Жорж Кювье. Его жизнь и научная деятельность

Биографический очерк М. А. Энгельгардта

С портретом Кювье, гравированным в Лейпциге Геданом

Предисловие

Имя Кювье принадлежит к числу тех великих имен, которые известны не только специалистам. Если не о заслугах, то об ошибках его – как автора чудовищной теории катастроф и решительного противника эволюционизма – слышали даже люди, стоящие за сто верст от науки.

В этой книжке мы изложим, по возможности сжато и ясно, историю его жизни и деятельности.

Научные заслуги Кювье огромны. Две великие отрасли человеческих знаний – сравнительная анатомия и палеонтология – были подняты им в степень наук. И ту, и другую он застал в виде хаотической груды материалов; и ту, и другую оставил в виде строгих и точных наук, с определенными методами исследования, с общими выводами и законами.

В систематической зоологии его роль не так велика, но все же достаточна для бессмертия. Он был творцом естественной системы животного царства.^[1]

Правда, не все ученые признают за ним эту заслугу. Некоторые, называя его творцом сравнительной анатомии как науки, отрицают в то же время его заслугу как создателя естественной системы – на том основании, что уже Линней дал весьма естественную классификацию позвоночных и ясно сознавал необходимость естественной системы. С точки зрения этих ученых, Кювье внес только важные улучшения в систему, а не пересоздал ее.

Но здесь – внутреннее противоречие. Естественную систему животных нельзя создать без сравнительной анатомии, как нельзя правильно расставить книги, не зная их содержания и руководствуясь только видом и цветом корешков и переплетов. Правда, может случиться, что книги, посвященные известному отделу литературы, окажутся в одинаковых переплетах и благодаря этому будут расставлены правильно. Это сравнение можно применить к позвоночным: здесь содержание совпадает с переплетом, внутренняя структура – с наружной в такой степени, что, руководствуясь только внешними признаками, можно довольно правильно установить главные группы этого отдела.

Но отсюда еще далеко до естественной системы, до сознательного и последовательного применения сравнительной анатомии к классификации животных. В соответственных главах читатель найдет более обстоятельное изложение этого предмета; теперь же повторим, что естественная система могла быть создана лишь на основании сравнительной анатомии, и эту-то задачу исполнил Кювье.

Итак, сравнительная анатомия, палеонтология, естественная система животных – вот три великие заслуги Кювье, заслуги, из которых каждая достаточна для вечной славы.

Нужно ли повторять, что великие люди не сваливаются с неба, а вырастают естественно, подготовленные всей предыдущей эпохой? Нет великого ученого, которому бы не предшествовали люди, выражавшие его открытия в более или менее туманной форме, в виде намека, предчувствия, пророчества. Кювье также имел своих предшественников: в сравнительной анатомии – Добантона, Вик д'Азира; в палеонтологии – Палласа, Кампера, Бюффона; в естественной системе – Палласа и самого Линнея.

Но заслуга гения в том-то и заключается, чтобы изложить в виде стройной и ясной системы то, что его предшественникам рисовалось лишь в неясных и бледных очертаниях.

Предшественников гения можно сравнить с тусклыми лампадами, мерцающими в огромной зале, которая загромождена всевозможными предметами. Кое-что освещается, кое-что выясняется при этом бледном свете; но общий фон остается во мраке, и среди смутных, неуловимых очертаний мерещатся призраки и тени. Но вот зала освещается электрическим светом гения; тени и призраки исчезают – и неуловимое, смутное становится доступным и осязаемым, и то, что казалось безобразным хаосом, является в строгом и стройном порядке.

Ошибки Кювье и консервативный характер его государственной деятельности вызвали ожесточенные нападки на него как «обскуранта и реакционера науки», «сухого фактического исследователя» и тому подобное. Мы постараемся изложить беспристрастно факты, подавшие повод к этим нападкам.

Приступим теперь к выполнению нашего задания.

Глава I. Детство и юность (1769—1788)

Рождение Кювье. – Его предки. – Семья. – Мать Кювье и ее значение в развитии сына. – Раннее развитие способностей. – Наследственные черты. – Кювье в Монбельярской гимназии. – Первые проблески тяги к естествознанию. – Неудача с духовной карьерой. – Каролинская академия. – Разнообразие занятий. – Персонал академии. – Товарищи Кювье. – Общество естествоиспытателей. – Успехи Кювье. – Окончание курса. – Стесненное положение. – Место домашнего учителя у Héricy.

Жорж-Леопольд-Кретьен-Фредерик-Дагобер Кювье родился 23 августа 1769 года в городке Монбельяр.

Предки его – родом из деревни Кювье, Юрского департамента – в XVI столетии приняли реформацию и, спасаясь от религиозных гонений, бежали в Монбельяр, принадлежавший в то время герцогу Вюртембергскому.^[2]

Дед Кювье, занимавший должность городского актуариуса, имел двух сыновей: один из них подвизался на духовном поприще; другой – отец Жоржа – около сорока лет служил французскому правительству в наемном швейцарском полку, участвовал в Семилетней войне, был известен начальству как храбрый офицер, но особенно важных подвигов не совершил и, выйдя в отставку с орденом du Mérite militaire^[3] и небольшим пенсионом, поселился в Монбельяре, где был назначен начальником местной артиллерии.

Пятидесяти лет от роду он женился на девице Шатель. От этого брака родилось трое сыновей: старший умер еще младенцем, второй был Жорж – будущая гордость Франции, третий – Фредерик – впоследствии тоже занимался естественными науками и приобрел почетную известность трудами по зоологии и сравнительной анатомии, хотя слава его исчезала в лучах славы брата, как мерцание звезды перед блеском солнца.

Старший ребенок умер в то время, как мать была беременна Жоржем. Она тосковала об этой потере и, может быть, поэтому Жорж родился болезненным, слабым, хилым, не подававшим надежды на долгую жизнь. Но заботливость матери помогла ему благополучно пережить опасный детский возраст.

Вообще, судя по тому, что мы знаем о ней, это была нежнейшая мать и незаурядная женщина.

Не говоря о материальных заботах, она играла важную роль и в духовном развитии сына.

Она выучила его бегло читать, когда ему было только четыре года; заботилась о его религиозном воспитании, – и та глубокая религиозность, которая впоследствии так тесно переплеталась с научными воззрениями Кювье, вероятно, берет свое начало отсюда. Она же давала ему первые уроки рисования и каждый день сама водила его в элементарную школу; не зная латыни, ухитрялась так тщательно следить за его уроками, что он всегда приходил в школу лучше подготовленным, чем товарищи.

Но, – что, разумеется, гораздо больше свидетельствует об ее уме, – она не ограничивалась заботами о школьных успехах сына, а искусным подбором книг по истории и общей литературе содействовала развитию в нем страсти к чтению и неутомимой жажды знаний, которыми впоследствии он так отличался.

Заботы эти оставили неизгладимый след в сердце Кювье. До конца своей жизни он любил вспоминать о матери, рассказывать о ее нежности, окружать себя цветами, которые она любила, и тому подобное.

Уже в раннем детстве Кювье выделялся среди товарищей разнообразием интересов, охотой к чтению и способностями. Он одинаково удивлял их знанием латинских стихов и грамматики, уменьем вырезать из бумаги всевозможные предметы и быстротой сообразительности. Однажды какой-то странствующий фокусник показывал свое искусство в доме его дяди. Старый и малый восхищались и удивлялись при виде кинжала, который он втыкал себе в руку и вынимал окровавленным, или Геронова фонтана, останавливавшегося и начинавшего бить по его приказу, и тому подобных штук. Только шестилетний Кювье молча и равнодушно следил за всеми эволюциями фокусника и по уходе его объяснил присутствующим механизм фокусов, поясняя свои слова моделями, которые вырезал из картона. Для шестилетнего ребенка это, конечно, истинный tour de force^[4] сообразительности.

Некоторые из своих дарований Кювье, без сомнения, унаследовал от отца. Последний обладал превосходной памятью, которая у его сына достигла почти феноменальной силы. Способность к рисованию, сослужившая впоследствии огромную службу Жоржу, тоже, кажется, досталась ему по наследству. Между прочим, отец Кювье любил в часы досуга вырезать из картона модели различных зданий, причем с удивительною точностью сохранял соотношения размеров. Во всяком случае, это занятие указывает на некоторую художественную способность, передавшуюся Жоржу, который впоследствии был не только превосходным рисовальщиком, но и тонким знатоком искусства.

По окончании элементарной школы Кювье поступил в Монбельярскую гимназию, где пробыл четыре года, обучаясь древним языкам, истории, арифметике, алгебре, геометрии и съемке планов. При поступлении в гимназию ему было 10 лет.

В это время у Кювье уже проявилась страсть к естествознанию – еще бессознательная, еще не отлившаяся в форму определенного стремления работать в этой области, но разгоравшаяся с каждым годом. Случайно он увидал у одного из своих родственников «Естественную историю» Бюффона и заинтересовался рисунками. Потом ему вздумалось раскрасить их. С этой целью он принялся за чтение текста, и вскоре Бюффон сделался его любимой книгой; он положительно не расставался с ним; том Бюффона сопровождал его всюду: Кювье читал его даже в классе, во время уроков, за что, как водится, и получал головомойки от учителей.

Здесь же проявились и некоторые другие черты его натуры: уменье подчинить своему авторитету окружающих, способности организатора и руководителя. Находясь уже в старшем классе, он устроил нечто вроде академии, в которой сам был президентом. Члены академии – товарищи Кювье – собирались в известные дни в дортуаре; президент читал вслух какую-нибудь книгу, затем начиналось обсуждение прочитанного; каждый высказывал свое мнение, а под конец Кювье резюмировал дебаты и произносил заключение, которое и принималось всеми. За особенные успехи или старания выдавался орден, вырезанный Кювье из картона.

Родители Кювье были небогаты. Предстояло подумать о «хлебной карьере» для Жоржа. Выбрали карьеру духовного. Герцог Карл отправлял за свой счет в Тюбингенскую семинарию тех из учеников Монбельярской гимназии, которые были первыми в учебе; так как Кювье все время шел первым, то можно было ожидать и для него этой льготы. Но тут повторилась весьма старая и обычная история: при всех своих успехах и дарованиях Кювье сумел навлечь на себя неудовольствие директора гимназии – какими-то насмешками по его адресу – и благодаря этому вышел только в третьем разряде.