Владетельные князья Владимирских и Московских уделов и великие и удельные владетельные князья Суздальско-Нижегородские, Тверские и Рязанские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.

Князья Голибесовские, Гагарины и Небогатые

Второй сын Федора Андреевича, Иван-большой, по прозванию Морхиня, считается князем Стародубским, но, вероятно, он не занимал самого Стародуба, а имел особый надел. Он известен только по родословным, которые считают его бездетным.

а) Князья Голибесовские. Следующий за Иваном-большим третий сын Федора Андреевича, Иван-меньшой, по прозванию Лапа, был первым удельным князем Голибесовским. Он известен также только по родословным, которые дают ему сыновей Михаила и Василия (жена которого Анна упоминается во второй духовной грамоте Василия Темного. См. СГГД. I, № 87), прозванием Голица, князей Голибесовских.

б) Князья Гагарины и Небогатые. Старший сын Ивана Федоровича Михаил имел трех сыновей (Василия, Юрия и Ивана), носивших прозвище Гагара; от них пошел многочисленный род князей Гагариных, существующий и в настоящее время, – а от младшего Михайлова брата, Василия Голицы, пошли давно угасшие князья Небогатые⁵⁶⁸.

Князья Ромодановские

Князья Ромодановские происходят от последнего, пятого, сына Федора Андреевича Стародубского, Василия Федоровича. Прозвище они получили от одного из своих селений, Ромоданова, вероятно, потому, что считали его главным и почему-либо важным в своем уделе⁵⁶⁹.

О первом представителе рода, удельном князе Василии Федоровиче Ромодановском, мы знаем только из родословных, которые дают ему семерых сыновей: Василия, Ивана Телеляша, Семена, Юрия, Федора, Михаила и Бориса, князей Ромодановских, но уже не удельных. О них, как князьях невладетельных, мы говорить не будем. Но по поводу их служебной карьеры нельзя не сказать два-три слова. Дело в том, что владетельные князья, лишаясь своих владетельных прав – вследствие внешнего давления или добровольно, – предпочитали становиться и действительно становились под руку сильного московского великого князя. Но можно ли считать это явление, как это делает большая часть наших историков, так сказать, безысключительным? Конечно нет, как мы видим на князьях Стародубских. Мы уже упоминали, что один из князей Кривоборских служил боярином у новгородского архиепископа; знаем и об одном князе Ромодановском, что он служил у одного из московских удельных князей. Так, о Василии Ромодановском, судя по времени (конец XV в.), сыне Василия Федоровича, первого и последнего удельного князя Ромодановского, в духовной грамоте Михаила Андреевича, князя Верейского (умер в 1485 г.), говорится, что он дает к Спасу в «Ондроников монастырь» на Москве село Лучинское «опрочь тое земли Можжоелники [а может быть, «можжоелника», т. е. песчаного пространства, покрытого можжевельником], чем есми пожаловал своего боярина, князя Василия Ромодановскаго». Итак, Василий Ромодановский почему-то предпочел служить боярином удельного князя Московского, а не великого, как и Кривоборский – боярином владыки Новгородского. Какие к этому были побуждения – нравственные, экономические или какие-нибудь другие – сказать трудно.

В заключение обозрения князей Стародубских перечислим отдельные самостоятельные фамилии в том порядке по времени, в каком они выделялись из своих главных центров, так как до сих пор мы перечисляли их только по старшинству потомков Андрея Федоровича Стародубского, с которого единоцелое Стародубское княжество начало делиться на мелкие самостоятельные уделы.

1. Пожарские. 2. Ряполовские. 3. Палицкие. 4. Голибесовские. 5. Ромодановские. 6. Пестрые. 7. Тулуповы. 8. Кривоборские. 9. Льяловские. 10. Осиповские. 11. Стригины. 12. Гундоровы. 13. Ковровы. 14. Неучкины. 15. Гагарины. 16. Небогатые. 17. Хилковы. 18. Татевы.

Удельное княжество Галицкое

Галич, теперь уездный город Костромской губернии, стоит на низменном юго-восточном берегу Галицкого озера у подножия амфитеатром возвышающихся холмов⁵⁷⁰. В XIII–XIV вв. он был центром Галицкого удельного княжества, имевшего, так сказать, самостоятельную династию князей из рода Юрия Владимировича Долгорукого. Но в начале второй половины XIV в. Галич присоединен был к владениям Московского княжества, и с этого времени до конца существования, как удельного княжества, управлялся князьями из рода Ивана Даниловича Калиты, то составляя самостоятельный центр княжества, то сливаясь с другим каким-нибудь княжеством удельным в руках одного лица.

О времени основания Галича до нас не дошло никаких известий. Произвольные догадки по этому вопросу так и остаются догадками, в некоторых случаях, впрочем, более или менее близкими к истине.

Обычно те города Северо-Восточной Руси, время основания которых неизвестно, с большими или меньшими натяжками считают основанными Юрием Долгоруким только потому, что многие древние города Ростовско-Суздальской области действительно основаны этим князем. Но при этом упускается из виду, что последующие князья также основывали города там, где уже были поселки, появившиеся, всего вероятнее, вследствие свободной колонизации того или другого края славянами еще задолго до Юрия. Основание таких городов совпадает с началом порабощения Руси татарами, более крупным событием, которое отвлекало внимание летописцев от таких сравнительно незначительных явлений, как образование городов из поселков, тем более что эти города, незначительные в первое время после возникновения, росли медленно и, следовательно, только тогда могли обращать на себя внимание летописцев, когда с ними связывалось какое-нибудь значительное событие.

С вопросом о времени основания Галича связывают вопрос о его, так сказать, национальном происхождени, следовательно, о финском или славянском названии. Что Костромская область, где Галич явственно обозначился в XIII в., в седую старину была населена финским народом мерей, в этом, кажется, никто не сомневается; тем не менее некоторые исследователи стараются доказать это больше убедительно, чем география начальной летописи, и делают на этот счет более или менее остроумные заключения и сопоставления, которые, однако, только догадками пока и остаются.

Протоиерей Диев, известный в местной ярославской литературе не очень крупными статьями по истории и археологии, разрешая вопрос, какой народ в древние времена населял Костромскую землю, приходит к выводу, что ее населяла меря⁵⁷¹. Но к тому же выводу, имея в виду даже одну только этнографию начальной летописи, приходят и другие, касавшиеся того же вопроса. Впрочем, о. Диев необыкновенным сравнительно с другими решением этого вопроса хочет, кажется, устранить некоторые факты, подрывающие мерянское происхождение Галича. Распространенное мнение об основании и неизвестных нам по происхождению городов Северо-Восточной Руси Юрием, который давал им названия городов любимой им Южной Руси, само указывало на то, что и костромской Галич получил свое название от Галича южного. Но последователи мнения о мерянском происхождении Галича должны решить в свою пользу еще другой вопрос, чтобы остаться при своем мнении: если название костромского Галича финское, то какого же происхождения название южного Галича, несомненно старейшего, чем Галич костромской?

Не сомневаясь в том, что Геродот, за пять веков до Р. X. проживая в Ольвии, мог точно разузнать, какие народы обитали к северу от Эвксинского Понта, прот. Диев в сказаниях отца истории находит ответ на поставленный вопрос. Геродот говорит, что за сто лет до похода Дария на скифов, следовательно, около середины VI в. до Р. X., народ невры, живший в верховьях Днестра по направлению к Днепру, из-за множества змей оставил свои жилища и соединился за Доном с будинами⁵⁷². Татищев, неизвестно на чем основываясь, утверждает, что во время похода Дария невры с меланхленами и антропофагами от Дона ушли далее на север⁵⁷³. Указав на эти данные, о. Диев говорит: «Что народ Меря то же, что и Невры, в этом нельзя сомневаться, потому что Ростовское озеро называется (называвшееся?) Меря, от народа сего имени, называлось и Неро; город Нерехта, в старину Нерохть, получивший наименование от Мери, в простонародии доселе называется Мерехтою». Таким образом, одноплеменностью мери и невров о. Диев объясняет одноименность обоих Галичей, т. е. тому и другому городу, по его мнению, название дано одним и тем же народом. Не говоря уже о том, что слово Галич не заключает в себе ничего такого, почему нельзя было бы признать его славянским, трудно представить, чтобы невры, полубродячий народ, могли оставить после себя устойчивые названия мест и урочищ. Сам вопрос о Геродотовых южнорусских народах еще не настолько выяснен, чтобы из неопределенного и неизвестно откуда взятого Татищевым известия о движении невров от Дона к северу заключать о тожестве невров и мери, опираясь только на случайное, может быть, сходство слов: невры, Неро, меря, Нерехта, Нерохть, Мерехта. Но, желая доказать мерянское происхождение Галича, указывают на существующее и теперь в Нерехте какое-то таинственное элтонское наречие (элтыш на этом наречии – безмен; значит, элтонский язык – язык безменников), как остаток мерянского языка, кажется, то же наречие, которое другие называют эмманским⁵⁷⁴. Гр. Уваров говорит, что этому таинственному языку многие города Костромской стороны обязаны своим названием. На элтонском наречии «галь» значит «многолюдный», и вот готово происхождение названия Галич: «многолюдный город». Но почему же нельзя тут видеть случайного сходства? Наверное, во многих нисколько не родственных с финским языках найдутся слова, сходные со словом «Галич» хоть одной своей частью, которую можно принимать за корень слова. В Испании есть провинция Галиция, в Малой Азии – река Галис (ныне Кизиль-Ирмак); сюда же можно присоединить и Галилею Палестины; может быть, и в Африке у какого-нибудь народца, например у кафров, найдутся подобные слова. Но из этого еще не следует, что мы должны искать происхождение названия Галич где-нибудь в Испании или Африке: в противном случае мы рискуем впасть в филологическое «чаромутие» Лукашевича и Вельтмана. Повторяем, в слове «Галич» нет ни одного элемента, не позволяющего считать его за чисто славянское слово, как и все другие прилагательные на «ич». (Отчего, например, не производить Галич от галка, прилагат. галичий, в краткой форме галич?)

Галич, скорее всего, можно считать такой же славянской колонией среди мери, как Ростов. Еще не называясь, возможно, Галичем, эта колония существовала еще до Юрия, даже, может быть, до призвания князей. Мы видим, что меря наравне со славянами (т. е. новгородцами) и кривичами платит дань варягам; вместе с ними и чудью восстает на тех же варягов и изгоняет их, вместе со славянами, кривичами, чудью и др. участвует в 907 г. в походе Олега на греков. Но везде она выставляется как народ отдельный, отличный от славянского, хотя и находящийся под рукой великого князя, но управляющийся самостоятельно⁵⁷⁵. После же 907 г. мы уже не встречаем отдельных известий о народе меря. Может быть, это обстоятельство дало повод некоторым утверждать, что меря куда-то ушла, а Ходаковский даже думает, что меря – славянское племя⁵⁷⁶. Но всего вероятнее будет признать, что меря за долгие годы сосуществования со славянскими колонистами смешалась с ними и ославянилась, и в таком случае надо признать, что славянское поселение, которое впоследствии стало известно под именем Галич, появилось еще задолго до призвания князей.

Насколько известно, в первый раз мы встречаем Галич в летописях под 1238 г.⁵⁷⁷, где говорится, что татары по взятии Владимира разделились на отряды, и одни пошли к Ростову, другие – к Ярославлю, третьи – к Городцу на Волге, и все по Волге попленили «даже и до Галича Мерьского». Совершенно неверно, следовательно, некоторые утверждают, что этот Галич упоминается в летописях под 1208 г.⁵⁷⁸, под которым действительно находим Галич, но южный. Равным образом совершенно без всякого основания некоторые (например, Крживоблоцкий) утверждают, что Константин Всеволодович дал в удел старшему сыну своему Васильку Ростов и Кострому, а Димитрию-Владимиру – Углич и Галич. Мы знаем источник этой ошибки. В летописях сказано под 1207 г., что Всеволод дал старшему сыну Константину Ростов с другими пятью городами, которые ни в одной из летописей не поименованы⁵⁷⁹. Остроумные историки решили (не разыскиваем, кто первый, хотя этого и можно добиться), что в числе этих городов были Кострома и Галич. С легкой руки первого, выдавшего личную догадку за несомненный факт, стали считать и последующие историки (некрупные) Кострому и Галич в числе городов, данных в удел Константину.

Появившийся недавно историк Костромы⁵⁸⁰, не довольствуясь простым указанием на ошибку предшественников, доказываемую фактической историей Галича и Костромы, доказывает принадлежность этих городов – до образования из них удельных княжеств – великому княжеству Владимирскому, указанием, в частности, на то, что Константин Всеволодович не мог распоряжаться городами, которые принадлежали ему, как великому князю, что он мог делить между своими сыновьями только свой удел. Но когда и кем установлено правило, что известные города должны считаться принадлежностью великого княжества, а не великому князю? Почему же Ярослав Всеволодович, будучи великим князем, мог распорядиться Галичем, а Константин, будучи таковым же, не мог? Очевидно, принадлежность тех или других городов к великому княжеству обусловливалась удовлетворением всех членов княжеского рода наделами. В этом случае великий князь мог свободно распоряжаться городами, которые принадлежали великому княжеству: мог назначать эти города в уделы родившимся сыновьям; мог из некоторых населенных пунктов образовывать города, чтобы составить удел для нового члена своей семьи. Так поступали позднее даже удельные князья. Таким путем появился, например, Малоярославец; таким же путем, надо думать, появились и Кострома с Галичем, на что указывает в своем «Очерке истории Костромы» и сам Миловидов. Напрасно, нам кажется, выставляет Миловидов за аргумент принадлежности Галича великому княжеству, а не Ростову, по нашему мнению, ошибку Троицкой летописи (а не Воскресенской, как он говорит). В этой летописи⁵⁸¹ под 1238 г. говорится, что татары, взяв Владимир, разными путями пошли к северу и все опустошили по Волге «и до Галича Володимерьского». Сдается, что составитель этой летописи заменой слова «мерьского» других летописей словом «Володимерьского» нисколько не хотел, как думает Миловидов, более точно и указать на принадлежность Галича Владимиру, а может быть, не желая того, обнаружил этим только свое невежество: забыв о некогда составлявшей отдельный народец мери, по которой больше старые составители летописных сводов назвали костромской Галич мерьским, в отличие от Червенского, Троицкий летописец считает, очевидно, слово «мерьский» бессмысленным обрывком слова «Володимерьский». Сообразно с таким личным пониманием он и позволил себе сделать поправку.

Повторяем: принадлежность Галича и Костромы до образования из них уделов великому княжеству доказывается историей как этих городов, так и тех, которые ясно обозначились как принадлежащие Ростовскому уделу при первых князьях Ростовской области вскоре после нашествия Батыя.

Ошибочное предположение, принятое за несомненный факт, что в числе пяти городов, приданных Всеволодом уделу старшего сына Константина, к Ростову, были Кострома и Галич, породило другую ошибку, касающуюся начала Галицкого княжества и ряда галицких князей. Те, кто принял эту ошибку за факт, по необходимости должны начинать ряд галицких князей с Константина Всеволодовича, которого они считают первым галицким князем; затем последовательно идут: Василько и брат его Димитрий-Владимир Константиновичи; четвертым галицким князем считают Василия Квашню, названного великим⁵⁸². По некоторым преданиям, Василий был сын какого-то Юрия Ярославича; в 1241 г. (год рождения Василия Ярославича Костромского) Василий в двух верстах от Костромы разбил татар у небольшого озера, которое поэтому названо Святым. Эта победа приписывается Федоровской иконе Богоматери, явившейся перед этим Василию Юрьевичу⁵⁸³. Все это – прозвание Квашней и явление иконы Богоматери – приписывается, по другим сказаниям, Василию Ярославичу Костромскому: предание, естественно, могло перепутать и хронологию, и генеалогию князя⁵⁸⁴. Такими преданиями пользовались местные летописцы, из-под чьего пера с добавлением их собственных измышлений выходили такие произведения, как «Летописец Воскресенского монастыря, что у Соли», который за время занятия Галицкого княжества детьми и внуками Константина Ярославича перечисляет таких галицких князей, каких, кроме этого «Летописца» и ему подобных текстов, мы нигде не находим.

Из несомненных источников мы знаем, что Галицкое княжество образовалось в самом конце первой половины XIII в. и что ряд галицких князей начинается Константином Ярославичем.

Галицкие владетельные князья из рода великого князя Ярослава Всеволодовича

Константин Ярославич
1238 – ум. в 1255 г

В летописях мы не находим точных указаний на время получения Константином Галича в удел. Некоторые, основываясь на оглавлениях и статьях, помещенных перед летописью по Воскресенскому списку, относят образование Суздальского, Галицкого, Тверского и Костромского княжеств к 1246 г., когда еще был жив Ярослав Всеволодович⁵⁸⁵, потому что там дети Ярослава названы: Андрей – князем Суздальским, Константин – Галицким и пр. Но в Никоновской летописи⁵⁸⁶ еще под 1238 г. в перечне князей, спасшихся от татарского меча, Андрей назван Суздальским, Ярослав Тверским, кроме того, в этом же перечне упоминается Василий Ярославич, родившийся в 1241 г. Что же это значит? Только то, что составитель летописного свода, живший много позднее описываемого события, на которое он смотрел уже глазами историка, а не современника, и в его голове с понятием об Андрее и Ярославе Ярославичах соединялось понятие о князьях Суздальском и Тверском, какими они и были, и он называет их так даже раньше того времени, с которого они получили уделы, так сказать, забегая вперед.

Напротив, есть основание думать, что дети Ярослава Всеволодовича получили уделы уже после смерти отца, при его брате и преемнике Святославе Всеволодовиче. В летописях находим такое известие: «Того же лета [6755] Святослав князь, сын Всеволож, седе в Володимери на столе отца своего, а сыновци свои посади по городом, якоже бе им отец урядил Ярослав»⁵⁸⁷.

Таким образом, назначением уделов для сыновей распорядился еще сам Ярослав Всеволодович, а в исполнение это распоряжение приведено уже его братом Святославом. Так как Святослав сидел на Владимирском великокняжеском столе только один год, получается, что Ярославичи получили от него уделы в 1247 г. (Ярослав скончался 30 сентября 1246 г.)

Как о Константине Ярославиче, так и о его потомках в летописях весьма мало известий. В первый раз Константин упоминается под 1238 г. в перечне князей, спасшихся от меча Батыя⁵⁸⁸.

В 1243 г. Батый потребовал к себе великого князя. Отъезжая в Орду, Ярослав Всеволодович послал Константина в Великую Татарию на берега Амура к великому хану Октаю. Он возвратился оттуда уже в 1245 г.⁵⁸⁹ В его отсутствие умерла его мать в 1244 г.⁵⁹⁰, а спустя года два вместе с дядей Святославом и братьями Константин оплакал и отца, умершего 30 сентября 1246 г. на обратном пути из Орды⁵⁹¹.

Затем летописи отмечают еще только кончину Константина Ярославича: он умер весной 1255 г.⁵⁹²

До нас не дошло сведений, на ком был женат Константин Ярославич; знаем только, что у него было два сына: Давид и Василий⁵⁹³.

Из краткого обзора княжения Константина Ярославича не видно, как велик был его удел. Хотя некоторые полагают, что Галицкий удел включал всю территорию теперешней Костромской губернии⁵⁹⁴, но, конечно, потому, что забывают об одновременном (приблизительно) существовании на этой территории Костромского удела. Мы нигде не находим известий, что галицкие князья первой династии входили в столкновения с другими князьями из-за территориальных приобретений, заключали договоры и т. и., по чему можно было бы хотя бы приблизительно определить размер Галицкого княжества. Но на основании некоторых летописных известий, касающихся князей Галицких, заключаем, что галицкие князья владели кроме Галича еще Дмитровом. Когда и по какому случаю вошел Дмитров в состав Галицкого княжества, одновременно ли с получением Константином Галича, или в последующий период до 1255 г., или, наконец, при Давиде Константиновиче, – мы не знаем, так как никаких известий об этом до нас не дошло. Но что Дмитров вошел в состав Галицкого княжества не позднее, чем при первом преемнике Константина Ярославича, это видно из того, что Давид Константинович называется в летописях уже князем Галицким и Дмитровским⁵⁹⁵. Из дальнейшей истории князей Галицких мы увидим, что один из потомков Константина даже умирает в Дмитрове.