* * *
Часть первая
"Без надежды"
Глава 1
Сухая погода стояла уже второй день, но густая осока на краю леса была влажной. В сферических каплях росы на стеблях радужно переливались отблески солнца. Не смотря на прохладное утро, марш-бросок не прошел для Кирилла бесследно – пот градом катился по спине между лопатками, футболка под ветровкой прилипла к телу. Дыхание тоже сбилось, и это плохо, потому что в лесу, наверняка, поджидал противник. Оружие Кириллу не полагалось, а вот чем оснащен и как экипирован враг, приходилось только догадываться. Но и отступать было нельзя.
Хотя… Что значит, нельзя? Можно, конечно… И, скорее всего, будь на то воля Кирилла, он бы предпочел марш-броску и драке занятия боле интеллектуальные. Вот только не было на то его воли. Выбор всегда есть, это правда, но Кириллу, в его двадцать пять лет, все чаще приходилось принимать решения, исходя не из своих интересов. Когда смотришь в глаза матери, на которых вот-вот навернутся слезинки, невозможно думать о себе. В нынешней же ситуации, чтобы сделать ее жизнь хоть немного проще, чтобы добавить ей хоть немного простых человеческих радостей, приходится и бежать, и драться, и заниматься другими бесполезными, а то и вредными, с точки зрения Кирилла вещами. Но иначе не получится. По крайней мере, пока.
Оставалось лишь собирать волю в кулак, пинками заталкивать подальше собственное самолюбие, вместе с набором присущих юности мотиваций, после чего стискивать зубы и делать то, что требуется. Просто делать, и все.
В лес уводила едва заметная тропа, но Кириллу уже хватало опыта, чтобы не выбирать легкие пути. Они хоть и проще, хоть и ведут, фигурально выражаясь, под гору, но зато и приводят, чаще всего, к краю пропасти. А трудные пути хоть и сложнее в претворении, зато ведут в гору. Иногда до самых вершин.
На тропе вероятность засады несравненно выше. Поэтому разведывательные группы по дорогам не ходят. Это еще ладно, если засада, от нее, при хороших раскладах, можно отойти назад. А если в «огненный мешок» попадешь? Там все. Без шансов.
Конечно, за Кириллом из леса уже наверняка следили, и то, что он отвернул от тропы на запад, тоже, конечно же, зафиксировали. Но все равно маневр имел смысл. Хотя бы в том плане, что противнику придется бросить насиженное в засаде место и перемещаться в направлении, избранном Кириллом. А это уже навязывание правил игры. Хотя бы в какой-то мере.
В лесу было душно. Прошедшие на неделе дожди так залили почву, что теперь из под слоя многолетнего перегноя поднимались пары, густо пахнущие грибами. Но грязи почти не было, таким густым оказался слой прелых листьев. И это хорошо. Потому что, если на подошвы кроссовок налипнут комья земли, ни бегать, ни драться, толком уже не получится.
Углубившись в заросли берез и осины, среди которых попадались, ближе к болотцам, густые участки молодого ивняка, Кирилл принялся забирать круче к западу, уходя все дальше от тропы и, скорее всего, вынуждая противника пуститься вдогонку. Хорошо. Пусть побегает.
И вдруг то, что Кирилл поначалу принял за кочку на краю ивняка, поднялось, как в кошмарном сне, и оказалось человеком, облаченным в маскировочный костюм «гилли». Зрелище было то еще, словно древний дух леса выбрался из-под земли, чтобы покарать нерадивого представителя современной цивилизации.
Но, к счастью, два года тренировок, по нескольку часов три раза в неделю, отучили Кирилла реагировать на подобные неожиданности, как мог бы на них отреагировать обыватель. Для него появление противника просто означало начало боя. Вот и все. Со всем вытекающим из этого набором рефлексов.
Прыжок, перекат, боль в спине от попавшегося сучка. Через миг Кирил уже ушел с линии возможной атаки, вскочил на корточки, и рванул в сторону от противника. Тот подобного хода, по всей видимости, не ожидал, рванул за Кириллом, но бегать в костюме «гилли» по лесу – то еще удовольствие. Он тяжелый, особенно когда намок от росы, в нем душно, и он всеми частями стремится зацепиться за любой торчащий сук или ветку. Так что попытка остановить Кирилла была рассчитана исключительно на фактор неожиданности, но никак не долгое преследование.
Уже через минуту треск веток за спиной Кирилла затих. Но столь неожиданное появление противника, само по себе, уже говорило о многом. Замаскированный боец его ждал. Это означало, что Кирилл повторяется, его тактику изучили, и начали противодействовать ей. Раз так, необходимо импровизировать, а не проходить ситуации, как уровни в компьютерной игре.
Теперь треск сучьев послышался с востока. Это понятно кто, это догоняют Кирилла устроившие засаду на тропе. Ну, пусть тоже побегают. Им в снаряжении и тяжелых ботинках делать это тяжелее, чем Кириллу в легкой курточке и кроссовках.
Вскоре за ветками Кирилл разглядел очертания пятиэтажного здания. Оно стояло посреди некогда очищенного от леса участка, но природа за годы взяла свое, поэтому почти повсюду из окон, никогда не знавших остекления, торчали ветки шиповника, кое-где над трещинами трепетали серебристые листья молодых тополей.
Кирилл выскочил из ивняка на раскрошенную бетонную площадку, и перевел дух. Собственно, задачу на сегодня можно было считать выполненной. До здания он добрался, на засаду не налетел, от идиота в костюме «гилли» удрал. Но ясно было, что этим дело не кончится. Никогда дело не заканчивалось столь формально. На закуску всегда предполагались дополнительные развивающие упражнения. Было время, когда Кирилл их ненавидел больше всего. Но постепенно он нашел в них для себя удовольствие. А что делать? Улизнуть все равно не выйдет.
А вот и оно. Из-за угла здания, тяжело ступая подошвами ботинок по бетонному крошеву, выбрался здоровенный детина, в ярко-красном боксерском шлеме на голове. Каждый раз верзилы становятся все крупнее, видимо, чтобы приучить Кирилла не бояться превосходящего по массе противника. Но он давно уже не боялся, так что отец зря старается. Или это у него такой способ опосредованно избить сына, чего мама не допускала впрямую? А может ему просто все равно. Но и Кириллу давно уже было без разницы. Он занимался всей этой дурью исключительно ради матери, чтобы снизить число скандалов в семье.
Верзила приблизился к остановившемуся Кириллу и попытался нанести ему удар кулаком в лицо, но тот легко увернулся, и тут же, используя всю мощь разворота тела, подсечкой сбил противника с ног. Тот лишь неловко взмахнул руками, словно пытаясь схватиться за воздух, и шарахнулся на спину. Через миг Кирилл стремительно опустился на одно колено и провел добивающий удар в голову.
– Может, хватит уже?! – громко выкрикнул Кирилл, поднимаясь на ноги.
Эхо гулко пробежало по пустым помещениям заброшенного панельного здания.
Из тени дверного проема на свет шагнул худощавый высокий мужчина лет сорока, одетый в камуфляж без знаков различия.
– Хватит, хватит, – с улыбкой произнес он. – Но ты же знаешь, у меня свои…
– Проблемы… – закончил за него Кирилл.
– Не проблемы, а обязательства. Перед твоим отцом.
– А… Ну да, – не скрывая иронии ответил Кирилл.
Верзила в шлеме поднялся с земли, отряхнул широкую задницу и встал перед мужчиной в камуфляже по стойке «смирно».
– Ой, Илья, давай только без этих реверансов… – Мужчина в камуфляже скривился. – Дуй отсюда. Мы не на службе, а ты не мальчик уже.
Верзила поспешил убраться.
– Вадим Семенович… – Кирилл уселся на ступеньку крыльца у дверного проема. – Мне вас жалко. Правда. Вы серьезный спец, а такой фигней со мной занимаетесь.
Мимо тяжело пролетел шмель, словно крупнокалиберная пуля в невероятно замедленной съемке.
– А мне тебя жалко. – Вадим Семенович уселся рядом с Кириллом, достал из кармана сигаретную пачку, но та оказалась пуста. – И маму твою тоже. Я ведь не дурак, Кирюша, и нынешнего отца твоего знаю давно. И с настоящим отцом дружил в свое время. Мы же все из одного двора. Я, дядя Гаррик, мама, твой настоящий отец и нынешний твой отец тоже.
– Я в курсе. – Кирилл пожал плечами. – Да что толку? Я тоже не дурак, и не маленький уже. Можно откровенный мужской вопрос?
– Конечно… – Вадим Семенович смял сигаретную пачку и со вздохом сунул обратно в карман.
– Как думаете, почему моя мама так поступила?
– А что тут думать? Она всегда, понимаешь, всегда становилась на сторону слабых. Из всех нас, в свое время, она выбрала в мужья самого слабого, самого бесперспективного – твоего настоящего отца.
– Ничего себе, бесперспективного… – удивился Кирилл. – Он же был одним из лучших хирургов в городе.
– Он стал, Кирюша, одним из лучших хирургов в городе. И не в малой степени благодаря поддержке твоей мамы. А когда мы все жили в Шушарах, был он недавним студентом, не от мира сего, как говорят. Времена были другие, а сейчас, таких как он, называют лохами. Но тогда он кое-как пристроился. Мама твоя очень его поддерживала морально. Можно с уверенностью сказать, что это она его во многом сделала. Он окреп, понял, что может не только мечтать о спасении людей, но и реально их спасать. Ну и взялся за это в полную силу, не жалея себя. А то, что ему дали квартиру в Питере, зарплату положили, будь здоров, все это для него самого не имело значения. Но после одной из сложных ночных операций, он то ли не справился с управлением от усталости, то ли заснул за рулем… Вот такая нелепая смерть очень хорошего человека. Тебе тогда и пяти лет не было. Сложно представить, как твоя мама это пережила. И времена были ох, какие сложные. Недавно развалился Советский Союз, по всей стране бандитизм свирепствовал. Мы, друзья Ярика, ну, твоего настоящего отца…
– Вы его звали Яриком? – удивился Кирилл.
– Ну да, он же Ярослав. Он выше нас всех был на голову. Настоящий человек. Но Боря, твой теперешний отец, сблизился с мамой больше нас всех. Она ведь красавица, и мы все, в тайне, конечно, мечтали. Но я уже был подающим надежды офицером, дядя Гарик, сам знаешь, как взлетел, а Борис, твой новый отец, снова оказался самым бесперспективным. Ну, нам всем так казалось тогда. Вечный штабной лейтенант, как про него говорили. И ухаживал он красиво, и о тебе заботился, как о родном.
– Мама вышла за него из-за меня, – уверенно заявил Кирилл. – Ради меня.
– Не буду спорить. Хотя Боря не был тогда таким, как сейчас. Да он и сейчас не так плох, как тебе кажется. Просто у вас с ним несколько отличаются понятия о жизненных приоритетах. Ты в настоящего отца пошел.
– А этот тщательно пытается из меня вытравить все, что передалось с генами, – хмуро закончил Кирилл. – Почему вы с ним до сих пор дружите? Почему ни мама, ни вы, ни дядя Гарик не перестали с ним общаться, когда узнали, что под личиной «вечного штабного лейтенанта» скрывается агент ФСБ под прикрытием?
– Ты считаешь, что это повод? Друзья – не картошка, Кирилл. Если подпортилась, на помойку не выкинешь. К тому же ни для кого из нас это не было шоком. Вот потом, когда Боря начал делать карьеру в федеральной безопасности, он начал меняться. Тогда и дядя Гарик реже стал у вас появляться, и мне не всегда хотелось заходить. Но все равно, дружбу так вот, без особых причин, из души не выкорчевывают.
– И именно поэтому вы делаете вид, что чему-то меня учите? – Кирилл усмехнулся.
– Чего ты на меня взъелся? Кое-чему научили ведь. Ну, рукопашному бою – точно.
– Вадим Семенович, что же вы меня за дурачка держите? Какой рукопашный бой? Вы правда хотите меня уверить в том, что такого верзилу, при своем весе, я действительно мог бы сбить с ног? В реальном бою он бы от меня мокрого места не оставил. Вы меня ноги задирать научили, а не драться. В цирке я могу выступать, но не на ринге.
– А ты рвешься на ринг? – лицо Вадима Семеновича стало серьезным. – Или хочешь такую же подготовку как у моих ребят? Сломанные кости, нос набекрень?
– В цирк я точно не рвусь. – Кирилл сорвал травинку, проросшую через трещину в бетоне, и сунул, как соломинку, в рот.
– Зачем мне тебя калечить? – Вадим Семенович поднялся со ступенек. – Ты не боец. Ты не хочешь им быть и никогда им не будешь. Поэтому готовить тебя, как солдата, я не буду. Нужно Борису тебя погонять? Погоняем! Это полезно. Общефизическая подготовка, растяжка, навыки ловкости.
– Сегодня вы перегнули палку.
– Чем?
– Этим чудиком в костюме «гилли». Совсем смешно. Он бы еще руки поднял и заревел бы, мол, я бабайка, я бабайка. Вы не думаете, что это унизительно? А верзила, который упал чуть раньше, чем я провел подсечку?
– Извини. Правда, Кирилл, я не хотел тебя обидеть. Пойдем, а тот тут ребятам скоро надо будет штурм здания отрабатывать.
Кирилл и Вадим Семенович пересекли поляну, и вышли на проселочную дорогу с разбитыми колеями. Кое-где, в особо глубоких ямах, блестели лужи.
– Пойми, Кирюша, меня Боря попросил устроить для тебя замену срочной службе. Просто отказать я ему не могу. Но и гонять тебя всерьез нет ни малейшего смысла. Тактике учить – тем более. Какая тактика может быть у одиночки? Война, друг мой, это командный вид спорта. Рукопашному бою учить всерьез? Это больно. Поверь. Поэтому делаю, что могу.
– Хотя бы честно. – Кирилл вздохнул.
– Ты только отцу-то не сливай наш разговор.
– Не буду.
Было время, когда Кирилл считал, что Борис Иванович Рощин – и есть его настоящий отец. Своего настоящего отца он не помнил, нового считал и называл отцом. А когда потихоньку, шаг за шагом, правда все же вылезла наружу, перестраиваться не имело смысла. Это бы только маму травмировало. Поэтому нового маминого мужа Кирилл, даже мысленно, про себя, называл отцом. Так и повелось – «отец нынешний», «отец настоящий».
Впрочем, мама никогда и не лгала. Просто было время, когда она не доносила до сына всей правды. Мама не умела лгать, и лукавить не умела тоже. Она и отцу высказывала все, что думает. Его это злило порой, но маму он любил. По-настоящему. Наверное, он любил и Кирилла. Просто его любовь была, как и он сам, своеобразной.
Конечно, можно было бы давно найти девушку, жениться, покинуть дом и зажить самостоятельно. Но слишком многое мешало Кириллу встать на этот путь. И ответственность перед матерью, и невозможность жить с кем-то, по-настоящему не любя. Сложно все. Кирилл понимал, что другие проще на это смотрят, но он не мог.
На полпути до КПП полигона, у Вадима Семеновича в кармане зазвонил телефон.
– Отец твой, – глянув на экран дешевого мобильника, сообщил Вадим Семенович. – Ты свой выключил что ли?
– Нет… – Кирилл пожал плечами.
С недоуменным видом Вадим Семенович нажал кнопку принятия вызова.
– Да, Боря, – произнес он. – А, понял. Ну, хорошо, что все срослось. Понял. А то думаю чего ты мне звонишь, а не ему. Хорошо!
Он сунул телефон обратно в карман и сообщил:
– Надо тебе поторапливаться. А потому, бегом марш!
– Что еще случилось? – с недовольным видом поинтересовался Кирилл, переходя на бег.
– Отец согласовал вылет спецборта. Так что в отпуск вы убываете не просто сегодня, а прямо сейчас. Отец с мамой уже в пути, сейчас заедут за тобой на служебной машине. И в аэропорт. А там море, солнце, красивые девушки.
– Вот зараза! – Кирилл нахмурился еще больше.
– Что не так, Кирюша?
– Думал, сорвется этот идиотский отпуск.
– Зря ты так, – с укором сказал Вадим Семенович.
Кирилл хмыкнул, потом спросил:
– Я хотя бы душ успею принять?
– Если поторопишься.
В душевой вода, как обычно, была не горячей, а теплой – для удовольствия под таким душем не постоишь. Так что Кирилл, наскоро обмывшись и переодевшись, сунул сменную одежду в рюкзачок и вышел наружу. Полигон был обнесен глухим бетонным забором, с колючей проволокой, идущей по верху. Кое-где к шипам прицепились принесенные ветром пластиковые пакеты, давно разорванные и выгоревшие на солнце. Они развевались, подобно вымпелам на корабельном флагштоке.
Вдали виднелось одноэтажное здание КПП с плоской смоленой крышей. Стоящий у шлагбаума Вадим Семенович, увидев Кирилла, махнул ему рукой, мол, давай, шевелись. Парень неохотно ускорил шаг.
В отпуск ему не хотелось. Нет, море он любил, и с удовольствием побродил бы по пустынным пляжам, где-нибудь в районе Сестрорецка, слушая шелест волн и вечную песню ветра. Но гламурная бестолковая тусня на курорте его напрягала. Напрягали люди, устремленные к непонятным для Кирилла целям, напрягали дорогущие шмотки, реальная цена которым тысяча рублей за тонну. Ну и отец напрягал. Точнее его постоянные нотации на тему выбора правильного пути в жизни. До тошноты иногда.
– Сейчас подъедут, – сообщил Вадим Семенович подошедшему Кириллу.
Громко щелкнул на столбе «колокол» громкой связи, и бесцветный голос, искаженный электроникой простенького усилителя, сообщил:
– Майору Торопову срочно прибыть в штаб! Майору Торопову срочно прибыть в штаб!
– Что там могло случиться? – Вадим Семенович удивился. – Ладно, зовут, надо идти. Счастливо тебе отдохнуть. И маме привет передавай.
– Обязательно. – Кирилл кивнул.
Странное, нехорошее ощущение вдруг свалилось на Кирилла. Без преувеличения, словно водой окатили, и она, холодными струйками, неприятно потекла по спине. Он глядел вслед инструктору и понимал, что тот идет к чему-то страшному. Или не только он? Почему-то представилось, как огромная черная волна обегает Землю, какой ее изображают в компьютерной графике. Но вдруг раз, и все – отпустило. Мимо пролетел еще один шмель. А когда гул его крыльев стих, Кирилл расслышал шорох гравия под колесами тяжелого бронированного автомобиля, выделенного отцу.
Действительно, подъехал отец. Стекла машины были тонированы наглухо, внутри ничего не разглядеть, но спутать отцовский служебный бронеавтомобиль с гражданской машиной было немыслимо. Зная правила, Кирилл снял рюкзак, и похлопал по нему, привлекая внимание водителя. Тот вышел, открыл багажник, взял ношу Кирилла и бросил ее в багажник. Затем открыл заднюю дверь.
Кирилл забрался внутрь. Там уже сидела мама, а отец занимал переднее сиденье, рядом с водителем, в нарушение всех инструкций. Одет он был в цивильный костюм, без галстука, как обычно. Он вообще плевать хотел на любые правила, что порой до крайности раздражало Кирилла.
На маме было длинное темно-зеленое платье, подчеркивающее идеальную, не смотря на возраст, фигуру. Длинные волосы, спадавшие ниже плеч, она, по своему обыкновению, держала распущенными. Бывало, отец ей делал замечания по этому поводу, просил заплести волосы в косу, или, хотя бы, собрать в хвост. Но мама такие выпады попросту игнорировала. Воля у нее была, как ни крути, точно не слабее отцовской. Иногда она носила и косу, и хвост, но лишь когда хотела того сама.
– В Пулково нас ждет самолет, – сообщил отец. – Наконец-то, удосужились выделить. От машин сопровождения я отказался, на Московском пробок быть не должно в это время.
– Могут быть, – выразила сомнение мама.
– Мы же не на регулярный рейс опаздываем. – Отец рассмеялся грубым смехом, который Кирилл про себя называл казарменным. – Все, поехали!
Водитель тронул с места тяжелый автомобиль, и он покатился по грунтовке, хрустя гравием.
– По кольцевой точно не поедем? – уточнил водитель.
– Нет смысла, – покачал головой отец. – Только лишний крюк делать.
Шофер не стал спорить, ему было без разницы. Вскоре выехали на асфальт, пересекли КАД под эстакадой, но стоило въехать в город по Колтушскому шоссе, как водитель тут же напрягся.
– Что за бардак? – воскликнул он.
– Сережа, я же просила вас следить за речью! – возмутилась мама.
– Да вы гляньте вперед! – посоветовал шофер.
Кирилл привстал на заднем сиденье и бросил взгляд через лобовое стекло на дорогу. Оказалось, что выругаться было с чего. На перекрестке Индустриального проспекта и Косыгина не просто образовалась автомобильная пробка, там царил настоящий хаос. Автомобили стояли вкривь и вкось, некоторые водители, руководствуясь непонятно чем, пытались таранить соседей, а со стороны метро «Ладожская» неслась на приличной скорости длинномерная фура, водитель которой, судя по всему, останавливаться не собирался.
– В сторону! – приказал отец. – Через заправку!
Опытный водитель среагировал моментально, но, чтобы вписаться в поворот, до которого оставалось менее тридцати метров, ему пришлось заложить столь крутой вираж, что автомобиль едва не встал на два колеса. Машину повело юзом, пассажиров швырнуло вбок перегрузкой. При этом Кирилла прижало к матери, а отец успел удержаться за подлокотник, иначе бы оказался на одном сиденье с водителем. Резина завизжала от трения по асфальту, задние колеса пробуксовали, оставив в воздухе облачко серого дыма, но все же маневр можно было назвать удачным, так как машина, едва задев бордюрный камень колесным диском, все же вписалась в поворот. К счастью, на вираже удалось в значительной мере сбросить скорость, что спасло бронемобиль от столкновения со стоящими на заправке машинами.
Водитель до отказа вдавил в пол педаль тормоза, но антиблокировочная система не позволила колесам пойти юзом, а плавно остановила его в метре от бюджетного городского хэч-бэка.
Водитель вытер ладонью пот со лба, но тут отец заметил объятый пламенем седан, несущийся по Индустриальному проспекту в направлении заправки. Что стало причиной его возгорания, думать было некогда, особенно с учетом того, что седан все сильнее уклонялся от прямолинейной траектории. Через миг он с грохотом перескочил бордюр и, подобно рвущемуся через атмосферу болиду, оставляя за собой густой след из черного дыма, желтых искр и багрового пламени, понесся по придорожной клумбе непосредственно к заправочным колонкам.
– Назад! – проревел отец.
Но водитель среагировал раньше, врубил заднюю передачу и нажал педаль акселератора. В этот момент фура, несущаяся по проспекту Косыгина, достигла перекрестка и на полном ходу врубилась в затор из машин. Удар получился поистине колоссальной силы, грохот раздался, как от разорвавшейся бомбы, а легкие городские малолитражки полетели во все стороны. Так разлетаются кегли при попадании тяжелого шара. Одна из машин, перелетев по воздуху через клумбу, шарахнулась крышей вниз прямо на выезде с заправки. Из ее боковых окон посыпались мелкие осколки стекала, а лобовое затуманило густой сетью трещин.
Отец выругался, а водитель рефлекторно нажал на тормоз, но удара не удалось избежать все равно. Бронемобиль впечатался багажником в перевернутую, уже и без того искореженную малолитражку. Хлипкий металл, которым снаружи была окружена бронекапсула, смялся гармошкой, багажник просел почти до асфальта, но усиленные арки крыльев выдержали, не защемив колеса.
Время было потеряно. Горящий седан влетел на заправку, протаранил одну из машин и, свернув заправочную колонку, пылающим снарядом влетел в павильон магазинчика. Стеклянная стена рухнула на асфальт сверкающим водопадом. В магазинчике раздался глухой взрыв, наружу вырвались языки пламени, полетели горящие куски пластика. Бензин из поврежденной колонки разлился огромной лужей, которая полыхнула по всей своей площади в один момент, превратив заправку в адское пекло. Пространство заволокло густым черным дымом, сквозь который виднелись оранжево-красные клубы огня.
Водитель тут же включил систему автономного дыхания, которой машина была оборудована на случай проезда через зону применения слезоточивого или любого другого газа.
– Насколько хватит воздуха в таком режиме? – поинтересовался отец.
– Честно, не помню! – признался водитель. – И мне сейчас не до экзамена по ТТД!
– Ладно, давай через клумбу на шоссе! – приказал отец. – Если пламя до нас доберется, останемся без колес.
– Клиренс низкий! – посетовал шофер. – Застрянем!
Но выбирать не приходилось – с одной стороны бронемобиль оказался зажат перевернутой малолитражкой, с другой преграждала путь стена дыма и пламени. Видимость в ту сторону была нулевой, а справа магазинчик и служебное здание заправочной станции, так что прорываться можно было только налево, на шоссе, как и велел отец.
– Придется рисковать! – произнес шофер, врубил передачу, вывернул руль влево, и нажал педаль акселератора.
По днищу так ухнуло бордюрным камнем, что Кирилл подлетел и шарахнулся головой в потолок. Хорошо, обивка была мягкой, и довольно толстой. Мама успела схватиться за спинку переднего сиденья, а вот отец приложился скулой к боковому стеклу.
Стоило оказаться на клумбе, задние колеса тут же забуксовали по траве, машину занесло, как на льду, а из-под протекторов полетели комья земли. Но водитель не собирался отпускать педаль, он по опыту знал, что стоит ведущим колесам остановиться, тронуться с места уже не получится. Тяжелая машина на скользком травяном покрытии, под которым лишь рыхлый чернозем, будет буксовать, пока не закопается по самое днище. И тогда уже все, только гусеничным трактором или мощной лебедкой можно будет вытянуть ее на дорогу.
К счастью, описав полный круг, бронемобиль все же вылетел задними колесами на асфальт Индустриального проспекта. Больше всего Кирилл боялся, что в густой дымовой завесе их протаранит какой-нибудь грузовик, тогда даже броня не спасет, всех в салоне убьет ударная перегрузка. Но обошлось – западный ветер сносил дым пожара в сторону КАД, прочь от проспекта.
