Повесть
о железном
человеке
Илья Казаков
Эту книгу я посвящаю своим боевым товарищам: Александру «Малышу» Харченко и Артёму «Бороде» Ткаченко, которые погибли в тот роковой день 7 февраля 2023 года.
Царствие Небесное, братья мои. Вы навсегда в моём сердце!
Об авторе
Казаков Илья Юрьевич – ветеран боевых действий, инвалид войны* первой группы, лейтенант в отставке.
В 2017 году, после окончания университета, прошёл срочную службу в Специальном подразделении антитеррора Севастопольского гарнизона, отдельном подразделении морской пехоты, роте охраны штаба Черноморского флота.
В октябре 2022 года, после теракта на Крымском мосту, принял решение отправиться в зону проведения Специальной военной операции для защиты Республики Крым и Российской Федерации от украинских террористических образований. В составе своего подразделения проходил службу на южном направлении. 7 февраля 2023 года, в ходе обследования местности, наступил на противопехотную выпрыгивающую мину кругового поражения ОЗМ 72. В результате взрыва потерял обе ноги на уровне бёдер и двух товарищей.
Был экстренно доставлен в госпиталь города Севастополь, а после перевезён бортом в Главный Клинический Военный Госпиталь имени Бурденко в городе Москве. Прошёл медицинскую реабилитацию и протезирование. Женат, воспитывает дочь.
Эта книга – история его войны*, история его новой жизни. И напоминание всем, что сильными не рождаются, сильными – становятся!
Пролог
Шесть лет назад я завершил срочную службу, положил свой чёрный берет на полку и закрыл эту страницу жизни под названием «армия», а сегодня уезжаю «за ленточку». Никогда и не подумал бы, что воинская повинность снова меня коснётся. Тем более, при таких обстоятельствах.
Время сейчас такое: странное, сложное, противоречивое. Время решений и поступков.
Своё решение я принял. Я не уехал в сентябре 2022 года после объявления частичной мобилизации, потому что здесь мой дом, моя семья, моя Родина. И 6 лет назад я давал присягу защищать её.
Точек зрения много: кто-то воюет с неонацистами, кто-то борется против диктатора, кто-то зарабатывает деньги, а кто-то просто наблюдает за передвижением фигур на этой глобальной шахматной доске.
Я не могу просто наблюдать, у меня своя правда: я хочу, чтобы моя семья, мои дети не бросали всё и не бежали из страны; я не хочу больше читать о прилётах, диверсиях и работе ПВО на территории Крыма и России; я не хочу менять флаг и переобуваться.
Я крымчанин и эта война* – это моя боль. И да, меня волнует эта тема гораздо больше, чем многих жителей материка. Как минимум потому, что это всё происходит рядом со мной, рядом с моим домом.
Нет страха смерти, нет ненависти к противнику, и ярость благородная не вскипает, как волна, но есть твёрдая уверенность в верности решения и своей правде.
Хочешь мира, готовься к войне*. Это было актуально в Древнем Риме, актуально и сейчас.
Часть 1. СВОими глазами
День 1
Дождливое декабрьское утро. Туман мягко укрывает подножия гор, а солнце предпринимает пока тщетные попытки осветить этот мир своим теплом. Ничего не предвещает беды, но потухшие взгляды родных заставляют сердце сжиматься. Я уезжаю на войну*. Как в фильмах и книгах, только наяву и со мной.
В детстве я мечтал быть разведчиком: зачитываясь рассказами и биографиями, представлял, как, подобно героям книг, я в тылу противника выполняю задания – хожу по лезвию ножа. Потом я вырос и пошёл в армию. И не просто в армию, а в морскую пехоту. Чёрный берет, бесконечная гордость и эго размером с Эверест! Казалось, что круче нас только Всевышний. Да и то, ненамного.
После – мирное течение гражданской жизни, а армия осталась тёплым воспоминанием о весело проведённом годе. Но порой в моей шальной голове рождались задорные мысли: а не сгонять ли в Сирию? А не поехать ли на Донбасс военным фотографом? И вот спустя 6 лет я снова в армии. И не просто в армии, а на войне*. Как говорит моя супруга: притянул своими мыслями такую реальность.
А война* – это не срочная служба, где самое страшное, что может с тобой случиться – толкнёшь сотку в упоре лёжа или присядешь раз 200. Тут ценой ошибки может стать твоя жизнь и жизнь боевых товарищей. Такая вот история.
Мчим в неизвестность в пыльном кузове КАМАЗа; мелкий декабрьский дождь вихрем залетает сквозь порванный тент, ветер обжигает лицо. Настроение у всех разное: кто-то смеётся, некоторые уходят в мысли и задумчиво курят, третьи – мирно спят. И для каждого эта война* своя. А какая она будет и чем закончится – только время покажет.
В голове рой мыслей. Есть и страх, и переживания за свою семью. А что, если я вдруг не вернусь? Кто позаботится о моей супруге? Как переживут родители мою гибель? А может и не стоило ехать? Страшные мысли, но стараюсь о них не думать. И спать не могу. И от сигарет воротит уже.
Помню, как принял это решение. Буквально одним днём: словно осенило – я должен поехать на войну*, у меня нет другого выбора, я должен помочь в этом благом деле, я должен защитить свою Родину. Хотя к решению этому я шёл некоторое время.
О желании моём никто не знал. Я не хотел никого посвящать с свои мысли и переживания. Молча выносил его, осуществил и уже поставил родных перед фактом: дорогие мои, я поеду воевать. Ну или как-то так.
Сложнее всего было супруге. Она не могла понять, зачем и ради чего я туда иду? Отчего или кого я бегу? Спросила только: «я смогу тебя уговорить не идти?». Я ответил, что нет. И она приняла моё решение. Мудрая женщина!
Родителям было проще. Хотя нет, проще было только отцу, потому что он и сам хотел поехать, и взгляды все эти поддерживает и разделяет. В его глазах я видел безграничную поддержку, гордость, но и страх. Хотя он старался это не показывать. Мужчина ведь.
Тяжело было маме. Видимо, её материнское сердце чувствовало, что конец этой истории будет печальным, но бодрилась и старалась улыбаться и поддерживать.
Сейчас, когда у меня уже есть свой ребёнок, я понимаю, насколько ей было тяжело принять моё решение. Насколько ей было тяжело видеть своего сына в госпитале с торчащими из горла трубками. Насколько ей тяжело было осознавать, что её ребёнок – инвалид первой группы.
День 2
А тут тихо. Не так я себе это представлял. Моё подсознание рисовало горящие танки, воронки размером с лунные кратеры и засыпанные гильзами поля. Ну как в фильмах же. А тут иначе всё. Хотя мы ещё и на линии фронта. Но бесконечные блокпосты, сгоревшие автомобили на обочинах, поваленный лес напоминают о том, что мирная жизнь закончилась «за ленточкой».
Вечером ужин: тушёная картошка с бараниной, приготовленная на костре, зубчик чеснока, свежий домашний хлеб. Начало неплохое, но лучше не привыкать. И, конечно, разговоры. О передовой, о сражениях, о потерях, о жесткости противника, о мужестве наших ребят. Страшные разговоры, от которых стынет кровь в жилах. И приходит понимание, что попал ты, братец, в совсем другую историю.
Здесь не армия, здесь – война*. И порядки тут другие. Для человека, прошедшего срочную службу, с её постоянными построениями, докладами, уставами и прочей ерундой – здесь рай. Всё проще и по-настоящему. Другая степень общения и понимания, другой уклад жизни и иная субординация. И даже юмор другой: жёсткий и честный, хлёсткий и маскулинный. Оголённый, как нерв. Без цензуры и без купюр. А без юмора тут никак. Отсутствие юмора порождает страх, страх влечёт за собой панику, а паника – хуже и опаснее противника.
Ехали часов 7. Ну как ехали – тряслись в кузове военного КАМАЗа, в надежде, что не погибнем до приезда на фронт. Тяжёлая дорога, но то ли ещё будет. Темнеет и с наступлением темноты теряется полностью ориентация в пространстве: где едем, что нас ждёт? Не понятно. Ничего не понятно.
Привезли на поляну. Грязь, слякоть, туман. Погода крайне неприятная. Выгружаемся в темпе вальса и сразу строимся. Где чьи вещи уже совершенно неважно – потом разберёмся. Сейчас главное – встать в шеренгу и провести перекличку. Как на срочке прям, ну очень знакомо.
Называют фамилию, боец отзывается и ему сразу называют в каком он подразделении числится. Самое интересное, что эта информация у нас была ещё в части, но сейчас всё меняется. Ну что ж, это начальники, им виднее.
Командир, который ехал с нами, оказался не нашим полководцем, и после поляны он уехал дальше. Тоже интересный поворот. В какой-то момент мы даже почувствовали себя брошенными детьми в ночном и холодном поле. Сиротки.
После переклички пятнадцать человек отсеялись и со своими вещами удалились в лесополосу, в которой были обустроены блиндажи. Очень надеюсь, что со своими вещами. Наш отряд из семи человек остался на месте. Стоим, ждём. Чего ждём? Никто к нам не подходит. А людей на поляне всё меньше и меньше. Хорошее начало.
Ну ладно, присаживаемся на свои рюкзаки, закуриваем и ждём с моря погоды. Сквозь кромешную темноту и молочный туман пробиваются фары. Через несколько минут доносится звук мотора. Ну, надеюсь, что это точно по нашу душу!
Видавший жизнь фольцваген амарок, с белым, нарисованным баллончиком, скрипичным ключом на капоте, останавливается перед нами в огромной луже грязи. Три бравых воина в неуставном камуфляже без знаков отличия выходят из авто. К нам подходит один, считает нас и молча уходит. Через несколько минут появляется снова и говорит, что мы едем дальше на том же КАМАЗе. Здорово!
В полной темноте, холоде и всё так же неудобно едем к нашему пункту назначения. Мокрые насквозь от тумана и льющейся сквозь дырявый тент воды, периодически бьёмся головой о металлические части кузова нашего транспортного средства. Кроме злости никаких эмоций уже нет. Хочется есть и спать. Хотя нет, хочется жрать.
Минут через десять добрались. С виду – административное здание: несколько этажей, крытый навес, ворота. А это лучше, чем промозглая поляна. Свезло так свезло! Нас встречают ребята. Атмосфера весьма простая и приятная. Доброжелательная, я бы сказал.
Краткий инструктаж и приветственная речь, и вот мы уже со своими пожитками плетёмся на второй этаж, где нам выделена комната для сна. Комната 3 на 3 метра с четырьмя, потрёпанными жизнью, матрасами на полу. А нас семь человек. Ну нормально! Не зря я взял каремат и спальный мешок: походное прошлое дало о себе знать и очень пригодилось.
Только расстелились – команда «построение на первом этаже». Ощущение, будто действительно снова вернулся на срочную службу. Ну да ладно. Как говорится: нас качать, что небо красить!
Собираемся в коридоре первого этажа. Со всех щелей выползают заспанные солдатики. Нормальная у них тут служба! Коридор бывшего здания ГАИ явно не предназначен для тридцати человек: стоим по обеим сторонам, а в некоторых местах и в два ряда. Тусклый свет и тяжёлый запах сигаретного дыма, создают неповторимую атмосферу. Появляется наш командир – Феникс. Молоденький мальчик, лет двадцати двух, но с довольно серьёзным и уверенным взглядом. Нарочито монотонным голосом, периодически затягиваясь дымом сигареты, он представляется и доводит правила проживания и особенности несения службы. Феникс – лейтенант, 4 месяца назад закончивший училище и направленный на СВО. Он уже освоился в коллективе, хотя видно, как ему сложно управлять сорокалетними мужиками, которые прошли не одну войну*. Сразу же происходит знакомство: Граф, Сутенёр, Блестящий, Краснодар, Горец, Рыжий. В голове каша из позывных. У меня-то всегда были проблемы с запоминанием большого количества новых имён, а тут их почти три десятка. Ну ладно, со временем запомню. Служить нам ещё долго вместе. А служба нам предстоит интересная. Сразу спрашивают, какие позывные у вновь прибывших, то есть – нас. Ну а что, а я, значит, буду «морпехом». Не зря ведь я один в чёрном берете стою.
В двух словах – служба караульная: 2 раза в сутки выходим в смену на дорогу и проверяем все проезжающие автомобили. Как гаишники, одним словом. А линия боевого соприкосновения в 70 километрах от нас. То есть мы не просто в тылу, а в очень глубоком тылу. Но чтобы мы не расслаблялись, нам поведали о диверсионно-разведывательных группах (ДРГ), которых в этих краях в избытке.
Да, не такую войну* я себе представлял, не такую. Мне караулов хватило на срочной службе: я охранял штаб Черноморского флота, был и часовым, и разводящим, знаю наизусть устав караульной службы, но думал, что больше в эту историю я не попаду. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Ну значит так нужно.
На этой позитивной ноте планёрка окончена, можно и поужинать. А на ужин: тушёная картошка с бараниной, приготовленная на костре, зубчик чеснока, свежий домашний хлеб.
День 3
Начинаю привыкать. Даже нравятся некоторые моменты. Здесь всё по-честному, без мишуры. Это какой-то свой особый и захватывающий мир. Он другой, и даёт тебе такие эмоции, которые в мирной жизни получить сложно.
Близость смерти заставляет ярче ощущать жизнь. Сильнее любишь и скучаешь по семье, сильнее радуешься новому дню, проще относишься к материальным благам и вещам. А смерть тут близко. И пусть до линии фронта несколько десятков километров, но старуха бродит рядом: она в минах на полях, она в багажниках проезжающих машин, она в шуршании листвы в лесу. Осознавая это, становишься внимательнее и собраннее.
Замечаешь то, чего раньше не видел. Слух становится гораздо тоньше. Оказывается, не так уж тут и тихо. Постоянно слышны раскаты артиллерии, выходы и прилёты, начинаешь отличать звук АК от ПК, АГС от РПГ.
Новости о прилётах в соседних городах бодрят лучше, чем ристретто. Понимаешь, что в любой момент может и на нашей улице настать праздник, и заиграет музыка, которую мы уже не услышим. Понимаешь, что личные вещи не имеют того значения, которое ты им раньше придавал, и если нужно будет оперативно передислоцироваться в любую из сторон, то возьмёшь с собой только самое необходимое. Происходит очищение. Словно с луковицы снимают шелуху: слой за слоем, пока она не станет девственно-чистой.
Первое моё дежурство. Ночь. В смене три человека: самый опытный и матёрый и два молодых. За старшего у нас «Малыш». Позывной он свой получил от боевых товарищей, когда элегантно залезал в водительский люк БТРа. Мужчина лет сорока пяти, необъятных размеров, но с чистым, добрым сердцем и железными принципами. Располагает к себе с первых минут общения. Ко мне он особенно сильно проникся, узнав, что я из Алушты родом, как и он. Сразу стало гораздо больше тем для общения, начали находить общих знакомых. Вообще, это неописуемо-приятное чувство: встретить земляка далеко от дома!
Второй – совсем молоденький парнишка, после срочной службы подписавший контракт. Тем не менее уже успел повидать войну*, был в гуще событий и, вероятно, поэтому много молчит. Я встречал таких ребят позже. Молчат они не просто так. Боль, обида, злость в их сердце от потерь боевых товарищей, которые там становятся настоящими братьями.
На дворе декабрь. Декабрь совсем не крымский. Холодно. Смена три часа. Ночью движения практически нет – комендантский час. Только изредка проезжают военные автомобили. Поэтому можно сидеть на лавочке. Минут сорок и начинаешь дико замерзать. Встаёшь. Переваливаешься с ноги на ногу, чтобы стало теплее. На некоторое время помогает, но холод уже пробрался до костей сквозь все слои одежды, поэтому дело худо. Начинаешь ходить по дороге в надежде согреться.
Наш блокпост устроен так же, как и остальные пункты пропуска и досмотра: два препятствия из бетонных блоков и между ними зигзагообразный проезд для одного автомобиля. Бетонные блоки расположены на расстоянии метров пятидесяти друг от друга – это и есть наша зона ответственности. Ходишь между ними, как собачка в вольере, и смотришь в темноту, вслушиваешься в звенящую тишину.
Замёрз неимоверно. Смотришь на часы – полтора часа прошло, значит ещё столько же до смены. Если, конечно, она не проспит, что тоже порой бывает.
Вдалеке мелькнули фары. Через пару минут огни начинают приближаться в нашу сторону. Ну хорошо, сейчас проверим. Я, как самый молодой по сроку службы и желающий познать все тонкости этого дела, выхожу на середину дороги между бетонных блоков. В руке у меня чёрно-белая палочка, как у инспекторов дорожного движения. Поднимаю её вверх и водитель, видя свет палочки, замедляется до полной остановки.
Оружие снято с предохранителя, патрон дослан в патронник, палец возле спускового крючка. И это не просто бравада – в тентованном кузове КАМАЗа могут быть любые пассажиры, в том числе и нежелательные для нас. Готовность вступить в бой она между строк. Ты в состоянии перманентной бдительности.
Я подхожу к водителю, а мои боевые товарищи, как львы, окружающие жертву, обходят КАМАЗ со всех сторон. Пока я проверяю необходимый документ для передвижения в ночное время суток у водителя, Малыш фонарём просвечивает кузов. Всё в порядке, можно ехать. Обмениваемся с водителем пожеланиями спокойной ночи и смены, и КАМАЗ, с мощным урчанием могучего дизельного двигателя, удаляется в темноту. Через пару минут надо мной снова иссиня-чёрное небо и тотальная тишина, изредка прерывающаяся воем собак вдалеке. А может и волк воет, кто его разберёт. И снова этот собачий холод, пробирающий до костей.
И опять бродишь по дороге с автоматом наперевес и думаешь, что этот автомобиль мог быть последним в твоей жизни. Ну а что вы думали? Это война* и тут опасность действительно везде. Вот, например, буквально за три дня до нашего приезда, на этом блокпосте другая смена заметила подозрительный автомобиль: УАЗ буханка. Могли бы и не заметить, если бы перед сменой не изучили ориентировку от разведки. Но они изучили и, соответственно, подали сигнал для остановки автомобиля. Когда стало понятно, что автомобиль останавливаться не собирается, то открыли огонь. Итог: пять уничтоженных вражеских разведчиков, которые под видом медиков, но с большим количеством взрывчатки, пытались прорваться к населённому пункту. Что было бы потом, думаю рассказывать не нужно: истории, как русские оккупанты взорвали автомобиль в центре города! Ну или другие сказки пропаганды противника.
В такие моменты осознаёшь ответственность своей службы. Да, я не на передовой, но и в тылу могу помочь. Это придаёт сил.
День 4
Первые 40 лет детства у мужчины самые сложные. Независимо от условий обитания, окружающей обстановки, времени года и суток – мальчики остаются мальчиками. Пошёл дождь? Отлично, тогда на БТРе едем на броне – так же круче! Рыть окоп? Да не вопрос. А давайте ещё и Дракона прикопаем по пояс, чтоб не командовал много. А если нечего делать, то разберу-ка я автомат в сотый раз, просто посмотреть, всё ли там в порядке. И лучше с закрытыми глазами, чтоб вообще идеально было. Оно-то абсолютно не нужно в реальной жизни, но весело и круто.
Мальчики остаются мальчиками независимо от возраста. Это скорее мироощущение. Ощущение жизни и жажда приключений. И как только ты потерял интерес к игрушкам, как только треск выстрелов и запах пороха на руках или пролетающий над головой "калибр" не вызывает восторга и огня внутри – ты стал старым. А старым на войне* тяжело. Да и везде тяжело.
Мальчишеский задор, холодная голова и багаж эмпирического опыта – главные составляющие мужчины. И не важно, на войне* он или в гражданской жизни, занимающийся любимым делом. Пока в тебе есть огонь – ты живёшь, ты любишь, ты растёшь. Угасает огонь, тот самый внутренний мальчишка, и старость тебя разъедает, как ржавчина металл.
Ощущение того, что я не в армии, в её классическом понимании, пришло уже на второй день, когда не последовало команды «подъём». Можно спать до 7 утра, можно до 7:30, а можно даже до 8! Те, кто служил, понимает, какая это фантастика!
После пробуждения лениво идёшь на улицу, чтобы умыться. Ух, морозный воздух! Бодрит лучше кофе. На крыльце мужики курят. От них узнаю свежие новости: днём в сменах остаётся шесть человек, а остальные едут копать окопы. Ну что, интересное начало дня!
БТР распахнул свои аппарели, и в десанте исчезают бойцы один за одним. Я принял твёрдое решение, что поеду на броне. Я на срочке БТР видел только на учениях, поэтому мне ну очень интересно! Старшие товарищи пытались мне сказать, что может быть холодно, но разве человек, твёрдо решивший что-либо сделать, слушает советы? Вот и я не послушал.
Следующие 20 минут пути мне забыть будет сложно. Ледяной ветер за считаные секунды проник под 4 слоя одежды. Ночная смена мне уже кажется раем, потому что сейчас я познал, что такое ад! Пацанам в десанте тепло и хорошо, а я окоченевшими в перчатках руками хватаюсь за металлическую ручку, в надежде не быть сорванным порывом ветра. Слёзы на щеках превращаются в ледяные наросты, слюни во рту начинают замерзать. Но блин, как же мягко едет БТР! Не то что КАМАЗ, на котором мы прибыли из Крыма.
Приехали. Спасибо, что живой. Короткий инструктаж и сразу начинаем копать. Лопата звенит об промёрзший за ночь грунт. Сколько нам копать? Отсюда и до обеда. Другого ответа и не ожидали. Чернозём закончился через двадцать сантиметров, а дальше пошла классическая крымская глина, с которой я очень хорошо знаком. Тут лопата уже не нужна. Тут выход кирки и лома.
Тяжело идёт работа. Глина жёсткая, сухая и промёрзшая. Практически не поддаётся даже кирке. Работаем без особого энтузиазма по принципу: 5 копаем, 15 отдыхаем. Тут такое прокатывает. Эх, если бы я тогда знал, как быстро копается под аккомпанемент прилётов и висящих в небе квадрокоптеров. Но это всё ждёт меня позже. Пока мы в глубоком тылу и роем какие-то, на мой взгляд, бессмысленные окопы. Какую-то десятую линию обороны.
Феникс не обманул, копали действительно до обеда. Просто потом пошёл дождь, и вся эта затея стала выглядеть как минимум глупо. Дождь спас мою нервную систему.
А какое удовольствие было возвращаться на броне под дождём! Ух! Это сложно описать без употребления нецензурной лексики, поэтому просто промолчу.
И можно было бы и дальше жаловаться и роптать на несправедливую жизнь, но у нас на базе есть банька! Да, настоящая банька, которую пацаны сделали своими мастеровыми руками. И вот сидишь на полоке, греешь озябшие косточки, подливаешь водичку на камни и понимаешь, что жизнь-то не такая уж и плохая штука!
День 5
Ночь. Чистое зимнее небо рассыпается мириадами созвездий, а изредка падающие звёзды дают надежду, что самые заветные желания обязательно исполнятся. Небосвод сияющий, как бесконечная диадема, но темнота кромешная.
Тихо. Но тишина эта не успокаивает, а, напротив – настораживает и бодрит. Вслушиваешься в шелест звёзд, вглядываешься в бездну темноты и невольно ждёшь. Ждёшь не то чуда, не то восхода солнца, не то начала серьёзных движений. Лучше уж так, чем это томительное и жуткое ожидание.
Тиха украинская ночь, но сон не идёт. Ночничок всегда рядом. С ним во мраке веселее. Вон собачка по полю побежала, вот птичка на ветке дремлет, неподалёку вспыхнул уголёк сигареты, освещая зелёным заревом десятки метров вокруг. Минздрав предупреждает, что курить вредно: если не рак лёгких добьёт, то ДРГ противника, которых в этих краях как собак нерезаных. Тихо.
Обстановка накладывает свой отпечаток на быт, мысли, разговоры. Всё реже и реже слышишь своё имя, а позывной становится привычным. Появляются темы, которые нельзя обсуждать ни с кем, кроме определённого круга лиц, возникают мысли, которые гонишь из головы прочь. И всё больше молчишь. Ночью вообще говорить не хочется и все это понимают. Ночью только мысли, звёзды и ночничок. И ожидание. Не то чуда, не то…
Вводные на ночную смену взбодрили лучше энергетика и эспрессо: в нашем районе замечена ДРГ противника в составе четырёх человек. К сожалению, больше данных никаких нет. ДРГ может быть замаскирована под «заблудившихся» гражданских, которые сами на тебя выйдут, а могут быть и серьёзными спецами, которые подойдут вплотную, а ты даже не будешь об этом знать. Ночник из рук не выпускаем, каждый смотрит по десять минут, потому что глаза начинают дико болеть, если больше. Эх, был бы ещё тепловизор, вот жизнь-то была! Но имеем то, что имеем.
Отдал прибор ночного видения Малышу, присел на лавочку и прихожу в себя, хотя мысли все о диверсантах. Вдали показались огоньки. Нет, это не машина, это что-то другое. Ждём. Через пару минут становится ясно, что движется колонна техники. Считаю: примерно 13 машин. Хотя, может и больше. Ветерок дует в их сторону, поэтому звука моторов не слышно, но чувствуется вибрация земли. Пусть пока не сильная, но она увеличивается с приближением колонны.
Выхожу на дорогу, поднимаю палочку, и ведущая машина останавливается. За ней останавливаются и все остальные. 15. 15 огромных машин. Первый автомобиль – «Тигр», в котором сидят руководящие офицеры. Подхожу к ним, они показывают документы на всю колонну. Проверяю и вопросов у меня не возникает – всё в полном порядке. Желаю им хорошего пути и колонна трогается. Я никогда в жизни не видел такой мощи: семь ЗРК С-400. Просто огромных размеров. На их фоне и «Тигры», и два «Тайфуна» выглядят совсем уж по-детски. Земля трясётся, вибрация идёт по всему телу, а я с открытым ртом, как мальчишка, провожаю их взглядом. Поражает! Настоящая мощь! Это тяжело описать словами, но сердце замирает и по-особому вибрирует душа при виде военной техники. Эдакая смесь мощи, брутальности и страха.
Колонна скрылась из виду, а я сижу и думаю: ну не просто такое скопление ПВО едет в сторону линии фронта. Наверное, что-то намечается, о чём мы пока не знаем. Эх, тоже хочется ворваться в какую-нибудь историю.
День 7
Шоу начинается. Мирное течение военной жизни прервала команда на сбор: едем на передок. Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Понятно, что ничего не понятно, но узнав направление, ситуация проясняется: будет горячо.
Здорово, что я ни разу не ходил в бой – как раз не знаю даже, что с собой брать. Как совместить еду, одежду, спальник с расчётом на две недели жизни в полях и полный боекомплект? И ладно, что эта история весит за сорок килограмм, но ведь главное, чтобы с этим добром было удобно воевать. Но пока тяжело с этим просто ходить. Задачка.
Мнение бывалых товарищей разнится: кто-то везёт с собой спальник и каремат, потому что отдыхать нужно, а кто-то не берёт даже каску, потому что уверены, что если прилетит, то голова вместе с каской оторвётся. Интересное мнение. Что ж, буду полагаться на внутренний голос интуиции и эмпирический походный опыт.
Состояние странное. Гремучая смесь меланхоличного спокойствия и жгучего азарта. Чёрт возьми, как же интересно! Очень странно, что нет страха. Видимо, мозгом ещё не до конца осознаётся вся степень серьёзности предстоящей ситуации. Впрочем, ещё не вечер.
Ну вот и всё. Вещи собраны, оружие заряжено. Грузимся на БТР. Ноги и плечи выходят из чата. Рановато. Впереди ещё два часа дороги. Внутренний мальчишка ликует: грядёт новое испытание. Внутренний мужчина, у которого дома семья, погружается в тяжёлые мысли. Кто-то рядом закуривает.
"С Богом, мужики! Возвращайтесь!" – крики, уже ставших близкими, сослуживцев, которые остаются на базе.
Ну что ж, с Богом!
Едем на передовую! Здорово! Не этого ли мы все ждали. Но немного страшно. Чувства схожие с теми, которые я испытывал неделю назад в кузове КАМАЗа, когда ехал сюда. И ведь даже не за себя страшно, а за семью.
Подготовка заняла около часа: собрать вещи, снарядить 10 магазинов патронами, закрепить на разгрузке гранаты, проверить аптечки. Ну всё, можно ехать. Но нет, пока особо никто не собирается выдвигаться. А время уже близится к обеду. Ну что ж, можно и перекусить на дорожку.
Вечереет. Мы ещё на базе. Классно! Мне очень нравится такая организация: подорвать в 8 утра и мариновать целый день. Но опять смирение берёт своё. Что ж, подождём.
Поужинали. Вздремнули часок на вещах. Ну что, едем? Пока нет. Ладно.
В душе уже утверждается мысль, что вот-вот дадут команду «отбой». Эх, нужно было баньку растопить: на улице совсем не лето.
«По машинам!». Громогласная команда оживляет военнослужащих. Словно сонные мухи все собираются во внутреннем дворе у БТРов, каждый занимает своё место в транспорте. В десанте сидеть не очень удобно: обилие выступающих металлических деталей так и норовят вонзиться в голову или глаз, поэтому лучше надеть каску. Да и места, так-то, маловато, а ехать несколько часов до передовой.
Вибрация от работающего мотора БТРа пробирает до костей. Или это волнение. Но скорее всего – совокупность этих факторов. Нет, не страшно. Волнительно и очень интересно.
Перед глазами супруга. Столько хочется ей рассказать, стольким поделиться. Сказать, как скучаю по ней и как её не хватает. Но связи хватает на одну смску: «Маленькая, всё хорошо. Мы поехали. Будет связь – напишу. Люблю».
«С Богом, мужики! Возвращайтесь!» – крики, уже ставших близкими, сослуживцев, которые остаются на базе.
Ну что ж, с Богом!
День 9
Ледяной и звенящий ночной воздух пронизан опасностью. Липкая и плотная эта опасность окутывает тебя, проникает в каждую клеточку. Становится душно. Да, тут совсем не так, как на базе. Не было страха? Так вот же он! Но страх этот правильный и нужный. Не боится только идиот. Страх помогает выжить. Губит трусость.
Так чисто я ещё никогда не слышал, так ясно я ещё никогда не видел. Особенно в темноте. Нужно привыкнуть к обстановке, ибо сейчас мы словно слепые котята, которых выкинули из коробки в жестокий мир.
Акклиматизация проходит под плотную работу артиллерии. Воистину бог войны*. Через некоторое время понимаешь, что арта не только наша. Противник тоже работает. Работает плотно. Работает по нам, по нашим позициям. Страшно! Сердце отбивает свой бешеный ритм и ощущаешь его даже в кончиках пальцев. Чего не ощущаешь, так это брони, боекомплекта и рюкзака – ты невесом.
Передовая. Сколько историй я слышал о ней на базе от ребят, которые пробыли тут больше полугода. Сколько мнений, сколько мифов, сколько жути. Но сейчас я сам здесь, и сейчас моё впечатление формируется ежесекундно. Голова свежая, мысли трезвые, чувства обострены, пульс за 120 ударов в минуту. Нормально, можно работать. Рация не умолкает ни на секунду. В этом диком водовороте информации нужно успевать улавливать нужные тебе приказы и слушать соседей, чтоб не попасть под огонь своих. Да и для понимания обстановки полезно слушать всех. Противник разбросал лепестки в таком-то квадрате. Спасибо, будем знать. В небе «птички». Понял, принял и побежал в укрытие. И чего нам не сиделось на базе? Там тоже война*, но хоть дроны на голову гранаты не кидают.
Арта набирает обороты. Где-то невдалеке подключилась реактивная артиллерия: «Град» работает так, что дух захватывает. Страшная сила.