Как обычно Лиза проснулась раньше мужа, ей требовалось больше времени, чтобы собраться на работу. После посещения туалета она зашла в ванную, скинула халат и осмотрела свое тело в зеркало. Елизавета залюбовалась собой: маленькая, худенькая, но пропорционально сложенная фигурка, с небольшими, но красивыми грудями, без целлюлита и морщин. Привычно сев на крышку корзины с грязным бельем, Лиза сжала свои груди и потерла пальцами торчащие сосочки. Корзина имела стальной каркас и легко выдерживала ее небольшой вес. Закрывшись, женщина взяла в руки телефон, зашла на заветную страничку с фотографиями певца Тохи Луцкого и принялась их листать. Одиннадцать лет назад Елизавета была девушкой тогда еще никому неизвестного солиста молодой рок-группы. Теперь Луцкого знала вся страна, а она не видела его все эти годы. Просмотр фотографий, где Тоха был снят в разных позах с меняющимися прическами и костюмами, вызывал у Лизы волну возбуждения. Рука женщины потянулась к лобку, проникла под трусики, средний палец нашел сладкое место и заходил маятником. Женщина закрыла глаза, и перед ней встало видение, что они вдвоем с Антоном занимаются любовью на огромной кровати. Не спеша она возбуждала себя все больше и больше. Палец то убыстрялся, то останавливался совсем. В Лизиных грезах менялись позы, а Луцкий то шептал нежные слова, то ругался матом. Внизу живота Елизаветы скапливалось возбуждение, а потом оно выплеснулось и растеклось по всему телу, вызывая тряску в сладостных конвульсиях.
Приняв душ, женщина надела халат и прошла в зал.
– Иди сюда, Лизонька, – потянулся лежащий на разложенном диване муж.
– Галошин, ты видел сколько время? – отреагировала она на его призыв.
– Только начало седьмого. Мы же успеем по-быстренькому?
– Конечно, Костя, ты успеешь. Мне к восьми на работу, а тебе на нее к девяти.
– Но, Лизонька, я соскучился. Вечером ты говоришь, что устала, утром, что тебе надо спешить.
– Галошин, отстань, я пошла пить чай.
Елизавета держала мужа все одиннадцать лет супружеской жизни на голодном пайке, занимаясь с ним сексом как можно реже. Хотя она не была бревном в постели, но с Константином это был настоящий супружеский долг и не более. Невнятный, быстрый минутный половой акт и все. Галошина не давала мужу ласкать себя, не ласкала сама, сделал свое дело и все, отваливай. Оттого, что это бывало редко, Костя ждал таких минут, как праздника, и от перевозбуждения моментально кончал. Таким отношением Лиза мстила мужу неизвестно за что. Может быть, за то, что много лет назад сама выбрала его на замену Луцкому в своей брачной постели. Галошин никогда бы не стал ее мужем, если бы Антон тогда согласился жениться. Ее семейная жизнь началась из-за того, что Елизавета хотела утереть нос своему бывшему возлюбленному и не хотела одна воспитывать дочку, зачатую от него.
– Не забудь сегодня сделать с Машей уроки, я задержусь на работе. Начало учебного года, нельзя пускать школу на самотек.
– Лиза, ты вечно задерживаешься на работе. Приходишь после нее уставшая. Может, найти другую работу?
– Можно подумать, что ты приходишь после своей отдохнувший, – раздраженно ответила Галошина. – Что за претензии, Костя? У нас всегда в конце месяца завал. Менять из-за твоего недовольства свой коллектив я не намерена.
Хлопнув дверью, Елизавета покинула квартиру. Константину же еще предстояло готовить завтрак, поднимать, собирать и провожать дочку в школу.
Сегодняшним рабочим утром в жизни Константина Галошина случился телефонный звонок, которого он никогда не ждал. Было девять часов утра, он принимал первого клиента в офисе по продажам кровли для домов и коттеджей. Фирма называлась «Крыша дома твоего», сокращенно «Крыша». Костя устроился в «Крышу» менеджером по продажам лет пять назад, да так и остался. Раньше он долго не задерживался на рабочих местах, жена была вечно недовольна его зарплатой, и ему приходилось частенько вступать в конфликты с начальством по этому поводу. Зарплату обычно не повышали, а ему приходилось увольняться. В «Крыше» зарплата была как и везде, но можно было всегда отпроситься, да и еще недалеко от дома – не надо было тратиться на транспорт. Звонок был с незнакомого номера, но Галошину было не привыкать, клиенты звонили как на рабочий, так и на личный номер.
– Алле, слушаю вас, – ответил он, приняв вызов.
– Костя, привет, сколько лет, сколько зим! – услышал менеджер по продажам самый неприятный для него на земле голос друга молодости Антона Луцкого. – Я в городе и решил тебе набрать. Ты чем занимаешься?
– Я на работе, – сухо ответил Галошин.
– Костян, ты что, мне не рад?! – радостно спросил раздражающий его голос. – Мы сегодня с тобой идем в самый крутой в городе клуб! Мы же с тобой лет десять не виделись, вспомним молодость! Возражения не принимаются! Ты когда заканчиваешь работать?
– В шесть, но я буду уставшим, а мне еще делать с дочкой уроки.
– Ты где работаешь, что так устаешь?
– Продаю кровлю в «Крыше дома твоего», – правдиво назвал свое место работы менеджер.
– Кровлю? Это же классно! Я хотел бы с тобой проконсультироваться. Строю дом в Подмосковье и дело подходит к крыше. Про нее ты мне и расскажешь. Я подъеду к тебе к пяти. Консультация, конечно, небесплатная.
– Что, в Москве консультанта найти нельзя? – спросил Костя, не желавший видеть Луцкого даже по работе.
– Костя, в Москве все такие рвачи. Все врут, глядя в глаза, и не краснеют. На кого я могу положиться, как не на друга молодости? Пока, до встречи.
Луцкий, как и десять лет назад, был бодр и весел. Галошин даже не успел ничего ответить, а он уже отключился. После этого разговора у Константина целый день пошел наперекосяк. Вместо того, чтобы стараться уговаривать клиентов, чтобы они заказали кровлю именно у них, менеджер думал о предстоящей встрече с Антоном. Галошин вспоминал свою молодость, когда в девятнадцать лет играл на синтезаторе в группе «Поющая секвойя». Луцкий тогда был солистом, а заодно и руководителем их музыкальной группы. Антон был на два года старше Кости, но тогда это казалось много.
– Так что мне лучше брать, черепицу или профнастил? – оторвал голос покупателя Константина от воспоминаний.
– Изготовление металлочерепицы не имеет никакого функционального назначения, одно эстетическое. А за красоту, как известно, нужно платить. Стоить черепица будет дороже, и вам потребуется больше пиломатериалов, чтобы ей крыть.
– Как же сделать, чтобы было подешевле?
– Берите профнастил.
– Но тогда дом будет смотреться не так эффектно.
– Тогда, металлочерепицу, – равнодушно произнес Галошин, сегодня он не советовал клиентам остановить свой выбор на чем-нибудь, и они маялись с выбором.
Константину же в минуты, когда покупатели застывали в нерешительности, в голову приходили видения из прошлого. Второй курс универа, разбитной Тоха Луцкий собрал их в команду, и недоучки музыкальных училищ организовали группу «Секвойя». У Галошина тогда легко получалось писать стихи, они из него просто лезли, как черви после дождя. Он приносил их Луцкому, и тот большую часть текстов отбраковывал, а кое-что брал в разработку. Антон не имел своих идей, зато умел полировать чужой сырой текст и подбирать к нему музыку, которую он тоже писать не умел, а брал чужую и менял пару нот. Таким образом, получались оригинальные песни их рок-группы. Когда другие начинающие музыкальные коллективы перепивали других, «Поющая секвойя» с самого начала шла своим путем.
К удивлению Константина, который сегодня забил на клиентов, оказалось, что было подписано договоров на кровлю примерно как обычно. Одни покупатели поехали искать дешевизны в других местах, вторые же решили больше никуда не ездить и заплатили деньги за новую кровлю «Крыше». Когда рабочий день близился к концу, в офисе появился Луцкий, он, как в молодости, был весь на понтах и на позитиве.