Басурмане

Глава первая. Утес

Дашу не очень радовала перспектива долгой дороги на машине. К чему это? Сел в самолет, два часа – и ты уже в Астрахани. Но Антону хотелось превратить эту короткую поездку в настоящее путешествие. За две тысячи километров с севера на юг можно же столько всего увидеть! Время в запасе было, дорога за рулем его не утомляла, а любимая девушка делала ее не только приятной и увлекательной, но и добавляла романтический флер.

За окном тянулись леса, поля и реки. У редких деревень были смешные названия. Некоторые были такими забавными, что Даша не выдерживала: она просила Антона остановиться, бежала назад к указателю сфотографироваться с табличкой. Маленькие радости путешественника: их можно найти на каждом шагу, стоит только посмотреть внимательнее.

На обочинах вдоль дороги продавали ранний картофель, грибы и огромных меховых медведей. Сельские жители несли на этот магистральный рынок урожай со своих огородов, фабрики из соседних городков выставляли то, что они производили (не всегда понятно, для кого и для чего), ушлые торговцы предлагали втридорога сувениры и нужные в дороге мелочи. Снова поля, поля, перелески. Дорожные указатели перестали вызывать столько эмоций. Даша время от времени проваливалась в сон, а, когда открывала глаза, картина вдоль дороги успевала поменяться удивительным образом: и вот уже нет ни лесов, ни рек, а только желто-рыжая равнина уходит в синий горизонт. Началась степь. Почти приехали.

Их ждал утес Степана Разина. Место довольно дикое и мало кому известное. Если спросить у бездушного поисковика, он ответит, что это всего лишь выступ известняковых пород у правого берега Волги. Находится в южной части Саратовской области, недалеко от границы с Волгоградской. Высокий берег, резко обрывающийся в воду. Звучит недостаточно заманчиво для того, чтобы ехать к нему за тысячу километров, да еще и специально из-за него усложнять путь. Утес находится примерно на середине дороги от Москвы до Астрахани, но в стороне от прямого маршрута. Чтобы к нему попасть, нужно специально сделать большой крюк. Но Антона это не останавливало, он был очень воодушевлен: «С исторической точки зрения это невероятное место! Мы обязательно должны его увидеть!»

Дашины познания в истории не пошли дальше школьной программы: интересы у нее были совсем другие. Степан Разин ассоциировался у нее с крестьянской войной, которой он руководил, и княжной, которую он бросил в реку. И то и другое случилось когда-то очень давно, и особой пользы от этих знаний для себя она не видела. У Антона было другое отношение к предмету, а к личности крестьянского вождя он питал особый интерес.

– Это же удивительная личность! Он, знаешь, такой русский средневековый Че Гевара. Бунтовщик, разбойник, революционер, можно по-разному его называть. Но не все так просто, Даша! Степан Разин, помимо всего прочего, талантливый полководец, стратег, дипломат. Таких людей единицы были в то время! Причем он ведь не из бедняков. То есть он не за свои личные интересы бился, понимаешь? За идею! – Антон если заводился, его было не остановить. Обычно спокойный и уравновешенный, когда увлекался, нырял в тему с головой и других старался за собой увлечь. Сейчас он страшно вдохновился этим планом: поехать к черту на рога и увидеть своими глазами легендарные места. Вот именно, легендарные, потому что, кроме, собственно, легенд, про них ничего не было достоверно известно. – Представляешь, ничего! Никаких документальных свидетельств. Все только из уст в уста. Раскопки, да. Кое-что там находили. Но это мизерная, просто мизерная доля того, что – судя по всему – здесь может быть скрыто.

Антон увлекался историей и ушел бы в науку, если бы прагматик в нем не победил идеолога. Он оставил историю в качестве любимого увлечения, а основным и приносящим доход занятием выбрал юриспруденцию. Он был молодым и подающим большие надежды специалистом по гражданскому праву. Книги по истории заменяли Антону футбол, кино и компьютерные игры – самые популярные развлечения в рейтинге его товарищей. Его в шутку называли «ботаником», он охотно подтверждал, что да, зануда, но только он не по растительной части. И снова вместо очередной тусовки погружался в историю государства Российского, а также его отдельно взятых поселений и наиболее именитых жителей его.

Дашу если и интересовала история, то только с одной точки зрения: а что тогда носили? Наряды были ее страстью, а также профессией: она была дизайнером одежды. В детстве Даша шила платья куклам, позже себе и подругам, а сейчас – подругам, которые стали клиентками, а также их подругам и подругам их подруг. У нее было удивительное чувство формы: сшитые ею вещи необыкновенно хорошо садились и льстили фигуре. Самый простой кусок материала она могла обернуть вокруг себя, тут и там заколоть – и получалось платье. Даша мечтала о собственном ателье: настоящем, большом, но уютном. И конечно, невероятно красивом. Подружки убеждали, что все получится, и приводили других подружек за новыми нарядами. На платья для себя времени у нее оставалось все меньше и меньше, но она и не грустила из-за этого. Для своей марки она придумала имя Dasha Kru и подписывала им все наряды. Имя «Дарья Круглова» казалось ей не очень звучным для модного дизайнера, поэтому оно было подвергнуто сокращению (ножницами чик – и получили мини-версию) и переписи латиницей.

Они были совсем разными. Да что там говорить, это были противоположности, которые случайно притянулись друг к другу. На первый взгляд, у них вообще не было мест соприкосновения: разные занятия и увлечения, разный круг общения. Но что-то заметили они друг в друге, что-то разглядели, чем-то зацепились и тут же переплелись. Намертво. Так, что не разделить. Да и поездка эта в Астрахань была задумана для знакомства Антона с Дашиной мамой. Все остальные идеи имели второстепенное значение. По крайней мере, сначала им так казалось.

На сегодня-завтра план у них был такой: добраться до утеса, переночевать, а утром исследовать окрестности, да и просто отдохнуть на берегу Волги. Утес пока еще не избалован большим количеством туристов. Знают про него в основном археологи и разного рода авантюристы. Ни гостиниц, ни баз отдыха нет в радиусе десятков километров. Правда, есть деревня недалеко и местные жители не против принимать вот таких энтузиастов-исследователей: и заработать можно, и байками развлечься. Антон подготовился основательно (как обычно) и заранее нашел, где остановиться на ночлег. Ждал их в деревне некто Тимофеич – гостеприимный хозяин, знаток местных легенд, а также знатный рыбак и огородник. Он обещал приютить и даже накормить местными вкусностями: «Повар я, может, и невыдающийся, но картоха у меня своя – ум отъешь! И рыбы в Волге сколько хошь, поймаю да нажарю вам. Чай заварю с травами. А хотите чего покрепче – я вам наливочки такой организую, еще и с собой попросите!»

С мыслями об ужине, который Тимофеич торжественно анонсировал по телефону, – час уже поздний, а дорога позади была долгая – путешественники проехали последние километры и добрались до деревни.

Ужин получился и правда замечательный: незамысловатый, но невероятно вкусный. По части рыбы Тимофеич был умельцем: с золотисто-коричневой корочкой, тонкой и хрустящей, а внутри такая нежная, что во рту тает. «Час назад еще вон там плескалась!» – махнул он в сторону реки. Картошечка тоже час назад еще была в огороде, а сейчас уже на столе: сладкая, рассыпчатая, в Москве не бывает такой. К ней зелени свежей добавить – и все, гастрономический восторг гарантирован. Наливочка тоже не помешала: совсем чуть-чуть, за знакомство. Но звездой вечера был сам Тимофеич: он оказался и правда отличным рассказчиком:

– Места эти, ребята, очень интересные. Вы не смотрите, что тут степь да степь кругом. Здесь столько всего происходило в разное время! И скифы были, и половцы всякие. Золотая Орда квартировала долго. Но больше всего, конечно, про Стеньку вспоминают. Степана Разина то есть. Проплывал он мимо, остановился передохнуть да и задержался здесь надолго. Но самое главное (тут Тимофеич сделал страшные глаза и перешел на драматичный шепот) – здесь он свои сокровища спрятал.

В доме было очень тихо, слышалось только, как на улице гуляет ветер и перебирает ветки деревьев в саду, царапается ими о крышу. Даше чудился плеск волн, но нет, его отсюда не услышишь: до берега Волги от деревни идти и идти. А дед выдержал паузу, хлебнул из кружки и продолжил:

– С тех пор их и ищут. Сокровища эти. Сколько себя помню, столько и ищут. И дед рассказывал, а ему его дед. Все время что-то копают здесь.

– И как, находили что-нибудь? – у Даши разгорелись глаза. От любопытства, конечно. Про сокровища ей нравилось читать в детстве, а тут все как в книгах, только по-настоящему.

– Что-то находили, что-то – нет. Мелочь какую-то достают то и дело: стрелы, украшения, горшки всякие. Здесь еще бронзового века поселения были. Но вот главные сокровища, разинские – нет, так и не встречались. Говорят, Степан ходит и охраняет их. Не подпускает никого близко. Отваживает. Многие его видели здесь.

– Как это, видели? – переспросила Даша.

– А вот так! Дух его бродит тут, – Тимофеич снова драматично зашептал, будто опасался побеспокоить кого-то громким голосом. А выразительности добавил для пущей важности.

– Призрак, что ли? – тут она уже с недоверием покосилась на деда. Двадцать первый век, мы взрослые люди, что за сказки такие на ночь глядя.

– Да хоть как назови! Видели его мужики, вот как вы меня сейчас.

Тимофеич, судя по всему, не был расположен к шуткам. И говорил он так, словно обидело его это Дашино сомнение. Словно встретить призрака – это такое обычное дело, как, например, увидеть на улице города трамвай. Не каждый день, конечно, и не везде, но видим же мы трамваи и не удивляемся, а порой даже и ездим на них куда-нибудь.

– А вы? Видели? – спросил Антон, тоже абсолютно серьезно.

– Врать не буду. Не доводилось.

– Интересно, какой он? – судя по Дашиному голосу, она продолжала воспринимать услышанное как сказку.

– Какой, какой… – проворчал Тимофеич, – старик с бородой. Пальтишко на нем драное.

– Зипун.

– Точно, он самый. Крепкий он, Степан, плечистый. И взгляд, ох, какой взгляд! Как глянет, так и страшно становится.

– Разину ведь было немного за сорок, когда закончилась его история. По тем временам это приличный возраст. Не старик, конечно, но пожил человек уже нормально. И потрепало его как следует, может, и выглядит старше поэтому, – Антон был на удивление серьезен. Похоже, история с призраком не вызывала у него никаких сомнений. Наоборот, она будто была логичным продолжением жизни и деяний великого разбойника.

– Расскажите еще. Вы ведь все про него знаете, правда? – попросила Даша.

– Знаю и правда многое. Я же когда-то давным-давно в Саратове на историческом учился. Потом немного преподавал, с краеведческим музеем сотрудничал. И сюда приезжал несколько раз с археологическими экспедициями. Но об этом отдельный разговор.

Глядя на этого колоритного сельского мужичка, сложно было представить его за университетской кафедрой или в музейных архивах. Похоже, он был той еще шкатулкой с секретом! Но впереди у них весь вечер, а за ним целый день: захватывающих историй точно хватит, да еще и останутся.

– Ну, про восстание вы же и сами знаете, правда? Про Разина-бунтовщика. Так вот, самое главное то, что, помимо официальной истории тех событий, про Степана ходило множество легенд. Очень популярен он был в народе, это факт. Нет, наверное, в России другого такого человека, вокруг которого было бы столько мифов. Распутин еще, может. Но тот все-таки злодей. А Разин – народный герой. Вот в чем разница! И даже Пушкин – а он, с*кин сын, знал в этом толк – называл Разина единственным романтическим персонажем в российской истории. Вот так, – Тимофеич многозначительно стукнул кружкой по столу. Как печатью закрепил свои слова. – И каких только свойств Степану не приписывали! Во-первых, его считали неуязвимым. И штык его не колет, и пуля его не берет. В принципе, это можно легко объяснить. Степан действительно одержал много побед, и некоторые из них были просто фантастические. Ему многие города без боя сдавались. Отсюда и миф о неуязвимости. Но вот однажды его все-таки ранили, и этот случай оказался для него фатальным. Но к финалу мы с вами еще вернемся.

Другие легенды менее правдоподобные. Говорили, что его боятся змеи. Он якобы умеет их отваживать. Думаю, тут ноги растут от той же неуязвимости, только чуть дальше пошла фантазия у кого-то. И другие есть версии, что язык животных-то он понимает, а они его, естественно, тоже, и может он с конями, например, разговаривать. Но это так, ерунда по сравнению с тем, чем он больше всего прославился.

Про сокровища разинские мифов столько, что все не пересказать. Ну понятно, богатства это огромные. И вот тут народ вряд ли ошибается. А вот что касается мест хранения – есть несколько версий. Все они имеют право на существование, потому что связаны с географией походов. Астрахань, понятно, там Степан бывал много и стоял долго, так что почему бы там что-то не припрятать. Дальше Симбирск. Там якобы он решил оставить часть богатств, когда ранили его, он опасался за свою жизнь и вынужден был бежать. Оставил, чтобы потом вернуться за ними. Согласитесь – логично. Под Пензой тоже, говорят, есть места, под Самарой. Но больше всего сокровищ спрятал он именно здесь, на берегу Волги ниже Саратова. Этому есть множество подтверждений. Условных подтверждений, конечно.

Тут уже не до ужина совсем. Вкусности, заботливо приготовленные Тимофеичем, остывали в тарелках. Даша боялась даже пошевелиться. Антон хоть и знал многое из услышанного сейчас, тоже забыл обо всем, что было на столе. И только Тимофеич временами прикладывался к кружке с чаем.

– Личная жизнь Степана тоже покоя людям не давала. Согласно одной из легенд, колдунья нагадала ему, что жить он будет счастливо, но недолго. И на весь его род ляжет это заклятье: сам он не доживет до старости и ни один мужчина в его роду не проживет дольше, чем он сам. Был ли он счастлив в своих похождениях – одному Богу известно. Но то, что жизнь он прожил яркую и насыщенную, – это факт. Можно сказать, что сбылось предсказание. Прожил он не так много: сорок два года вроде как. Даже по тем временам это еще не старость. Права, значит, была ведьма и в этом.

– А дальше? Про семью его что-то известно? Про детей?

– Была у него жена в станице, родила ему сына. Он вроде пошел в казаки, пропал, потом снова где-то появился. Ничего толком о нем неизвестно, ничем он не прославился, может, и погиб где. Но! Вы же понимаете, что никто не исключает наличия других наследников у атамана. С биологической точки зрения это вполне возможно. Поэтому мы можем предположить, что продолжатели славного рода Разиных ходят сейчас по свету и не подозревают, что в жилах их течет атаманская кровь.

– Как в кино, – охнула Даша, – тайные наследники и все такое.

– А вы, Дашенька, не смейтесь. Любая сказка – ложь, да в ней, как говорится, намек.

– Я и не смеюсь. Мне очень интересно, правда. И вы так увлекательно рассказываете!

– Ох, заболтал я вас. Вы же, наверное, отдохнуть с дороги хотите.

Тимофеич вскочил и пошел в дальнюю комнату готовить гостям постель. Даша пошла следом помочь деду. Не мужское это дело – постели застилать. Комната, которую он им отвел, была не слишком просторной, но и не тесной. В самый раз для двоих, чтобы с комфортом провести пару ночей. Бревенчатые стены, очень простая деревянная мебель. И пахнет деревом, очень необычно это для городского жителя. Вязаные коврики на полу. Чистейшее постельное белье, старомодная кровать с большими подушками, покрытыми вышитыми накидками. Даша не удержалась, сделала фото:

– Какая красота!

– Матушка моя вышивала, давно дело было.

– А мебель?

– Все самодельное. Что-то мы с батей сами делали, свои руками, что-то у мужиков в деревне заказывали.

Дальше вместо десерта было продолжение повествования. Настало время самой драматичной его части.

– Степан-то наш Разин натворил дел немало. Но если вернуться к окончанию его истории, раз уж мы о ней заговорили, оно было трагическим. Но предсказуемым, что характерно! Когда-нибудь его должны были схватить, – Тимофеич не торопясь прихлебывал чай из жестяной кружки. Она выглядела почти как музейный экспонат, наверное, была с дедом еще со времен университетских поездок. – Сначала его тяжело ранили. Дело было в Симбирске, далеко отсюда вверх по Волге. Теперь это Ульяновск. До этого Разин казался неуязвимым, и он ведь не имел ни одного поражения, а вот с этого момента началась его черная полоса. Позже, через несколько месяцев, его поймали и в цепях доставили в Москву. Сначала долго пытали, но он не сдался. Потом казнили принародно. Четвертовали. Но Степана и это не сломило. Когда рубили его топором на части, он и звука не издал.

Тимофеич тоже замолчал. Дашу в холод бросило от услышанного, перед глазами вставали страшные картины из старых исторических фильмов, в ушах застыл звук ударов чего-то тяжелого и стон тысяч людей, на глазах которых эти удары совершаются. Она даже зажмурилась и потрясла головой, чтобы выгнать из сознания эти картины.

– То, что от него осталось, выставили на всеобщее обозрение: чтоб знали и помнили, как царь-батюшка с бунтовщиками управляется. А вот дух его неуспокоенный так и бродит с тех пор. Места себе не находит. Здесь он бродит! – Тимофеич разошелся, а Даше становилось еще больше не по себе от его рассказов. Легенда легендой, но соприкасаться с нею так близко в планы не входило.

– То, что бродит, понятно: он не был погребен по-христиански и не может найти успокоения, – снова подтвердил Антон.

– Триста пятьдесят лет почти? – успела посчитать Даша.

– Ну для духов это немного, наверное.

– Но почему именно здесь? – вопросы у Даши возникали один за другим.

– Двойной интерес у него к этим местам: во-первых, сокровища. Тут все понятно. Во-вторых, женщина! Про княжну помните? И за бо-о-о-орт ее броса-а-а-ает… – запел Тимофеич, размахнулся и… указал пальцем за окно: Вот тут он ее и бросил!

– Ну доподлинно это неизвестно. Про точное место, да и вообще про судьбу княжны, история умалчивает. Но тому, что она действительно была, вроде есть подтверждения, – добавил Антон. Эти двое словно сговорились и подпевали друг другу. Антохина историческая справка не отвергала, а, наоборот, подтверждала местную легенду.

– В набежа-а-авшую волну, – допел Тимофеич и взялся подливать гостям чай.

Даша не унималась: «Так, бросил. А возвращается зачем? Прощения просить?» Это был риторический вопрос. Кто же знает, что у духов на уме?

– А может, и так, – пожал плечами дед. – Мужики рассказывают, ходит он и говорит: «Я Стенька Разин, великий грешник. Простите меня».

Тем временем небо за окном живописно розовело. Пропустить закат, тем более в таком необычном месте, было бы непростительно. Восстановив силы за ужином, Антон с Дашей надумали прогуляться по утесу. Надумали, конечно, еще раньше, а теперь пора было сорваться с места, чтобы застать над Волгой самые красивые минуты.

– Час уже поздний, ребята. Завтра к рассвету отправляйтесь, – Тимофеич их идею не поддержал.

– Завтра будет завтра, а сегодня неплохо бы после дороги размяться. Поедем мы. Туда и обратно.

Тимофеич продолжал ворчать, а ребята тем временем уже усаживались в машину.

Ехать было всего ничего, несколько километров. Правда, по не самой лучшей дороге, а потом и вовсе без нее. Машину решили оставить на пригорке: здесь высоко и вид открывается на много километров вокруг. Успели они как раз вовремя, к самой кульминации закатного представления. Солнце уходило куда-то за гору, а огненные следы его таяли в просторе Волги, растекались во всю ее ширину. Река у горизонта окрасилась в золото с красным, темная вода впитывала эти оттенки небесного пожара, уносила их к себе на дно. Пламя медленно угасало, небо постепенно чернело, отражаясь в темнеющей воде. «Волны гасят свет, почти как у Стругацких», – подумал Антон.

– Будет сильный ветер. Чем красивее закат, тем хуже погода после. Есть такая примета, точнее, я сам ее придумал, – пошутил он.

– А закаты разве не всегда красивые, Тош?

Наверное, всегда. Но мы так редко их видим. Закаты. Они скрыты от нас за домами. За делами. За мыслями и заботами. Мы забываем, мы не можем отвлечься от них и проводить солнце. Да и зачем, ведь оно вернется совсем скоро. Мы не успеем даже выспаться, а в окне уже рассвет. Правда, возможность приветствовать солнце выпадает нам еще реже. А рассветы, пожалуй, еще красивее, чем закаты.

Антон прижал к себе любимую, Даша обняла его руки и забыла обо всем не свете. Наконец-то они были одни, совсем одни в целом мире, пусть даже этот мир ограничивался сейчас пятачком каменистой земли и воды вокруг него. Время плавилось вместе с солнцем, его больше не существовало для этих двоих.

А когда стало темнеть, по небу рассыпались звезды такие яркие, казалось, их света будет достаточно, чтобы читать книгу. Правда, чтение – в привычном его понимании – вряд ли могло прийти на ум в такой момент, а вот небо само по себе было целым романом о жизни и приключениях древних героев. Отыскав все знакомые созвездия и погадав, на что похожи остальные группы звезд, Антон решил, что пора ехать обратно в деревню.

Странное дело: машина не заводилась. Ничто же не предвещало беды. Антон попробовал еще раз и еще, было очень похоже на то, что аккумулятор внезапно сел. Но это ведь не могло случиться вот так резко, без соответствующих предупреждений! Его попытки что-то сделать не давали результата. Двигатель будто окаменел.

– Позвоню Тимофеичу, пусть попросит мужиков помочь. Хмм, нет сети. Ведь звонили же отсюда, и все работало. Давай с твоего попробую, – он взял Дашин телефон и стал набирать номер.

– Странно. И у тебя тоже нет.

– Тошка, мне что-то страшно. А вдруг это правда все? Про призраков.

– Да не бойся, Даш, ну глюк какой-то, сейчас заработает телефон. Давай я выйду, похожу, сеть поймаю.

– Нет, нет, не ходи. Или я с тобой.

Вдруг стало совсем темно. Где-то вдали слышался шум волн. Огоньки деревни были еле видны, они казались сейчас какой-то параллельной вселенной. Откуда-то прилетел ветер, стал швырять по небу темные тучи, луна то пряталась за ними, то вдруг открывалась, на мгновение освещала голую степь вокруг и опять уходила. Дозвониться по-прежнему не получалось, а заводить машину Антон больше уже не пробовал. Оставался один вариант: идти в деревню пешком. Или нет, был еще один: ночевать в машине. Даша начала тихо хныкать.

– Да ладно, Даш. Это ж такая романтика: ночевать посреди степи, слушать волны! Жалко, шампанского нет. Ну минералка вроде должна быть в багажнике, какие-никакие все же пузырьки. Купаться будем при луне! – хотя купаться сейчас хотелось меньше всего. Антон пытался изобразить беззаботность, но получалось не очень убедительно.

Они сидели в машине. Без музыки и с выключенными фарами. Посреди ночи и как будто одни во всей вселенной. В машине нашелся плед. Антон укрыл любимую, она прижалась к нему и молчала. Успокоилась. Лучше остаться до утра здесь. Надо попробовать уснуть. А светает сейчас рано, тогда и в деревню вернемся.

Оба они погрузились в какой-то неспокойный, тревожный сон, и вдруг его прервал телефонный звонок:

– Антоха, вы где пропали?

– Тимофеич, с машиной что-то, да и с телефоном тоже, – связь опять оборвалась.

– Может, он все-таки услышал нас? Может, понял, где мы? – Даша как могла старалась сохранять спокойствие, хотя это было нелегко.

Они опять задремали, а может, и не просыпались, а может, этот звонок им только приснился? Прошла четверть часа или полночи, трудно сказать точнее. Но как бы то ни было, тьму вдруг прорезал резкий свет фар и прямо перед их «Маздой» затормозила старенькая раздолбанная «Нива»:

– Тоха, ну е-мое, предупреждал же, нечего здесь по ночам шастать.

Из «Нивы» вылез Тимофеич, с ним были еще двое мужичков.

– Машину вашу здесь оставим, подождет, завтра за ней вернемся. Берите, что нужно, прыгайте сюда и погнали домой.

Антон усадил Дашу на заднее сиденье, завернул в плед, сел рядом, и вся делегация направилась в сторону деревни. Спрашивать ни о чем не хотелось. Сейчас все было неважно. Все подождет до утра.

Даша заснула мгновенно, как только опустила голову на подушку. Но спала она неспокойно: слышалось, как за стеной дома ходит тяжелой поступью кто-то. Подойдет к окну, постоит и дальше пойдет. Ночь была ветреная, ветки хлопали по окну, по стенам, по крыше. Но шаги – это были точно шаги! – опять повторялись рядом, где-то совсем рядом. Она крепче прижималась с сопящему Антохе и засыпала снова. И вот опять тихо-тихо, будто к их кровати кто-то осторожно подходит. Ох, скорее бы утро, чтобы все эти призраки разбрелись по своим оврагам!

Проснулась она оттого, что кто-то толкнул ее в плечо. Опять сон, подумала Даша. Но открывать глаза было страшно. Этот кто-то склонился над кроватью и смотрел на нее. Она это чувствовала и вжималась в подушку. «Уходи, уходи, уходи», – говорила Даша про себя этому кому-то. А он – этот кто-то – не обращал внимания, его рука тронула ее волосы и мягко коснулась головы. «Антошка, здесь кто-то есть!» – простонала она, не открывая глаз.

«Даш, ты чего? – сонный Антон проснулся и поднял голову. – А ну брысь!»

На Дашиной стороне кровати, у ее головы, развалился огромный котище. Он лежал спокойно и невозмутимо, перебирал мохнатыми лапами и довольно урчал.

За завтраком Тимофеич угощал таинственными историями.

– Место это называется Дурман-гора. И оно ведь неспроста так называется! Там странные вещи происходят. То, что машины глохнут, – это нормально. Ни с того ни с сего – хоп, и не заводятся. Не вы первые, не вы последние. Связь там пропадает постоянно. Ну и упадок сил, голова кружится, все такое… Почувствовали, а? – Тимофеич торжествовал.

– Да ладно вам, байки все это. Аккумулятор мне менять надо было, не успел перед поездкой. Связи нет – ну бывает. Стечение обстоятельств, в общем, – утром Антон был явно бодрее, чем вчера вечером.

– Ну стечение так стечение, – рассмеялся Тимофеич. – Тут такое постоянно стекается. Многие не верят, а потом сами убеждаются. У меня как-то географы гостили из Саратова. Обычно здесь археологи табунами ходят. А тут вон чего – по другой части специалисты. Говорят, раньше – лет, наверное, миллион назад – на этом месте был вулкан. И вот с тех пор там осталась какая-то аномалия. Заметили это очень давно, поэтому и назвали место Дурман-горой. Тогда еще, конечно, не понимали, что за аномалия, и слова такого не знали, но видели, что что-то непонятное с человеком там происходит. Позже заметили, что и техника из строя выходит, и волны эти электромагнитные с пути сбиваются. Так что дело здесь не в Степановом проклятье, тут, видишь, вполне себе научное обоснование! – он с серьезным видом поднял вверх указательный палец.

– Бермудский треугольник какой-то, – проворчала Даша. – А люди не пропадали там?

– Всякое бывало. Про место это что только не рассказывают. Где быль, а где небыль – трудно разобрать. Но вот один случай на моих глазах был несколько лет назад, – Тимофеич задумался, отхлебнул чай из кружки и начал рассказывать: – Были у нас тут два хлопца, балбесы страшные. Любители погулять, пошуметь, по этому делу тоже мастера, – Тимофеич щелкнул пальцами по горлу, – выпить то есть любили. Работяги при этом! Но, как напьются, давай чудить. И вот раз с друзьями то ли поспорили, то ли просто разговор зашел, решили они за кладом ехать. Деревенские ведь тоже нет-нет да идут искать: не все же приезжим авантюристам отдавать. И вроде кто-то говорил про место одно секретное, что-то там уже находили, вот там и надо копнуть как следует. Дело было уже к вечеру, сели они в трактор, набрали с собой инструмента и уехали. Утром смотрят – а их все нет. И вечером нет. На следующий день утром опять нет. Решили тогда мужики ехать их искать. Хотите – верьте, ребята, хотите – нет. Но я тоже там был и сам все видел. Нашли их трактор. Овраг видели? Про него еще расскажу, там тоже интересно. Ну так вот, где овраг начинается – там еще не очень крутой сход вниз, лежит их трактор, перевернутый набок. Может, думаете, съехали с дороги по пьяни да и перевернулись? Может, конечно, и так, но следов от трактора там не было, и, если бы он перевернулся и падал, там бы помято-поломано все было, ну точно можно было бы увидеть. Но все кусты, вся растительность нетронутая. На тракторе особо повреждений нет и стекла не выбиты. Дверка – которая сверху оказалась – открыта. А самих хлопцев нет. Следов крови внутри тоже нет и снаружи ничего подозрительного не видать. Вообще ничего! – Тимофеич помрачнел, как будто заново переживал эту историю.

– И что же дальше? Нашли их? – спросил Антон, а Даша тихо молчала.

– Ну как сказать. Один так и пропал бесследно. А второй вернулся недели через две. Постаревший лет на десять, измученный какой-то. Но рассказать ничего толком не может: не помнит. Да он и имя свое с трудом вспомнил. Умом тронулся парень. Так его и зовут с тех пор: Егорка-дурачок. Тихий стал, мирный, почти не говорит, мычит в основном. Когда его начинают расспрашивать про то, что было, злится сразу, кричит что-то бессвязное, руками машет, как будто отбивается от кого-то. Страшно, видать, до сих пор.

Дед вздохнул и замолчал. Скрутил папироску, закурил. Антон задумчиво допивал свой чай. Даша вдруг вскрикнула, тут же вздрогнули и остальные от неожиданности: а это кот, тот самый мохнатый котище – нарушитель ее сна, подкрался незаметно и прыгнул ей на колени. Даша почесала кота за ушами, он довольно заурчал.

– Лет пятнадцать назад это было. С тех пор местные особо за кладами не ходят. Да и некому: разъезжаются из деревни люди, молодых не остается, а старожилам ни к чему это, – Тимофеич вздохнул. Антон ковырялся в тарелке, в ней еще что-то оставалось, но было не до еды. Даша смотрела куда-то за окно, гладила кота и вспоминала плохой ночной сон. – Тут вот еще что важно: в самой деревне, что в нашей, что в соседней, никаких странностей не происходит. А вот там, на утесе, да на Дурман-горе особенно, случаи бывают разные. Особенно по ночам.

– А овраг? – вспомнила Даша.

– Да и там тоже, как без этого. Овраг этот Тюрьминским называют. В нем якобы Стенька держал пленников своих: чтобы выкуп за них получить. Кого-то выкупали, а кто-то там оставался навсегда. Мрачное должно быть место. Но вот что странно: копали там археологи разные и не находили массового захоронения! А пленникам куда деваться? Там же все и должны лежать.