000
ОтложитьЧитал
Глава 12
В каждом из нас слишком много винтов, колёс и клапанов,
чтобы мы могли судить друг о друге по первому
впечатлению или по двум-трём признакам.
Антон Павлович Чехов
На следующий день странность в поведении Ларского никуда не ушла, и я сделала вывод, что эти перемены вовсе не из-за похмелья.
Одна из самых больших странностей Тирекса заключалась в том, что он перестал орать. Нет, он, конечно, покрикивал, но не так, как раньше. Например, перед летучкой я уронила его планшет. Приготовившись к целому потоку ругательств, я скукожилась, но Ларский лишь покряхтел и недовольным тоном заметил:
– Руки у тебя явно не из нужного места растут.
И все! Ни криков, ни обзывательств, ни угроз увольнения. Ни-че-го!
А после летучки вообще случилось нечто из ряда вон выходящее. Мало того, что все совещание Ларский расхваливал новый дизайн упаковки, так еще и несколько раз упомянул, что к его созданию приложила руку я. Когда все разошлись, и в зале остались только я, Никита и Ларский, последний вдруг сказал:
– Попробуй придумать еще какие-нибудь дизайны. Например, к той линейке средств, которая уже давно на рынке. Удачная новая упаковка привлечет внимание и повысит уровень продаж.
От таких слов я буквально обалдела. Глазела на Ларского, силясь понять, шутит он или говорит правду.
– Вы что, меня к дизайнерам переводите? – пролепетала я.
– Нет, – категорично ответил Ларский. – Пока нет. Тебе надо зарекомендовать себя лучше, чтобы я пошел на такой шаг. Лишней должности дизайнера у нас нет, а увольнять кого-то я не собираюсь. Но и держать тебя рядом с собой в качестве секретаря я тоже долго не намерен – от тебя одни неприятности, и, похоже, это заразно. Так что давай, трудись. Рисуй в свободное время и показывай мне свои каляки-маляки, поняла?
Я усиленно закивала, не в силах сказать и слова от удивления. Что происходит? Это вообще Ларский передо мной или его добрый двойник? Может, он в ночь попойки еще и головой ударился, а я не заметила?
Ничего больше не сказав, Ларский покинул зал совещаний, а я перевела свой взгляд на Никиту. В отличие от меня, Подольский совсем не выглядел удивленным. Будто то, что только что сказал мне Ларский было полностью свойственно Ларскому.
– Тебе не кажется, что с ним что-то не то? – тихо спросила я.
– Не кажется.
– Серьезно? – воскликнула я. – Твой лучший друг кардинально изменился, а ты этого не замечаешь?
Никита выровнял стопку документов, лежащих на краю стола и спокойно сказал:
– Он не поменялся.
Никогда не думала, что немногословность может так раздражать!
Вернувшись в приемную, я заметила на своем столе розовую бабочку, сложенную из бумаги. На крыле бабочки было написано «разверни». Уже поняв, от кого она, я с улыбкой развернула бабочку и прочла следующее:
«Сегодня предлагаю устроить попытку номер три. Три – хорошее число, счастливое. В третий раз у нас точно получится. Жду тебя в обед в кофейне через дорогу. Алек».
Не переставая улыбаться, я несколько раз перечитала записку и сунула ее в карман. Наступление обеда я теперь ждала с удвоенной силой.
– Ань, – обратилась ко мне Оксана. – Тебе вчера от Ларского сильно досталось?
– За что? – Я выглянула из-за монитора и непонимающе уставилась на девушку.
– За рисунки.
– А-а-а! – поняла я. – Нет, все хорошо. Напротив, они ему понравились, и он показал их команде дизайнеров.
– Ты же раньше работала дизайнером, так? – влилась в разговор и Жанна.
– Да, в Чехии. Тоже в косметической компании.
– Жаль, что у нас нет вакансии дизайнера. Это подошло бы тебе больше, чем быть секретарем у него. – Жанна кивнула подбородком в сторону кабинета Ларского.
Я угукнула ей в ответ. Да, быть секретарем Ларского – это то еще бремя. Каждое утро мне с такой силой не хотелось идти на работу, что я даже думала притвориться больной и уйти на больничный. Останавливала меня лишь мысль о зарплате.
В Чехии же все было иначе. Хоть я вставала раньше и добиралась дольше, у меня было желание. Мне хотелось работать со страшной силой. Мне нравилось работать.
Здесь же я шла на работу с такими же подавленными чувствами, которые испытывала, когда плелась в школу в дни контрольных по математике, физики и химии.
Еле дождавшись обеда, я со скоростью метеора понеслась в кофейню, где меня уже ждал Демидов – он ушел из офиса двумя часами ранее, чтобы встретиться с новым предполагаемым инвестором.
Увидев меня, Алексей заулыбался и, встав с места, протянул мне большой букет красных роз.
– Ого! – воскликнула я. – Думала, мы просто перекусим…
– Раз у нас не получается устроить свидание вечером, то надо устраивать его днем. – Демидов подмигнул мне и, отодвинув стул, жестом пригласил меня сесть.
Я была и удивлена, и польщена одновременно. Придерживая букет, я неловко принялась листать меню. Заметив это, Алек подозвал официанта и попросил принести вазу с водой. Вскоре мои руки освободились, и я с удобством могла рассматривать аппетитные десерты.
– Как с работой? Справляешься? – спросил Алек, когда мы сделали заказ.
– Вполне, – кивнула я. – Кстати, Ларский увидел, что я делаю наброски дизайна упаковки нового крема и они ему понравились.
– Понравились? Сашке? – удивился Демидов.
– Угу. Он даже отдал их дизайнерам и тонко намекнул, что, возможно, когда-нибудь переведет меня к ним.
– Не похоже на него, – задумчиво пробормотал Алек.
– Вот и я так думаю!
Хоть кто-то подтвердил мои догадки касательно поведения Ларского. Он действительно стал вести себя странно, а Никита же просто его защищает – как никак, Ларский его друг.
Нам принесли кофе с десертами, и я накинулась на свой кусочек торта. Умяв половину, я заметила, что Алек к своему брауни даже не притронулся.
– Почему не ешь? – поинтересовалась я.
– На тебя смотрю, – ответил он, чем страшно меня смутил – я даже невольно отвела взгляд в сторону.
– Ешь десерт, – пробормотала я, чувствуя, что краснею.
– А на тебя смотреть нельзя?
– Ну не так же явно. Ты во мне дыру просверлишь.
– То есть мне смотреть на тебя украдкой?
Я кивнула и сделала маленький глоток карамельного латте.
– А если будем встречаться, можно смотреть прямо, не украдкой? – вдруг задал неожиданный вопрос Демидов.
Я замерла с чашкой в руке. Медленно подняла взгляд и посмотрела на Алека.
– Давай встречаться, Аннушка, – с улыбкой произнес он.
Слава богу, что я проглотила кофе до этой фразы. Иначе я бы точно подавилась и, зная свое «везение», пришлось бы вызывать бригаду скорой помощи.
– Встречаться? – сипло повторила я.
– Именно, – закивал Алек. – Давай?
– Это так неожиданно…
Это и вправду было чертовски неожиданно. Хотя, чего я ждала? Мы не в девятнадцатом веке живем. Тем более, это всего лишь предложение встречаться. Когда люди встречаются, они ходят на свидания, проводят вдвоем много времени и им вовсе не обязательно жить вместе и спать… Так ведь? Или нет? В фильмах вроде бы показывают обратное… Боже, у меня вообще нет опыта в подобном! Все мои отношения не доживали до конца конфетно-букетного периода! Даже посоветоваться не с кем: Ленка еще маленькая, а Катька слишком придирчивая к мужчинам и находится в постоянном поиске.
Алек ждал ответа, заинтересованно вглядываясь в мое лицо, которое, наверно, отражало сейчас весь спектр испытываемых мной эмоций. Мне хотелось ответить ему, но, во-первых, я не знала, что мне сказать, а во-вторых, я просто не могла произнести ни слова. Как будто мой голос забрала морская ведьма, и теперь я была нема как рыба.
В конце концов, Демидов сделал свой вывод:
– Наверно, для тебя это и правда очень неожиданно. Подумай и ответь. Я подожду столько, сколько тебе нужно.
Мои губы растянулись в благодарной улыбке. Он понял меня без слов. Понял, что мне тяжело вот так сразу дать ему ответ, поэтому предложил подумать. Это так благородно с его стороны, что мне даже захотелось взять ладонь Алека в свои руки и слегка сжать ее, чтобы в полной мере донести до него свою благодарность.
Мы просидели в кофейне весь обеденный перерыв. Демидов веселил меня историями из своей юности, и я полностью забыла о неловкости между нами.
Возвращаясь на работу отдельно от него, я дала себе твердое обещание хорошенько подумать сегодня вечером, хочу ли я в действительности отношений с Алексеем Демидовым.
***
Алек мчался по опустевшим ночным дорогам на скорости, которая в три раза превышала допустимую. Ему было плевать на камеры и светофоры, он даже не думал, что может стать причиной аварии. Все, что хотел Алек – поскорее оказаться за чертой города, где можно будет разогнаться еще больше. Разогнаться и забыться. Вдохнуть полной грудью, ощутить свободу и перестать задыхаться от переполняющих его голову мыслей.
Почему Аня задумалась? Почему сразу же не согласилась встречаться с ним? Ведь он же Алексей Демидов – красивый, богатый и успешный сын председателя совета директоров. Хотя, с «успешным» особо не заладилось, но это ненадолго. У него еще будет шанс возвыситься, а у Ларского – облажаться. Не всегда же братишке должно так везти.
– В этот раз девушка будет моей, – процедил Алек сквозь сжатые зубы. –Уж я-то постараюсь, чтобы ты ее у меня не отобрал, брат.
В том, что Ларский был не заинтересован в нелепой, но милой Ане Соловей, Алек был уверен. И хоть она и была похожа на ту, которую они оба любили, неуклюжесть полностью отпугивала Ларского – он терпеть не мог людей, которые причиняли ему какие-либо неудобства. Однако расслабляться все же не стоило.
Ларский обзавелся привычкой все забирать у Алека с самого рождения. И первым было имя. Их мамы были беременны примерно в одно время. Родители Алека хотели назвать сына в честь прадеда по материнской линии – Александром. Родители Ларского же никак не могли решить, как назвать сына: Дмитрием, Юрием, Ильей, Глебом, Андреем или еще как-нибудь. В итоге Ирина, жена дяди Сережи, родила первой и внезапно решила назвать сына Александром, потому что он «ну прямо вылитый Александр!». Так и пришлось Алека назвать похожим именем – Алексей.
Затем были игрушки, книжки, друзья. В Англии Ларский забрал у Алека девушку, а чуть позже, приехав в Москву, забрал и должность. Однако больше Алек ничего не позволит у него забрать.
Наконец яркие огни ночного города остались позади. Алек миновал пригород, а затем выехал на полупустую автостраду и вжал педаль газа в пол. Машина зарычала и рванула вперед с удвоенной скоростью. Вскоре в голове Алека не осталось никаких мыслей – лишь полная концентрация на дороге и на бешеной скорости, от которой захватывало дух.
Однако удовольствие от быстрой езды длилось недолго – умные часы на левой руке Алека завибрировали, оповещая о входящем звонке. Кинув взгляд на экран, Демидов чертыхнулся и, дважды коснувшись наушника, недовольно произнес:
– Я за рулем, мам.
– Тебе это никогда не мешало разговаривать.
Алек скривился и сбавил скорость.
– Что ты хотела?
– Где тебя носит? Быстро домой!
– Позже.
– Нет, сейчас, я сказала! – голос матери был тверд и холоден.
– Что-то случилось? – насторожился Алек.
– Да. Жду, – коротко ответила она и отключилась.
Гадая, что могло случиться, Демидов съехал на обочину, развернулся и погнал к дому. Меньше чем через полчаса он уже сидел в гостиной напротив недовольной матери, на коленях которой лежал конверт.
– Ну и что произошло? Я где-то облажался? – предположил Алек, глядя на лицо матери.
Она молча открыла конверт, достала оттуда фотографии и кинула их на стол. На каждой из них били запечатлены Алек и Аня, сидящие в кофейне. Он что-то увлеченно рассказывал, а она смущенно улыбалась.
– Что это? – холодно спросила мать.
– Обед с коллегой, – невозмутимо ответил Демидов.
– С каких это пор заместители обедают с секретарями генеральных директоров? – ядовито поинтересовалась мать.
– Разве я не имею на это право? – Алек решил пока не рассказывать матери ни о своих чувствах к Ане Соловей, ни о своих намерениях. Для начала надо было прощупать почву и понять, чем именно она недовольна.
– Ты спишь с ней? – Вопрос прямо в лоб.
Алек не удивился. Мать часто так поступала. Можно даже сказать, что подобного рода вопросы были ее фишкой. Галина Демидова никогда ничего не стеснялась. И если всплывали какие-то постыдные слухи про бурную личную жизнь Алека, она напрямую, без всяких предисловий, спрашивала, действительно ли он сделал то-то с той-то и тому подобное. Даже отец стеснялся спрашивать Алека о некоторых подробностях его интимной жизни, полностью предоставляя это своей жене.
– Нет, я с ней не сплю.
– Значит, планируешь, – сделала вывод мать.
Алек ухмыльнулся и, закинув ногу на ногу, принял вальяжную позу. Что бы мать не сказала, его это не возмутит. Слежка за ним и Аней? Удивительно, что она началась только сейчас. Раньше мать следила за каждым его шагом, вне зависимости от того, был ли он в отношениях или нет.
– Я вижу, что тебе не нравится этот разговор, – более живым тоном произнесла мать. – Поверь, мне тоже. Поэтому я хочу поскорее его закончить и…
– Да что ты? – перебил ее Алек. – По-моему, ты ловишь кайф от таких разговоров. Мне вот всегда было интересно, откуда в тебе этот моральный садизм? Может, в прошлой жизни ты была гестапо или кэгэбэшником?
– Не паясничай, Алексей.
– А ты не веди себя как на допросе. Это неприятно, знаешь ли. Особенно, когда допрашивает родной человек.
Ресницы матери затрепетали, что означало одно – ее невозмутимость начала давать трещину.
– Почему ты не можешь нормально поговорить со мной?
– Я всегда за нормальный разговор! Ты же знаешь, как я люблю общаться, мам! – Алек ткнул пальцем в фотографии. – Вот только у нас с тобой сейчас не нормальный разговор.
Мать картинно вздохнула и, взяв телефон, принялась что-то в нем искать. Алек терпеливо ждал, пока она, щурясь без очков, покажет ему то, что хочет. А в том, что она ему хочет что-то показать, он не сомневался. У нее выражение лица сейчас буквально кричало «ах так, ну тогда как насчет этого?». Вот только Алек недооценил «это».
– По твоему поведению я сделала вывод, что ты заинтересован этой девушкой, – сказала мать, прежде чем показать ему что-то в своем телефоне.
– Допустим, и что? – решил больше не пререкаться Демидов.
С торжествующим выражением лица мать передала ему телефон, на котором было открыто фото каких-то целующихся людей.
– И что? Кто это? – небрежно спросил Алек.
– А ты присмотрись.
– Не хочу, я не извращенец.
– Это Соловей и твой брат.
Невозмутимость мгновенно покинула Демидова. Он внимательнее всмотрелся в фото, пару раз приблизил и удостоверился, что мать говорит правду: это были Аня и Ларский.
– Они вместе? – едва слышно спросил Алек.
– Не могу знать, но раз они так целуются, то она явно спит с ним. Кстати, есть еще фото.
– Кто его сделал? Так близко, как будто селфи… – Алек все еще вглядывался в фото, которое было не лучшего качества.
– В компании много моих людей, – уклончиво ответила мать.
– Этого не может быть…
Внутри у Алека все опустилось. Он был уверен, что Ларский недолюбливает Аню. Он постоянно ее доставал и обижал, так с чего бы им вот так целоваться? Или это у них такая игра?
– Видимо, ты плохо знаешь эту девушку. Полагаю, что она специально соблазнила Алекса – он же гендиректор компании. С тобой она может лишь играть.
Вернув телефон матери, Алек встал с дивана и на негнущихся ногах вышел из гостиной.
– Ты куда? Снова за руль? – всполошилась мать. – Не смей! Тебя что, так это расстроило? Алексей!
– Никуда я не поеду, успокойся, – повернув голову, тихо произнес Демидов. – Я устал, иду спать.
Поднявшись к себе в спальню, он рухнул на кровать и, уставившись в потолок, принялся обрабатывать полученную информацию. В голове не укладывалось, как Аня за такое короткое время смогла настолько сблизиться с Ларским. Неужели, мать права, и она из тех, кто охотится за богатством? Но тогда зачем ей соглашаться на встречи с Алеком? Он для нее запасной вариант?
Перед глазами Демидова встала фотография целующихся Ани и Алекса, однако противно от этого ему не стало. Аня просто ошиблась, свернула не на тот путь. Ее надо направить, и тогда все будет хорошо. Надо сделать так, чтобы она поняла, что Алек намного лучше Алекса. Что, несмотря на похожие имена и родство, они совершенно разные.
Аня Соловей должна быть с Алеком и только с ним. Он приложит еще больше усилий для этого, только бы обойти брата и заполучить себе эту девушку.
– Начиная с Ани, он больше ничего у меня не заберет, – твердо произнес Демидов, немигающим взглядом смотря на потолок. – Ни имени, ни должности, ни любимого человека. Ни-че-го.
Глава 13
Однажды наступает такой момент, когда что-то щёлкает,
и ты начинаешь смотреть на всё совсем другими глазами.
Анастасия Мордвяник
Катя часто ходила на свидания вслепую. Не потому что любила их, а потому что очень надеялась поскорее найти мужчину, который будет полностью соответствовать ее требованиям, а требования у Кати были такими: богатый, работящий, добрый, любящий, красивый, высокий, умный и с хорошим чувством юмора.
Серьезные и немногословные мужчины – такие как Никита Подольский – никогда не привлекали Катю. Она находила их скучными и почти сразу стремилась прекратить с ними общение. Сам же Подольский ее даже немного раздражал, особенно в моменты, когда строил из себя зазнайку и исправлял неправильно произнесенные девушкой слова.
Однако, несмотря на все это, сердце Кати почему-то учащенно забилось при виде того, как Подольский вошел в кафе и направился в сторону, где она сидела за столиком, пила латте и ждала парня, с которым ее предложила познакомить бывшая коллега Юля. Девушку даже не смутило, что знакомого Юли зовут вовсе не Никита, а Владислав, и сердце ее продолжило отчаянно биться, даже когда Подольский сел за другой столик, спиной к Кате, которую не заметил.
Минуты через две пришел Владислав – красивый и высокий брюнет, с располагающей к себе улыбкой и задорно блестящими карими глазами. Он был достаточно разговорчив, парой слов обмолвился о своем небольшом ресторанном бизнесе и много интересовался самой Катей, однако внимание девушки почему-то было сосредоточено на Никите. Вернее, на его спине.
Подольский заказал американо, достал ноутбук и что-то начал печатать. Катя сомневалась, что Никита – тайный писатель, поэтому решила, что он работает. Даже в выходной день. Ужас!
– Катерин, вам не интересно со мной общаться? – внезапно спросил Владислав.
Катя быстро переключила свое внимание с Подольского на сидящего напротив нее мужчину, изогнула брови и произнесла:
– О чем вы?
– Я спросил, любите ли вы филармонию, но вы молчали и смотрели в сторону. Кажется, на того парня за ноутбуком.
– Ох, нет. Я просто задумалась. – Катя лучезарно улыбнулась и похлопала длинными ресницами.
Больше она не засматривалась на Подольского, лишь украдкой бросала на него короткие взгляды.
Минут через двадцать Владиславу позвонили и сообщили о каких-то неполадках на работе. Извинившись перед Катей, он оплатил счет и спешно покинул кафе.
Допивая заказанный после кофе молочный коктейль, девушка гипнотизировала спину Никиты, которая в простой серой толстовке выглядела широкой и надежной. Кате хотелось, чтобы Никита обернулся. Тогда она сделает вид, что только что заметила его и небрежно помашет.
Но Подольский был полностью сосредоточен на работе.
Состроив недовольную гримасу, Катя двумя большими глотками допила молочный коктейль, надела плащ и вышла из кафе, демонстративно игнорируя ту сторону зала, где сидел Подольский.
Однако далеко уйти с гордо поднятой головой у нее не получилось – снаружи вдруг полил дождь, да такой сильной, что находящихся на улице люди промокли в считанные секунды.
Послышался визг и шлепанье ног по мокрому асфальту. Несколько человек, прикрывая голову ладонями, забежали под козырек кафе, где стояла Катя, и принялись отряхиваться.
– Вот блин, – пробормотала девушка, недовольно глядя на усиливающийся дождь.
– Нет зонта? – послышалось сзади.
Обернувшись, Катя увидела Подольского. Сердце, которое уже давно угомонилось, вновь начало биться быстрее, чем обычно.
– Да. Не взяла, – сказала она и закусила губу.
Родители воспитали Катю так, что она всегда морально возвышалась над всеми своими собеседниками. Девушка получила хорошее образование и воспитание, была остра на ум и язык, быстро соображала и почти никогда не тупила. Имея такие качества, она ни разу в своей жизни не чувствовала себя морально ущемленной. Знаете, бывает так, что стоящий перед тобой человек в чем-то тебя превосходит, и ты ощущаешь это настолько остро, что морально подгибаешь перед ним колени. Так вот, с Катей такого никогда не было. Она всегда возвышалась, либо была на одном уровне.
Однако с Никитой Подольским Катя остро чувствовала его преимущество над ней. При нем почему-то она путалась в словах, произносила что-то неправильно или могла долго соображать над чем-то очень простым. Почему это происходило, девушка не понимала, и это ее страшно злило. В свою очередь эта злость на ситуацию перешла на Подольского, и Катя стала его недолюбливать.
И вот сейчас он стоял перед ней, возвышаясь как морально, так и физически, но почему-то Катя не чувствовала раздражения или злости. Единственное, о чем она могла сейчас думать – это то, как хорошо сочетается серые толстовка и пальто с цветом глаз Подольского. Она даже забыла о ливне и о том, что у нее нет зонта. Остались только глаза человека, стоящего рядом с ней. Серые, чистые и прохладные глаза, похожие на сумрачное осеннее небо.
– А я взял. – Никита продемонстрировал сложенный салатовый зонт. – Могу проводить до метро.
– О, спасибо, – выдавила из себя Катя, дивясь тому, куда делось ее красноречие.
Никита протиснулся через стоящих рядом людей, открыл зонтик и, повернувшись к Кате, молча предложил ей свою руку, согнутую в локте. После недолгого колебания, девушка взяла Подольского под руку, и они шагнули под проливной дождь.
Крупные тяжелые капли отбивали по зонту быструю барабанную дробь. Зонт был не очень широким, поэтому Катя плотнее прижалась к Подольскому, чтобы не намочить плечо, на котором висела дорогая сумочка.
– Может, ускоримся? – предложила Катя, наблюдая, как дождь только усиливается. Если еще и ветер задует, то зонт уже их не спасет, а в апреле месяце промокать очень опасно.
Никита угукнул и зашагал быстрее.
Вскоре они добрались до метро, миновали турникеты и спустили в подземку.
– Тебе куда? – спросила Катя, стрельнув глазами сначала направо, а затем налево.
– На Электрозаводскую. – Никита махнул рукой направо, подошел к лавочке, сел на нее и привалился спиной к мраморной стене. Вид у него был уставший, а ведь они даже не бежали. Такой слабенький.
– Устал? – спросила Катя, встав напротив.
– Есть немного, – ответил Подольский, прикрыв глаза.
– Надо больше спортом заниматься, – посоветовала девушка, внезапно ощущая преимущество над Подольским. Правда, не моральное, а физическое. – Я вот четыре раза в неделю спортзал посещаю.
– Приму к сведению, – тихо отозвался Никита.
Приехал поезд и Катя, которой было по пути с Подольским, подошла ближе к краю платформы. Двери открылись, и из вагона повалил народ. Катя обернулась, думая, что Никита стоит рядом, но, увидев его все еще сидящим на лавочке, удивилась.
– Эй, ты разве не едешь? – крикнула она ему.
– На следующем, – ответил Подольский.
Пожав плечами, Катя шагнула в вагон. Оставшись у дверей, она снова посмотрела на Никиту и только сейчас заметила, что левая сторона его пальто намокла из-за того, что он наклонял зонт ближе к девушке. Что-то ёкнуло в Катиной груди, и на фразе «осторожно, двери закрываются» она выскочила из вагона и подбежала к Подольскому.
– Не нравится мне твое состояние, – произнесла она, вспомнив, как видела его недавно в больнице. – Может, вызвать скорую?
Никита приоткрыл один глаз, нахмурился и пробормотал:
– Я просто устал.
Катя недоверчиво посмотрела на парня, пожевала нижнюю губу и решительно плюхнулась на лавочку рядом с ним.
– Тогда буду сидеть с тобой, пока ты не отдохнешь.
Никита закатил глаза, вздохнул и встал с лавочки.
– Я в норме, смотри. – Он попрыгал на месте и изобразил искусственную улыбку. – Поехали.
Засунув руки в карманы джинсов, он подошел к краю платформы и уставился в тоннель, откуда должен был приехать поезд.
Катя послушно встала и подошла к Никите.
– Тебе до какой? – спросил Подольский, когда они уже вошли в вагон и заняли свободные места.
– Измайловская, а тебе?
– Дальше.
Размеренный стук колес и легкое покачивание вагона баюкали лучше всякой колыбельной. Не спавшая полночи из-за сериала Катя то и дело впадала в легкую дремоту, но сразу же просыпалась, так как боялась завалиться на Никиту или на сидящую с другой стороны грозного вида женщину. Однако в какой-то момент девушка потеряла бдительность и уснула. Ей даже успел присниться сон, в котором она шла под зонтом с мужчиной, лица которого не видела. Катя крепко держала этого мужчину под руку и всей душой ощущала счастье.
– Станция Измайловская, – донесся до Кати голос из реальности.
Открыв глаза, она поняла, что все это время лежала на плече, которое принадлежало Подольскому. Плечо было удивительно мягким, удобным и приятно пахло свежестью кондиционера.
– Твоя станция, – сказал Никита, коснувшись Катиной руки.
– А, да, точно. – Она резво вскочила, накинула на плечо сумочку и, попрощавшись с Подольским, выскочила из вагона. Затем обернулась, поймала на себе взгляд Никиты и зачем-то помахала ему. Поколебавшись, Подольский медленно поднял руку и тоже ей помахал.
Двери закрылись, и поезд увез Никиту дальше, к станции Первомайская. И когда вагон скрылся в темном тоннеле, Катю как громом поразило: Подольский говорил, что ему надо выйти на Электорзаводской, которая располагалась перед Измайловской.
– Он что, тоже уснул или… – пробормотала Катя, так и глядя в тоннель.
Мысль о том, что, возможно, Никита решил проводить ее, вызвала улыбку на губах девушки. Конечно, это всего лишь домыслы, но ведь он предложил проводить ее до метро и держал зонт так, чтобы на нее не попадал дождь.
Когда Катя вышла из метро и медленно пошла к дому, ее телефон издал звук входящего сообщения.
«Это Влад. Прости, что пришлось так быстро завершить наше свидание. Если ты не против, то давай встретимся в следующие выходные».
Влад почти полностью соответствовал требованиям Кати. Он был бизнесменом, который не тараторил без конца о своем деле, интересовался самой девушкой, выглядел красиво и статно, имел хорошее чувство юмора и, кажется, не был жадным. Но почему же он не вызывал у Кати никакого интереса, в то время как какой-то далеко не приятный ей коллега всего за пару часов заинтересовал ее настолько, что она только о нем теперь и думала, да еще и с улыбкой!
Владу девушка не стала отказывать. Написала, что согласна на встречу в выходные, а сама в этот момент думала о невероятно красивых глазах Подольского, которые были так похожи на мрачное осеннее небо.