Ночь огня

Нужно потеряться в пустыне. Серьезно. Хоть на чуть-чуть.Редко какой мой тур «Вокруг света» обходится без Шмитта. С его помощью я уже побывала и в Японии и в Китае, и в Бельгии. Такой он – литературный космополит и певец мира.В этой книге – хочется верить – автор описывает свое личное путешествие в пустыню Сахара. Поехал он туда – по легенде, для съемок фильма о Шарле де Фуко (если вы не знаете, кто это – вам любезно об этом расскажут. И – не путайте с Мишелем Фуко!). Но кажется мне, что были у него и личные причины. Он в свои 28 лет – искал. Что-то – смысл жизни, Бога, свой стиль…Шмитт – такой автор, который пишет так витиевато, что – я бы назвала его стиль даже избыточным. Иногда – его описания и эпитеты – прям дух захватывают! Например – описание той самой ночи в пустыне или – врезавшееся мне в память описание туарега. В накидке цвета индиго, с копной светлых волос… К этому уникальном народу я испытываю светлые чувства еще со времен книги Альберто Васкес-Фигероа – Туарег . За их жажду жизни, знания и – уникальное отношение к женщинам. И автор, похоже, мои чувства разделяет. Их зародившаяся и развившаяся дружба с туарегом-гидом – была очень трогательная. Есть и забавные, чисто писательские наблюдения – например, гида Дональда – «профессионального остряка» и нарочитого любимца публики.Это было – быстро, безболезненно, но как-то – глубоко и безбрежно. Автор, конечно, поделился личным переживанием и опытом. Не многим дано даже увидеть пустыню – не то что в ней потеряться (да и не советую). Конечно – «поиски Бога» и пространные рассуждения об этом – такие отголоски словно высоколобой, студенческо-кухонной философии. (за это полбаллика и сняла) Но – молодости это свойственно. Я уже знала об очистительном влиянии – смены условий, экстремальны условий, влияния паломничества. Так что сюрпризом – были только духовные открытия автора.Шмитта – я прям рекомендую. Не все его рассказы, конечно, одинаково полезны. Но – я бы назвала его стиль – «письмо кистью по слоновой кости». Это – очень красиво, что – на таком небольшом объеме – даже цветисто. Но – часто это бывает остроумно подмечательно и довольно глубоко. И теперь я знаю – почему.

В Европе интеллектуалы терпят веру, но презирают ее. Религия считается пережитком прошлого. Верить – значит быть допотопным; отрицать – стать современным.Каждый из нас приходит к Вере по-своему. Или не приходит, в какой-то момент укрепившись в твёрдости своего решения. Кто-то задумывается о вечных безответных по большому счёту вопросах, а кто-то скользит по жизни мимо них, не слишком грузясь размышлениями о сути бытия.Эрик-Эммануэль Шмитт предстаёт перед нами двадцативосьмилетним молодым философом, человеком свободы мыслей, начинающим сценаристом, только-только пробующим свои силы на литературном поприще.Недавно расставшись с женщиной, с которой прожил семь лет, никем и ничем не связанный, он вместе со своим другом Жераром решает пройтись дорогой Шарля Фуко, монаха отшельника, исследователя Африки. Этот двухнедельный переход через Сахару в Алжире, поможет лучшего понять того, о ком Шмитт собрался писать.Группа из десяти французов, гид американец и проводник (местный туарег Абайгур), они все очень разные, но они – жители «каменного шарика» Земля, и что же им делить? Разве что только делиться – помощью, добрым словом, улыбкой…Шмитт Бога не искал, как он сам признаётся: «Он сам нашёл меня», открыв для автора мир заново в ночь, когда… А впрочем, не буду рассказывать дальше, читайте, ведь это совсем не богословский текст и не философский трактат. Это простая, но мудрая в своей простоте проза. Честная и правдивая. Она о Человеке и Природе, о дружбе европейца и мусульманина (соприкосновение двух миров, что сейчас наиболее актуально), которым есть что рассказать друг другу и чему научить. Она о душевности как духовности, об «откровении незримого», того, что прекрасно может «увидеть» душа…Если вам нравится писатель Шмитт, и вы хотите понять его как человека, узнать его нравственные ориентиры, то, что помогает ему жить – читайте смело, скучно точно не будет!Дальше…Вот они какие, туареги-берберы на милых дромадерах

Эрик-Эмманюэль Шмитт – весьма плодовитый французский автор, более известный как драматург, хотя в багаже у него имеется немало романов, разноплановых и в основном очень коротких, и даже несколько фильмов, в которых он засветился и как сценарист, и как режиссер. С последним и связан автобиографический сюжет «Ночи огня».Отношение к творчеству Эрика-Эмманюэля Шмитта у меня было заведомо пресное – после того, как я прочитала его «Детей Ноя», о нем сложилось мнение как об авторе, в принципе, неплохом, но ничем особо не выдающемся. Читался его роман хорошо, но после себя мало что оставил – так, зыбкое воспоминание о проходной вещице.«Ночь огня» сперва подтверждала это впечатление. Пресности добавлял автобиографический тон – рассказ от первого лица, об том, как двадцативосьмилетний Эрик-Эмманюэль намылился пересечь Сахару. Цель была немудреной – поглядеть на будущие декорации фильма о Шарле де Фуко, к которому он написал сценарий, – а способ пересечения довольно унылый: в туристической группе с профессиональным гидом. Пространные речи, что пустыня-де меняет людей, ох, сейчас и пройдемся, все очень по-туристически. Авторский голос заранее предупреждает – я вас умоляю, какие тут приключения. Сразу понятно, что неожиданностей не будет. Не встретятся бандиты. Не начнется мистики. Не спустится тарелка с инопланетянами. Автор просто погуляет, опишет красоту пустыни, вспомнит драгоценные жизненные моменты (что еще в пустыне делать) и сделает возвышенные выводы, важные главным образом для него одного.Так казалось, но ближе ко второй половине книги все стало меняться. И дело не в том, что автор стал намекать на какое-то грядущее событие, которое изменит ВСЕ (впрочем, легко было догадаться, что именно произойдет). Перемены начались с любопытного момента: туарег, сопровождавший группу, утречком стал молиться, как у них полагается. И ни у кого это не вызвало особых эмоций, хотя накануне вечером имел место спор о двигателе всего сущего, в котором на верующую женщину Сеголен («вы говорите как, а не почему») и философствующего автора («у каждой эры своя легенда») обрушился весь гнев сторонников неоспоримого научного знания. Позиция большинства сводилась к следующему: ну как так, ребята, что за чушь вы несете, ученые все уже точно выяснили. Трагизма добавляло то, что в группе были ученые.И вот во время молитвы туарега Сеголен метко заметила Эрику, что это часть местной экзотики, которую обещали в буклете, и поэтому ни у кого не вызывает возмущения эта молитва. Но начни сейчас молиться она – о, это будет буря стыда. Ну как так, парижанка, наш человек, и вдруг молится. Кошмар же ж.Этот момент плавно переводит повествование в русло глубоких рассуждений о разнице в менталитетах, о взглядах на религию со стороны науки, философии и самой религии. Сам автор, как персонаж, к этому моменту не верил ни в научные истины, ни в Бога. Но случай в пустыне все изменил. Да, он не был неожиданным, этакая досадная банальность, если смотреть на него как часть сюжета – даже наивность, но последующим текстом Шмитт встряхнул меня так, что все прочитанное прежде стало видеться в совсем иной перспективе, и текст уже не казался плоским и слабым.Я, однако, отдаю себе отчет, что мое впечатление может быть основано сугубо на личных ощущениях – мне знакомо и очарование пустыни, и шок откровения. И Шмитт здорово это выразил, описав свои чувства и выведя простенькие, но глубокие истины о мироздании, месте человека в нем и сущности веры. А его дружба с туарегом добавила трогательности.В итоге книга пробрала настолько, что пришлось с пару часов приходить в себя. Здорово вышло, очень даже здорово.