000
ОтложитьЧитал
– Ты выдумщик, Левша! – сказал он вслух, и поразился звучанию своего голоса. Видимо, крепко сотряс череп, пока катился по склону!
Обследование травы, на которой он лежал, добавило причин для тревоги. Цвет зеленый, запах травянистый, а вот стебли острые, вытянутые как клинки. Небо было синее, каким ему и положено быть, светлеющее к горизонту. По нему неспешно ползли перьевые облака.
– Ботаник, долбанный! – обругал он себя, машинально поглаживая Брыля, который неожиданно притих, и внимательно вглядывался в темную чащу, сверкая масленичными бусинками глаз. Во взгляде животного светился ум. Алексею стало не по себе. Это был не страх, а гнетущее чувство затерянности, ужасающей чуждости окружающего мира.
Вокруг царствовал лес. Совсем не такой, каким были лесопарки в Московской области, где Настя любила собирать грибы в сентябре, а летом они ездили туда на пикники. Так залив отличается от океана, хотя берегов не видно в обоих случаях, ощущение безбрежного могущества и природной мощи ощущается совсем по-другому. И тут он понял, что рядом кто-то есть, помимо говорящего лиса. Это было неосознанное ощущение, – древний инстинкт, побуждающий диких зверей покидать места обитания накануне землетрясения. Решение пришло незамедлительно. Валить отсюда и как можно скорее!
– Будь здоров, Брыль! – он потрепал лиса по голове. – С тобой прикольно, но меня дома девушка ждет!
Немного подумал и добавил.
– Я надеюсь, что ждет…
Невзирая на боль в бедре и легкий дурман в голове, он начал восхождение по склону, к зияющему вдалеке черному жерлу пещеры. Уже с первых шагов стало ясно, что без помощника и специального снаряжения, сделать это будет непросто. Угол подъема был довольно крутым, песчаная почва уходила из-под ног. Солнце стояло в зените, но тепла не дарило, однако на лбу выступила испарина. Брыль негодующе тявкнул, не желая расставаться с новым другом.
– Беги в свой лес, приятель! – задыхаясь, выкрикнул Алексей.
«Опасность, Левша!»
– Иди ты…
Алексей сумел продвинуться метров на тридцать, когда услышал чей-то оклик. Он обернулся, в животе что-то сжалось, возникло нестерпимое желание присесть за ближайшим кустом и опорожнить кишечник.
– Квест! – пробормотал Алексей. – Это все прикольный флешмоб.
На поляне стояли люди. Шесть человек. Мужчины. Они были одеты как статисты фильма, снятого в жанре исторического фэнтези. Штаны из грубой ткани подпоясанные ремнями, куртки, каких не встретишь в московских бутиках одежды, с макушек свисали чубы, будто у запорожских казаков на картине Репина. Впрочем, на этом сравнение с казаками заканчивалось. Черты лиц у людей были вроде бы европейские, но что-то неуловимое отличало их. Спустя время Алексей понял, суть этого различия. Во взглядах людей угадывалась простодушная жестокость дикаря, не ведающая мук совести и сомнений.
Высокий парень с извилистым шрамом на лбу и русой бородой натянул тетиву, острие стрелы нацелилось московскому гостю в область сердца. Алексей инстинктивно приложил руки к груди, и брякнул первое, что пришло на ум.
– Здрасьте?
Жилистый мужчина лет сорока, с проступающей седой щетиной на высоких скулах негромко сказал.
– Нелюдь?
– Не-е-е… – протянул бородатый лучник, державший Алексея на прицеле. – Не похож!
– А ты их видел? – седой усмехнулся, обнажив ряд ровных, белых зубов.
– Их никто не видел, Велигор! А кто увидит, айда в долину Семи Дев! – важно сказал лучник.
– Осади…
Седой чувак по имени Велигор по ходу был главным в этой прикольной компании! Решил Алексей. Говорят по-русски, это уже легче. Лучник опустил свое грозное оружие, но стрела оставалась вдетой в тетиву.
– Ты кто? – спросил седой, безбоязненно глядя на пришельца.
– Алексей Левшов…
– А? Левша?
– Типа того…
Хоть ситуация его напугала до смерти, Алексей мысленно улыбнулся. Мужик, с внешностью актера из боевика, и замашками альфа самца, точно угадал его кличку. Как и лисица. Здесь по ходу все экстрасенсы долбанные!
– Откуда пришел? – спросил седой.
– Из Москвы. А родился в Ростовской области. А вы крутой хайп затеяли, мужики! – Алексей растянул, ставшие вдруг чужими губы, в улыбке.
– Связать ему руки! – кивнул седой. – Доставим в Вервь. Пусть ведуны решают… – его черные глаза презрительно сощурились.
Какой-то стремный квест у них тут получается! Подумал Алексей, а дальше все произошло совсем не так, как ожидали туземцы. Стоило лучнику попытаться завести чужаку запястье за спину, он получил короткий, но эффективный толчок локтем в челюсть. Сработал инстинкт. Все тот же, властный инстинкт, побудивший его сбежать от угрюмого мужика с куницей. Лучник издал странный, хрюкающий звук, из сломанного носа брызнула алая кровь. Не давая опомниться, Алексей нанес вертушку левой ступней в грудь другому бойцу, с внутренним ликованием ощутив, как парня отбросило в сторону. Бедро скрутила боль, но это уже не имело значения. Он поймал кураж. Алексей ушел корпусом от выпада копья, также как уклонился бы от прямого кросса боксера. Открытая челюсть, поросшая светлой бородой, так и манила боковой свинг. Алексей вложил в удар массу, перенес вес на правую ногу, хук получился прямо-таки сказочный! Было слышно, как хрустнула челюсть, человек обмяк словно марионетка, у которой выдернули нити. Левша пританцовывал, словно на ринге. Избивать туземцев было сплошным наслаждением! Он уже нацелился на Велигора, предполагая войти в среднюю дистанцию, и засадить коленом в корпус, а потом… Увы, триумф бойца не длился долго! Что-то тяжелое, валкое обрушилось ему на голову, все вокруг закружилось в бесовской круговерти, но прежде чем провалится в обморок, он успел подумать. Куда-то скрылся Брыль. И еще… Это не квест.
МОЗГЛЫ.
Ночь окутала землю, алые лучи заходящего солнца растаяли в сгустившемся тумане, сумерки властно вытеснили опаловый, предвечерний свет. Высоко в небе появилась рыжая, с алой каймой луна. Траву покрыл иней, будто щедрая рука осыпала землю серебром. Тревожная тишина сковала прохваченную заморозками землю, ощущение опасности витало в воздухе. Две фигуры перемахнули бревенчатый частокол, почва в этом месте была вспаханная, мягкая. Искатели сокровищ рыли день и ночь вдоль берега реки Змейки, надеясь разыскать драгоценности меотов, но кроме старых кореньев, и покрытых вековой ржавчиной обломков железа ничего не нашли. Ржа была старая, проеденная дырами, железо лежало в земле еще до Потопа, так рассказывали ведуны. Коренастый мужчина угодил босой ступней в лужу, громкий шлепок разнесся в воздухе. Беглецы затаились, не решаясь двигаться дальше. Через просеку темной громадой стоял лес. Враждебный и таинственный. Хлопья тумана стекались в лощину, шепот текущей воды в реке был похож на человеческий говор. Тревожно заквакали лягушки, оповещая о появлении чужаков. Шевельнулась прибрежная осока, к беглецам приблизился мохнатый зверек, блестящие бусинки глаз сверкали во мраке ночи.
– Брыль!
Алексей не ожидал, что так обрадуется лису. Он гладил животное, лис терся о его ноги как домашняя кошка.
– Он не доносчик? – коренастый подозрительно покосился на животное.
– Это Брыль! Он нам поможет, Щипач!
Человек, которого звали Щипачом, огляделся по сторонам.
– Воля твоя, Левша! Я не доверяю лисам, оборотням и шнякам! А кроме того нелюдям. Нелюди опасные, сразу не почуешь, кто перед тобой. Добрый бродяга, как мы с тобой, или нелюдь! Молвят, нету их в наших местах, нелюдей этих. Они на юге живут, в горах, как брешут старики… – голос у него был слабый, нервный, никак не соотносящийся с массивным телосложением.
– Помолчи! – Алексей прижал ладонь к губам.
Щипач переступил с ноги с ногу.
– Что почуял твой друг?
– Они здесь! – едва слышно прошептал Алексей. Он осторожно дотронулся до ожога на лбу. Рана была свежей, бугристой, края воспалены.
– Мозглы?! – спросил здоровяк. Уродливый горб на спине не сковывал движения, а длинные, свисающие до земли руки, выдавали недюжинную физическую мощь.
– Мозглы, кто же еще! – раздраженно сказал Алексей. Он склонился к лису, и внимательно слушал.
– Кость в горле, кость в горло! – забубнил горбун. – Святые девы покровительницы Миргарды, отчего бросили Щипача?!
– Святые девы тебе не помогут!
– Нечестивец! – буркнул Щипач, но вяло, будто внутренне соглашаясь с товарищем. – Каждый добрый человек тушуется перед гневом семи дев Миргарды.
– Я не в счет!
– Ты не в счет, бродяга! – согласился горбун. – Ты – нелюдь?
– Сам ты – нелюдь! – огрызнулся Алексей.
– Точно нет? – Щипач попытался заглянуть в лицо товарищу, отчего поскользнулся, и едва не упал в грязь. – Ты чужак! Пришлый! Явился невесть откуда, говор необычный…
– Нет, кость тебе в глотку!
– Чести ради… – Щипач выглядел смущенным. – Чести ради, бродяга! Мне страшно, вот и мелю невесть что! Очень чудно молвишь, вот я подумал… Прощаешь?
– Уже простил!
Очистные сооружения Верви работали из рук вон плохо, отбросы сливали по дренажным канавам, параша застаивалась в низинах, наледи покрывали кочки, но с наступлением оттепели ручьи уносили следы человеческой жизнедеятельности, чтобы слиться в едином русле реки Змейки. Скверным временем года была осень, пока землю не сковали морозы. Жижа заставилась в низинах. Брезгливый Щипач шмыгал носом.
– В прежние времена дерьмо не текло по улицам как дождевая вода!
– Ты откуда знаешь?
– Старцы рассказывали…
– Все старцы одинаковы! В их пору и небо было синее, а солнце грело теплее!
Горбун вытянул шею, пытаясь разглядеть что-то в серой громаде леса.
– Верно, мозглы рядом?
– Ага…
– Неужели мозглы подошли к стенам Верви, кость им в глотку дважды! – застонал Щипач.
– Холод. Ночь. Мозглы голодны. – Лаконично ответил Алексей. – Говори тише, стражи услышат.
Щипач стиснул топорище. Он приглушенно бормотал заговоры, взывая к святым девам, перебирал амулеты, висящие на груди. Новый порыв ветра принес запахи огня, аромат жареной оленины, свежевыпеченного хлеба. Звенели струны, хмельной голос затянул удалую песню. За бревенчатым частоколом жизнь шла своим чередом. Короткое лето пролетело незаметно, впереди была череда нескончаемых гуляний. День омелы, Праздник эля, Встреча снега. Молодежь пила, веселилась, в период праздников старейшина Велигор благосклонно относился к свальным забавам – как называли жители Верви массовые совокупления. После праздников наступит череда жертвоприношений. Если звездочеты сулят долгую зиму, овцами и мулами не отделаться. Ведуны будут требовать человеческой крови. Хорошо, коли попадется пленный мункат разведчик или полукровка. Приметы сулили ранние морозы, не за горами время, когда сумерки окутают остров. Ведуны иной раз настаивали на ценной жертве – обычно это был сат, или переселенец из восточных провинций. Нынешняя зима сулила стать жестокой. Солнечный диск покрыла седая пелена, луна набирала силу, становясь больше с каждым днем. Вскоре она закроет пятую часть небосклона, на ее рябом лице станут отчетливо видны заброшенные каналы, прорытые меотами для своих загадочных нужд. Осень пришла в долину с первым дуновением холодного ветра. Уныло поникли алые соцветия лепестков чертополоха, съежились бархатные листья папоротников, мягким ковром выстилающие долину возле истока реки. Листья пожелтели и жалобно трепетали на ветру, издавая прощальный стон. А в предрассветные часы изумрудную траву покрывал серебристый иней. В апогее зимы солнечный свет почти не проникал сквозь пелену облаков. Зима приносит холод. Зима приносит стужу. Зима – это маленькая смерть. Лис дважды тявкнул.
– Что молвит Брыль? – переспросил горбун.
– Ой, дурак! – вздохнул Алексей.
– И тебе кость в глотку, Левша! – беззлобно ответил Щипач. – Говори по-доброму, не юли как шняка!
– Брыль мозглов чует.
– Режь медью! Пропадем!
Лис предупредительно завыл.
– Тихо!
Мужчины замерли, Щипач молился молча, не размыкая губ. Горбун был одет в безрукавку, оставляющую голыми плечи и руки, покрытые цветной татуировкой. Штаны из груботканой материи, подвязанные шнурком на поясе, и широкий кожаный пояс – вот и все одеяние полукровки! Они стояли неподвижно, похожие на вытесанные из дерева скульптуры. Прилетел взрыв смеха. День Омелы. Девушки раздевались донага и плясали вокруг костра. Пунцовые блики пламени играли на смуглых бедрах. Донки стонали в умелых руках музыкантов, песни любви будоражили кровь. Девушки размахивали ветвями омелы – согласно поверьям, та счастливица, чье растение пощадит огонь, выбирала парня на нынешнюю зиму.
Алексей Левшов, по кличке Левша, опять осторожно потрогал края ожога на лбу. К этой новой реальности было трудно привыкнуть! Он уже не раз пожалел, что бежал как заяц от охранников. Испугался сложенных крестообразно пальцев, – жест, означающий вероятные проблемы с правоохранительными органами. За что его могли посадить?! Полез в горы без проводника, и угодил в запретную зону! Не зря там грузовики с военными ездили… Вада жаль, слов нет, очень жаль! Но когда раскаленное железо прижалось к его лбу, первым, кого он вспомнил, извергая стоны и проклятья, был Вад Чижов! Втянул его в бредовую затею блогер хренов!
– Двинем, родное сердце! – потянул его за руку Щипач. – Словят сторожи окаянные! Ты как хочешь, бродяга, а я на дыбу не пойду!
Алексей промолчал. Он затаил дыхание, всем естеством обратившись в слух. Лис послал короткую мысленную фразу.
«Мозглы уходят, но пока рядом!»
И замолчал, жался к ногам человека.
Старейшина Велигор, верховный правитель Верви, непременно снарядит охоту, хоть они и подружились с Алексеем. У него просто не останется другого выхода, за время пребывания в здешнем мире, Алексей изучил нехитрый алгоритм управления в племени сатов. Многое здесь решали ведуны, – так называли идейных вдохновителей общины. А чужак с первого взгляда не понравился Ждану, старшему ведуну общины сатов. Взвинченные хмелем ратники с охотой пустятся в погоню. Погоня больше похожая на травлю, в роли добычи окажутся беглые. Полукровка этериец и загадочный беглец, пришедший черт знает из какого мира, облаченный в нелепую одежду! Беглецов настигнут в лесу не позднее полуночи, усталых, дрожащих от страха. Сладкая добыча! Преследователи сорвут с изменников одежду, вденут в ноздри железные крючья, и погонят назад в Вервь, хлеща ивовыми прутьями.
Психологи утверждают, что в новом месте, человек считывает информацию втрое быстрее, чем обычно. Таково устройство головного мозга. Алексей ухитрился усвоить лексику обитателей здешнего мира за считанные дни. В детстве он читал книги на тему «попаданцев», и мечтал оказаться в древнем мире, насыщенным опасностями и приключениями. Иногда наши мечты сбываются, хоть и в искаженной версии, а Вад бы обязательно сказал – в извращенном виде. Вад любил употреблять оригинальные, вышедшие из употребления, слова. А вообще пока ему везет. Они с Щипачом сумели ускользнуть благодаря празднованию Дня Омелы. Большая часть жителей собралась на площади. Никто не хотел пропустить соблазнительное зрелище. Левша улучил момент, когда часовой пытался разглядеть танцующих девушек.
На угловых точках поселения сатов, были установлены площадки для часовых. Сейчас там топтались озябшие лучники. Было слышно приглушенное бормотание. Молодой страж метал кости невнимательно, вытягивал тонкую шею. Он дюжину раз проклял свою судьбу за роковой жребий! Дежурство выпало на праздник! Надо же было такому случиться! Заслышав лай лисицы, он выхватил стрелу из колчана, охнула натянутая тетива.
– Что узрел, малой?! – спросил часовой, судя по голосу, немолодой мужчина.
– Лисы!
– Точно думаешь, лисы?!
– Кость им в горло, шняки беспутные! – заковыристо выругался малой. – Мне почудилось…
– Лисы вне закона!
– Пойди, лови его, сучья черень! – выбранился пожилой, чиркнул огнивом, занялось пламя, пляшущие языки осветили темные стволы деревьев. Звук донок перекрывал высокий голос певца, взрыв одобрительного хохота, сноп искр костра взлетел до небес. Лепестки огня ласкали бедра обнаженных танцовщиц. Высокая девушка стремительно пронеслась, едва касаясь ступнями раскаленных угольев. Танец на углях считался кульминационной частью программы. После, разгоряченные элем, наготой молодые люди начнут прыгать через костер. Рыжие всполохи, как развивающиеся вихры дьяволят, буду жалить икры смельчаков.
Лучник ослабил тетиву, аккуратно спрятал стрелу в колчан.
– Надо кликать старейшину! – голос юноши дрожал от волнения и обиды на несправедливую судьбу.
Пожилой расхохотался, отер пальцами длинные усы.
– Туда хочешь, малой? – он подмигнул в сторону площади. – Сгоняй, я не выдам! – тон стражника был серьезным, доверительным, но глаза излучали лукавство. Такой выдаст, не раздумывая!
– Надо кликать старейшину! – упрямо повторил юноша, стараясь не оглядываться на костер.
– Кликай, бродяга, кликай! Что скажешь? Лиса учуял?
– Лисы вне закона! – повторил лучник. Он был совсем юным, нежный пушок покрывал румяные скулы. Если не довелось попасть на праздник, можно получить чин за рвение!
– Точно молвишь! Вне закона. И что с того?
– Если воет лис, ищи неподалеку беглого. А беглые – враги Верви и его всего Сестринского Хряща!
– А если ты шняку услышал?
Молоденький страж растерялся.
– Хошь докладывай, хошь спи, кость тебе в горло! – равнодушно зевнул пожилой. – Черно… Смена будет! Зачем старейшину тревожить? Набреши кормчему, пусть решает! – он щелкнул ногтем по фишке. – Везучий ты, малой! Семь против четырех!
В предложении опытного вояки имелась доля хитрости и здравого смысла. Стража менялась четыре раза за сутки. Полчаса между сменами – время неопределенности. Слышать лиса, но не увидеть его – большая разница! Известно, что выпь умело копирует голоса обитателей леса, и делает это зачастую ради собственного удовольствия. В лесу бродили шняки, охочие до розыгрышей лесные духи. Если смена не задержится, он успеет на праздник. А вызов старейшины означал долгие объяснения, и возможно, придется снаряжать отряд в погоню. Товарищи не простят ему, если по его сигналу, вместо веселья их погонят в ночь, искать бестелесных призраков!
– Твоя правда, родное сердце! – согласился молодой.
– Слушай старого енота, малец и не пропадешь! – рассмеялся напарник. – Сейчас доиграем, и айда к кострищу девок портить!
Кости полетели на стол, игра возобновилась.
Алексей растер замерзшие ладони. Дальше ждать было небезопасно. В следующий раз фортуна окажется не столь благосклонной. Темная громада чернела в полусотне метров. Лес пробуждал в людях первобытные инстинкты, завораживал величественной энергией.
– Ходу! – он прыгнул под сень высоких деревьев. С вышки донесся громкий смех, звякнули монеты.
Оказавшись вдалеке от стен поселения, люди почувствовали себя немного спокойней. Лис рыскал носом промеж зарослей самшита. Умелый проводник безошибочно находил дорогу, избегая непроходимой чащобы и болотистых пойм, коварно укрывшихся под зеленой ряской. Тугие ветви хлестали беглецов по лицам. Левша перемахнул устье ручья, спугнув огромную жабу. Жаба негодующе квакнула. Из колчана выпала стрела, булькнула в прибрежной тине. На поиск упавшей стрелы времени не было. Выпуклые глаза жабы буравили спину. Ему почудилось быстрое движение за спиной, словно тень промелькнула. Страх сковал члены, спина покрылась лютой изморозью. Листва затрепетала на ветру, мрак прорезала пара светящихся глаз. Шумный взмах крыльев, и уносящееся в небытие уханье. Филин – властелин здешних мест охотился на кроликов. Левша прибавил шагу. Ему было стыдно за приступ малодушия, как городской житель, прибывший из двадцать первого века, он относился к заповедной природе со смешанным чувством страха и благоговейного восхищения. Щипач бежал рядом, загребая босыми ступнями павшую листву.
По истечении четверти часа быстрого бега, они выскочили на поляну. Свет полной луны посеребрил траву. Горбун упал на спину, тяжело дыша, на низком лбу выступила испарина, широкая грудь вздымалась и опадала. Как и все уроженцы Этерии, он обладал способностью амфибии, мог подолгу задерживать дыхание под водой и нырял как рыба. Щипач любил хвастать, что переплывал пролив в те времена, когда остров Руян дрейфовал в сравнительной близости от континента. Возле южного побережья было сильное течение, рычащие буруны разбивались о выбеленные солью камни. Там и на ладьях причалить было непросто, только по ночам, когда стихал ветер. Но горбун стоял на своем, предлагал заключить сделку. Полукровки все такие, – упрямые и капризные. Отец Щипача был этериец, мать – островитянка, гулящая девка из сатов. Горбун почесал лиса за ухом.
– Брыль чует мозглов?
Алексей нагнулся к лису.
«Пока опасности нет».
– Далеко отсюда. – сказал Алексей.
– Далеко, это сколько? – допрашивал Щипач товарища. – Три стадии, две стадии?
Хотя горбун вырос на острове, он любил играть роль пришлого. Мера длины у островитян отличалась от обителей континента. Путь пущенной стрелы равнялся одной стадии. Мореходы дулебы придерживались своей метрической системы, а этерийцы делили дистанцию на мили. Способ, заимствованный ими из старинных карт. Две стадии равнялись приблизительно одной мили. Горбун употреблял оба способа измерений, в зависимости от настроения. А настроение у полукровки менялось также часто, как ветер в проливе. За все время пребывания в здешнем мире, Алексей усвоил меру длины сатов которая была достаточно простой, сродни древнерусской, как об этом писалось в интернете. Локоть был равен приблизительно пятидесяти сантиметрам, аршин – метр, полтора. Вообще саты легкомысленно относились к метрическим системам, и время делили на примитивные составляющие, рассвет, полдень, сумерки, ночь.
– Три стадии!
Щипач зажмурился, пошевелил пухлыми губами, переводя стадии в свои излюбленные мили. Судя по довольной ухмылке, исказившей черты, результат его удовлетворил.
– Кость им в глотку! – пренебрежительно сказал он, и вытянулся во весь рост на траве, закинув руки за голову. Осень – время звездопада, нынче ни одна звездочка не решалась покинуть уютный небосклон. Очередная примета грядущей суровой зимы. Алексей сел на траву, Брыль тотчас прильнул к человеку. Лис был первым, кого он встретил в здешнем мире. Позже, ему стало известно о специфическом суеверии сатов, они считали лисиц порождением бесовских сил.
Треснула ветка, Брыль повел носом, равнодушно фыркнул. В здешних лесах опасность для мирного животного представляли медведи, озабоченные поиском беролги для зимовки. Драконы водились южнее, в горной части острова. Если и забредет такой скиталец, взрослый мул ускользнет от хищника. Огромные неповоротливые ящеры охотились на старых животных, а лузганам было нечего делать в лесу. Они парили на своих широких крыльях над землей, высматривая добычу. Взрослый лузган ударом клюва разбивал череп быку. Про драконов Алексей слышал много историй, и лузгана видел лишь однажды. Гигантская птица была похожа на птеродактиля, словно прилетевшего из старого фильма Спилберга.
Где-то вдалеке завыло животное, Щипач тотчас сел, сверкнули золотые глаза полукровки.
– Шняки?
– Шняки не станут ветки ломать.
– Ведуны молвят, от шняк беды случаются!
– Не все правда, что рассказывают ведуны!
– Ты шняку видел?
– Нет…
Обломился сук, кто-то продирался через сухой валежник.
– Нелюди?! – голос горбуна предательски дрогнул.
– Нет. Это точно не нелюди.
Он опять провел пальцами по лбу. Как он вернется домой с этим художеством, что скажет друзьям, Насте? Почему то вспомнилось его первое появление в Верви. Во взгляде старейшины Велигора, которым он смерил чужака, читалась симпатия и сожаление. А потом появился Ждан, мрачный субъект, с опущенным на лоб темным капюшоном.
– Где нашли чужака? – спросил Ждан. Голос у ведуна был тихим, вкрадчивым, он словно нашептывал, а не говорил вслух.
– Встретили в лесу. На востоке. Одежда чужая… – Велиогор кивнул в сторону комбинезона с лейбом «адидас» на нагрудном кармане. Как показалось Алексею, вид он имел озадаченный и недовольный.
– Следует допросить. – прошелестел ведун. Он внимательно изучал разложенные на скамье зажигалку, паспорт гражданина Российской федерации, в пластиковой обложке, и связку ключей. Смотрел, но руками не трогал.
Велигор нахмурился.
– Пытать нет надобности!
– В самом деле? – удивленно прошептал Ждан. – Пусть старейшина решает вопросы, связанные с войной и пропитанием общины, а нам, ведунам, позволь заниматься духовной жизнью общины. Семь святых дев Миргарды покровительствуют сатам, это каждый знает, но до той поры, пока мы выполняем их заветы!
– Не помню, чтобы святые девы завещали пытать первого встречного! – заметил Велигор.
Губы ведуна сложились в ироническую ухмылку.
– Мне следует напомнить верховному старейшину заветы святых дев?
– Не следует! – отрезал старейшина вышел из терема, где происходил допрос связанного чужака.
Далее собрались пятеро ведунов, их головы также покрывала коричневая материя. Они обсуждали судьбу пришельца с таким видом, будто его не было рядом. Суд был кратким и беспощадным. Чужак. Требовались доказательства, но как известно, на дыбе молчунов нет! Чужаков нигде не любят! Ждан склонил голову на бок, созерцая татуировку на его плече. Четыре латинские буквы. S.P.Q.R Набил, когда посмотрел фильм «Гладиатор» с Расселом Кроу в главной роли. Потом его, голого, повели в пыточную…
Ветви шелохнулись, на поляне объявился олень. Щипач одним прыжком вскочил на ноги, усталости как не бывало! Золотые глаза горели жадным огнем. Последний раз они ели прошлой ночью – жевали старые коренья, найденные в заброшенной избе. При виде легкой добычи у беглых заурчало в животах. Брыль настойчиво фыркнул.
«Мозглы близко…»
Голод – плохой советчик! Левша схватил лук, до умелых воинов ему было далеко, но попасть в большую мишень, – дело нехитрое! Яростно зарычал лис, взвился на месте, будто его ужалила оса.
«Мозглы здесь!!!»
В голове Алексея словно разорвался огненный шар.
«Мозглы!!!
Промеж сучковатых стволов, наваленных в бесформенную кучу, вероятно, образовавшихся в результате грозы, проскользнула тень, и тотчас взлетела на спину оленя. Вторая особь повисла на плече жертвы, ярко-красный рот впился в яремную вену, длинные липкие пальцы оплели шею. Левша поймал в прицел замешкавшегося мозгла, в призрачном свете отразились огромные глаза. Угольные точки зрачков уставились на человека. Стрела просвистела в ночном воздухе, глаза померкли, чтобы спустя мгновение вспыхнуть с удвоенной силой. А вот это плохо! Твари, по ходу, бессмертные! Щипач размахивал топором.
– Кость вам в глотку! Кость в глотку! – горбун рычал.
Мозгл остановил немигающий взор на этерийце. Щипач безвольно опустил топор.
– Не смотри на него, Щипач! – заорал Алексей. – Не смотри!
Горбун виновато пожал широченными плечами, дескать, прости, родное сердце, ничего не поделаешь! Ему под ноги нырнула тварь, широкая пасть, усеянная мелкими зубами, нацелилась в икру. Стрелять небезопасно. Твари сгрудились подле этерийца. Алексей схватил топор оброненный Щипачом, нежный запах весеннего цветения ударил в ноздри, чудесные синие глаз уставились на него в упор. Мысль потекла вязко, как ложка в засахаренном варенье. Захотелось улечься на траву и заснуть.
Однажды, он крепко нахватал джебов на ринге. Рефери медлил открывать счет, от верного нокаута его спас гонг. Дома его тошнило, и глаза слипались от усталости. Он лежал на коленях у Насти, и нежные пальцы натирали скулы бадягой. Много бы он отдал ради того, чтобы вернуться в Москву, в съемную «однушку», в спальном районе Бутово, уткнуться лицом в женские бедра, и лежать так долго, долго….
Воспаленно-алый зев мозгла возник рядом, цветочный аромат дурманил голову. Брыль вонзил острые зубы в бедро Алексея, боль вернула его в реальность, он взмахнул топором, лезвие обрушился точно в промежуток, между чудесных прозрачно-синих очей мозгла. Брызнула клейкая, оранжевая кашица, на липкой белой нити повис светящийся глаз. Очередной удар топора отбросил тварь. Мозгл был повержен, но все еще оставался жив.
Пока Левша расправлялся с мозглами, окружившими Щипача, остальные монстры стелились по траве, быстрые и бесшумные. Тонкие ноги оленя подломились, животное издало мучительный хрип. При виде легкой добычы мозглы отвлеклись, подарив беглым шанс на спасение. Теперь все решала скорость.
– Валим отсюда, Щипач!
Горбун очнулся, будто пробудившись от транса. Мозглы роились подле его ног, темные спины были едва различимы на фоне черной травы. Щипач совершил головокружительный прыжок, и помчался, не выбирая дороги. Над верхушками сосен маячила круглая луна, лик планеты был похож на демоническую ухмылку оборотня. Спустя тридцать минут бешеной гонки, Брыль вывел друзей на окраину. Дальше начинался крутой обрыв, поросший кое- где зеленеющей травой, синели пятна озер. Здесь заканчивались леса сатов, именуемые Сестринским Хрящом.
– Молвят, там рыщут нелюди… – сказал Щипач, тяжело дыша. Он настороженно всматривался в залитую предрассветной сиреневой дымкой, долину.
– Врут!
– Ведуны говорят, с приходом зимы, нелюди повсюду!
– Твои ведуны отмороженные маньяки!
– Ты так брешешь потому, что они заклеймили тебя?
Алексей с трудом подавил вспышку гнева.
– Всем беглым наводят знаки!
– Вот и нет! Клеймят словами. А у тебя пауки!
– Это великая честь! – отшутился Левша.
– У меня такого нет! – Щипач торжествующе улыбнулся. Он поднес шестипалую руку ко лбу, демонстрируя глубокие морщины. – Я – ловок как те мозглы! Убег с судилища, вот я каков!
– Это я тебя освободил с позорного столба. Забыл?
– Сам бы выбрался! Распутал путы и убег!
– Почему же раньше не распутал? Дрожал на холоде, хныкал как девица!
– Все саты брешут! – упрямо бубнил полукровка. – Мы вместе бежали. Всех катов медью порешу, не дозволю шкуру портить!
– Поймают, – будут пытать! – жестко ответил Алексей.
– Ты Тонгалашку видел?!
– С чего ты это взял?!
– Всякий сат, преступив порог смерти, встречает Тонгалашку! – важно объявил Щипач.
– Не видел я никакой Тонгалашки! И границу смерти не преступал, не веришь, потрогай! – он сунул горбуну под нос костистый кулак со сбитыми костяшками.
Щипач равнодушно посмотрел на кулак перед его носом.
– Ведуны молвят, коли не сознается кто на допросе, к нему приходит Тонгалашка! Лютая она, не в жисть! – золотые глаза этерийца излучали неподдельный интерес. – Точно не чуял Тонгалашку?!
– Не чуял, и чуять не хочу! – грубо сказал Алексей.
Про Тонагашку он узнал в первый день . Рассказал палач, с какой-то издевательской улыбкой на своем уродливом лице. В восточном крыле поселения, рядом с заброшенной избой, находился тотем владычицы смерти. Палач был словоохотливым парнем, и прежде чем приступить к своим упражнениям, ввел чужестранца в курс дела.