Глава I
ДАРЫ ВЛЮБЛЕННОГО МАНЬЯКА…
Не каждому в жизни выпадает удача сверкнуть белозубой улыбкой с экрана телевизора. Людмиле Ефимовне Петуховой это удалось, и поэтому уже вторую неделю она чувствовала себя почти кинозвездой. Надо признаться, красотой она никогда не блистала, злые языки утверждали, что и умом тоже, ну да у славы глаз нет, вот и попала скромная, не совсем молодая и яркая Люсенька на ТV. Конечно, если говорить откровенно, эфир она украшала собой считаные минуты, зато дважды. За одну неделю. Так случилось, что в первый раз журналистка программы «Наша улица» попросила высказаться прохожих по поводу грязи в подъездах, и в ее поле зрения попала Люся. А во второй раз шустрый парнишка сунул Петуховой микрофон под нос, когда она выходила из магазина.
– Скажите, как вы относитесь к повышению цен?
Неизвестно, какого ответа он ожидал, но женщина разразилась таким пространным монологом, что юнец искренне пожалел, что обратился именно к ней. И все же в какой-то местной десятиминутной передаче Люсю показали. Именно после этого Людмила ощутила себя весомой личностью, чье мнение так необходимо общественности. Как-то само собой получалось, что дома, проходя мимо зеркала, она начала по-особому вскидывать голову, мудро сдвигать брови к носу и уже всерьез стала подумывать о политической карьере…
– Люсь, слышишь, уже вторую старушку прикончили, – хмуро сообщила подруге Василиса, переворачивая газету. Василиса была верная Люсина подруга, с которой в целях экономии она делила квартиру, еду и интересы. Лет… страшно сказать сколько назад, женщины столкнулись в магазине и крупно повздорили из-за единственного батона колбасы, который выкинула на витрину сердобольная продавщица. Покупательницы вцепились в противоположные концы батона докторской и затеяли «перетягивание» деликатеса. Колбаса к таким нагрузкам была не подготовлена и развалилась на неравные куски. Люсе, помнится, досталось больше. На следующий же день соперницы вновь встретились, теперь уже в больничной палате – обе загремели туда со страшнейшим отравлением. В короткие промежутки времени между перебежками до санузла успели как следует познакомиться. Уже через несколько минут они пришли к выводу, что все мужчины – весьма недалекие создания, раз до сих пор не взяли под свое крыло ни Люсю, ни Василису. У каждой женщины за плечами было какое-то подобие замужества, хотя каждая расписала его как пылкий, сумасшедший роман. Василиса, закатив глаза, поведала, что ее любимого приворожила местная колдунья и бедному ничего не оставалось, как уйти от красавицы невесты прямо в полон к ведьме. Люся же, сморкаясь в носовой платок, сообщила, что ее мужа настигла вражеская пуля и он поэтому героически скончался. Короче, что бы подруги ни говорили, дни свои они влачили в одиночестве. Сводить концы с концами им было очень не просто, поэтому подруги решили временно, пока не наступят лучшие времена, поселиться вместе. Сданная же в аренду лишняя жилплощадь приносила хоть какую-то копейку. Правда, были у подруг еще и дети, но отпрыски уже давно имели свои семьи и жили личными заботами. Лучшие времена где-то подзадержались, и женщины уже даже не думали расставаться. За столько лет они уже прекрасно изучили привычки друг друга и давно научились не ссориться из-за пустяков, а все проблемы решать сообща.
Василисе было далеко за пятьдесят, как, собственно, и Людмиле, а потому заметка об убийстве пожилых женщин вызвала тревожный интерес.
– Ты хочешь узнать мое мнение по этому поводу? – не отрывая взгляда от зеркала, спросила Люся.
Сейчас она пошире распахнула глаза, и ее лицо озарила тихая улыбка. Получилось неплохо, моложаво, и, если бы оператор снимал ее вон с того угла, она могла бы сойти за сорокалетнюю.
– Ну и чего ты скалишься? Я про убийства толкую, а ты сомлеваешь от своей персоны, как престарелая невеста, – грубо прервала грезы подруги Василиса. – Какой-то маньяк убивает женщин, ты что, не слышишь?
– И что? – подозрительно сощурилась Люся. – И что ты мне хочешь сказать? Что мы опять должны в это дело вмешиваться? Даже не думай!
– Я просто подумала, может, сыну позвонить, пусть хоть расскажет, в чем дело, он же как-никак пашет в милиции. А то если разобраться, так мы ведь с тобой тоже не наивные девочки.
– Сыну позвонить? Павлу, да? Узнать, в чем дело?! Да знаю я тебя! Ты сама хочешь этого маньяка заловить, но только с меня хватит! Я хочу жить мирной, спокойной жизнью! Без всякого криминала! И не мешай мне улыбаться!
Василиса растерянно глядела на возмущенную подругу и только беззвучно раскрывала рот. Конечно, было дело, они вляпывались в истории, но это же не повод, чтобы так верещать. А Люсе никак нельзя раздражаться, просто категорически запрещено. И если она вот так вопит, примета верная – жди неприятностей. Василиса глубоко вздохнула и покосилась на газету. Чувствует ее сердце, придется вляпываться в новое следствие.
Тем временем Люся собрала документы, деньги, облачилась в весенний наряд и, поправив беретик, известила:
– Я иду платить за квартиру. Если помнишь, кухня сегодня на тебе.
Погода шалила. То глаза прохожих слепило солнышко, то внезапный ветер поднимал дыбом прически и бросал в лицо грязные фантики. Временами с неба начинали сыпаться капли дождика. Люся успела заскочить в автобус и теперь, зажатая со всех сторон, чувствовала, как что-то острое скребет ее по ноге. Черт, колготки теперь придется похоронить.
– Женщина, садитесь, пожалуйста, – приподнялся сидевший мужчина.
– Право, не стоило беспокоиться, – принялась кокетничать Люся и стремительно заработала локтями, пробираясь к освобожденному месту.
Молодой человек был необычайно мил, пребывая в той поре, которая называется «от пятидесяти до плюс бесконечности». Его при этом нисколько не портила обширная лысина и круглый живот, переходящий в шею. Люся рдела и, может, поэтому не сразу услышала нарастающий рык кондуктора.
– Девушка в лягушачьем плаще, покажите пенсионное удостоверение! Это я вам говорю!! Мальчик, тюкни ту бабку с блином на голове… Покажите ваше пенсионное, я к вам обращаюсь!!
Люсю затормошили соседи по транспорту.
– Какое удостоверение?! – гневно сверкнула женщина очами и гордо передала пять рублей.
Настроение было испорчено. Люся не желала больше сидеть под осуждающими взглядами пассажиров и бодро поднялась, готовясь к выходу. Вынырнуть из автобуса удалось не сразу, прямо скажем, пришлось даже проехать лишнюю остановку из-за необъятной дамы, которая своими габаритами прочно заблокировала выход. Люся безрезультатно пинала ее в тыльную часть, пыхтела, пытаясь протиснуться у дамы под локтем, и, наконец, отчаявшись, разразилась бранью.
Теперь Люся вышагивала по направлению к конторе, бурча себе под нос все то, что не успела высказать в вагоне.
– Женщина, это не вы обронили? – окликнула ее молоденькая мамаша с колясочкой, протягивая пенсионное удостоверение.
Да что ж это такое?! Сегодня эта маленькая книжечка так и лезет в глаза! Люся натянуто улыбнулась и сунула документ в сумку. Однако он тут же снова брякнулся на тротуар – на дне ридикюля зияла просторная дыра. Ни документов, ни денег в сумке не было. Люся без сил опустилась прямо на яркую нарядную урну. Так мерзко с ней еще не поступали. Сам собой захлюпал нос, а глаза оросились слезами.
– Васенька, – жаловалась она вечером подруге, заливая горе недорогим вином. – Ну посуди сама, у кого брать? У старой, больной, бессильной женщины? У которой на булку хлеба не хватает! Финли!! Оставь колбасу, ты и так сегодня полкило сожрал!! – цыкнула она на кота и продолжала попытки разжалобить подругу, которая кивала головой, увлеченно пялясь в телевизор.
– Да, не любят у нас стариков, не жалеют, – последний раз хлюпнула носом Люся и поспешно добавила: – Хорошо, что нам с тобой еще далеко до старости.
Уже поздно вечером, когда подруги сладко спали, оглушительно задребезжал телефон.
– Люся, тебя, – не открывая глаз, покачивалась возле Людмилы Василиса, протягивая ей трубку.
– Алло, это… Людмила Ефимовна Петухова? – В трубке звучал неизвестный старческий голос. – Я сегодня в автобусе нашла ваши документы.
– Мои? Там еще деньги были, неразмененная сотня, – спросонья буркнула Люся.
– Да, да, и деньги. Так вот, сегодня уже поздно, а завтра сможете за ними заехать. В семь вечера вас устроит?
– Устроит, куда подъезжать?
– Запишите адрес. Только я вас очень прошу, подойдите вовремя. Я уезжаю по делам, поэтому сразу после встречи с вами отправлюсь на вокзал. Сами понимаете, каждая минута на счету.
– Конечно, не беспокойтесь, ровно в семь я буду возле вашей двери. Вы себе не представляете, какой я пунктуальный человек! – залебезила Люся и, записав адрес, уснула со спокойной душой.
Утром Василиса проснулась от странных звуков. Звуки напоминали вой раненого зверя и доносились со стороны кровати Людмилы Ефимовны.
– Люсенька, что случилось? Врача?
– Уйди, нелюдь, – огрызнулась Людмила. – Знала бы, что так буду мучиться… И как это тебе в голову стукнуло – спортом заняться?
Василиса покаянно вздохнула. Дело в том, что апрель был на исходе и календарь через месяц обещал приход лета. А это время легких платьев и оголенных конечностей. Критически оглядев себя, Василиса пришла к плачевным выводам: кожа и дряблые мышцы – весьма слабое украшение. Вот поэтому позавчера, тряхнув кошельком, Василиса Олеговна притащила в спортзал подругу и бдительно проследила, чтобы она не отлынивала от упражнений. И вот перегруженные мышцы опомнились только сегодня и на все движения откликались болью. Сама Василиса тоже с трудом передвигалась, но не жаловалась.
– Успокойся, все правильно, мышцы и должны ныть. Что же мы, зря потели? Красота требует жертв.
– На фиг такая красота! Ее все равно никто не увидит, я же из дома выйти не могу! – нервничала Люся, растирая ноги.
Василиса мудро молчала: в ее бумажнике таились два билета в бассейн на сегодняшний день, и она надеялась еще поплавать.
После обеда Люсенька двигалась уже вполне сносно и про свои огорчения совсем забыла, когда к ним на минутку забежала Машенька, или Мария Игоревна. Машенька совсем недавно обзавелась двумя приемными сыновьями и теперь прибегала к подругам за советом по каждому поводу. Василиса и Людмила как-никак уже благополучно выпестовали своих детей, а Маша, несмотря на возраст, матерью была неопытной.
– Девочки, вот подскажите, как мальчишек отучить ругаться, а? Чуть что не так, прямо хоть уши затыкай, ничего не могу поделать.
– А ничего и не поделаешь, – обнадежила Василиса. – Вон у нас Люсеньке скоро шестьдесят, а как попадет шлея под хвост – ну самый настоящий сливной бачок. Чего только не наслушаешься.
– А нечего мне про всяких убитых старух трещать! Я еще, между прочим…
– Ой, точно, девочки! Я тоже слышала, – распахнула глаза Маша. – И что это за изверг объявился? Прямо жуть берет, как дальше-то жить?
– Я, например, не считаю себя старухой, мне бояться нечего, – фыркнула Люся и поправила прическу.
– А ты себя видела со стороны? Кожа серая, морщинистая, вся висит… Сейчас лето наступит, вот красоту-то выставишь! – ехидно поддела подругу Василиса.
– Ну так я… вот, спортом увлеклась! Когда нам в спортзал?
– Не знаю. У меня билеты сегодня в бассейн. К пяти. Но ты себя так дурно после занятий чувствуешь…
– Что значит «не знаю»? Да у меня только-только мышцы к нагрузкам начали привыкать… Да я…
В пять часов подруги уже барахтались в голубоватой воде бассейна. Их время почти закончилось, когда Васенька вдруг ни с того ни с сего затрясла губами и рванула в раздевалку.
– Куда ты, Василиса? – окликнула ее Люся, ничего не понимая.
– Утюг! Я его забыла выключить! – бледная как полотно, крикнула Василиса.
Через минуту ее пальто уже мелькнуло за окном. Люся тоже поспешила в раздевалку – какое уж тут плавание, надо было спасать, что еще можно, а главное – любимого кота. Только спасателя из Люси не получилось. Кабинка с вещами встретила ее закрытым замком. Все правильно. Люся самолично отдала ключик Василисе, боясь, что потеряет. Естественно, Васенька напрочь забыла про все ключи, и теперь Люся нагишом топталась возле запертой одежды. Вскоре терпение ее лопнуло, и она обратилась к строгой седой женщине – работнице бассейна.
– У меня ключик от кабинки подруга унесла, у вас случайно запасного нет?
Женщина подняла брови и придирчиво окинула взглядом трясущуюся, хилую фигурку.
– Дубликат, конечно, имеется, но он у заведующей, а ее рабочее время закончилось. Подождите свою подругу, пусть ключ принесет, мы не можем выдавать ключи кому вздумается.
– Но у нас дома пожар, она не скоро вернется!
– Вы сейчас наговорите! Если пожар у вас, при чем тут подруга?
– Так мы вместе живем!
– Лесбиянки, что ли? – брезгливо оттопырила губу женщина.
– Да вы с ума сошли!
– Нет, это вы сошли! И меня сводите! Садитесь и ждите свою подругу, и нечего ко мне приставать в полуголом виде! Я на ваши прелести не польщусь!
Люсе ничего не оставалось делать, как ждать Василису. А подруга все не появлялась. В душе бедной Людмилы творилось невообразимое. Фантазия рисовала ей одну картинку страшнее другой. К тому же стрелки часов неумолимо подползали к семи, и, если она опоздает, документов ей в ближайшее время не видать. Придется ждать, когда бабуся вернется. Люся металась по раздевалке и, наконец, не выдержав, кинулась обратно к седой женщине.
– У вас телефон-то есть?
– Вот. Только недолго, – буркнула, поджав губы, надзирательница бассейна.
Лихорадочно набрав знакомые цифры, Люся затаила дыхание. Вот сейчас поднимет трубку заплаканная Василиса и сообщит, что… Гудки прервал спокойный голос подруги:
– Алло?
– Вася! Васенька, как вы там?! – закричала в трубку Люся. – Финли жив? А телевизор?
– Люся, ты представляешь, у нас отключили свет, такая радость! Я пришла, а утюг совершенно холодный! А ты где? Документы взяла?
– Как же! Я что, по городу в неглиже должна бегать? Ты же ключ от моей кабинки забрала!
– Ой, господи, Люся! Я оставила его на кабинке сверху. Неужели трудно было догадаться? Ты же…
Но Люся уже ничего не слышала, она ринулась в раздевалку. Так и есть! Вот он, ключик, наверху. Она молниеносно натянула джинсы и свитерок, накинула плащ и понеслась за документами. Конечно, она опаздывала. Вот уже десять минут восьмого, а еще ехать две остановки. И все же, может быть, бабулька ее дождется…
Записанный адрес найти было нетрудно: дом находился почти у самой остановки… Людмила Ефимовна еще издалека заметила две пожарные машины и милицейский «бобик». Сердце испуганно запрыгало в предчувствии беды, и она, забыв про негнущиеся ноги, спешно засеменила к подъезду. Вокруг уже собрались стайки из ребятишек, старушек и прочих зевак.
– Скажите, что здесь произошло? – задыхаясь, спросила Люся какую-то женщину с синим тазиком под мышкой.
– Да вот, квартира у Дарьи Семеновны загорелась, – охотно пояснила женщина. – Такая аккуратная старушка была…
– А какая квартира? Номер какой?
– Так пятьдесят восьмая. Дарья Семеновна всю жизнь в ней прожила.
Люся развернула бумажку с адресом. Там четким подчерком было выведено: Красная, четырнадцать, квартира пятьдесят восемь.
– А где сама Дарья Семеновна? – упавшим голосом спросила она. – Увезли в больницу?
– Зачем? Прямиком в морг. Ну, может, еще по пути в милицию заскочут. Сгорела наша соседка.
– А вот и нет! – выкрикнул рыжий веснушчатый мальчишка. – Менты говорят, что ее раньше убили, а потом квартиру подожгли, чтобы скрыть следы преступления.
– Ой, да ты-то откуда знаешь? Сам, что ль, выдумал? – шлепнула паренька по затылку словоохотливая женщина.
– Не я это, а вон тот дядька говорил! А он у них майор, я сам слышал, как он другому базарил, дескать, старушонку сперва пришибли, а потом и подожгли. Рассчитывали, что бабка сразу сгорит, да просчитались. А еще он говорил, что странная вещь получается – о пожаре вроде позвонили соседи, а никто из соседей и не звонил вовсе!
– Иди, балаболка. Вон, девчонкам свои страсти расскажи, – отмахнулась от него женщина.
Пробраться к подъезду незамеченной было невозможно. Туда-сюда сновали люди в милицейской форме, сворачивали длиннющие шланги пожарные… Люся еще некоторое время потопталась в толпе и поехала домой – если документы целы, ее и без того отыщут, а если нет, тогда тем более нечего вертеться около чужой квартиры.
Дома обо всем она рассказала Василисе.
– Ох, не по душе мне это дело, – пробубнила подруга, откладывая вязанье. – Надо Пашке позвонить.
Сын ее Павел Дмитриевич Курицын верой и правдой служил в органах милиции, и лишний раз мать его не беспокоила. Но сегодняшний случай ее всполошил не на шутку, и она потянулась к телефону.
– Лидочка? Пашу позови, пожалуйста, – попросила она невестку. – Ах, его нет… А когда будет?.. Вон как… А у вас как дела?
Выслушав получасовой доклад о состоянии дел в семье, Василиса положила трубку.
– Паши дома нет, когда вернется, неизвестно. Вот ведь какая неприятность – перед самым Первым мая такое непраздничное происшествие, – бубнила она.
Первомай подруги отмечали по старинке – весело, бурно, с песней «Утро красит нежным цветом стены древнего Кремля…». А как петь такую легкую и радостную песню, если у тебя совершенно нет документов, а тот, кто их нашел, умудрился погибнуть прямо накануне гулянья – двадцать девятого апреля!
– Вася, ты не волнуйся, я все замечательно придумала, – успокаивала подругу Люся. – Давай немного подождем, если документы не объявятся, я сделаю новые. А про это недоразумение просто забудем.
– Давай попробуем. Только ты теперь будь внимательнее и осторожней, обещаешь?
– Клянусь… твоим здоровьем.
Поздно вечером позвонил Паша и сухим, командным голосом приказал:
– По одной не ходить, вечером никуда не бегать. Никакого легкомыслия – в районе действует маньяк, который интересуется исключительно дамами пожилого возраста. И не вздумайте мне доказывать, что у вас еще пора молодости!
– Наглец! – фыркнула Василиса и отсоединилась.
Где-то глубоко внутри зашевелилась тревога. Пришлось залить ее рюмочкой винца и уже спокойно отойти ко сну.
Грянули майские праздники – сначала отмечали День мира и труда, а потом незаметно пролетел и День Победы. Звонки знакомых, друзей, праздничные телепередачи и душевные застолья захватили подруг. Обо всем плохом как-то забылось, и теперь их головы были забиты исключительно рецептами оригинальных салатов, яркими воспоминаниями о подарках. Жалко было, что праздники быстро кончились. Еще беспокоила Ольга – единственная дочь Люси. Как там ей праздновалось в чужом городе? Она совсем недавно уехала в Москву и обещала вернуться только к сентябрю. Маминым заботам она доверила свою квартиру и обилие домашних цветов, которые Люся время от времени ходила поливать. Правда, теперь, со всеми этими праздниками, она совсем про них забыла. Вспомнила лишь тогда, когда подруги возвращались от гостеприимной Марии.
– Вася, вот за этим углом Олин дом, пойдем цветочки польем, а? – вдруг попросила Люся.
– Уже бесполезно. Какие цветочки столько без воды выдержат? Засохли уже, – отмахнулась Василиса.
– Тебе трудно, да? Посмотри, какая замечательная погода! И спать совсем не хочется. Сегодня какой праздник отмечали? День Победы? Вот и победи свою лень.
– Праздник был вчера, а сегодня…
– Пошли, говорю! Польем цветы по-человечески, а то сама напилась, а им фигу?
Василиса упиралась недолго. Цветочки, так цветочки. Домой идти все равно не хотелось, так славно было на улице. То и дело попадались пьяные, орущие компании, деловито бегали собаки, заглядывая друг другу под хвосты, звенели первые комары, и пахло весной. Зато в Олиной квартире запах был неприятный.
– Люсь, ты хоть бы мусор вынесла, – сморщилась Василиса.
– Откуда тут мусор? Оля его вынесла еще… Ва-а-ась!! Ой!! Кто это?!!
В кресле сидела женщина, сложив руки на коленях и опустив голову.
– Вы кто? Как сюда попали? – тряхнула ее за плечо Василиса и с ужасом отпрянула – женщина стала медленно заваливаться на бок. Она была мертва.
В углу брошенной собачонкой скулила Люся, зажимая руками рот. Праздничный хмель мгновенно улетучился, бояться и выть не было времени, поэтому Василиса предложила первое, что пришло в голову:
– Бабулю завернем в тот плед и оттащим на лавочку, к первому подъезду. Там ее утром сразу найдут. Потом будем думать. Да, и открой балкон!
Пока Люся раскрывала балкон, форточки и все окна, Василиса свалила тело на плед.
– Берись.
– Не… Вася, я… – блеяла Люся, боясь приблизиться.
– Быстро! А то я вас местами поменяю. Хватайся за концы пледа.
– А вдруг кто-нибудь увидит?
– Мы осторожно. И сейчас такое время, когда ходят только пьяные и влюбленные. И те и другие ничего вокруг не замечают. Пошли.
Спустились вниз без приключений. Едва переставляя ноги, доперли ношу до первого подъезда.
– Заходи в подвал, – командовала Василиса.
– Ты же говорила… – сопела от натуги Люся.
– Давай в подвал, нашла время для дискуссий! – яростно шипела подруга.
Затащив покойницу в подвал, Василиса выдернула плед.
– Зачем ты его берешь? – удивилась Люся. – Я все равно теперь на нем спать не буду…
– А тебя никто и не заставляет. Просто лишние улики убираю. Вдруг какая из соседок Олин плед узнает? Не отмоешься. Пошли к Ольге.
Вернувшись в квартиру, Люся кинулась в ванную за ведром и тряпкой.
– Погоди, ничего не трогай. Давай все как следует осмотрим.
Подруги оглядели комнату.
– Вон, смотри, у Вовкиной штанги блин откручен, – вдруг заметила Люся.
Володя приходился ей гражданским зятем, вел здоровый образ жизни и по утрам разминался со штангой. Теперь с одного конца штанги блина не хватало.
– А ты точно знаешь, что его раньше не открутили?
– Точно. Вовчик у нас нормальный спортсмен, и штанга у него новая. Он за нее две тысячи отдавал. Что же, ты думаешь, он за такие деньги себе недоделанную бы купил? – рассуждала Люся. – Я еще понимаю, если бы эта железяка валялась рядом, а то ведь нет ее.
Блина на самом деле нигде не было. Подруги облазили уже каждый уголок – ничего. Целый час потратили на уборку квартиры. Брезгливая Люся перемыла все с отбеливателем, а Василиса не уставала жечь спички, искореняя неприятный запах. Скоро квартира засияла, зато за окнами царила непроглядная тьма.
– Домой пойдем или здесь переночуем? – спросила Люся.
– Домой.
Идти по темной улице было страшно, но совсем уж не хотелось оставаться в комнате, где неизвестно сколько времени просидел труп. Поэтому подруги рванули к родному дому мелкой трусцой, постоянно оглядываясь и все время прибавляя скорость. По дороге в каком-то дворе запихали плед в мусорный бак и еще быстрее припустили до дому. Опомнились только тогда, когда за ними плотно захлопнулась дверь. Отдышавшись и поочередно приняв ванну, теперь женщины сидели на кухне за столом, раскрасневшиеся и чуть успокоенные.
– Скажи мне, Василиса, что нам помешало вызвать милицию? Зачем мы таскались с этой несчастной старушкой по подвалам?
– Да это я, дура, испугалась. Думаю, Пашки нет, вызовешь кого-нибудь незнакомого, а от нас разит, как от винзавода. Иди потом, доказывай, что это не мы ее нечаянно прикончили. Была бы трезвая, ни за что такое бы в голову не пришло.
– Ну что ж, не тащить же обратно… Это же надо! За две недели со вторым трупом сталкиваемся! Это неспроста, давай думать, какая это сволочь подсунула нам подкидыша. – Люся решительно хлопнула ладошкой по столу.
– Не нам, а вам, – корректно поправила Василиса.
– Мне? А ты думаешь, кому-то не дает спать моя телевизионная слава?
– В некотором роде. Понимаешь, в районе действует маньяк. Он зачем-то регулярно избавляется от старушек. Причем, заметь, никто не знает, что его в них бесит. А тут ты, немолодая, надо сказать, особа, дважды мелькнула на экране. Может, ему в тебе что-то и не понравилось.
– Ни фига! Как раз понравилось. Он же меня не убивает, а, наоборот, подсовывает убитые жертвы. Эдакое жертвоприношение на алтарь любви, как тебе? – пришла в восторг от собственной догадки Люся.
– По мне, так лучше деньгами. И все же опять не получается. Если какой-то сумасшедший и правда в тебя втюрился, к чему тогда пожар у той первой потерпевшей? Вспомни еще раз тот звонок. Кто с тобой говорил?
– По голосу это была старая женщина, просила прийти ровно в семь, потому что у нее какие-то дела были. Слушай, а может, она сама подожглась нечаянно? Ну, спичку уронила, я не знаю, газ зажгла неправильно?
– А потом и убилась с горя? Тебе же мальчонка ясно говорил, ее сначала убили и только потом подожгли, чтобы скрыть следы. Я вообще думаю, кто-то упорно пытается тебя подставить. Если бы ты в семь пришла и в комнату вошла, тебя бы как раз милиция и прихватила. Это просто счастье твое, что ты опоздала.
– Да ну… – недоверчиво проговорила Люся. – Ну заявилась бы я в семь, и кто бы мне открыл?
– Скорее всего, дверь была бы открыта. Так во всех фильмах показывают. Ты бы, конечно, вошла. А тут и ребятки! Ты не забыла? Их ведь тоже кто-то вызвал. Причем не соседи, хотя и от их имени. А еще хочу обратить твое внимание, что из милиции тебе никто не звонил, значит, документов не нашли.
– Может, плохо искали? – все еще надеялась Люся.
– Да не было там ничего, понятно? Я же тебе объясняю – тебя подставили. И если…
– Я все поняла. Только скажи, откуда они взяли мои документы? Выкрали? Точно! Выкрали! И сумку мою поэтому разрезали. Слушай, они следили за мной, что ли?
– Ну, наконец-то! Пыжилась, пыжилась и догадалась. – Василиса поднялась и плеснула себе в кружку свежезаваренного чаю, потом, не задумываясь, затолкала в рот сразу две конфеты и продолжала: – Не хочу тебя пугать, Люсенька, но то, что они, вернее, он – маньяк работает в одиночку – за тобой следил, это уже не так страшно. Хуже то, что он прекрасно знает, где ты живешь, где живет твоя дочь. Знает, что ты туда регулярно приходишь. Не зря ведь он несчастную старушку оставил тебя дожидаться.
– А почему в этот раз милицию не вызвал?
– Не знаю… – задумалась Василиса и отправила в рот еще парочку конфет.
Возле ног у подруг крутился грузный кот Финли. Он недвусмысленно намекал хозяйкам, что в честь праздничка можно было бы и мясом его побаловать. Только умы хозяйские кошачьих намеков не понимали, и тогда котяра, потеряв терпение, вспрыгнул на стол и оглушительно завопил дурным голосом. Любая хозяйка столкнула бы наглеца на пол, но только не Люся с Василисой. Они тут же забыли про все свои тревоги и кинулись наполнять пустую кошачью миску чем попало – мясом, консервированными крабами, оставшимися от застолья, и кусочками «Роял конина». Финли удовлетворенно вякнул и спрыгнул со стола. Теперь беседа подруг продолжилась в более решительных тонах.
– Значит, так, сейчас позвоним Вите Потапову, – схватила Василиса трубку.
Витя Потапов был Пашкиным близким другом, они вместе работали в милиции, охраняя мир и спокойствие граждан. Василиса частенько, когда сын был особенно не в духе, звонила Вите и узнавала кое-какие мелочи. Например, как можно, не нарушая закона, переломать ноги надоевшему пьянице Митьке, который вечно загаживает подъезд. Витя Потапов в отличие от родного сынка никогда от женщины не отмахивался, а на все вопросы отвечал терпеливо и спокойно. По возможности. Поэтому Василиса звонила ему частенько, и не только на работу, но и домой.
– А зачем нам звонить Потапову? – не поняла Люся.
– У него на телефоне нет определителя, откуда звонят – не узнает. Ты, Люсенька, сообщишь, что в подвале Олиного дома милицию ждет труп бабушки.
– А почему это я?
– Он твой голос не знает. А завтра я сама схожу в милицию и расспрошу у Пашки про этих старушек.
– А если не скажет? Опять начнем частное расследование?
– Нам ничего не остается. Надо как можно скорее узнать, кто и какую игру с тобой затеял. А у Ольги в квартире поставим сигнализацию.
Как правило, если на смену растерянности приходит твердое решение, на душе поселяется спокойствие, а в кровати – крепкий сон. Василиса придерживалась подобных правил, а вот Люся никак не могла сомкнуть глаз. После звонка Потапову ее волновал вопрос: кому же она так сумела насолить? У нее и врагов-то никогда не было. Если, конечно, не считать Томку со второго этажа. Эта развязная девица постоянно швыряет окурки в окно, и однажды ее недокуренная сигарета попала Люсе, проходившей в ту минуту под окнами, на шляпу. Сигарета тлела до тех пор, пока какой-то прохожий не обратил внимание:
– Женщина, у вас мозги дымятся.
Шляпа погибла, а Люся Томке в отместку на чистых простынях, которые подлая соседка вывесила на улице, маркером написала: «Осторожно, СПИД!» Или, может быть, Сонька-однокурсница? Люся тогда отказалась играть на баяне на юбилее ее отца. Так Сонька сама виновата: пригласила петь песни, а отец глухонемой. У него и друзья такие же – глухие тетери. Ну петь бы куда ни шло, и руками можно. Но музыку-то как передашь? Ноты ему, что ли, рисовать? А может, старая карга Шишковская? Она Олиным собакам под дверь отравленное мясо бросала, пока Люся не прислала ей конверт с зубным порошком. Старая грымза регулярно просматривала новости Центрального телевидения и сразу же решила, что недоброжелатели хотят отравить ее заморской заразой. Кстати, что в конверте был всего лишь зубной порошок, выяснилось довольно скоро. Но с тех пор Шишковская забыла про злобные выходки и теперь считается довольно сносной жилицей. Больше врагов не припоминалось. Однако и эти на маньяка не тянули.
Никто так виртуозно не может испортить настроение, как ближайшая подруга.
– Люся, смотри, снова о тебе по телику, – толкнула Людмилу Василиса с утра пораньше. Люся выскочила из кровати, как чертик из табакерки.
На экране миленькая дикторша освещала последние события края.
– И снова жителей нашего города потрясло жестокое преступление. Этой ночью на улице Тополиной был обнаружен труп пожилой женщины. Уже четвертый за этот месяц. Местные органы не сомневаются, что в районе действует маньяк. Поэтому убедительная просьба…
Дальше дикторша уговаривала старушек соблюдать все меры безопасности, никому не открывать двери, поздно не прогуливаться и по возможности записаться в секцию самбо.
– И где тут обо мне? – одарила Люся подругу ненавидящим взглядом. – Надень очки, посмотри, это же про ту старушку, которую мы ночью тащили.
– Вот, правильно: «мы», – значит, и тебя касается. Хватит валяться, пойдем к Потапову, пусть он нам расскажет, что знает.
– А почему не к Пашке? – Люся совсем не была знакома с Пашкиным другом и доверяться первому попавшемуся милиционеру не спешила.
– Ага, к Пашке! Он и рассказывать ничего не станет. Еще раз рявкнет, чтобы мы по ночам не шарахались, и для пущего спокойствия приведет Наденьку и Катю. Тогда уж точно нам ничего не узнать.