Пролог
Возьмите меня!
Вам что? Сложно?
Вы же ректор!
Молодой красавец – ректор высунул голову в дверную щель. И опасливо осмотрел жуткий коридор самой мрачной академии темных искусств всех времен и народов.
Дверь ректорского кабинета Академии Темных Сил осторожно открылась.
– Вроде бы никого, – выдохнул он с облегчением. – Но я знаю, что ты где-то здесь…
Он бросил резкий подозрительный взгляд на статую древнего темного мага.
Но мрачный коридор не подавал признаков жизни.
В нем было тихо, спокойно и даже по-своему уютно.
Где-то на сквозняке шелестел гобелен. Мрачные зеленые огни освещали черные стены.
Глаз ректора дернулся. «Возьмите меня!», – пронеслось в памяти. И ректор померял себе заклинанием давление.
Такого он за собой раньше не наблюдал. Один из величайших темных магов почувствовал неприятные мурашки, топающие стадом у него по спине.
Сколько лет уже существует Академия. Но такого не было!
Нет, он вовсе не боится! Ну не может боятся один из самых могущественных темных чародеев, находясь в собственной Академии!
– Неужели нет? – с некоторым облегчением выдал ректор. Его взгляд стал еще более подозрительным. И упал на пару черных горгулий в конце коридора.
Зловещий коридор, оформленный в самом зловещем стиле, казался пустым.
Но ректора знал. Это впечатление может быть обманчиво.
Он бесшумно вышел из кабинета. И так же бесшумно прикрыл роскошную черную дверь, обильно украшенную черепами и прочим оптимизмом.
– Кхе-кхе! – ректор тут же вернул своему лицу надменное и жесткое выражение, присущее всем темным магам.
Он расправил красивые плечи. Потом отряхнул несуществующую соринку с черного дорогого одеяния – ничто не должно бросать белое пятно на безупречно – черную репутацию. И снова стал тем ректором, которого знают и боятся до судорог студенты и преподаватели.
Ректор уверенным шагом направился по коридору. «Возьмите меня!», – чудилось ему в каждом темном углу. «Ну возьмите! Я уже опытная!» – мерещился ему голос. И ректор ускорил шаг.
За ним шелестел черный плащ – одна из самых известных ректорских регалий. Серебряный медальон на шее в виде черепа сверкал изумрудами.
Ректор тормознул у приоткрытой двери с надписью «ДеканАД».
Он открыл ее хозяйским жестом. Без стука.
Из мрачной обители бюрократии и расписаний пахло чем-то съедобным. Прямо в центре стоял огромный черный котел, вокруг которого собрались ведьмы. Они обсуждали жениха одно из них. И делали ставки, сколько он протянет.
– Ой! Здравствуйте ваше темнейшество! У нас тут… эм… перерыв на шабаш, – испуганно переглянулись ведьмы. – По расписанию… С часу до двух.
Котел булькал и чадил. Стопки бумаг на столах шелестели на сквозняке. Старинный шкаф стонал под тяжестью личных дел учащихся.
– Никого не было? – надменно процедил ректор.
Он на всякий случай глянул на огромную стопку папок «Поступивших в этом году». Цепкий взгляд пробежался по старинным столам и стульям. Нет никого. Вроде…
Ведьмочки в деканАДе отрицательно замотали головами. Зелье тоже булькнуло, словно подтверждая их слова. Одна их сотрудниц с кашлем вернула зелье в кружку.
– Если кто-то будет меня спрашивать, меня нет! – бросил высокомерно ректор. – Ушел. Понятно?
– Куда? – поинтересовались ведьмы.
– На тот свет! – ответил ректор, скрипнув зубами.
Дверь закрылась. Ректор направился дальше по коридору. И внезапно остановился возле огромного окна. Бархатные черные шторы с кисточками открывали вид на славный город Тварьбург, который был ужасен в любое время года.
– Да что со мной такое?– задумчиво выдохнул ректор. – С каких это пор, я начал нервничать?
Зловещие тучи нависали над черными шпилями и крышами этого проклятого города. В этот момент город выглядел по особенному мрачно и красиво. Еще бы! Тварьбург был столицей темных искусств, черной магии и некромантии.
– Возьми меня…
Нет, ректору это не почудилось. Рядом прошуршала бархатная штора.
– Возьми меня, – послышался нежный голос совсем рядом. Ректор даже боялся поворачивать голову в сторону голоса.
Его Мрачнейшество нервно сглотнул. Он чувствовал, что скоро поседеет. Хоть ректор и планировал поседеть лет через пятьсот, как все уважающие себя маги. Но чувствовал, что сделает это прямо сейчас.
– Ну пожа-а-алуйста! Вам что? Сложно? Вы же ректор! – послышался все тот же девичий голосок.
Черная штора отодвинулась. Показалось старомодное алое платье в крупный горох. Нарядный и потрепанный бантик на шее был сколот потертой брошкой.
– Ыыыыы… – пробежали мурашки по спине ректора.
На него смотрел его персональный кошмар – милое девичье личико со вздернутым носом. Каштановые волосы были заплетены в две растрепанные косы. В них виднелась пыль. На ногах у девушки были гармошки старых чулок. Коричневые туфли со сбитыми носками слегка косолапили. Потому что были на три размера больше, чем нужно.
– Вы что? Меня избегаете? – спросила девушка, обиженно шмыгнув и пытаясь заглянуть в глаза ректору.
Тот уже открыл завод по производству зубной крошки. Пока еще свойства зубной крошки с зубов ректора были не изучены. Но наука не стояла на месте. И не ровен час, что завтра кто-нибудь изобретет новое зелье с зубной крошкой ректора, обладающая чудодейственным свойством изгонять нечисть в горошек.
– Я же сказал, – процедил ректор, пытаясь сохранить спокойствие. – Нет!
«Гори в аду, Горошек!», – мысленно добавил ректор. Но вслух ничего подобного не сказал. Он был из очень богатой и благородной семьи. Поэтому ругался нехорошими словами только по праздникам после бокала кровавого вина или в случае внезапного банкротства.
– Неужели я вам совсем не нравлюсь? – удивилось юное создание лет двадцати. – Я уже опытная! Я все умею! Только возьмите! Вы не пожалеете!
Ректор нервно сглотнул, глядя на то, как его персональный гороховый кошмар сплевывает прядь волос.
– Нет. Я больше никого не беру! – произнес ректор. Это прозвучало так, словно он импотент. И красавец – ректор решил вежливо пояснить:
– Для того, чтобы учиться в Академии Темных Искусств Тварьбурга нужно иметь нечто большее, чем желание…
– Понятно, – кивнуло чудовище в горошек. Оно чихнуло и запуталось в шторе. Карниз сорвался и устремился вниз. Прямо на голову ректора.
Бум!
– Ой, извините! – послышался смущенный голос. – Я случайненько…
Перед глазами ректора от неожиданного удара по голове пронеслась вся жизнь. От начала и до возможного конца. Он увидел себя бледного в гробу. А над гробом склонился рыдающий Горошек. "Так и не взял!". "Умер, но не сдался!", – подумал ректор, цедя воздух сквозь зубы.
– Охрана! – позвал ректор, пытаясь выпутаться из шторы. Он прижал руку к голове. – Проводите юную мисс из Академии!
Охрана появилась из черного дыма. Два могучих стражника в черных доспехах вежливо взяли девушку под руки.
– Пройдемте на выход! – послышались их грубые голоса.
Ректор выдохнул, видя, как в черной дымке растворяется провинциальное платье в крупный горох.
Он направился в свой кабинет, повернул магический ключ и бросился в роскошную ванную. Вид у него был помятый. И вовсе не ректорский. Одним движением ректор поправил волосы, исцелил шишку и убрал кровавый подтек с виска. А потом направился в уборную. Он расстегнул первую пуговицу на штанах, потом потянулся за второй.
– Возьмите меня! – послышался голос. Ректор подскочил на месте. Его бесчувственное сердце испуганно забилось.
– Показалось, – успокоил себя ректор. Он расстегнул вторую пуговицу, как вдруг с диким кашлем рядом появился … Горох.
– Кхе! Грубияны! – заметил девичий голосок. Она отряхивалась и шмыгала вечно простуженным носом. – Как хорошо, что я взяла с собой зелье невидимости!
– Ты что здесь делаешь? – процедил ректор, пытаясь застегнуть пуговицы обратно и одернуть сюртук.
– Я вас поняла, – послышался обреченный голос. – Значит, слухи не врали…
Ректор даже боялся поворачиваться. Он пытался понять, как ей удалось обвести вокруг пальца опытную охрану!
– Чтобы поступить в Академию я должна вам отдаться! – торжественно объявил девичий голос.
Рядом что-то начало шелестеть.
– И пусть вам будет стыдно! Я – приличная девушка! А вы вынуждаете меня! Сами знаете, что я не могу вернуться в Гнильтаун! Поэтому, не смотря на строгое воспитание, высокие моральные принципы, я готова отдаться вам! И это останется на вашей совести!
Ректору показалось, что ему все это снится. Что это просто дурной сон. Что это у него просто здоровье пошатнулось. Оно у него отменное, но в последнее время что-то пошатнулось!
– Охрана! – закричал ректор. Ему срочно нужно было поправить здоровье и штаны.
– Я буду страдать! Я буду мучится! И, возможно, проклинать вас всю жизнь! Потому что я мечтала, чтобы мой первый раз был по большой любви! И получается, что мой первый раз по большой любви к магии, а нек мужчине! – послышался самоотверженный голос.
Таким голосом говорят, что задержат преследователей, остановят летящую комету или собираются погибнуть в неравном бою!
Ректор опомнился и бросился к девушке, которая уже отстегивала брошку и расстегивала пуговички на груди.
– Прекратите! Я кому сказал! – возмущался ректор, пытаясь стянуть платье на девичьей груди обратно.
– Ну тогда… Возьмите меня? – в голосе послышалась надежда. – Ну, возьмите меня!
Глава первая. Кто в доме козляин?
Как только я шагнула с поезда на не качающуюся землю, мимо меня пробежал какой-то мужик. С бешенными глазами.
Он прижимал к груди женскую сумку с бантиком, ловко перепрыгивал через багаж и расталкивал людей на перроне.
За ним бежал еще один мужик. Глаза у него было еще более бешенные. Он расталкивал тех, кого еще не растолкал первы. Но уже отставал и задыхался: «Сумку отдай!».
Мне говорили, что столица помешана на моде, но чтоб настолько!
Хотя, у нас в Гнильтауне и не такое бывало. Однажды мимо моего окна пробежал сосед. С выпученными глазами. А следом другой сосед. С выпученными глазами и топором. Так что только умение кидаться ведрами спасало мою рассаду от вытаптывания.
– Ну, – выдохнула я. – Здравствуй, Тварьбург!
– Ой, ну и вырядилась, – послышался женский голос рядом. Я обернулась и увидела даму в шляпе с черными перьями. – Ни стыда, ни совести!
– Ага, ничего лишнего! – с улыбкой ответила я, поправляя единственное платье в горошек, поверх которого была накинута воробьиного цвета кофта с тремя пуговками.
Ну… Погнали!
На моей шее был хомут из одеяла. А вдруг пригодится? Мало ли? Вдруг у родственников одеял не окажется? Или они настолько гостеприимны, что зажмут одеяло для сиротки? А это домашнее, теплое из шерсти йети! Попробуй найди такое в столице!
В правой руке была корзина, прикрытая платком.
Мне уже про цены в столице понарассказывали! Вон, дядька один ездил в столицу, проголодался и решил купить себе пирожок на вокзале… Пришлось хозяйство продавать! Чистая правда! Говорили, что хозяйство его брали неохотно. Дамы от его хозяйства нос воротили. Нехозяйственные они все в этой столице! Но за три года как-то хозяйством пирожок и отработал! Мне бабка покойная рассказывала. Когда я ее из могилы подняла посоветоваться.
Подмышкой у меня был мешок с подушкой. Ну еще бы! А вдруг у родни подушек не окажется? А тут – грифоний пух! Перышко к перышку! Сама выдирала!
В левой руке я тащила потертый вечно открывающийся чемодан с бельем и книгами по черной магии. А то вдруг в библиотеке не будет?
– Ой! – дернулась я, а какой-то мужик сдернул у меня с шеи мешочек. И бросился бежать, как ошпаренный.
Странные они какие-то тут все!
Вот интересно, зачем ему мой мусор понадобился? Там же огрызки от яблок, шелуха всякая и скорлупа от яиц.
– Выбрось по дороге! – крикнула я вдогонку. А то вдруг не догадается?
Мужчины – они же недогадливые. Им прямым текстом намекать надо. Это я уже знала по горькому опыту.
Я в Гнильтауне, между прочим, восьмой красавицей числилась. Знаете, сколько женихов за мной бегало? О! А сколько от меня? А все потому, что мужики у нас, как цветы! Распустились!
Вот говоришь им, куда руки кладешь! Свои колени есть! На свои и клади! На мои-то зачем класть? Положил на свои, и самому теплее будет!
Но не понимают намеков! Совсем не понимают!
Приходится намекать прямым текстом! Ударом лопаты по голове. Жаль, половина из них намека даже после удара не поняла. Так… упокоилась. В непонятках.
И вообще, недогадливого мужика мне не надо! А не то буду, как троюродная тетка. Гадил-гадил ей муж ее всю молодость. А на старости лет взял да и бросил! Ну куда ж это годится? Недогадил жизнь, так сказать! Оттого и недогадливый.
– Девушка, может я вам помогу? – спросил меня какой-то вертлявый мужичок. – А то вон сколько на себя взвалили!
– Помоги! Буду не против! Сейчас адрес дам! В Гнильтауне. Поедешь, там тебя троюродная тетка встретит! Я ей напишу. Письмо дойдет через денек – другой. А ты на вокзале заночуешь пока что. А когда тетка придет, ты ей скажи, что от Пенни! Так она тебя быстро припашет! – ответила я. – Быстрее, а то поезд скоро тронется!
Мужик опасливо отошел. И к какой-то мадаме пристал. Я пока стояла, передыхала, мадама ему улыбается, глазки строит. И чемоданчик свой отдает. Короче, прохвост чемодан схватил. И был таков с чужим чемоданом!
– Жилье! Недорого! Клоповник пять медяков! Тараканник – шесть! Крысятник – семь! – кричал охрипший голос. – Ночуйте с комфортом! Прабабушкин ремонт! Обзывчивые соседи!
Я упорно ползла к магическим пролектам, стоящим в один ряд. В одну из них уже грузили чьи-то чемоданы.
– Девушка! Вы приехали завоевывать столицу? О, я по глазам вижу! – подошел ко мне разодетый мужчина в цилиндре. И вежливо поклонился. – Мммм! Интуиция меня никогда не обманывала! Я сразу разглядел в вас талант! Да что там талант! Талантище! Прям так и хочется похлопать!
И почему-то смотрел на мою грудь. Вот это он дает! Не мужик, а ренген просто! Разглядел шерстяные носки, которые я в бюстгалтер положила! Места в чемодане не хватило! Я, между прочим, эти носки сама вязала. На четырех спицах.
– На мой талант у вас аплодисментов не хватит! – гордо выдохнула я. И потащила дальше свои вещи. Некогда мне тут любезности слушать!
– Постойте! – улыбался сомнительный тип, догоняя меня. – У меня есть для вас работа! Скажем так…
Он почему –то загадочно улыбался:
– Наверное, спрошу так… Вы на лошадке прыгать умеете? М?
И что-то мне бровями показывает.
– Умею, – ответила я, сплевывая шерсть одеяла. – Через забор прыгала.
– О! Отлично! – обрадовался тип, потирая руки.
– Только я тогда забыла, что позади меня телега. И она снесла и забор, и сарай, и половину дома соседей! – вздохнула я. – До сих пор стыдно!
Тип как-то помрачнел и отстал. Позади меня снова послышался его голос: «О, красавица! Вы приехали покорять столицу! Какая грация, какая осанка! Вы… дайте-ка угадаю! Танцовщица! Ну, конечно, у меня глаз наметан! Как на счет очень прибыльной работы? О, согласны? Пройдемьте!».
Меня обгоняли случайные прохожие, гремя багажом. Все куда-то спешили, торопились. Где-то слышались гудки волшебных поездов. Они то прибывали, то отправлялись.
– Дамы и господа, поезд «Тварьбург – Смрадвилль» отправляется с третьей платформы! – послышался женский голос.
Люди похватали вещи. И дружной толпой бросились в портал.
– Ой, не туда посмотрела! Извините! – послышался голос. – Поезд «Тварьбург – Смрадвилль» отправляется с девятой платформы!
Мимо меня снова пронеслась толпа с детьми и чемоданами.
– Нет, нет, все правильно! С третьей! Итак, дамы и господа, поезд «Тварьбург – Смрадвилль отправляется с третьей платформы! – снова послышался женский голос на весь вокзал.
Толпа опять пронеслась мимо меня.
– Гляньте кто-нибудь, что это за цифра? Три или девять? – послышался громкий голос. – Ой! Пока мы тут разбирались, поезд уже ушел!
Я увидела очередь к магическим пролеткам. И побрела к первой попавшейся, шатаясь под тяжестью вещей. Это было что-то типа кареты. Только маленькая и без крыши.
– Садитесь! – кивнул мрачный извозчик. Двухколесная пролетка была обшарпанной и грязной.
Дорого, наверное! Но пешком –то вряд ли дойду! Эх! Придется раскошелиться!
Я полезла грузить вещи на сиденье. Извозчик прочитал заклинание и из земли появился магический конь.
– Поехали! – вздохнул извозчик, а я проводила взглядом вокзал.
Вокруг мелькали мрачные дома. Колеса то и дело попадали в грязные лужи, обливая прохожих.
– Вам куда? – спросил извозчик, повернувшись в мою сторону.
– Улица … Сейчас посмотрю! – я достала из кармана мятую бумажку, которую дала мне покойная бабушка перед тем, как я упокоила ее окончательно. – Мр… Мр…
Ветер трепал листочек в руках, а я пыталась разглядеть буквы.
– Мрачная, дом один… – прочитала я, прищуриваясь. И в ту же секунду ветер вырвал у меня из рук бумажку и унес куда-то вверх.
– Мрачная дом один? Ну ладно! – послышался голос.
Я уселась и нахохлилась. Дорого, небось! В столице все дорого!
Мой взгляд цеплял угрюмые окна и покосившиеся дома. Потом дома стали ровнее, словно выпрямились. А на первых этажах замелькали красивые магазины. В магических лавках было полным- полно народу. Кто-то рассматривал витрины. А кто-то уже выносит красивые коробки.
– Так вот ты какая! – вздохнула я. – Столица черной магии Тварьбург!
О! Не может быть! Я вижу… Академию Темных Искусств! Вон же она!
Я подскочила на месте. И даже встала, чтобы получше рассмотреть ее!
Огромная какая! Аж дух захватывает! Башни черные, из обсидианта! Ничего-ничего! Скоро я буду в ней учиться!
Усевшись поудобнее, я стала мечтать. Однажды я стану великой темной чародейкой. И мое имя прославится на весь мир! Да-а-а-а!
– Приехали! С вас три медяка. И за багаж столько же! – озвучил сумму извозчик и повернулся ко мне.
– Да это же ручная кладь! – отозвалась я, показывая на свои пожитки.
– Шесть медяков! – произнес извозчик. Волшебная кляча помотала головой, как настоящая.
– А ну быстро отвернулся! – засопела я, расстегивая брошку на груди. А потом зыркнула по сторонам, чтобы убедиться, что никто не смотрит, где я прячу деньги! А то знаем мы, столицу! Здесь глаз да глаз нужен!
Извозчик закатил глаза и отвернулся. Тэкс! Это носок! Это платок… Вот!
– Ну, ты там скоро? – повернулся извозчик.
Я тут же стянула платье на груди и прищурилась.
– Не подглядывай! Так! Я кому сказала! Я – девушка стеснительная, поэтому быстро глаза выколю!
Я расстегнула еще две пуговицы, осмотрелась по сторонам и достала скромный узелок.
– Девушка, а побыстрее можно? – нетерпеливо заметил извозчик, пока я развязывала его.
– Быстро только хлеб дорожает, девственности лишают да кошки рожают! – ответила я, сосредоточенно отсчитывая деньги. И пересчитывая их внимательно, перед тем, как отдать.
– Все, сочлись!
Я выбралась из пролетки вместе со своими пожитками.
– Улица Мрачная дом один, – прочитала я красивую надпись на каменной заборе. За которым прятался, но никак не мог спрятаться огромный особняк. Ничего себе дальние родственники устроились! Это раньше они были дальними. А теперь – самые ближние!
Схватив все свои вещи, я побрела к красивым воротам. Они были увиты черным ядовитым плющом.
– Эй! – крикнула я во все горло. И встала на цыпочки, чтобы проверить, не высунулся ли кто? – Открывайте!
Глава вторая. Только волей случая не последняя!
Меня огорчало, что меня никто не встретил! И даже не торопился открывать. Видимо, зазнались совсем! А может, просто спят!
– Открывайте! Я приехала! – погремела я закрытыми воротами. – Я – ваша любимая троюродновнучатая Пенни! Пенни Вайс!
Ну не могли же они умереть, узнав о моем внезапном визите?
И тут я вспомнила! Ну как же я могла забыть! Бабушка, покойная, говорила, что моя какая-то там тетя, имя которой не помнила даже бабушка, слегка глуховата! И слышит только то, что хочет слышать. Но только левым ухом.
Я встала ногами на ворота и покачалась, издавая грохот. Но никто так и не выбежал меня встречать.
– Плохо, – вздохнула я, пытаясь присесть. «Не сюда!», – похолодела попа. Я мельком глянула, что чуть не раздавила корзину с яйцами.
Время шло. Мрачные тучи собрались над Тварьбургом, обещая дождь и неприятности. От нечего делать, я залезла рукой в красивый почтовый ящик и достала оттуда свежую газету.
– Прогноз погоды. Сегодня над Тварьбургом ожидается дождь и возможно конец света. Так что берите с собой зонт! – прочитала я прогноз погоды.
Новостей в Тварьбурге было много! Не то, что у нас! У нас с новостями вообще беда. Если бы не местный зельеголик, то вообще новостей не было бы!
Не то, что здесь. «Жестокое убийство среди бела дня! », – прочитала я заголовок. «Юная красавица была найдена мертвой в могиле! Родственники в шоке! Они похоронили ее пять лет назад!». Как интересно! Столько новостей!
Ладно, потом почитаю!
Я сунула газету себе в чемодан. Должна же я быть в курсе всех новостей?
Накрапывал противный дождик. Темная брусчатка стала еще темней. Капли дождя попадали за шиворот. Где-то вдалеке дымили радугой трубы. Красота!
Мне бы еще сегодня в Академию успеть поступить! Я вспомнила башни Академии, представила, как меня берут с руками и ногами! «Ой, где же ты раньше была!», – причитает старенький ректор. – «Нам такие талантливые студенты очень нужны!».
Я посидела под дождиком, но никто так и не открыл.
Потом я вспомнила, что тетя уже очень старенькая. И ей будет тяжеловато проделать весь этот долгий путь от двери до ворот. Поэтому решила облегчить ей задачу. Нечего тете под дождем ходить. Она, по словам бабушки, и так на свечку еле дышит!
– Уии! – перебросила я через ядовитый плющ скатку одеяла. Следом полетела подушка. И старый чемодан с остальными вещами. Корзину с яйцами я привязала веревкой к воротам, чтобы потом аккуратно втащить ее.
Уцепившись за ядовитый, мокрый от дождя черный плющ, я стала взбираться на забор.
– Вот сволочи! – обиделась я на родственников, когда поняла, что на заборе острые пики. – Ииии! – спрыгнула я вниз, чувствуя, как треснули мои панталоны.
– Не ну надо же! – обиделась я, глядя, как они висят прямо на заборе. – Ладно, пусть думают, что сушатся!
Осторожно втащив корзину, я нацепила на шею хомут одеяла и заняла руки своими багажом.
Ровная дорога вела к ступеням. Справа и слева сидели две зловещего вида горгульи с высунутыми языками.
– Да что ты будешь делать! – простонала я, затаскиваясь по ступенькам в двери.
Я сначала просто постучала. Потом, когда никто не вышел, постучала носком старого ботинка. Потом я залезла на мокрую горгулью и дотянулась до красивого большого окна.
– Открывайте, в самом деле! – прозвенела я стеклом. А заодно и посмотрела, что там и как. Но ничего не увидела. Окно было плотно занавешено шторами.
– Небось, деньги считают, – вздохнула я, снова постучав в окно. Ветер поднимал мою юбку, а я зажимала ее ногами. Руки чесались, но я не сдавалась. На всякий случай я пошарила рукой под подоконником, потом заглянула в пасть горгульям и под конец проверила над дверью. А вдруг ключ положили?
Я вспоминала, кто еще живет вместе с глуховатой тетей. Бабушка говорила про других родственников, которые приезжали один раз. И то, когда я только-только родилась!
Ну если дело так пойдет и дальше, то я не успею ни в какую Академию!
Я стала стучать в дверь носком. Потом чемоданом.
– Открывайте! – кричала я, ломясь изо всех сил. Тоже мне, родственники! Как соболезнования слать, так первые. А как открыть дверь, так последние!
Я взяла чемодан понадежней, размахнулась им как следует… Если они и сейчас не услышат, то… Я зажмурилась и…
Внезапно дверь открылась. И кто-то согнулся с диким стоном.
Мне стало очень неловко. Я совсем забыла про хорошие манеры. Оттянув юбку в разные стороны я отвесила косолапый реверанс. Бабушка говорила, что в столице любят хорошие манеры.
Пока что я видела макушку. Седые волосы. И ровный пробор. А еще я видела черный шелковый халат. Длинный такой. Дорогой, наверное.
– Здравствуйте, тетечка. Извините, что так получилось! Я не хотела, – до меня только дошло, что я чемоданом, будь он не ладен, чуть тетку на тот свет не отправила! Старенькую, между прочим!
– Ты кто такая? – процедил тихий голос, не разгибаясь.
– Я ваша любимая внучатая троюродная, – загибала пальцы я, вспоминая степень родства. – Племянница по материнской линии… Пенни Вайс! Пенелопа, если что! Помните меня? Вы меня еще голенькой на руках держали?
Тетечка подняла голову. И оказалась … дядечкой. Причем, очень молодым. Не смотря на седину. Вид у дядечки был бледный, нездоровый. Что называется аристократичный.
– Девонька! – послышался отчаянный крик с улицы. Я обернулась. За воротами стояла сгорбленная старуха. В серой шали поверх траурного платья. Она видела все происходящее сквозь черные ворота.
– Здрасте! – вежливо поздоровалась я. – Соседка? Ну будем знать!
– Что ж ты натворила! Беги, девонька! – крикнула старуха. – Беги оттуда, родненькая! Заклинаю… Беги! Пока не поздно!
– Ой, да ладно вам! – вздохнула я, глядя на бабку. – Это ж мой восьмиюродный дядюшка! Нет, ну может он и извращенец какой, я не знаю. Но родственник! А родственников, как говорится, не выбирают!
Бабка исчезла за забором.
– Вот бдительные тут соседи! Прямо как у нас! Один раз так набдели, что еще месяц носило! – улыбнулась я.
– Ну… вспомнили меня? Голенькой на руках? – подняла я брови, пытаясь напомнить, как понаехали родственники со всех концов, когда я только родилась.
На лице мужчины было явное непонимание.
– Голенькой… – крутила я рукой, пытаясь стимулировать процесс воспоминаний. – Я еще орала громко! Ну… Вспоминайте…
Глаза у мужика были странные. Розоватые какие-то. Светлые и большие. Брови черные, хищные. А щеки впалые. Но в целом он был красивым. У нас все родственники красивые! За бабкой до конца ухажеры увивались. Один дед с цветами пришел. Я ему говорю, что померла! А он: « И эта меня бросила!».
– Да что ж такое! Ну… Я… Голенькая… На руках… И писялась, – сдавалась я.
И тут я не выдержала. С пасмурного неба накрапывал премерзкий дождик. А я уже и так намокла.
– Короче! Здравствуйте! Я – ваша внучатая племянница по троюродной тетушке! Я из Гнильтауна! Пенни Вайс! – начала я сначала. – А где тетя?
– Вон, – послышался мрачный голос. Аристократ поднял руку.
– Очень приятно, – пожала я его руку. – А я Пенни! Имя у вас красивое! Вон! А если вас ищут, то как говорят:» «Вон там?». Да ладно вам, красивое имя! Вон! Надо запомнить! А то память у меня на имена ужасная! Вон, Вон, Вон…
Небо над Тварьбургом стало рассеиваться. Погода «распогаживалась». Как говорила моя покойная бабушка. Серые тучи, понабежавшие, чтобы подмочить репутация города, превращались в облака. А сквозь них пробивалось яркое солнце.
Родственничек резко сделал шаг назад, прячась в сумраке дома. Он снова поднял руку и…
– Ой, да ладно, я сама занесу! Я вам гостинцев тут привезла! А ничего, что я поживу у вас тут с месячишко? – втаскивала я чемоданы и свертки. А потом с грохотом закрыла дверь. И перевела дух.
– А что? Кто-то помер? – спросила я, видя черные глухие шторы на каждом окне. И мрачную обстановку.
И тут же вспомнила.
– Ой, я забыла! Тетечка же померла… Остальные тоже померли, я так понимаю? Нет, ну разве так можно? Померли, а нам не сказали! Я всем написала, когда бабушка померла! Она нарочно неделю не умирала, чтобы все успели приехать и попрощаться! Хотела половину на тот свет утянуть! – заметила я, втаскивая чемодан.
Света не было. В роскошном коридоре было темно и пыльно.
– А что? Магический свет отключили за неуплату? – удивилась я, глядя на подсвечники, поросшие паутиной. – Или экономите? Ну правильно! Вы тут цены видели? У нас из Гнильтауна самоубийцы частенько к вам приезжают в Тварьбург. Заходят в магазин, на цены смотрят. И все!
Я осматривалась по сторонам, отмечая, что места тут на всех хватит! И стеснять я никого не буду! Это хорошо.
– Ой, – всплеснула я руками. – Что ж я стою! У меня тут гостинцы! Или вы думали, что я с пустыми руками приехала к дорогим родственникам? Билеты до Тварьбурга вон сколько стоят! Поэтому вы и дорогие!
Мужик явно мучился. Видимо с похмелья! Но был очень рад меня видеть! В темноте было видно, как у него глаза загорелись! От радости!
– Ну, – уперла я руку в бок. – Вспомнили? Эх, а еще говорят, что память девичья!
Я наклонилась к корзине и скинула с нее платок. Сверточки, обтянутые веревкой были аккуратно сложены друг на друга.
– У вас вообще что дома есть? – спросила я, шурша свертками. – Ой, а что мы все здесь! Где у вас тут кухня?
Родственничек уже пришел в себя. Ну еще бы! Радость-то какая! Столько лет не виделись!
– Пройдем, – послышался его мягкий, обволакивающий голос. Он звучал в темноте как-то по-особенному. Словно завораживал.
– Ну хоть бы помогли, а? – произнесла я с укором. – А то тоже мне, джентльмен!
Родственник взял чемодан. И корзину. На шее у него появился хомут одеяла.
Огромная каменная лестница, стыдливо прикрытая пыльным ковром, насчитывала сорок ступеней.
– Ну и лестница! Смотри, яйца не побей! – заметила я, тревожно глядя на корзину.
– Спасибо за заботу, – послышался странный голос.
– А то потом растекутся по всей лестнице! Орать будешь, – вздохнула я, глядя на широкие плечи и черный халат.
– А, налево! Ну ладненько! – кивнула я, идя мимо старинных портретов родни. Родня делилась на два вида. Унылые и злобные. И висели по очереди. Унылый – злобный, унылый-злобный.
Ну еще бы! В столице жить – удовольствие недешевое! Бабушка говорила, что в городе и подышать бесплатно нельзя! Она сама когда-то в Тварьбурге жила. И все про него знает!
Я остановилась возле портрета какого-то мрачного деда. В костяных руках у него была бумажка.
– О, сразу видно, что счета получил! – вздохнула я. И прочитала: «Последний портрет лорда Рунвэна». – И помер, как очки нашел! И пригляделся!
Мы шли по коридору. Черная дверь открылась и впустила нас в старинную столовую. Посредине стоял огромный стол. За ним бы поместилась половина Гнильтауна! Роскошные стулья стояли в идеальный ряд. Справа и слева от стола.
Огонь в камине не горел. Оттого и выглядело все неуютно.
– Сразу видно, что яиц у тебя… ну то есть, вас, нет! – заметила я, осматривая смежную комнату, которая звалась кухней.
– А с чего это ты моими яйцами интересуешься? – спросил родственничек странным голосом. Он присел в кресло возле камина. Огонь вспыхнул моментально. Но он был каким-то странным. Впервые я вижу зеленый огонь!
Ну, может, в столице это модно? Я ж пока не в курсе всех мод.
– Потому что свои привезла! У меня яйца – загляденье! Одно к одному! – доставала я свертки и раскрывала их. – Вот, яйца грифонов. Грифоны в этом году знаете, как неслись!
– Прелестно, – задумчиво заметил родственник, глядя на меня со странной улыбкой.
– А вот бедрышки грифоньи! Сама забивала! Вот приготовлю – пальчики оближете! – шелестела я сверками. – А вот варенье. Из имбиря! Только много его нельзя! Так, на хлебушек и хватит! От него у троих уже слиплось. Потом не разлепили! Так что с ним поосторожней! А вот соленья! Сама делала! Урожай нынче так себе! Видали, какая нынче мандрагора мелкая пошла! Я весь огород перекопала! На восемь банок хватило!