Глава 1. Подарок от предателя
Холодный, промозглый сентябрь кропил мелким, непрекращающимся уже третий день дождём сырые, унылые улицы города. Грязно-бурые, с отливом в болотно-зелёный оттенок волны реки, разделявшей город надвое, ударялись озлоблено и беспомощно в рябые, будто изъеденное оспой лицо, бетонные берега.
Яркие куртки и чёрные, в основном, зонты сновали по мокрым тротуарам навстречу зелёным огням светофоров, стеклянным дверям торговых и деловых центров, жёлтым телам такси, разбросанным беспорядочно и замершим вдоль обочин широких проспектов. Ветер гневно срывал желтеющую листву с поникших и почерневших лип обрамляющих сквер.
На фоне серого неба, сплошь затянутого свинцовыми тучами, блестели омытые дождём высотки из стекла и бетона, отражая едва пробивающийся сквозь тучи дневной свет. В одной из них, той, что справа от здания арбитражного суда и ближе к набережной, в просторном фойе первого этажа скучают три охранника. Один из них слоняется взад-вперёд, заложив руки за спину и отмеряя шагами расстояние от банкоматов вдоль одной стены до кофейных автоматов вдоль другой и обратно. Снова и снова. Двое других, пристроившись полулёжа на неудобных, жёстких стульях о чём-то вполголоса разговаривают между собой.
В глубине фойе тускло мерцают зелёными и белыми огоньками лифты. Можно вызвать один из них и быстро, почти бесшумно, вознестись на двадцать шестой этаж, где в роскошно обставленном кабинете, в удобном кожаном кресле сидит, откинувшись на спинку, основатель и безраздельный владелец крупнейшего в стране частного патентного бюро – Герман Аристархович Кит. Отчество конечно не настоящее, так как он был подкидышем и никто не знает его биологических родителей, но на этом подробнее остановимся в другой главе, а пока вернемся к главному герою этой истории – Герману и его посетителю, сидящему к нам спиной.
Герман Кит молодой, амбициозный и жесткий бизнесмен. Таких принято называть акулами, дельцами достигшими своего высокого положения и статуса в обществе пройдясь по головам многих соперников и сметая конкурентов. В свои тридцать четыре года он, как я уже сказал, сидел в роскошном кабинете, в кресле из дорогой коричневой кожи, откинувшись назад, закинув ногу на ногу и несколько снисходительно, но бесцеремонно разглядывал своего визави. Можно заметить как его собеседник нервничает, ёрзает на неудобном офисном стуле, говорит торопливо и сбивчиво, постепенно подбираясь к самой щепетильной для него теме – финансовой стороне дела. Лицо Германа в такие моменты становится особенно непроницаемым.
Предлагаю нам с вами обойти широкий дубовый стол, заставленный всевозможными сувенирами и дорогими безделушками, с права, попутно глянуть сквозь панорамное окно на мокрый тротуар и перекрёсток внизу, и встать за креслом Германа, чтобы тоже рассмотреть посетителя, послушать о чем же идёт речь.
Ну, вот. Теперь мы видим, что это мужчина средних лет, на вид немного старше Германа. Он худощав, бледен. На лице его нелепая острая бородка, из-за которой Герман очень точно сравнил внешний облик этого человека с Булгаковским доктором Борменталем, показанным в советской экранизации повести Собачье сердце 1988 года. Одет мужчина в простой серый костюм и голубую рубашку. Можно отметить, как ему неуютно в этой одежде, очевидно он надел её впервые за много лет, специально для этой встречи. И вообще он весь какой-то напряженный, зажатый, нервный. Глаза его бегают, плечи приподняты, сутулость выдаёт в нём неуверенность в себе, своих словах и действиях. Говорит он торопливо и сбивчиво, растягивая окончания и подбирая нужные слова. Так чего же он хочет? Денег? Работы?
– Герман Аристархович, – пролепетал мужчина, подводя наконец к сути дела, – как я уже говорил, этот секретный проект способен изменить мир, всё человечество, и э…э...м…
– Сколько? – Герман подался вперёд и посмотрел своим натренированным колючим взглядом прямо в глаза собеседника, – сколько вы хотите за вашу, как вы утверждаете, уникальную и секретную информацию?
– Э…эм… – мужчина замялся и побледнел ещё больше, на его правом виске задёргалась, запульсировала вена, однако он собрался духом и выпалил, – девятьсот тысяч. Я хочу получить за эту информацию девятьсот тысяч!
На несколько секунд в кабинете повисла тишина. Герман медленно выпрямился в кресле и снова откинулся назад, закинув ногу на ногу. Его собеседник отзеркалил это движение и снова стал съёживаться, будто готовясь обороняться, как крыса загнанная в угол готовится наброситься на преследователя.
– Долларов, разумеется? – несколько ироничным тоном уточнил Герман.
– Нет конечно, рублей, Герман Аристархович! – смущённо пробормотал мужчина.
– Почему не миллион? – продолжил в том же тоне Герман, играя как кошка с мышкой, прежде чем съесть её.
– Я…я... Я посчитал, э…э... Я прикинул… – мужчина вздохнул, опустил плечи и произнёс тихо – Я решил, что эта информация стоит столько.
– Девятьсот тысяч?
– Да.
– Я дам вам миллион. Хотите? – Герман продолжал вести игру.
– Да, нет… Не стоит… Не нужно Герман Аристархович…
– Нет-нет! Я настаиваю! Я дам вам миллион, когда ваша информация подтвердится и мы сможем заполучить этот проект! Идёт? Вы согласны?
Собеседник Германа молчал, потеряв дар речи. Он не был готов к такому повороту. И Герман отлично это понимал. Он знал, что люди подобные этому приходят торговаться за свои разработки, ценную информацию, изобретения вместо того, чтобы прямо, чётко и однозначно назвать цену. Они нарочно завышают её, чтобы не продешевить, когда их вынудят уступать. Теперь он был на крючке у Германа.
– Николай? – наконец мы узнали имя этого мужчины, – так что скажете? Вы согласны?
Николай поднял глаза на Германа и тут же отвёл их.
– Да.
– Ну, что ж, тогда по рукам! – произнёс Герман неожиданно бодрым и будничным тоном.
Николай передал пластиковую папку Герману. Мужчины пожали руки. Игра была сыграна, мышеловка захлопнулась. Герман нажал кнопку селектора.
– Алина! Проводите джентльмена в комнату совещаний. Дайте ему стандартный договор и принесите кофе и круассаны. Вы ведь едите круассаны? – обратился он к Николаю и не дождавшись ответа продолжил, – договор потом несите ко мне на стол. Николая Валериевича проводите в бухгалтерию, пусть выдадут ему минимальный аванс.
– Всё записала, Герман Аристархович! Будет сделано!
– Пятьдесят тысяч. – обратился он к Николаю, – Это стандартный аванс, остальное получите после того, как мы всё проверим, в установленные договором сроки.
Николай несколько расслабился и поднял глаза.
– Да, хорошо, я понимаю. Спасибо Герман Аристархович.
– Зовите меня Герман, – улыбнулся он в ответ, обнаружив в голосе собеседника нотки недоверия и напряженность, – мы ведь с вами станем партнёрами, как только вы подпишете договор.
И правда, на лбу Николая выступил пот, на левом виске задергалась жилка, выдавая нервный тик. Голова его шла кругом. Ему хотелось бежать из этого кабинета, из этого здания. Выбежать на промозглую улицу, ослабить узел галстука и дышать! Дышать сырым сентябрьским воздухом. И это не смотря на то, что в кабинете, как и в здании в целом, работал климат-контроль. Температура была и влажность были оптимально комфортные. «Это всё от волнения!» – предполагал Николай. Герман знал это наверняка.
Дверь в кабинете открылась. Вошла привлекательная девушка – секретарша Алина, и встала у входа вполоборота, своей позой как бы приглашая Николая следовать за ней. Девушка неизменно улыбалась своей безупречной улыбкой, обнажавшей ряды ровных белых зубов. Николай снова сглотнул, проталкивая вставший в горле ком, как и при первой их встрече часом ранее. Кивнув Герману Он встал и направился к выходу. На полпути к двери он остановился и повернулся к Герману будто что-то хотел сказать, но передумал и вышел. Алина одарила своей улыбкой начальника и вышла вслед за Николаем, прикрыв за собой дверь.
В кабинете снова воцарилась тишина. Только едва слышно тикал изящный механизм астролябии в углу помещения. Это была весьма точная и невероятно красивая модель солнечной системы. Её изготовили и подарили Герману швейцарские мастера прошлой зимой, после проведения сделки по оформлению патента на изобретение, предназначавшееся для космических зондов.
Нужно ли говорить, что сделка та была не совсем чистой? Ведь Герман с супругой Оксаной попросту «отжали» изобретение у группы российских учёных и вывезли его за границу. Естественно, что проделано всё было мастерски – не подкопаешься! И этот способ ведения дел был одним из главных инструментов коварной и предприимчивой супружеской четы Кит.
До чего могут опуститься и на что пойти люди ради денег и жажды власти, мы ещё подробно рассмотрим далее, по мере развития событий. А сейчас, пока здесь так тихо, предлагаю нам с вами подойти поближе к астролябии и рассмотреть этот занимательный предмет.
В правом углу, возле панорамного окна стоит резной табурет из красного дерева. Три его ножки выполнены в виде слонов, держащих на себе всё мироздание. Вероятно он был изготовлен специально под эту астролябию у одного из талантливейших мастеров-краснодеревщиков.
Механизм астролябии представляет собой стеклянную сферу внутрь которой помещены песочные часы. Песок в часах золотой. Он сыпется тонкой струйкой вниз, отмеряя ровно час. Когда песок пересыпается в нижнюю часть полностью, механизм автоматически переворачивает сферу с часами. Вместе с этим позолоченные кольца вокруг сферы тоже приходят в движение, смещая планеты и спутники в соответствии их реальному расположению. Сфера с часами в центре астролябии, стало быть, символизирует солнце. А кольца вокруг неё – это орбиты планет и спутников. Они тонкие и испещрены узорами, знаками, астрономическими символами и числами. На каждом из колец закреплён маленький шарик из драгоценного или полудрагоценного камня. Это планеты и спутники.
Вот сейчас, как раз, песок в часах пересыпался в нижнюю часть и механизм пришёл в движение, вращаясь и перемещая небесные тела по орбитам. Невероятно захватывающее зрелище! Герман тоже переводит взгляд от окна на астролябию. В его взгляде так же промелькивает восхищение мастерством, с которым был изготовлен этот презент. Дарители заверили Германа, что точность данной астролябии близка к ста процентам. Погрешность составляет приблизительно один миллиметр на десять тысяч лет. На сколько это правдивое утверждение – проверить удастся довольно таки не скоро.
Но вернёмся к герою нашей истории. О чём он размышляет в этой тишине? Что он задумал на этот раз? И что это за секретный проект, способный изменить мир, пытался продать ему недавний посетитель? Предлагаю нам с вами проникнуть в сознание Германа и подсмотреть, а точнее подслушать его мысли.
Знаю, знаю! Вам тоже в детстве мама говорила, что подслушивать и подсматривать не хорошо? Попробую успокоить вашу совесть:
Герман ведь мой персонаж, так? А вы мои гости и я приглашаю вас в его мысли. Ну, в крайнем случае, просто не рассказывайте маме о том, чем мы тут с вами занимались. Идёт?
Но что это? Кажется Герман не один в своих мыслях? Вы тоже слышите два голоса? Один как будто бы напористый, громкий и властный. Второй же напротив, спокойный, мягкий и тихий. И оба они принадлежат Герману! Так что, это раздвоение личности? Или Герман страдает шизофренией?
Думаю дело тут в другом. Второй голос – это внутренний голос, или совесть Германа. У каждого из нас есть внутри такой голос. Просто кто-то его не слышит, другие игнорируют, а третьи, такие как Герман, слышат его, принимают во внимание и даже общаются с ним, советуются и спорят. Но в случае Германа это общение несколько своеобразное. Он спорит с ней (или с ним?), оправдывается за свои поступки, но не прислушивается, не принимает советы. Для него этот голос стал инструментом в достижении не самых этичных целей. Своеобразный пробный камень. Способ рассмотреть вопрос с разных сторон и выработать наиболее эффективную стратегию общения и поведения с людьми. В основном конкурентами, соперниками чинящими препятствия на пути к богатству, славе и влиянию.
К чему приведёт такое недальновидное, пренебрежительное общение со своей совестью, обещаю, расскажу вам далее, по мере развития событий. А пока предлагаю послушать их разговор.
– Так, что ты скажешь на это? Дашь какой то совет?
– А что толку? Ты всё равно всё сделаешь по своему. Как всегда.
– Не могу не согласиться. И всё же?
– Ты же видел всё сам. Николай не лгал тебе. Какое-то изобретение действительно существует и оно представляет собой нечто по-настоящему ценное. Но может быть и то, что Николай ошибается, что он не знает всех деталей и может преувеличивать ценность и значение проекта.
– Да, я тоже об этом подумал. Потому то и дал минимальный аванс в пять процентов этому ничтожеству, чтобы успокоить его подозрительность и всё проверить.
– Согласен, Николаю можно и не платить, ведь он продаёт чужой секрет, чужое изобретение. Но ты ведь и не собирался, я знаю. Однако я против того, чтобы ты отбирал проект у человека, который возможно всю жизнь отдал на его разработку! Ведь это может сильно подкосить человека и даже убить! Это гнусно! Николай предатель, но у него своя совесть! Хоть раз мы можем поступить правильно?
– Ты сам сейчас сказал, что такой проект скорее всего является делом всей жизни для профессора Колышева. А это нам в свою очередь говорит, что он возможно окажется фанатиком и не продаст его ни за какие деньги! Это мне повезло, что у профессора в подчинении оказался такой малодушный предатель как Николай. Ведь профессор держит всё в строгой секретности, что никто не знает ничего о проекте. Мы бы могли вообще никогда не узнать о подобном или узнать поздно. Это настоящий подарок судьбы и я намерен его забрать!
– Предлагаю оставить профессора в покое. Наверняка он действительно фанатично относится к проекту, ставшему делом всей его жизни! Хотя… Если он решится продать его, так для него будет даже лучше. Уж я то знаю, что грозит тем, кто не хочет с тобой договорится…
– Обещаю, я поищу мирный подход к профессору. Деньги ведь любят все. Нужно разузнать о проекте все. Тогда можно будет говорить о сумме нашего щедрого предложения. Однако даже в этом случае профессор может запросить больше, чем сможет дать моя компания. Тогда уже я буду действовать жёстко. Так или иначе – мы делаем доброе дело, на благо человечества!
– Как это понимать, Герман?
– Ну сам посуди, если Николай окажется прав и проект действительно может улучшить жизни миллионов людей на планет, то окажись профессор фанатиком, он может и не решиться обнародовать свое гениальное изобретение и унести все секреты в могилу…
– Пусть так! Это его право! Я не желаю видеть как ты разрушаешь очередную жизнь! И себя тем самым ты тоже разрушаешь! Не продаст проект – оставь его в покое! А ещё лучше подтолкни профессора к обнародованию результатов его труда, помоги ему! С такими связями и деньгами как у тебя ты сможешь принести пользу всему человечеству! Ты ведь можешь и по-хорошему! Я знаю тебя! Ведь я и есть ты!
– Ну уж нет! Я играю только по своим правилам! И я не намерен сидеть и наблюдать за тем, как такой многообещающий проект утекает в руки конкурентов, делает их богатыми, делает им имя! Тем более, если о нём узнает тот, кто сможет предложить в разы больше, чем способен я! Если проект профессора Колышева действительно то, что рассказал о нём Николай, то он будет моим во что бы то ни стало! И мы оба знаем с тобой как ценно время! Так, что повторюсь, ждать я не стану! И унижаться, умолять продать его тоже!
– Эх, Герман! Как бы я хотел отделиться от тебя и не принимать более участия во всём, что ты творишь! Не видеть всех тех жертв и их страдания! Но ведь без меня ты лишь быстрее превратишься в чудовище!
– Да-да, всё это я уже слышал много раз. Но не тебе учить меня жить, строить бизнес, строить компанию, руководить проектами, вести дела! Ты слаб! Ты мягок и слаб! Мне страшно представить, где и кем бы мы были, прислушайся я хоть раз к тебе и поступи по-твоему! Ты не задвинут в дальние уголки моего сознания лишь по одной причине: ты – инструмент для всестороннего анализа личностей, пробный камень! Надеюсь ты мне в скором времени больше не понадобишься и тогда я без сожаления избавлюсь от тебя!
Какой невероятный цинизм! Вы посмотрите только на лицо Германа! Эмоции проскальзывают на нём словно кадры сменяются на экране, но в целом оно сохраняет выражение холодной расчётливости и бескомпромиссной твердости. Возможно Герман прав, что только так можно удерживать всё под контролем и играть в те опасные игры которые привели его в возрасте тридцати четырёх лет на вершину бизнеса в выбранной сфере. Он вспомнил про Оксану и нажал кнопку селектора.
– Алина, соедини меня с супругой.
– Герман Аристархович, у Оксаны Владимировны в расписании на это время встреча с группой инженеров конструкторского бюро Семашко.
– Да, Семашко. Что ж, хорошо. Свяжи её со мной на мой сотовый позже. И отмени сегодняшний ужин на семнадцать часов. Сообщи в гараж, чтобы подали машину к главному входу.
– Поняла, Герман Аристархович. Что-то ещё?
– Да. Напиши мне, когда договор с Николаем Валериевичем будет оформлен. Уберёшь его в сейф в моём кабинете. Я открою его для тебя дистанционно. В остальном работайте с ним по стандартной схеме.
– Хорошо, я всё записала.
Сам Герман никогда ничего не записывал, полагаясь исключительно на свою натренированную память. Дальновиден ли такой подход к хранению информации ввиду опасных игр которые он ведёт, связанных с людьми, их изобретениями, их судьбами и, так же, с большими деньгами? Возможно таким образом Герман держит свой ум в тонусе, чтобы не расслабляться и всегда быть начеку. Да и вести записи в его случае бывает рискованно. Так или иначе, компания Германа развивается стремительно. У некоторых это вызывает подозрения в нечестной игре. Однако в конечном итоге всё списывается на энергичность и харизму молодого бизнесмена.
Герман встал, поправил машинально свой дорогой костюм, галстук и взяв чёрный кожаный портфель в одну руку, а длинный бежевый плащ в другую, направился к лифтам. Здесь он встретился с недавним посетителем.
– А! Николай Валериевич! – двери лифта в этот момент открылись, – Прошу! – он вежливо улыбаясь пропустил мужчину вперёд.
Войдя в лифт он нажал кнопку первого этажа и встал к Николаю спиной. Спускались в полной тишине. Когда двери лифта открылись на первом этаже, Герман повернув голову улыбнулся Николаю и пожелав тому хорошего вечера устремился к выходу. Охранники лениво кивнули бизнесмену, нажимая кнопку и пропуская его через турникет. Следом, чуть поотстав, плёлся Николай. Его охранники смерили насмешливым взглядом, от чего тот ещё больше съежился и почувствовал омерзение к самому себе. Однако он не осмелился идти быстрее, чтобы не выйти из здания одновременно с Германом.
Пройдя через турникет он остановился у кофейного автомата, чтобы купить стакан американо. На самом деле он выжидал, пока Герман сядет в машину, водитель захлопнет за ним дверь и роскошный черный мерседес отъедет от здания. Только после этого он со стаканом кофе в руке вышел на улицу и стал жадно вдыхать сырой и прохладный воздух полной грудью, не переставая помешивать палочкой остывающий кофе и провожая взглядом чёрный седан Германа.
Интересно, какие мысли роятся сейчас в голове Николая? Наверняка ему сейчас паршиво и тревожно. Он думает о том, что его проведут и оставят ни с чем. Не считая аванса в пятьдесят тысяч рублей, которые он получил. А ещё, наверное его гложет чувство вины и стыда, за то, что предал своего наставника, профессора Максима Викторовича Колышева. Продал его за тридцать серебренников! Человека, которому многим обязан!
«Он сам виноват во всём!» – подумал Николай и его лицо искривила гримаса отчаяния и боли. Он последовал за профессором, стал его помощником во всём, был предан ему и его делу! Он хотел стать его приемником! Он, Николай Соболев должен был стать первым, кто испытает на себе секретную разработку профессора по экспресс развитию сознания и личности до максимального уровня, посредством внедрения в мозг наноботов имитирующих нейромедиаторы и стимулирующих разные участки головного мозга по специально выстроенной под конкретную личность программы. Эта программа позволяет в кратчайшие сроки получать колоссальный опыт многих поколений!
Но профессор решил иначе. Очевидно он не доверял своему ассистенту, считал его уровень осознанности недостаточным, чтобы испытать программу и получить нужный результат. Сам Максим Викторович годами прокачивал свой интеллект, свою осознанность всеми доступными методами, пока не пришёл к выводу, что достиг потолка. Тогда то он и задумал свой проект, долгие годы трудился над ним. А потом взял в помощники молодого специалиста в области нейробиологии, долго наблюдал за ним, пока не решился сам стать первым подопытным собственного детища, а Николая поставить контролировать процесс. Но Николай многого не знал и опасался, что Максим Викторович найдёт другого кандидата вместо него. «А ещё эта дурацкая кошка» – подумал он тоскливо.
Почёсывая подбородок и ощущая пальцами мелкие порезы от бриться дешёвой бритвой с тупыми лезвиями, Николай снова бросил взгляд в направлении куда умчался мерседес Германа. Он побаивался этого энергичного молодого бизнесмена, в чьих глазах было столько холодной решительности и внутренней силы. Ещё отчетливее отдалась в груди его горечь от мысли, что его только что провели как школьника, использовали в своих целях, а затем вытерли ноги и бросили на тротуаре отсыревшего города. Поёжившись он допил остывший кофе и бросил стакан в урну.
Злой ветер, как будто подслушавший безрадостные размышления этого человека, понуро стоявшего возле входа блистательного здания делового центра, решил поиздеваться над ним. Он подхватил порывом брошенный бумажный стаканчик и пронеся его мимо урны швырнул на тротуар. И покатил его дальше, ко входу. Николай был воспитан в достаточной мере, чтобы не позволять себе сорить на улице. Чертыхаясь мужчина погнался за стаканчиком и нагнал его у самого входа. Автоматические двери распахнулись, обдав теплом замершего с злополучным стаканчиком в руке Николая. Охранники посмеивались уставившись на него. Николай отвернулся, мысленно показав им средний палец и бросив стакан в урну зашагал по лужам к ближайшей станции метро.
Тем же временем Герман, сидя на заднем сидении своего комфортабельного мерседеса класса «люкс», предавался размышлениям. Точнее, он уже выстраивал план действий и его вариации на разные случаи, предвиденные и нет. В его груди трепетало ликование и предвкушение от предстоящей операции по вырыванию из рук фанатичного профессора его изобретения, которое возможно сделает Германа богатым и знаменитым на весь мир. Чувство, что он ухватился за что-то по-настоящему ценное.
Однако он хорошо владел своими эмоциями, не поддаваясь им и предпочитая холодный и строгий расчёт. Зазвонил телефон. Герман держал его в руке, готовый тут же принять вызов.
– Да, любимая! Как всё прошло?
– Как и было спланировано! Привет тигрёнок!
– Тигрёнок?
– Ну, хорошо! Лев! Что нового у тебя, мой любимый самец?
Герман несколько покривился от последнего слова, но ответил в тон супруге:
– Твой самец сегодня урвал что-то по-настоящему грандиозное! Один недотёпа принёс мне на блюдечке весьма интересную информацию!
– Недотёпа? Значит отработали с ним по стандарту? Сколько аванса ты ему заплатил?
– Пятьдесят тысяч. Это пять процентов от запрошенной суммы.
– В долларах?
– В рублях.
– О-о-о! – Оксана расхохоталась от души, – да ты щедрый, Герман Кит!
– К нам не так уж редко приходят подобные ему отчаявшиеся, не умеющие назначить хорошую цену. Чаще это оказывается пустой тратой времени и средств, не стоящим потраченных на них усилий барахло. Кажется этот предатель сделал нам ценный подарок, настоящую гусыню несущую золотые яйца!
– Золотые яйца? Звучит хорошо!
– Подробнее расскажу при личной встрече. Кстати, я отменил сегодняшний ужин. Нужно заехать к Командос…
– Хорошо, хорошо! Целую и обнимаю тебя, мой лев! До скорой встречи!
Герман отдал водителю распоряжение везти его к Командосу. Под этим прозвищем в определенных кругах знали бывшего подполковника ФСБ, с позором изгнанного из ведомства, что послужило ему хорошей рекламой в теневом мире, Станислава Ивановича Лушникова. Командос мог раздобыть информацию о любом человеке и не только в России но и за рубежом. Герман поехал к нему за сведениями о профессоре Максиме Викторовиче Колышеве.