На мраморных утесах

Человеческий порядок подобен космосу в том, что время от времени он, чтобы возродиться по-новому, должен погружаться в огонь.Красота этого текста завораживает. Каждая фраза, каждая мысль и образ дышат гордым стилем и отличаются эстетический завершенностью. Все слова на своих местах, нет ничего лишнего. За емким повествованием скрывается серьезное идейное наполнение; меж строк угадываются благородство и сила духа писателя. Роман напоминает драгоценный камень: не повергая сомнению его ценность, можно лишь спорить о ее мере, а это уже зависит от того, что важно оценивающему.По сути, «антинацистская» репутация романа несколько его обедняет. Юнгер, конечно же, писал «На мраморных утесах» под воздействием определенных событий в современных ему обществе и мире, однако это не отменяет важности идей, этой книгой провозглашаемых и защищаемых, для других земель и времен. Наверное, он и сам к этому стремился и потому вместо настоящих названий стран использовал вымышленные, никаких указаний на эпоху не оставил и исключительно широко применял аллегории, метафоры и символы. В этом свете роман предстает куда более значительным и величественным: Старший Лесничий – не обязательно Гитлер, его банды – не строго нацисты, а Лагуна – любая страна, павшая под ударом темных сил, тогда как Германия – частный случай. Поэтому мы и ныне читаем эту книгу и восхищаемся ею.Посыл ее прост, несмотря на концентрацию иносказаний. Юнгер тоскует по ушедшему миру немецкого романтизма, Европе рыцарей, замков, монастырей, виноградной лозы – в целом, существования, которое зиждется на гармонии между человеком, культурой и природой, на благородстве и чести, верности долгу и традициям. Все это противопоставляется всему, что есть темного в человеке, гибельным устремлениям, берущим начало из древних варварских времен. Атмосфера страха и насилия, сопутствующая деяниям Лесничего, вместо основы для нового порядка оборачивается хаосом и анархией, отрицанием всех ценностей. Признавая, что столь тщательно лелеемая им культура духового аристократизма была одним их источников, питавших росток губительных сил, Юнгер бесповоротно отрекается от последних. Они для него неприемлемы: сначала его герой отстраненно наблюдает гибель старого мира, затем бежит, сохранив мечту и память о великом прошлом.Да, Эрнст Юнгер, конечно, был мечтателем, но с большой буквы. Дитя прежней Европы, сметенной ураганом мировых войн, он верил в нее как в обетованный мир, возврат к которому не только возможен, но и необходим как единственно верный путь. Прожив столько долгую жизнь, сохранил ли он эту веру? Этого мы не узнаем.Здесь мне с несомненностью предстало то, в чём я часто сомневался: среди нас встречаются ещё благородные люди, в чьих сердцах живо и подтверждается знание великого порядка.

Книга однозначно не моя. Конечно, она очень естетична, прочувствована, даже, наверное, поэтична. Главным героем, как мне показалось, тут стало все окружающее – природа, небо, вода, образы и оттенки которых изменяются, искажаются по ходу повествования. Грядет ужас. Грядет война. И попахивает нудной книгой.Поток сознания, магический реализм, где автор сожалеет о гибнущем немецком романтизме, как пишут в комментах к его творчеству. Не будучи таким тонким знатоком литературы, я конечно, не заценила. Но описана эта гибель очень плавно, как то умиротворенно, что ли. Или смиренно. Понимаю, что до конца книга для меня так и осталась не понятой.Псы и лемуры под предводительством Старшего лесничего – отсылка к гитлеру и его нацистам. Хотя, может, и вообще ко всем диктаторам. Но помним в какое время книга была написана. Автор на стороне лемуров, воюет, несмотря на свое осуждение ситуации. Это мне отзывается отрывком из книги Мобилизованная нация, где солдаты воевали не потому что убеждены в правоте гитлера, а для того, чтоб их дети не воевали эту войну. Все они живут на фоне страха, ужаса, насилия, которые сами же и создают.И опять эти все ссылки, отсылки, метафоры, образы, кто то на кого то похож, я этого всего наелась в «Улиссе». Не люблю двойное, тройное дно в своем чтиве.Читать было сложно и неинтересно.

Ради того, чтобы понастоящему оценить всю мощь этого произведения я готова прямо сейчас бежать и учить немецкий. Русский текст великолепен! Слова как бы обволакивают смысл предложения, а предложения сливаются воедино, чтобы образовать мягкий, неподражаемый, безмятежный текст.Существуют эпохи упадка, когда стирается форма, определяющая жизнь изнутри. Оказываясь в них, мы шатаемся туда-сюда, как люди, потерявшие равновесие. От смутных радостей нас бросает в смутную боль, и сознание утраты, которое постоянно оживляет нас, заманчивее отражает нам будущее и прошлое. Мы живём в ушедших временах либо в дальних утопиях, а настоящее между тем расплывается.Тотальная безмятежность. Это даже странно, автор говорит этим языком про войну и смерти, а на душе как-то спокойно. Почему автор решил так сделать? Непонятно.Наверное, ментально находясь в тридцать девятом году по другую сторону баррикады, мои чувства по поводу политической ситуации того времени не совпадают с авторскими, поэтому антиутопический подтекст произведения не задел, и в целом история показалась достаточно скучной, а более вероятно то, что я просто не поняла глубинного смысла.Если абстрагироваться от подтекста, то останется прекрасно сложенная сказка-притча.