благородной семьи. А лучше полгода. Чем выше титул, тем дольше помолвка.
– Тебе повезло, моя девочка! – сказала настоятельница. – Тебе очень повезло, что выбор пал именно на тебя. Я дала тебе самую лестную характеристику, будущему мужу очень важна твоя чистота и скромность.
Девушки в дортуаре шептались, что маркизу нужна вовсе не чистота, а совсем наоборот, но кто его знает, что ему нужно на самом деле?
Говорили, что маркиз имеет несколько любовниц, я не могла поверить в это. Зачем сразу несколько? Разве одной женщины недостаточно, чтоб не чувствовать себя одиноким? Все хихикали и делали вид, что знают что-то, чего не знаю я, и это раздражало. Но я прочитала гору книг. Ведь книги – лучший источник знаний и значит, я знаю все, что положено благовоспитанной девушке?
– Через две недели свадьба, – объявила матушка Каролина. – Готовься, дитя.
Я недоумевала. Как готовиться? Опять молиться?
Мне сшили пять платьев, две нижние юбки, тонкое белье, все было уложено в небольшой сундук, с которым меня и привезли в монастырь шесть лет назад. Кружевные воротнички, накрахмаленные до жестяной твердости, выглажены и туго намотаны на толстую палку. Большой новый сундук с приданым давным-давно готов, там постельное белье, которое я вышивала последние два года. Мережки, вышивка, кружевной подзор. Двадцать простыней и тридцать наволочек, стеганое одеяло, две подушки, покрывало. Что еще нужно готовить?
Ночную сорочку, полотенце, шпильки, расческу и зеркальце положить в сумку недолго. Поэтому махнула рукой на слова матушки.
В пансионе нас учили домоводству. Не только вышивке. Мы умели чистить овощи, щипать птицу, отбивать мясо, печь пироги, мыть полы, варить мыло. Нас учили разбираться в травах и уходу за больными. Мы выращивали зелень, окучивали картошку, кормили кур и собирали яйца в птичнике. Ее величество говорила, что любой навык пригодится, кто знает, как повернется наша судьба. Родовитые девушки фыркали и морщили носы, но у матушки Каролины не забалуешь. В кухне, прачечной и приюте дежурили все по очереди. Вся полусотня дворянских дочек, тут различий не делали.
Нет, конечно, нас еще учили истории, географии, математике, словесности, языкам, музыке, пению и танцам, у нас были даже театральные представления, в основном, на религиозную тему. На праздниках мы изображали то ангелов, то грешниц, то дикарей. На этих представлениях блистала Рози, я же подменяла кого-нибудь из создающих толпу соучениц.
Когда у меня будет побольше свободного времени, я сама напишу пьесу. Разумеется, о любви прекрасной принцессы и менестреля.
– Возьми, дурочка, – сказала как-то вечером Рози и протянула мне альбом. Обычный альбом для рисования. – Только открывай, когда рядом не будет ворон. Отнимут и накажут.
Воронами мы звали монахинь-надзирательниц из-за черных облачений.
– Что это? – Не торопилась я брать подношение. В последнее время Рози была особенно зла и горазда на всякие неприятные проделки. То, что литература бывает и запрещенной, я знала. К чему мне колдовские черные ритуалы или пособие по ядам? А найденная книга подобного содержания – это карцер на трое суток, как минимум.
– Инструкция для новобрачных, – фыркнула она. – Не бойся.
А почему такой нужной книги нет в библиотеке? Я все же спрятала альбом среди своих тетрадей, сдержанно поблагодарив Рози.
Кельи у нас были хоть и тесные, но на двоих, но моя соседка заболела, находилась в лечебнице, а единственное узкое окно выходило в лес, так что свет никто заметить не мог. Ничто не могло помешать мне после сигнала отбоя не гасить свечу, а открыть альбом. На первой же картинке красивая парочка, принц и принцесса приникли к губам друг друга.
Тщательно были нарисованы каждая складочка, каждая петелька кружевных воротников, прически и украшения. Хм, это альбом свадебных нарядов! – осенило меня. Действительно, нужная вещь. И понятно, почему нет такого в библиотеке – это же суетное все, воспитанницам надлежало думать о высоком, а не о рюшках и розетках. Хотя вот выкройки, схемы для вязания и рисунки для вышивки вполне себе занимают почетное место на полках. Странно.
Налюбовавшись картинкой, я перевернула лист. Вернулась обратно. Снова перелистнула. А, второй лист просто черновик, по ошибке вшитый в альбом! Художник сначала нарисовал героев, а потом одежду. Я бы тоже так сделала. Наверное. Герои в тех же позах, но совершенно без одежды. Грудь принцессы с розовыми сосками на вид казалась сочной, упругой и пышной. Я заглянула в ворот своей ночной сорочки, оттянув его. Нет, у меня столько и в помине нет. А принц… ключицы, грудь, живот… То, что нарисовано было ниже, заставило меня покраснеть. Я видела такое у жеребцов, ослов и кобелей, но у людей – никогда. Третий лист изображал это самое во всех видах! С подписями и стрелочками! Нет, они с ума сошли! Мне стало жарко. Я быстро перевернула срамную картинку и застонала. Почему тут нарисовано яблоко в разрезе, но с косточкой, как от персика?
Подышала, перевернула лист. Художник, хоть и не знал отличий яблока от персика, облегчил мне задачу – мужское тело было смуглым, а женское бледно-розовым, только поэтому я смогла определить, где чьи ноги и руки. Почему принц лежит между тонких ног принцессы, я знала. Это знание заставило меня закрыть глаза и покраснеть.
Дома я два раза такое видела. Один раз в конюшне и один раз у озерца. Я была непослушным ребенком и часто убегала от няни. Любила прятаться и наблюдать за окружающими. Жаль, что по мере роста число мест, где я могла безнаказанно скрываться, стремительно сокращалось.
Следующие картинки, очень подробные, заставили меня восхититься гибкостью персонажей и фантазией художника. Почему-то заныл живот. Вроде ничего особенного не съела, но внутри буквально ломило.
Следующая картинка поставила меня в тупик. Принцесса была прекрасна, но она была одна, а принцев стало почему-то двое! У меня со зрением что-то не то. Я отравилась! Точно! Боль в животе, нарушения зрения – это волчья ягода! Кухарки сварили компот с ядовитой ягодой! Все в опасности! Я рванулась с кровати, запуталась в одеяле, рухнула на пол, больно ударилась коленками. Альбом слетел с кровати, услужливо раскрывшись на развороте.
Этого просто не может быть! Принцесса и ТРИ принца… да откуда она столько могла взять? Наша принцесса не замужем, потому что нет в соседних королевствах принцев подходящего возраста, а на герцога она не согласилась. А ей уже двадцать четыре, жизнь, считай, прожита! Лучшие годы позади.
Дальше я листала на силе воли, превозмогая боль в груди и животе. Грудь стала такая чувствительная, что трение сорочки причиняло боль и почему-то наслаждение.
Последний лист изображал хитро улыбающуюся, прищурившуюся принцессу, с носа которой, с висков, с ушей свисали какие-то сопли.
От этого альбома заболеть можно! Точно! Я больна! Сердце стучит в горле, губы сухие, сколько бы я их не облизывала, какие-то непонятные мурашки рассыпают искры по спине и животу, внутри все скрючивается в непонятной судороге. У меня между ног влажно и горячо. Провела рукой. Не веря своим глазам, посмотрела на прозрачную слизь на пальцах. Откуда столько? Почему?
Неужели страницы пропитаны ядом? О, коварная Рози! Я не знала, что она меня настолько ненавидит! Надо все прибрать, чтоб утром меня нашли в приличной позе. Мертвую, но благопристойную, как положено порядочной девице благородного рода. И спрятать с глаз долой порочащий мою честь альбом. Я даже всплакнуть успела, так мне себя было жалко! Умру во цвете лет и меня похоронят в свадебном платье. Я даже не успею покрасоваться в нем.
Альбом занял место под стопкой книг, я вытянулась под одеялом и сложила руки на груди. Перед глазами крутились непристойные картинки. Инструкция для новобрачных? Это что, такое вытворяют мужья со своими женами?! И они терпят? Ни за что не выйду замуж, решила я. И уснула.
Глава 2. Свадьба по доверенности.
Я не умерла.
Проснулась утром от привычного колокола, призывающего воспитанниц на молитву. Подскочила, умылась машинально и только очутившись в часовне, вспомнила пакостные рисунки. Боюсь, молитва о процветании Самирии и здоровье королевской четы не была такой искренней, как обычно. Альбом сразу после общей молитвы отдала Рози и задрала нос, не желая ничего обсуждать. Благодарить не стала. Рози фыркнула и спрятала альбом под фартук.
После гадкого завтрака – овсянка без соли и сахара на воде, воспитанницы разбрелись по занятиям. Нас с Рози задержала сестра Летиция.
– Факультатив. Обычаи Южных земель, – скомандовала она.
– Зачем? – вырвалось у меня.
Южные земли – это кочевники, жара, песок, постоянные набеги два-три раза в год, у нас и дипломатических отношений нет, с кем договоры заключать? С разрозненными племенами, где кто сильнее, тот и прав? Кто попал в плен, обратно не возвращался. Караваны в Южные земли ходили редко. И обычно с такой серьезной охраной, что это напоминало маленькую армию. Товары привозили редкостные – тончайшие ткани, яркие ковры, украшения с драгоценными камнями, резную мебель удивительной работы, чеканную посуду и светильники, пряности и благовония, удивительные плоды, сваренные в меду, орехи, целебные масла и невиданные травы.
– Приказ ее величества! – сухо отозвалась сестра Летиция.
Подобный приказ можно было объяснить только приездом посольства с Юга, но при чем тут я? Да еще и за две недели до свадьбы? У племянника ее величества собственные земли на Северо-Западе, мне бы следовало тщательнее учить экономическую географию тех мест и родословную правящей семьи.
Рози знала не больше, чем я. Мы обменялись недоумевающими взглядами, но покорно пошли за сестрой Летицией в маленький класс.
Незнакомый пожилой мужчина кивнул нам, предлагая сесть и с ходу начал рассказывать. Выходило, что он путешественник и бывал в таких местах, где до него никто не был. Рассказывал он интересно, думаю, и другие одноклассницы послушали бы его с интересом. Но такая честь выпала только нам двоим.
Целую неделю мэтр Гобер нам читал лекции. Еще неделю учил столовому этикету, правильно заваривать непонятные напитки и изящно кланяться. Реверансы на Юге были не в ходу.
Я считала эти занятия отдушиной, иначе бы я с ума сошла от беспокойства. Добрая матушка-настоятельница, несомненно, хотела меня отвлечь от переживаний. Все невесты волнуются перед свадьбой, это нормально. Но меня буквально трясло. Я отвечала невпопад, потеряла аппетит и никак не могла успокоиться.
– Еще день и твое платье будет висеть, как на вешалке, – сообщила мне Рози.
– Хорошо, что свадьба завтра, – вздохнула я.
Запавший живот смотрелся некрасиво: сверху ребра, обтянутые кожей, снизу острые ручки от тазика, так называла эти кости наша лекарка. Она уже осмотрела меня, удостоверила девственность и даже успела напоить успокоительной микстурой.
Благодаря микстуре ночью я спала хорошо, и утром себе в зеркале даже понравилась. Синяки под глазами почти исчезли, щеки слегка порозовели. А блестящие от волнения глаза совсем меня не портили!
Сестра Лелия принесла мне чашку воды и ломоть хлеба с сыром. Хлеб не лез в горло, но сестра Лелия строго предупредила, что до вечернего пира у меня во рту и маковой росинки не будет.
– Что вы выдумали, барышня, в обморок хотите упасть, наш пансион опозорить?
Едва я дожевала сыр, как в мою келью влетели одноклассницы и закружились хороводом вокруг меня.
– Ах, какая ты счастливая! Ты везучая! Тебе так повезло! Платье покажи!
– Платье? – я растерялась.
Своего платья еще не видела. Матушка Каролина сказала, что королева позаботится о моем наряде. Оно будет зеленое, как молодая трава, юные девушки выходили замуж в зеленом. Второй брак заключали в голубом или синем, третий в фиолетовом. Но зеленый был цветом юности. Старые девы не посмели бы надеть такой цвет, им дозволялось иметь разве что зеленую отделку, а платье шилось болотное или серое. У нас даже вроде проклятия было: «Чтоб тебе выйти замуж в сером» – значит, очень поздно, когда уже и надежд на потомство могло не быть.
– А ну, пошли прочь! – вошедшая сестра Оливия хлопнула в ладоши и строго указала на дверь.
Две послушницы за ее спиной держали на весу манекен, завернутый в длинную темную ткань.
– Ну, хоть одним глазком, – простонала Мими.
– Мы только поздравить, – потупились девчонки и выскользнули в коридор.
– Рози уже готова, а вы копаетесь! – прошипела сестра Оливия.
Я удивленно моргнула. При чем тут Рози?
Сегодня я выхожу замуж за маркиза Макфарс, а она слишком хорошенькая, будет отвлекать внимание. Она, наверное, сама попросилась у матушки Каролины, чтоб помелькать на людях. Зря ее назначили моей подружкой. Лучше бы Лилиан, она полненькая и конопатая.
Манекен установили, темную ткань развернули, и я открыла рот в полном изумлении. Красное?! Но кто же выходит замуж в красном? Это неприлично!
Но мои слабые попытки протестовать были моментально подавлены. Меня просто никто не слушал. Зато вертели, как куклу, натягивая, расправляя, застегивая жемчужные пуговки от горла до колен.
– А неплохо вышло, – резюмировала сестра Оливия. Ее спутница согласно закивали.
Красный мне удивительно шел. Сделал вдруг ярче мое лицо, а серо-зеленые глаза еще светлее. Я выглядела такой… соблазнительной! Как та падшая принцесса на картинках!
Мои щеки зарумянились даже сквозь слой румян, наложенных послушницами. Воротник-стойка под горло, узкий лиф, единственным украшением которого был ряд пуговиц, с длинной и широкой баской, под которую отдельно надели пышную блестящую юбку с серебряными узором, прозрачные широкие рукава, в которых мои руки казались еще более тонкими и белыми. Поверх лифа прозрачная пелеринка до пояса, обшитая по краю мелким жемчугом. Туфельки тоже были красными, атласными, на тонкой подошве. Холодно стоять будет на полу в часовне. Все равно под юбкой не видно, а я предпочла бы овчинные домашние полусапожки.
– А покров невесты? – робко спросила я, указывая на тяжелый узел волос на голове. Послушницы просто закрутили мои волосы и закололи десятком шпилек с такими же мелкими жемчужинками.
– Потом, в часовне, вуаль накинет муж, – отрывисто бросила сестра Оливия.
– Но так не принято!
Сестра Оливия устало вздохнула.
– Деточка, сегодня мы отпускаем тебя из монастыря, отдавая твою руку мужу. Основной праздник будет позже.
Действительно, какие свадьбы в нашей часовне? Да еще в красном? Я рассердилась на поставщика ткани, так подведшего матушку Каролину. Им пришлось шить наряд из того, что завалялось на складе. Часовня просто не вместит много народу, и платье увидят только сестры и одноклассницы. Значит, ритуал будет повторен в главном соборе, когда мы доберемся до столицы. «Наверняка и платье там приготовят традиционное», – подумала я и улыбнулась. С чего бы королеве меня позорить неподобающим цветом?
Сестра Оливия накинула мне на голову широкий и глубокий капюшон черного плаща, усадила на табурет и попросила быть паинькой.
Сестры вышли, а в мою келью вошел отец. Выглядел он слегка сконфуженным. Но в кельи нельзя входить мужчинам! Я думала, увижу отца в часовне, когда он будет передавать мою руку жениху.
– Батюшка! – ахнула я, подскочила и мы обнялись.
– Как ты выросла, дочка!
Мы виделись год назад, прошлым летом, на каникулах. Тогда отцу хватило денег, чтоб оплатить дорогу – прислать за мной карету, двух охранников, оплачивать фураж и постой на гостиных дворах. Целых два месяца я была свободна, как птичка. Батюшка почти не изменился, разве что морщинки стали чуть глубже.
– Батюшка, а как…
– Детка, я не тот тесть, которым можно гордиться, – сказал без обиняков отец после торопливых вопросов про здоровье и поместье. – В столице мне нечего делать.
Моя радость померкла, я огорченно вздохнула. Конечно, барон маркизу не ровня, но он же очень хороший и он мой отец! Неужели нельзя было… нет, наверное, нельзя. Слишком высока семья, куда я вхожу. Королевская. Они смеяться будут над моим отцом, поняла отчетливо. А меня всю жизнь попрекать недостаточно высоким происхождением. Лучше бы ко мне посватался сосед Слайдлу, такой же барон, или баронет Манвуль. Тогда я была бы равной. Пусть барон немолод и лыс, но зато он друг моего отца, и не стал бы меня обижать.
– Ну-ну, детка, не расстраивайся! – отец пальцем стер слезинку с моей щеки. – Судьба к тебе благосклонна, такой почетный брак я бы не смог тебе устроить. Тебе повезло!
Мы поговорили минут десять, когда вошла сама матушка Каролина и две послушницы.
– Я отведу нашу невесту в часовню, – сладко пропела она.
Мы расцеловались, и отец вышел, украдкой сморкаясь. Сердце заныло. Когда же я его снова увижу и увижу ли?
– Вы двое, берите сундуки и несите в экипаж, – распорядилась настоятельница.
Путь до часовни прошел, как в тумане.
– Явилась, наконец, – прошипела Рози. Она была в таком же плаще с капюшоном, как у меня.
Я ничего не ответила. Сейчас моя жизнь навсегда изменится и никакие ее нападки уже не смогут меня тронуть. Кто она такая? Разве она сможет уколоть или задеть маркизу Макфарс? Будущую герцогиню? А то и королеву?
Часовня наполнялась сестрами и послушницами, но я не видела своего жениха у алтарного камня. Там стоял какой-то плотный, коренастый мужчина и беседовал с жрецом. Тот послушно кивал.
– Это точно не маркиз, – пробормотала в растерянности.
Мужчина был одет в серый кожаный дублет с металлическими вставками, кожаные штаны и высокие сапоги выше колен. Его темные волосы, связанные в небрежный хвост, свисали до середины спины.
– Дура ты, Нелли, – прошипела Рози. – Не попрется маркиз в часовню женского монастыря! Неприлично!
– Но этот же приперся!
– Свадьба по доверенности!
Я снова огорчилась. От столицы только два часа пути, мог бы жених и прокатиться лично, а не присылать доверенное лицо. Хотя да, у него столько сейчас забот перед пиром, что на разъезды и времени не остается.
Пока огорчалась, мы уже дошли до алтаря. Вместо того, чтоб встать позади меня, Рози нахально встала рядом. Она что, думает по ошибке ее вместо меня обвенчают?
Жрец откашлялся. Нудным, неимоверно монотонным голосом он стал вещать о важности брака и требованиях к супруге. Покорность, послушание, скромность, умеренность в пище, смирение, терпение, служение и обожание супруга. От мужа ничего не требовалось. Ему достаточно просто быть.
– Невесты, подойдите!
У меня ноги так замерзли, что я с трудом сделала шаг к алтарю. Невесты?
Две послушницы сняли с нас плащи, и я открыла рот. На Рози был точно такой же наряд! Разве что оттенок не такой насыщенный, скорее коралловый, чем красный. Она чудо, как хороша была!
Монахини бурно стали обсуждать наш вид, но матушка Каролина грозно шикнула. Рози хмыкнула, наслаждаясь минутой, и прошла вперед, толкнув меня локтем в бок. Встала справа от мужчины, одарив его улыбкой.
Жрец сделал ладонью гребок, приказывая мне встать слева. Я просто кипела от возмущения. Что тут вообще происходит?!
Мужчина в серой коже раскрыл футляр, показав нам два тубуса, золотой и серебряный и два ножа из черного камня. Щелкнули ножницы, жрец срезал локон с головы Рози, а мужчина ножом разрезал ей палец, обмакивая волосы в кровь. Достал из золотого тубуса браслет и защелкнул на руке Рози, а ее волосы свернул кольцом и уложил в тубус. Жрец щелкнул возле моего уха.
– Стойте. Стойте! – воскликнула я, отшатнувшись. Меня ломало ощущение неправильности происходящего. – Мой жених маркиз Макфарс, и это все не нужно! Разве так заключают брак с родственником королевы?
Жрец высоко и неодобрительно задрал седые брови. Сестры загомонили, не слушая настоятельницу. Я растерянно посмотрела на матушку Каролину, ожидая помощи.
– Продолжайте! – распорядился серый кожаный.
Он схватил меня за руку и взял другой нож. Я дернулась, пытаясь вырваться, и нож легко-легко, как по маслу, пропорол мне ладонь. Будто она была не из кожи и мяса, а из бумаги. Кончик ножа вылез с тыльной стороны, я вскрикнула от ужаса. Кровь хлынула ручьем, заливая футляр с тубусами. В голове у меня помутилось, что позволило жрецу отрезать мой локон.
Холода браслета на руке уже не ощутила, канув в спасительную темноту.