S-T-I-K-S. Новичкам везёт

Содержание цикла "Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S":

Архипов Андрей "Второй Хранитель. Книга 1"

Архипов Андрей "Второй Хранитель. Книга 2. Антагонист"

Видина Нелли "Чёрный рейдер"

Вэй Катэр "Мечты сбываются. Книга 1"

Вэй Катэр "Охота на скреббера. Книга 2"

Вэй Катэр "Филант. Книга 3"

Деев Денис "Ночь Грядущая"

Дорохов Михаил "Быстрее судьбы"

Евстратов Василий "Шатун"

Евстратов Василий "Шатун. Книга 2"

Евстратов Василий "Шатун. Книга 3"

Крам Дмитрий "Подкидыши Улья"

Кручинин Сергей "Беглец"

Мясоедов Владимир "Огородник"

Панченко Сергей "Брат во Христе"

Панченко Сергей "Брат во Христе. Второе пришествие"

Сиянов Дмитрий "Скил"

Старский Валерий "Змей"

Текшин Антон "Окаянный"

Южный Владислав "Новичкам везёт"

Глава первая

Водитель сбавил скорость, старенький «ПАЗик» пополз по разбитому асфальту со скоростью хромой черепахи. Автобус утонул в молоке тумана, ни видать ни черта. На улице жутко воняет какой-то химической кислятиной, даже в салоне чувствуется едкий запах. Антон с трудом сдержался, чтобы не заматериться в голос – он уже минут двадцать как должен быть на работе, Иваныч там поди рвет и мечет. И вдобавок со связью проблема, так что позвонить и извиниться за опоздание – не судьба. Хотел же взять такси – был бы на месте, но нет – жаба задушила отдать пару сотен. А теперь и премии не видать, и за опоздание оштрафуют. Ну а когда дорогу преградил «Камаз», небрежно припаркованный поперёк дороги, Антон готов был уже кого-нибудь прибить от злости…

Хлопнула дверца, водитель пошёл разобраться с "коллегой", плечистая фигура, обтянутая не очень свежего вида тельняшкой, почти потонула в тумане, с трудом можно различить смутный силуэт. Антон перешёл с хвоста автобуса вперёд, чтобы получше видеть. А водила, вскочив на подножку, заглянул в кабину, и почесав затылок, вернулся обратно. – Ну что там?

– Да баран какой-то в отбойник уткнулся и бросил машину. Бухой, поди, вот и сбежал. – А что – убрать ее никак не получится?

– Точно! – Шофер хлопнул себя по лбу, – там же ключи торчали. Щас, уберу! Чет башка трещит, не соображаю ни хрена.

Водила снова устремился к грузовику, уже забираясь в кабину, позвал Антона:

– Э, пойдём глянешь, чтоб я задницей куда не въехал. Там на панели справа от руля кнопка чтоб дверь открыть, дотянись.

Антон перегнулся через спинку кресла, пальцы коснулись тумблера. Дверь распахнулась, и с клубами едкого тумана в салон ворвался звук тяжёлого двигателя, причём не от «Камаза». Антон замер на ступеньках, вслушиваясь, звук стремительно приближается. Все, что успел разглядеть – огромный силуэт, и тут же в зад автобуса на огромной скорости влетел автокран. Стальная махина смяла салон наполовину, Антон от удара вылетел в дверь, в полёте не слабо приложившись головой. Жуткая боль мгновенно погасила сознание. Сколько провалялся в отключке – неизвестно. Видимо, не очень долго – кровь на лице стала вязкой, плотной, но толком не подсохла. Голова раскалывается просто жуть, Антон даже медленно ощупал, но нет, вроде цела, только бровь рассечена сильно. Но это пустяк, не смертельно. С трудом поднялся, бросил взгляд на дорогу и… остолбенел. Бесконечная стена машзавода слева, что должна вообще-то тянуться ещё очень долго, метрах в семидесяти дальше обрезана словно ножом, а на месте гигантского цеха – пустырь, поросший мелкой пыльной травой. Справа же к дороге вплотную прилепился маленький посёлок, домов пятнадцать. Причём, судя по пустым глазницам окон, провалившимся крышам и сорванным с петель дверям в ближних избах последние жители покинули это место очень давно.

«Не может быть! Это ж бред какой-то!». Парень медленно поковылял вперед в ожидании, что поселок растает как мираж, как тот проклятый туман, что донимал все утро. Но поселок и не собирался исчезать.

От дальнего дома отделился силуэт, Антон узнал водителя, тот медленно бредет, сжимая в руке монтировку. Завидев парня, поспешил навстречу.

– Я думал ты того, помер! Удар страшный был!

– Что здесь вообще происходит?

– Да я знаю, что ли? Сам нихрена не пойму, – водитель бросил монтировку, дрожащими руками вытащил из кармана измятую пачку сигарет, с трудом закурил – пальцы отказывались слушаться. – В посёлке никого, как будто и не жил здесь лет двадцать никто. Да и как мы тут оказались, вообще не соображу.

Шофер сел на землю, обхватил ладонями голову, тонкая струйка дыма от зажатой сигареты медленно поплыла вверх. Антон опустился рядом, заскрипел зубами – любое движение отзывалось адской болью в голове. Шофер заметил, как парень скривился.

– Что – тоже башка трещит?

Антон кивнул и тут же очень пожалел об этом.

– И у меня так же. Че-то здесь не то. Млять, да тут все не то и не так! – мужик со злостью швырнул недокуренную сигарету.

– Что делать-то дальше будем?

– Да хрен его знает. По идее, нас уже раз двадцать должны найти. Но никого нет, тишина мертвая! Можешь, конечно, посчитать меня психом, но кажется… это… это не наш мир. – Тогда я тоже псих. Потому что и сам об этом думаю.

Водитель хмыкнул.

– С ума, говорят, по одиночке сходят, так что мы явно не бредим.

Антон спросил, хотя и сам знал ответ:

– Больше никто не выжил?

– Нет, только нам с тобой… повезло.

– Пока не факт, что повезло.

В звенящей тишине отчётливо послышался звук двигателя. По дороге, что прорезала посёлок змеей, медленно пылила машина, судя по очертаниям – внедорожник или грузовичок. Водила поднялся.

– Неужели люди?

Заметив Антона и его товарища по несчастью, незнакомцы прибавили ходу. Пролетев пулей извилистую улочку, машина уже через пару минут домчалась до места аварии. Это «Газель», но Антон с трудом опознал ее в этом железном монстре. Кабину и двигатель защищают наваренные стальные листы с приличной толщиной, впереди подобие кенгурятника из толстой арматуры, борта укреплены листами металла, посреди кузова на самодельной турели закреплен внушительного вида пулемёт. Стоящий в кузове квадратный мужичок в потертом камуфляже хмуро прищурившись, направил ствол на Антона. Сидевший рядом с ним товарищ по оружию лениво потянулся, встал, подхватив зажатый между колен калаш. Спрыгнув на землю, не спеша размялся, всем видом показывая, кто здесь главный. Хлопнули дверцы и наружу выбрались ещё двое – водитель броневичка и пассажир, оба с автоматами. Все четверо в камуфляже, чем-то смутно похожие друг на друга, как братья, только пулемётчик покоренастее остальных.

– Жбан, смотри какие клоуны, – пулеметчик ухмыльнулся, смачно харкнул Антону под ноги, – а ну стойте смирно.

– Мужики… помогите… мы в аварию… попали, – шофер не сдержал всхлипа, шагнул вперёд.

Лениво зевавший до этого боец резко двинул прикладом, шофер мешком рухнул в пыль. – Хохол, проверь автобус, может, ещё кто живой затихарился, – водитель послушно побрел к развороченным машинам. – Кабан, вяжи этих, а то зомбанутся по дороге, хлопот не оберешься.

– Жбан, там какой-то движняк, – пулемётчик напряженно вгляделся во все быстрее темневший горизонт. – Пустыши, кажись, плетутся, харь тридцать.

Жбан вытащил бинокль, приложил к глазам:

– Вижу, там не только пустыши, позади ещё и рубер. Не спешит, тварь… решил посмотреть, как мы с пустышами справимся!

– Че делать будем?

– Уходим! Кластер свежий под боком, шуметь нельзя. Хохол! Давай назад за руль. Кабан же тем временем стянул руки Антону за спиной пластиковым хомутом, кивнул на кузов, дескать, залазь, и принялся паковать шофера. Антон оперся грудью о борт, перелезть без посторонней помощи явно не получится. Пулеметчик хмыкнул, волосатая лапища схватила парня за шиворот и рывком затащила в кузов. Антон повалился на дно кузова, пулеметчик пинком предложил перекатиться к правому борту и присев, связал ноги веревкой. Кабан без усилий закинул следом шофера, словно мешок с картошкой. – Кабан, давай в кузов, я в кабине покемарю. Всё, двигаем на базу.

Фыркнул двигатель, «Газель» лихо развернулась, обдав искореженный автобус облаком пыли, и помчалась в обратный путь.

Трясло ужасно. Антона подбрасывало в кузове, мотало из стороны в сторону, от дикой головной боли парень временами проваливался в душный влажный обморок. Пулемётчик покосился с интересом, пихнул дремавшего Кабана в бок:

– Смотри, новичок по ходу сейчас зомбанется. Может, замочить его нахрен?

Сквозь пелену боли Антон с трудом расслышал слова пулемётчика, и… даже обрадовался скорой смерти. Ведь это избавление от этого кошмара, голова словно раскаленная железная болванка, по которой без остановки долбят кувалдой.

– Да не, это он под откат попал. Да и без живчика видать хреново. – Медленно достал из внутреннего кармана фляжку, раздумывая, стоит ли тратить на потенциального мертвеца, наконец, отвинтил крышку, прижал горлышко к потрескавшимся от жажды губам пленника. – На, хлебни – полегчает!

Антон сделал несколько неловких глотков, с трудом проглотил мерзкий на вкус напиток, откашлялся.

– Что это за хрень?!

Пулеметчик с Кабаном синхронно заржали:

– Эта хрень для нас лучшее пойло. И для тебя тоже, если не зомбанешься!

– Зомбанусь?

– Долго объяснять. Да и зачем, у тебя теперь два пути – или в клетку, или в яму. – Пулемётчик снова загоготал, – третьего не дано.

Антон выпрямился, странно, но вроде бы полегчало. Шум в ушах медленно стихал, сердце перестало трепыхаться как пойманная птица.

– Ну как – помогает живчик? – Кабан покосился с ухмылкой. – А ты рожу кривил. Это средство от всех болезней.

Грузовичок сбросил скорость, пулеметчик обернулся, глянул через кабину вперёд:

– Вот это подфартило! Кабан, зырь какая краля!

«Газель» медленно объехала припаркованную на обочине «Тойоту» с без устали моргающей "аварийкой". Капот задран, над сверкающем идеальной чистотой двигателем склонилась белокурая красотка в тонкой полупрозрачной блузке и нескромно обтягивающих джинсах. Она радостно защебетала, когда из кабины вылез заспанный Жбан:

– Ой, мальчики, вы военные, да? Ой, как хорошо, что вы встретились. Я тут заблудилась и с машиной что-то, не заводится, – девушка улыбнулась Хохлу, что тоже выбрался из кабины.

Жбан хмыкнул, оглянулся вокруг. Вроде тихо.

– Ну как не помочь такой красотке… – та смущенно опустила длинные ресницы, – только это… дашь на дашь… – Жбан похотливо загоготал, Хохол поддержал командира. – Ты это, давай-ка… – Жбан опустил капот и похлопал грязной лапищей, – устраивайся поудобнее и… джинсы не забудь спустить.

Кабан хмыкнул:

– Сейчас будет шоу…

Девушка зашмыгала носом, глаза повлажнели:

– Мальчики, может… может не надо?

– Надо, надо. Давай, не тяни, а то церемониться не стану!

Та оглядела жадно разглядывавших ее мерзавцев, отвернулась, дрожащие пальцы нерешительно расстегнули мелкие пуговички блузки. Жбан шагнул ближе, потная ладонь легла на тонкую талию.

– Как зовут-то тебя, красотка? Давай помогу…

Блондинка рывком развернулась, в руке блеснул внушительный нож, Жбан захрипел, сжав пальцами распоротую глотку. Замах, нож свистнул, Хохол не успел даже ничего понять, как клинок вошёл в глаз по самую рукоять. В руках блондинки уже автомат Жбана, лязгнул затвор, ствол угрожающе уставился на офигевших от неожиданной развязки бандитов.

– Руки, руки подняли, чтоб я видела! – Голос из нежного девичьего стал металлическим. – Дернетесь – завалю обоих!

За спиной красотки шагах в пятнадцати поднялись два здоровяка. Искусный камуфляж – что-то типа плаща-накидки с пучками жухлой травы позволил оставаться незамеченными до поры. Один вскинул арбалет, взяв на прицел пулемётчика, в огромных мускулистых ручищах оружие казалось игрушечным. Другой, сжимая пистолет с глушителем, быстрыми шагами приблизился к «Газели». Заглянул в кабину, там пусто, вернулся к застывшим пленникам.

– Ты, – ствол указал на пулеметчика, – медленно и аккуратно свяжи лапки своему корешу. Медленно, я сказал.

Боец послушно стянул запястья Кабану, тот заскрипел зубами, но смолчал.

– Вот и умница. Только вот зачем нам два пленных, одного хватит. – Сухой щелчок, на лбу пулемётчика расцвело алое рваное пятно, амбал свалился за борт как подкошенный.

– Зена, тут у них два пленника.

Красотка подошла к машине, со злостью оттирая бурое пятно на блузке.

– Такую вещь заляпал, урод. Что тут у тебя?

Боец хмыкнул:

– Да муры, по ходу, двух новичков прихватили. Свежий кластер недалеко. Видок у них конечно не очень.

– Думаешь, оба зомбанутся?

– Похоже на то!

Водила подал голос:

– Ребят, мы тут вообще не при делах. Руки освободите, я уже пальцев не чую. – Умолкни уже. И вообще, чтоб лишнего звука не слышал. А то этим компанию составите! – он кивнул на мертвецов.

– Калач, угомонись. Нельзя новичков обижать, примета плохая. На муров, вон, глянь, если не веришь.

– Да я ж так, для порядка.

– Всё, кончай болтать, дуй за руль. Молчун, приглядишь? – верзила в ответ лишь кивнул, ловким прыжком забрался в кузов.

Небо совсем почернело, а проклятый грузовичок и не думает останавливаться. Антон выдохнул, разжал стиснутые зубы – жуткая боль, немного отступившая после той бодяги, медленно возвращалась. Пока терпимо, а вот стянутые мёртвой хваткой ладони совсем заледенели, он уже не чувствует пальцев. Всю долгую дорогу в кузове царило молчание, лишь Зена с Калачом в кабине о чем-то тихо спорили, но разобрать слов из-за тарахтящего движка и скрипа железяк было невозможно. Арбалетчик же, который охранял теперь уже трёх связанных, не проронил ни слова, он вообще почти все время просидел в одной позе, лишь в самом начале провёл над пленниками какой-то пикающей штуковиной, похожей на пульт-переросток от телевизора. Скорее всего, искал «жучков», но раз больше никаких действий не последовало – все чисто. Водила теперь лежал рядом с Антоном, а Кабана определили к левому борту. Водила без остановки скрипел зубами, стонал, Антон не раз замечал косые взгляды арбалетчика на бедолагу. Тот явно о чем-то догадывался, а ещё не давала покоя та фраза, что «новички могут зомбануться». Антон уже перестал чему-нибудь удивляться, в этом чокнутом месте похоже возможно всё. Тут поди и драконы с эльфами где-нибудь водятся.

Водила вдруг дернулся, задрожал, глаза распахнулись, блеклые, мутные, из глотки вырвалось хриплое урчание. Мужик потянулся ртом к Антону, тот дернулся, отодвигаясь, но уперся в борт. Ещё успел подумать, что водила решил поцеловать, педик небритый, а тот с сочным чавканьем вгрызся в щеку. Арбалетчик рванулся следом, короткий замах, и в висок шофера с хрустом вонзился клинок. Антон заорал в голос, не столько от боли, сколь от ужаса, на потрепанных грязных джинсах спереди проступило тёмное пятно.

Визгнули тормоза, «Газель» замерла на месте, пыльное облако догнало машину. Из-за открывшейся водительской двери раздался встревоженный голос:

– Молчун, что там у вас?

– Да все в порядке, – здоровяк медленно и старательно вытер лезвие о тельняшку водилы, – новичок, полосатый который – зомбанулся. Ну и второго малость надкусил.

Антон вспыхнул:

– Малость?! Да он мне чуть щеку не сгрыз!

– Да щас пластырем заклею, не ссы!

Вспомнив о неприятном моменте, Антон благоразумно умолк.

Молчун устроился поудобнее на прежнее место, пудовый кулак грохнул по кабине:

– Поехали!

Фыркнув движком, «Газель» лихо рванула на запад, несмотря на солидный вес брони. Уже в полной темноте машина вывернула на асфальт, вернее, жалкое подобие оного, ибо трясти начало ещё похлеще, чем по грунтовке. Боль вернулась, причём с удвоенной силой вгрызлась в виски, и на очередном ухабе сознание милосердно отключилось. К жизни Антона вернуло ведро холодной воды, он подскочил, порываясь сесть, но без помощи рук это непросто. Грохнулся на спину, рядом с довольной ухмылкой возвышается Молчун.

– Ну как, освежился?

Антон повернулся набок, извернувшись гусеницей, сел. Огляделся вокруг, похоже, какой-то подвал. Антон в углу, на ворохе какого-то тряпья. Прямо над головой несколько труб, что тянутся от одной стены к другой. От бетонного пола тянет могильным холодом, пахнет сыростью и затхлой водой. Закопченные кирпичные стены уходят куда-то вдаль, тонут в непроглядной тьме. От маленького фонарика в руках Молчуна почти никакого толку. – Освежился, или ещё повторить?

– Освежился. – Только сейчас почувствовал пластырь на щеке, вспомнил про укус. – Что… что со мной теперь будет?

Молчун нахмурил брови:

– Да ничего! Зена с Калачом разберутся, если не при делах – можешь идти на все четыре стороны. Далеко ли только уйдешь…

– Я про укус – я тоже… это… это самое?!

– А-а-а, вот ты о чем! – боец рассмеялся. – Не бойся, ты и до укуса был заражен. Все мы заражены, только не все становятся мертвяками. Правда, лишь малая часть новичков. Ты сколько здесь по времени?

– Не знаю, утром попал. Вместе с тем мужиком, которого ты… который меня…

Молчун пробурчал недовольно:

– Че ты мямлишь? Грохнул я его, потому как не человек он больше, а тварь кровожадная. И чем больше будет жрать, тем сильнее начнёт изменяться. Фу блин, сроду так много не говорил! Давай сюда руки, – Молчун склонился над парнем, – щас в сортир под моим конвоем, а потом уже на допрос.

Кровь хлынула в пальцы, Антон чуть не зарычал от боли, такое чувство, что сунул ладони в раскаленную печь. Молчун хмыкнул, помог подняться, толкнул в спину.

– Шагай давай, а то там тебя твой кореш Кабан заждался.

– Он мне не кореш. Водилу жалко, хороший мужик был. А куда его тело дели?

– Да прикопали тут неподалёку, нечего тварей подкармливать.

– Бандюков же бросили.

– Так это далеко от базы. А друг твой уже на подъезде омертвячился, нечего лишний раз внимание привлекать.

После мрачного душного подвала на улице показалось чересчур прохладно, да ещё и одежда мокрая. Антон справил нужду, не очень комфортно, когда за спиной в абсолютной тишине и мраке сопит верзила с ножом в руке.

– Закончил? Двигай вперёд.

– Куда? Не видно ж ни черта!

– Прямо иди, вон изба стоит.

Антон медленно пошагал, выставив руки перед собой, чтоб не врезаться лбом. Глаза мало-помалу привыкли к темноте, к бледному свету звёзд. В шагах десяти на фоне мерцающего неба вырос чёрный прямоугольник дома. Молчун обогнал, вспыхнул фонарик и тут же погас, а следом раздался скрип открываемой двери. Антон пригнулся, чтоб не хрястнуться головой о низкий свод, дверной проем рассчитан на карликов что ли, или гномов. Внутри трое – за широким столом Зена, рядом на табуретке сидит Калач уже в чистом камуфляже, а в углу напротив, прямо на полу связанный Кабан.

– Зена, я привел.

– Спасибо, Молчун! Э, а че он мокрый такой?!

Верзила самодовольно оскалился:

– Да я ему очухаться помог. Водные процедуры, так сказать.

– Молчу-у-ун! Ему и так досталось!

– Ничего, злее будет! Я пойду?

Зена спросила с болью в голосе:

– Постой, Учитель там как?

Боец нахмурил кустистые брови, лицо разом почернело.

– Хреново, совсем хреново. Его бы в стаб, отлежаться недельку.

– Ладно, придумаем что-нибудь. Иди, мы тут сами справимся.

Молчун тихо притворил за собой дверь, в звенящей тишине отчётливо слышался звук удаляющихся шагов. Зена первой нарушила затянувшееся молчание:

– Извини, если с тобой обошлись грубовато, не до церемоний было. Как тебя кстати зовут? – Антон.

Калач хмыкнул:

– Сразу видно, что новичок. А фамилия у тебя случайно не Штопаный?

– Случайно нет.

Боец оскалился:

– Жаль, а то как бы было шикарно представляться, – Калач договаривал, давясь смехом, – здрасти, я Штопаный Антон!

Зена вмешалась:

– Хватит, Калач. Нельзя новичков обижать, он же не знает ещё ничего.

– Да он, может, ещё зомбанется, полдня всего Улей топчет.

– Вряд ли. – Она повернулась к Антону, – уж извини, рисковать не можем, так что посидишь на карантине. Возражений нет?

– Нет. Мне бы попить той бодяги, Кабан давал до этого, башка сразу прошла.

– О-па! – Калач усмехнулся. – А паренек-то уже про живчик в курсе. На, держи. Только понемногу пей, не части. – Достал из внутреннего кармана фляжку, ту самую, что была у Кабана. – Это тебе от вот этой замечательной свинки последний подарок. Калач бросил парню, поленившись подать, Антон поймал с трудом, немеющие пальцы отказывались слушаться.

– Седой!

На зов появился невысокий сутулый мужичок с обрезом в руках.

– Отведи новичка в карантин. И пожрать ему дай.

Антона увели, боец не спеша поднялся, подошёл к сгорбившемуся пленнику. Кабан зло зыркнул и опустил взгляд, он похож на угодившего в капкан волка. Калач опустился на корточки, в руке заблестел внушительный тесак.

– Кончай эти понты, Калач, – голос пленника звучал хрипло и обреченно, – новичка своим ножиком пугай. Так и так вы меня в живых не оставите.

– Не буду врать, в этом ты прав. Только вопрос в том, умрёшь ты быстро и почти безболезненно, или как следует помучаешься. Выбирай!

– Первый вариант.

Калач усмехнулся, вернулся на прежнее место, табурет пискляво скрипнул.

– Сколько ваших в этом районе?

Кабан обтер связанными руками разбитые губы, выдавил глухо:

– Около сотни. Группами по пятнадцать-двадцать. Общее командование на Кастете. С ним вечно военспец от внешников тусуется, Кальвин, кажется, позывной. Про внешников ничего не скажу, знаю только, что километрах в ста отсюда на каком-то мелком стабе они неплохую базу замутили. А где, что конкретно – не знаю. За такой интерес сразу в расход.

– А чего вы с «Газели» броневик замутили? Совсем обнищали?

– Это Кастет для патрулей велел сделать, по дорогам, говорит, сойдёт колесить. Нам сказали – какие-то крутые стронги объявились. Мы уж неделю на ушах, из патрулей не вылазили, ни пожрать, ни поспать нормально, – Кабан с грустью усмехнулся, – вот и лоханулись с вами.

– Где база вашей группы?

Кабан засопел, опустил голову.

– Где база?

Пленник глухо пробурчал сквозь зубы:

– Километрах в сорока на восток, там ещё завод здоровый, химический, почти на полкластера. – Знаю такой.

– От проходной влево склады… там… база.

– Сколько человек в группе?

– Восемнадцать… было.

Калач зло усмехнулся

– Теперь считай четырнадцать!

Зена что-то записала в блокноте, спросила, не поднимая головы:

– Как с вооружением?

– Один АГС, два РПК, ну и стрелковое.

Зена поднялась из-за стола, показывая, что допрос окончен.

– Ну что, Кабан? Готов умереть в расцвете лет молодым и красивым? – Калач не спеша накрутил глушитель на пистолет.

Кабан нахмурил брови, голос зазвучал угрюмо:

– Я своё пожил…

Седой принёс пару банок тушенки и кусок хлеба:

– Извини, у нас с продовольствием туго сейчас. Чем богаты, как говорится. Антон оглядел тесный подвальчик, именуемый карантином, метра два на три бетонная коробка, напротив двери из досок и двух здоровенных чурбаков сложено подобие нар, третий чурбак служит в качестве обеденного стола. На него-то Седой и выложил нехитрый ужин.

– Долго мне здесь торчать?

– Денька два бы надо для верности, но, скорее всего, до утра если не зомбанешься, то и потом вряд ли.

Антон накинулся на тушенку, хорошо, что Седой заранее вскрыл банки, иначе истек бы слюной.

– Сейчас чаю принесу!

Лязгнула металлическая решетка из толстой арматуры, мужик вышел, Антон и не обратил внимания. Никогда прежде он не ел такой вкуснятины, или это от голода так показалось, выскреб обе банки до блеска, ещё и протер хлебом, чтоб ничего не оставить. Седой, вернувшись через несколько минут со стаканом чая в руке, одобрительно хмыкнул:

– Проголодался? Это хорошо, что такой аппетит – кандидаты в мертвяки обычно мало едят, словно ждут перерождения, чтоб вдоволь мясца покушать. Звать-то тебя как?

– Антон, – парень с шумом отхлебнул чая, брови удивленно вздернулись – сахара Седой не пожалел!

– Вот сразу ясно, что новичок!

– Да почему?

Седой молча вышел, вскоре вернулся с табуреткой в руках, видимо, беседа грозит затянуться. – Первое дело для новичка – забыть старое имя. Совсем забыдь, – мужик опустился на табурет, из-за сутулости он смотрел немного исподлобья, брови казались грозно нахмуренными. – Забудь раз и навсегда! Теперь у тебя будет прозвище или погоняло, но не имя! Здесь народ у нас очень суеверный. Со старым именем только бабы здесь, да и то половина на новый лад переделывает, чтоб звучало покрасивше. Была Люська-давалка, а здесь глядишь, уже Люсинда или ещё как. Так что надо тебя окрестить по-новому.

Антон криво усмехнулся:

– Я в бога не верю, чтобы креститься.

Седой посмотрел на парня, как на неразумного:

– Нашёл чем гордиться, ты в Бога не веришь, зато он, может, верит в тебя. Потому и жив-здоров до сих пор, а другие бродят в поисках свежей человечинки.

– За это скорее Зену благодарить стоит, чем небеса.

Седой усмехнулся:

– Закоренелый, значит, атеист? О, кстати, а чем не прозвище?

– Атеист?!

– Ну по сравнению с Кабаном или Калачом посолиднее звучит. Был тут один боец, Клизмой звали. Так что тебе неплохой вариант достался.

– Ну хорошо, Атеист, так Атеист. Седой, ты мне хоть немного объясни – куда я попал? Что за хрень здесь творится, какие-то муры, внешники, зомби.

Седой вздохнул, ладонь потерла взлохмаченную голову:

– Да тут долго объяснять придётся, и в такое сложно новичку поверить.

Антон усмехнулся:

– Так мне спешить теперь некуда. А после того, как здоровый вроде бы мужик ни с того ни с сего зомбаком заделался и взялся меня грызть, я уж во что угодно поверю. Даже в то, что здесь ещё и орки с троллями водятся.

Седой подался, заговорщицки подмигнув, спросил:

– Ты водку пьешь?

– Пью. Кто ж не пьёт, если нальют?

– Это точно. Погоди, я щас!

Мужик проворно поднялся, уже на пороге обернулся, бросил взгляд на пустой стол-чурбак. – Эх, придётся НЗ потрошить… Погоди, сейчас я быстро!

Вновь скрипнула запираемая решетка, Антон устало откинулся назад, от бетонной стены тянуло холодом, но наконец-то можно хоть чуточку расслабиться. А от этой бодяги и правда полегчало, голова почти не болит, так, лишь шумит в ушах немного. И соображать легче стало, а пораскинуть мозгами явно есть над чем. Как-то же надо жить дальше…

Седой вернулся с рюкзаком в руках, выставил на чурбак бутылку водки, банку тушенки, на подстеленную газету порезал большой кусок сала и хлеб.

– Ну давай, Атеист, обмоем твоё новое имя. И за встречу, так сказать выпьем, – Седой суетливо свернул крышку, разлил по пластиковым стаканчикам. – А то не люблю я в одного пить, как алкаш конченый.

Чокнулись, водка обожгла глотку, этот напиток на вкус и так не очень приятный, а теплая – вообще мерзость. Но Антону, то бишь уже Атеисту не до капризов, после сегодняшних приключений хочется нажраться в сопли, чтобы забыть весь этот кошмар. И плевать, что завтра скорее всего будет не менее насыщенный день. Не теряя времени напрасно, Седой повторил. Снова выпили, теперь уже за удачу, чтобы задержаться подольше на этом свете – она крайне необходима. Третью выпили не чокаясь, хоть вечером и не принято поминать. Атеист налегал на сало, чтоб не развезло, ещё о многом нужно расспросить Седого, пока у того язык на почве алкогольных возлияний молотит как помело.

– Ну так что, Седой? Просветишь, что тут да как?

– Да не вопрос, – Седой потряс стремительно пустеющей бутылкой, горестно вздохнул, – блин, топливо кончается. Хотя что рассказывать – я тебе сейчас покажу.

Потянулся за рюкзаком, небрежно отброшенным к стене, табуретка жалобно скрипнула, Седого качнуло, ещё чуть-чуть и грохнулся бы. Атеист дернулся через чурбак, но помощь не понадобилась.

– Осторожнее, не упади!

Седой повернулся лицом к собутыльнику, в тусклом свете электролампы зеленые глаза мутновато заблестели, мужик пьяно хмыкнул, потряс крючковатым пальцем:

– Седой не падает, Седой стримтильно… тьфу… стремительно ложится.

Вторая попытка увенчалась успехом, мозолистая ладонь нырнула в нутро рюкзака, вынула старую истрепанную тетрадь, завернутую в целлофан. Седой бережно развернул и протянул Атеисту:

– Вот ты, наверное, смотришь на меня, думаешь – алкаш, сейчас начнёт умничать! А ведь я, Атеистушка, не всегда был «подай-принеси». Если судьба закинет в северные стабы, ещё услышишь про Седого. Я ж раньше был в команде у Тайсона, знаменитый охотник на тварей, в одиночку элиту замочил, руберов пачками валил. Везучий был… до поры. Нарвались на колонну внешников, почти вся группа погибла, только я да Лапоть вырвались. Лапоть, правда, в прошлом году на рубера нарвался, нет больше кореша моего. Ну а я в одиночку побродил немного, да вот в эту команду прибился. Накосячил я, Атеист, в одном стабе, хорошо так накосячил, так что закрыта мне дорога с внешки. Тут и сдохну.

– Половину не понял, но ты, это, не грузись, жив-здоров, это ж тоже неплохо.

– Ну да, ну да, – Седой печально кивнул. – Давай ещё вмажем?

– Давай.

«Да не такая уж и мерзость. Хорошая водка, и похуже бывало».

– Так я гляну? – Атеист потряс тетрадкой.

– Погоди! Для начала я тебе так малость проясню. Вот представь, допустим, карту, – указал рукой на стену справа. – Вот справа на ней по самому углу, от потолка до пола – Удавка, вся из мёртвых кластеров. Тьфу, ты про кластеры в курсе?

– Ну слышал из разговоров про какой-то свежий кластер.

– Тогда, с самого начала. Слушай и не перебивай, а то я сопьюсь, тьфу, собьюсь. Этот мир мы называем Ульем, реже Стиксом, потому как похож он на пчелиный улей, каждая сота – кусок иного мира, и вот так из кусков собран целый мир. Представил?

– Ну более-менее! – Атеист покрутил пальцами.

– Выпили потому что мало… Короче сота – это клочок из другого мира, называемый нами кластером. Вроде как сюда загружается копия, потому как часто ты слышал в своём мире о вырванных и исчезнувших непонятно куда городах или поселках?

– Нет, ни разу!

– Ну вот, так что скорее всего ты лишь копия самого себя. Фу, мозги уже кипят. Короче, это понял?

Атеист кивнул, хотя верить в такое даже полупьяный мозг отказывался.

– Кластеры бывают стандартные, это те, которые время от времени перезагружаются, в таком и ты, и я попали сюда. У каждого разная скорость перезагрузки, потом сам все поймешь, это просто. Знай только – увидел, как туман собирается кисло пахнущий – вали оттуда со всех ног. Иначе попадешь под откат, а это либо копыта отбросишь, либо до конца жизни, вряд ли долгой, будешь лыбиться всем подряд и слюни пускать. Вернуться вместе с перезагрузкой домой – не вариант, понял?

– Понял.

– Но есть стабы – стабильные кластеры, вот здесь перезагрузки не бывает, или бывает так редко, что успеешь не раз сдохнуть до этого. На таких кластерах можно жить более-менее, кое-где даже крупные города появились. Но это намного западнее, здесь внешники житья не дадут.

– Внешники? Целый день про них слышу, кто это?

– Не спеши! Про кластеры закончу! Есть ещё мёртвые кластеры, там ничего, только чернота как у негра в… в общем, мертвая чёрная трава, и земля словно посыпанная сажей. На таком кластере электроника бесполезна, там и сам сдохнуть можешь без проблем, сворачивает нутро в трубочку, мама не горюй, так что не лезь туда, даже не пробуй. Фух, давай допьем уже, чего тянуть?