Пролог
Нью-Йорк, 2013 год
Двери отделения неотложной помощи распахнулись, пропуская внутрь бригаду реанимобиля. Колесики каталки застучали, перекатываясь по швам плитки, а навстречу ей спешила команда врачей. Все знали, кого привезут, но при одном взгляде на кушетку молодой хирург, что должен был готовиться к операции, остановился. Помедлил лишь на секунду, словно споткнулся, разглядывая безвольно расслабленное тело перед ним.
Имел ли он право на это?
Но его работа начнется после. Прямо сейчас он ничего не решает.
– Остановка сердца! – бригада тут же прекратила движение, а вспотевший уже порядком реаниматолог отер лоб, пот с которого лез в глаза.
Привычные механические действия. Завести, вытащить, доставить до хирургов. Сколько раз в день они делали это? Но сегодня не подводящие ни разу руки тряслись. Нет, дело даже не в том, что пять минут назад ему в спину уперлось дуло пистолета, пока Аманда Клод объясняла, почему эта девушка должна жить. В конце концов, он хорошо знает свою работу. Дело лишь в том, что он хорошо помнил лицо этой девушки при других обстоятельствах.
Джеймс Нейтан за пятьдесят лет своей жизни первый раз усомнился в правильности того, что делает. Первая остановка сердца пациентки привела его в чувство. Всю дорогу до больницы своими руками возвращал ее обратно, вновь и вновь забирая у смерти.
Но сейчас она упорно не хотела поддаваться. С такими ранениями… Бригада хорошо знала свою работу, поэтому приемное отделение тут же стало местом реанимации.
– Интубируем, – трубка зашла в рот, но непрямой массаж переставал действовать, – адреналин, дефибрилляция триста шестьдесят, – капля пота ползла по носу, исчезая в маске.
Его команда знала свое дело. Они спасли десятки жизней, может, сотни. Тех самых, что она за каких-то пару лет отправляла в ад. Все говорили, что девчонка чувствует дыхание смерти, и Джеймс сейчас завидовал ей. Ведь она точно знала исход их сегодняшней борьбы. Новый разряд, атропин, массаж сердца, увеличение адреналина. Она со свойственной настырностью не желала возвращаться.
С другой стороны… Сколько крови потеряла девчонка? Количество ранений и повреждения. Они же несовместимы с жизнью. Но ведь если она видела хоть один шанс, значит, он есть? Или Аманда просто хотела в это верить? Кажется, что эти люди понимали смерть, лишь когда тело сожжено, а прах развеян по ветру. Так неужели он готов сдаться? Взять на себя право судить?
Две минуты. Клиническая смерть. Страшный сон любого, кто хоть как-то был связан с миром, где правит «Destiny», прямо сейчас становился легендой. Мифом криминального мира. Джеймс был готов ответить за это. За то, что не успел спасти ее. Ведь тогда он спасет… скольких?
Дочь Джеймса ее возраста. Двадцатилетняя улыбающаяся девчонка, с будущим, в котором Мадлен мечтает пойти по стопам отца. У нее на уме лишь учеба, а Джеймс ужасно горд этим. Его ребенок. Ведь она еще такая юная.
Взгляд коснулся затянутых в хвост окровавленных волос. Не ему решать. Стиснув зубы, Джеймс с остервенением вернулся к реанимации.
Давай же, упрямое создание.
– Есть пульс! – закричал парень, что совсем недавно вошел в команду. – Доктор Нейтан, вы гений.
Каждая секунда промедления может стоить жизни. Одно неверное движение хирурга, неверный расчет. Даже не вовремя содранная одежда. Пока в операционной хирург проводит торакотомию, он словно ощущает его пальцы у себя в груди. И, сидя возле здания больницы, затягиваясь третьей по счету сигаретой, Джеймс Нейтан надеялся лишь на то, что сегодня все сделал правильно.
Нью-Йорк, 2015 год
Аманда любила громкие названия. Поэтому, несмотря на все неприятные воспоминания, осталась жить на Манхэттене даже после смерти отца и Клода. Последнее время из-за постоянных перелетов приходилось бывать дома не так часто. Врачи, больницы. Вечные гонки со смертью. Поправив сползший на брови платок из последней коллекции Louis Vuitton, Аманда прищурилась, придирчиво разглядывая себя в зеркальце.
Словно прибавила двадцать лет.
Улыбнувшись отражению, тут же закинула черный квадратик «Chanel» в сумку. Удивительно, сегодня она нервничала. Не так часто бывала вне дома без грамма косметики. Обтянутые кожей пальцы едва заметно подрагивали. Нет, никто из случайных знакомых не поймет этого. Подойдут, как и пара других, поздороваются. Совершенно не имея никакого интереса, спросят о делах и просто растворятся в толпе. Пальцы судорожно сжались на горячей чашке.
Она заметит. Увидит чуть больше, чем другие, и промолчит. Взгляд то и дело скользит к сумке, где в плотном конверте лежит главное решение в ее жизни. Всю жизнь Аманду кто-то вел за руку, не давая лишний раз посмотреть по сторонам. Отец, муж. А ей нужно было просто быть. И, похоже, с этим она стала справляться лишь сейчас, когда удушающие волны накатывали при каждом резком движении. В висках стучала кровь, мутными пятнами застилая глаза.
На секунду промелькнула мысль, что она не придет. Да, Аманда знала, что два часа назад ее гостья, преодолев океан и выдержав многочасовой перелет, спустя два года вновь ступила на американскую землю. Но разве кто-то мог теперь говорить ей, что делать? Слушала она хоть кого-нибудь?
Аманда вообще была не уверена, что девушка согласится встретиться. Появление здесь, пусть даже после пластических операций, огромный риск. Аманда не обманывала себя – гостья не может ощущать себя обязанной. Она ненавидит всех их, включая погибшего Клода. Несмотря на всю к нему любовь. Стул напротив отодвинулся беззвучно, а Аманда вздрогнула. Невесомое легкое движение, ни единого скрипа. Девушка – в самых обычных джинсах и футболке из дешевой ткани – которой Аманда не доверила бы даже мыть полы в своем доме, быстро окинула взглядом помещение. Все же она повзрослела.
Лицо девушки изменилось за секунду. С настороженного на восторженно-радостное. Хамелеон. Как Клод. Она что-то защебетала, размахивая руками, но взгляд по-прежнему скользил по помещению. Заметила, значит. Хотя глупо было предполагать, что пропустит слежку.
– Три человека – это мои люди, – спокойно произнесла Аманда, поднеся к губам кружку с остывшим эспрессо.
– Тогда для кого я устраиваю здесь цирк? – усмехнулась девушка, расслабляясь. – Говори.
Аманда не ответила, поправляя и без того идеально сидящую юбку. Девушка вновь стала отстраненной и холодной. Идея уже не казалась такой уж удачной. Но ни время, ни обстоятельства не давали ей другого выхода. Цепкий взгляд темно-карих глаз коснулся ее, обдавая льдом, а Аманда улыбнулась.
– Ты же видишь, да? – робкая улыбка сквозь непрекращающуюся головную боль. – Видишь. Знала, поэтому и прилетела?
Гостья продолжала молча смотреть в одну точку. Да, сочувствия отсюда не дождаться. Невозмутимость и холод. Даже несмотря на то, что Аманда вытащила ее с того света. Подарила новую жизнь. Отнятую ее семьей.
– Тебе это, наверное, не интересно, – выдавила Аманда, мысленно ругая себя.
Куда испарилась она? Бойкая, решительная, сносящая все на своем пути? Видимо, так начался ее уход. В конце жизни начинаешь на все смотреть по-новому. Нет, Аманда Клод не собиралась сдаваться, но должна была перестраховаться. Как глава корпорации. Как мать. Да, на роль, отведенную ее гостье, лучше подошел бы первый встречный. Кто угодно. Только не человек, который ненавидит всю ее семью.
– Я, пожалуй, к делу, – девушка, не моргая, кивнула, – речь идет о Питере.
– Что с ним? – взгляд девушки тут же схлестнулся со взглядом Аманды.
Может, все не так уж и плохо? Мягко улыбнувшись, Аманда прошлась подушечками пальцев по столу.
– Я умираю, Дес, – девушка дернулась, поморщившись, – ты понимаешь же, что это значит?
Конечно, понимала. Снова развернется бойня, а маленький мальчик – легкая добыча. Если Аманда умрет, то сначала, скорее всего, за опеку над ним. Времена меняются. Но то, что Питера ждет не самое легкое будущее, если вообще ждет, можно сказать с уверенностью.
– Я смогла спрятать тебя. Знаю, что ты приступами совести не страдаешь, поэтому подготовила тебе кое-что, – ладонь Аманды скользнула по сумке, но тут же остановилась, – забери его. Документы готовы, все беру на себя.
– По-моему, вокруг тебя достаточно других кандидатур, – девушка пожала плечами, не сводя взгляда с сумки, – как там было? Запри в башне, найми десяток-другой вооруженных драконов. Вы же так привыкли решать проблемы, разве нет?
– Всех можно купить, – Аманда выдохнула, скрипя пальцами по чашке, – куда бы я его ни спрятала, найдут. Как и тебя, рано или поздно.
– Тогда в чем разница?
Аманда скользнула пальцами в сумку, хватая конверт. Она согласится, не сможет отказать. Пока девушка разрывала конверт, быстро перебирая бумаги, Аманда не могла прочесть решение по непроницаемому лицу. Противная тошнота и горячая волна снова прошла по телу.
– Последняя воля твоего хозяина, Дес, – кивнула Аманда, медленно выпуская воздух из легких, – но дело даже не в этом. Ты сама решила его защищать, разве нет?
Глава 1
Москва, 2020 год
Найти свои вещи, не зажигая света, в незнакомом пространстве гостиничного номера оказалось просто. Типовая обстановка для люкса. Похоже, все они делались под копирку. Конечно, не президентский номер, но могли и проявить фантазию. Стороннему взгляду, быть может, и покажется, что каждый интерьер уникален. Ровно до тех пор, пока с закрытыми глазами не сможет зайти в любой и пройти, не сшибая все на своем пути.
А Рокси та еще любительница собрать углы. Стараясь не разбудить мужчину, я торопливо натянула все еще подходящее по размеру платье. Молнию заело где-то на середине пути. Все потому, что тороплюсь. Время четыре утра, в течение часа должна быть дома. А на таких каблуках и с не тщательно смытыми остатками вчерашнего макияжа утром понедельника перемещаться придется очень быстро. Искать чулки не стала, быстро проверяя содержимое маленькой сумочки. А ведь обещала себе, что все, больше никаких красивых и богатых мужчин. Но куда уж там, когда в тебе три коктейля «Лонг-Айленд», перед глазами уплывшая из-под носа премия лучшего работника «Бургер-Кинг», а на носу ЕГЭ Пита.
Чертыхнувшись, прыгая на одной ноге, натянула отчаянно сжимающие ноги лодочки подруги. Ну не ходят богатенькие красавчики по таким местам, я же была уверена в этом. Как и Гера (от рождения Рита, но не дай бог назвать ее так), что удивленно присвистнула, стоило полупьяному взору столкнуться с очередным представителем самцов по ту сторону бедности.
– Я вызову тебе такси, – раздался из-за спины голос вместе с шорохом простыней, – черт, четыре утра?
– Сын ждет, – закрутив волосы в быстрый пучок, воткнула валяющуюся в сумке шпильку, – не переживай, сама вызвала, уже ухожу.
Посмотрев в зеркало вижу, как удивленно приподнимает бровь красавчик. Конечно, он привык к ночным приключениям, иначе бы вчера работники отеля так быстро не сориентировались при нашем пьяном появлении. Вернее, моем, пьяном. Мой герой романа на одну ночь был свеж, бодр, трезв и до противности серьезен. А сейчас удивлен. Конечно, ведь вроде как мне полагается задавать глупые вопросы, типа как «увидимся?», пихать свой номер телефона и что-то там еще нашептывала Гера мне на ухо, пытаясь научить уму-разуму.
Конечно, и он не стал кидаться за мной, умоляя остаться. Нет, хозяин жизни и моего сердца на одну ночь плотнее завернулся в простынь, облегченно выдыхая и засыпая мгновенно, словно из него вынули батарейку. Удивительная способность, самой бы приобрести. Я прекрасно знала, что такие приключения заканчиваются лишь приятным воспоминанием для меня, а чем для них – понятия не имела. Скорее всего, они даже и не помнили моего лица. Так разве это не к лучшему?
Выскользнула из номера, быстро пробегая взглядом по надписи «вас ожидает Hyundai Solaris номер Е251ВМ». Ноги подгибались, а во рту поселилось неприятное чувство. Господи, месяц не пью. Нужно восстанавливать организм. Вообще редко позволяла себе подобное, но уж больно все допекло. Запрыгнув в машину, тут же открыла уведомления. Старый айфоша послушно загрузил иконку WA, выливая на меня все страдания подруги.
«Он хорош?»
«Ты же не будешь снова тупить?»
«Рокси, раз ты такая свободная, хотя бы для меня номерок добудь!»
«Женщина, хоть щелкни его спящим».
Закатив глаза, усмехнулась. Маньячка. С Герой мы познакомились в том несчастном общепите, где обе трудились не покладая рук. Девять классов образования – это не то, с чем можно покорить мир. Но Гера считала иначе. Днем переворачивала жирные котлеты на шипящем гриле, к ночи откуда-то вытаскивала наряды, на которые даже сама героиня Джулии Робертс из фильма «Красотка» и не подумала взглянуть. Стоило сказать, что за последний год Гера поумерила свой пыл, обзавелась вкусом и, несмотря на старательно изображаемую свободу, кажется, разжилась каким-то богатым воздыхателем. Наряды становились дороже и изысканнее, кожа – здоровой, а волосы дорого ухоженными. Я же, глядя на всю эту картину, просто молчала.
Не так уж и близки мы были на самом деле.
Пролистав еще несколько уведомлений, перелистнула на имя Питера. Три сообщения? В два часа ночи? Дыхание участилось, пока испарившийся куда-то интернет грузил изображение. Вздох облегчения и одновременное желание прибить мелкого засранца тут же охватило разум.
«Опа-па, Рокси, а где это мы ходим?»
И селфи на фоне моей подушки. Пакостник. Лучше бы с репетиторами с таким рвением занимался, как совал нос не в свое дело.
«Кажется, ты должна отпустить меня на выхи за город».
«Серьезно, Рокс, я мог даже не возвращаться – ты бы не заметила. Подумай над этим».
Пальцы автоматически начали отбивать ответ, но я тут же остановила себя. У него есть время поспать до шести. Раньше я его не трогаю, таков уговор. А от звука уведомления может и проснуться. Скрипнув зубами, удалила, тут же блокируя экран и откидывая голову на спинку сидения. Семнадцать лет. Каких-то пара месяцев, и Питер станет совершеннолетним. И несмотря на то, что употреблять алкоголь по закону его родной страны ему нельзя еще три года, на законодательном уровне он взрослый.
А это может повлечь за собой тонну неприятных последствий.
Наблюдая за мелькающими в окне домами, я думала, куда испарились пять лет. Из маленького мальчика Питер превратился в привлекательного юношу, который вдобавок ко всему этим бессовестно пользовался. Хотя ему было в кого. Ладонь сильнее прижалась к сиденью, пальцами впиваясь в дешевый чехол из экокожи. Нет причин для беспокойства, Роксана Андреевна. Это первое время меня потряхивало, пока переводила его из школы в школу, устраивая чуть ли не слежку за каждым родителем и учителем. Все казалось подозрительным. Каждый, кто хотя бы кинул взгляд в его сторону. Но наши документы исправно принимали везде, а после переезда в мегаполис, как это часто бывает, старые связи рвались. Никто неотрывно не наблюдал за нашей жизнью, и мы просто растворились среди сплошного потока мелькающих вокруг лиц.
– Ваше лицо кажется мне знакомым, – осторожно произнес таксист в попытке завязать разговор, – а платье выглядит дорогим. Я случайно не видел вас по телевизору?
Мужчина приятной славянской внешности, лет сорока пяти, с седеющими русыми волосами и гладко выбритый. На правой руке блестит потускневший ободок обручального кольца, когда пальцы соскальзывают на рычаг переключения передач, тут же возвращаясь обратно. Пустой стаканчик от кофе с наклейкой «Drive» покачивается в подстаканнике. Футболка натягивается от давно наметившегося живота, когда водитель тянется приоткрыть окно. Он просто шутит в попытках согнать надвигающийся сон. Вежливо улыбаюсь, удобнее устраиваясь на сиденье.
Я научилась различать реальные подозрения от параноидальных мыслей.
– Можете закурить, – киваю, прикрывая глаза, – только окно пошире откройте.
Сквозь опущенные ресницы вижу, как водитель бросает изумленный взгляд в зеркало заднего вида, разглядывая меня.
– Да я не то чтобы, – виновато улыбается водитель, а я вздыхаю.
– У вас очень аккуратные руки для мужчины, – посылаю ему ответный взгляд, – поэтому видно пожелтевшие ногти. Ладонь все время соскальзывает туда, где стоит стаканчик, – киваю на покачивающийся картон, – видимо, там обычно лежат сигареты. Ну и подрагивающие пальцы и приоткрытое окно. Видимо, когда хочется спать, закуриваете, – мужчина поджимает губу, кивая головой, – ну так не будем рисковать моей безопасностью в угоду вашему здоровью.
– А еще что-то можете сказать? – водитель заинтересованно прищуривается, отчего морщины тут же прорезаются в уголках глаз.
– Машина не ваша, сидение явно для вас некомфортно и на светофорах все время ерзаете, женаты давно, кольцо плотно впивается в палец, пальцы были тоньше до свадьбы, работа какая-то не пыльная, но платят мало, поэтому вы – здесь. Ну и привычку бросали уже не раз, отсюда бегающий взгляд и попытка не сознаться в том, что курите, словно врете самому себе, – пожимаю плечами, окончательно расслабляясь.
Водитель смеется, а я обхватываю себя руками. Щелчок зажигалки, и в нос рвется противный табачный дым. Отвыкла, надо же. Закрываю глаза и медленно выдыхаю. По пустой Москве доберемся быстро. Но можно позволить себе пару минут сна.
Трешка на юге Москвы встречает заливистым храпом отца из дальней комнаты. После того, как удалось его закодировать и отвадить от пагубной привычки, было решено продать родительскую квартиру и купить жилье на троих. По факту в эту квартиру его денег вложено гораздо больше, чем наших. Аманда заранее была согласна на любые мои решения связанные с будущим Питера, но все равно каждый раз, заходя сюда, я чувствовала, что не дома.
Слишком много здесь было его. Деньги, сын. Даже его запах преследовал меня, впитавшись, кажется, в сами обонятельные рецепторы. Громко звякнули ключи, столкнувшись с полом, выскользнув из ослабших пальцев. Стук привел в чувство. Скинув орудие пыток, что мы, девушки, называем «ой, мамочки, они такие удобные, как тапочки» со стоном размяла затекшие пальцы. Почти пять. Заглянув в комнату, быстро подхватила чистое полотенце и белье со свежей спортивной одеждой.
Жизнь вновь вошла в свое русло, стоило попасть под струи душа. Дальше все по расписанию. Умыться, освежиться, проснуться. Высушив голову, запихнула наушники, заправив провода под майку. Обязательный ритуал – стакан воды. Приготовить завтрак отцу (конечно, может сам, но ему приятно, а мне не сложно), подготовить одежду к выходу (все, что без пятен и не старее вчерашнего – подходит). Подпевая Леве Би-2, активно двигалась по комнате, собирая оставленный вчера беспорядок. Помыть гору посуды (вчера была моя очередь, а я пропустила) и со счастливой улыбкой мамочки из американских фильмов распахнуть дверь великовозрастного сыночка.
Вчерашний вечер удался не только у меня. Учитывая, что Питер писал мне в два часа ночи, а в комнате стоит тяжелый запах, я все же где-то свернула не туда в его воспитании. Вздохнув, распахнула окно, подпирая створки, позволяя прохладному весеннему воздуху проникнуть в комнату. Новый «Айфон» Питера тут же завибрировал на тумбочке, а рука метко, одним движением, вырубила будильник. Как бы не так.
Усмехнувшись, резко дернула Питера за ногу, заставляя тут же подпрыгнуть на кровати, недоуменно осматриваясь. Да, помяла подростковая жизнь моего красавчика. Дыхание тяжелое, с лица все еще не сошли следы от подушки, а глаза прищурены, пытаются защититься от света. Сфокусировавшись на мне, Питер обреченно застонал, вновь проскальзывая под одеяло.
– Рокси, будь хорошей мамочкой, пять минут, – блеет ребенок-переросток, пряча голову под подушку, – и вообще, я заболел.
– Чем это? – выдергивая подушку и откидывая ее в сторону, приседаю на корточки, заглядывая в бесстыжие зеленые глаза. – Воспалением хитрости?
– У меня моральная травма. Мой опекун издевается над детьми, – рычит Питер, резко садясь на кровати, – женщина, ты в курсе, что с такими замашками останешься старой девой?
– А ты – дрищем, – киваю на его достаточно развитое тело, – померкнешь перед Маратом, и утащит он твою Аленушку.
Это работало всегда. Юное влюбленное сердце способно творить чудеса. Учиться лучше, чтобы покорять знаниями первую красавицу и отличницу в школе, просыпаться после вечерних гуляний на пробежку, поддерживать относительно здоровый образ жизни. В общем, воспитываю как могу, никто меня не учил.
В этот раз тоже сработало.
– Престарелая шантажистка, – скрипит зубами Питер, но откидывает одеяло, – время?
– Без пяти, – невозмутимо говорю я, направляясь к выходу, – в шесть выходим.
Подушка летит мне вслед, но я уворачиваюсь, давя смешок. Да, уговор на шесть, но что делать, если раз через раз выпадают утренние споры? Ничего страшного, ранний подъем – залог проснувшейся головы к началу занятий. Ну, по крайней мере, я в этом уверена.
– Дети, нет у вас не стыда, не совести, – бурчит отец, заспанно потирая глаза, – старый больной человек…
Кидаю ему полотенце, а он недоуменно хлопает глазами.
– Я же сказала, через пять минут выходим.
Стон одновременно отца и Питера тонет в моем смехе.