000
ОтложитьЧитал
Глава 1. Происшествие
Мир «Атиозес». Замок «Итернитас». 45 лет после вторжения
Сквозь плотно затворённые ставни пробивался дневной свет. В его лучах мерцающей дымкой клубилась мельчайшая пыль. В кабинете было не протолкнуться. Стопки книг и отдельных бумаг громоздились в несколько рядов от самого пола почти до потолка. Один из шкафов стоял с открытыми дверцами, и перед ним возвышалась гора небрежно вываленных свитков. В другом же царило некое подобие порядка: во всяком случае, пыль была протёрта, книги стояли ровно, отсортированные по датам. Свитки занимали четыре большие полки, лежали торцом к створкам, и хотя бы не грозились выпасть.
Третий шкаф представлял собой вместилище бумажного хаоса. Владелец кабинета ещё не решил задачу – как бы его открыть так, чтобы не оказаться погребённым под завалами макулатуры. Увы, даже магия бы в этом вопросе не смогла помочь. Во всяком случае, в его арсенале подходящих способностей не наблюдалось.
На левой половине стола была навалена куча листов и свитков. С другой стороны уже начинала формироваться аккуратная стопка бумаг, готовых отправиться на подготовленное место. Рядом с ней стоял золотой кубок, наполненный красным вином, который медленно и ритмично покручивал то по, то против часовой стрелки мужчина, сосредоточившийся над очередной бумагой. Можно было услышать его тихое бормотание:
– Я, такой-то купец славного города Гордвала, требую возместить ущерб, нанесённый товару в лавке на улице шёлковой торгового квартала, после пьяного дебоша двух оборотней, чьи имена мне неизвестны. Были порваны ткани с нитями золотыми и серебряными. А также были украдены серебряные канделябры, и ворами тоже считаю этих двух волколаков… – мужчина усмехнулся. – Ну да, ну да, серебро они у себя подмышками утащили, видимо… – он отложил листок с жалобой в одну из стопок, и взял наугад ещё бумагу из кучи, со вздохом снова начав бормотать себе под нос:
– Закон о наказании смердов, руку на вельможу поднявших. Смерду надлежит сию руку отрубить, а то и обе. А коли ещё и ругался бранью, язык прижечь или отсечь и свиньям выбросить… Нет, ну кто это вообще писал? – мужчина с раздражением скомкал лист и кинул на пол. – И сколько лет этому бреду? Как отец во всём этом разбирался? – раздосадованный, он сделал глоток вина, уставился на кучу листовок на столе. «Если бы не письма и формулы, проще всё это было бы сжечь. А ведь прошения ждут ответа, да и никак не могу найти… Ладно, хватит на сегодня. Нужно отдохнуть», – с этими мыслями мужчина отставил кубок и потёр уставшие глаза. Время было уже позднее – после полудня. Давно следовало отправиться спать…
Мужчина ещё раз оглядел царящий в кабинете хаос и раздражённо скривился. Уже который раз он пожалел о том, что разогнал всех отцовских «упырей» по поместьям, не желая видеть перед собой пустые, бездушные глаза живых мертвецов. И эту свору ведь ещё нужно было кормить! Нет уж. Кровавый поток в стенах замка удалось остановить. Ему самому и старшему брату нужно не так уж много, да и «обед» они оба старались оставить в живых…
Но заниматься бумагами в одиночку раздражало неимоверно. Можно было бы, конечно, привлечь к этому занятию брата… Но тогда он наверняка совсем зачахнет, если будет находиться в стенах замка дольше необходимого. А мучить чуть ли не единственное существо, чья жизнь и душевное состояние небезразличны, рука не поднималась.
А нанять кого-то стороннего не позволяли два обстоятельства. Первое – высасывающий магию и эмоции артефакт-паразит, внутри которого придётся находиться, так что вариант пригласить мага отпадает сразу. Да и никакой обычный эльф, даже лишённый магии, ни за какие деньги не согласится добровольно поселиться на острове проклятых. Не людей же нанимать? Даже смешно… Слишком велик риск, что загрызёт новоявленного помощника в процессе разборов. Да ещё пойди-найди среди людей обученных грамоте, и при этом достаточно смелых, чтобы перейти в личное подчинение к молодому Князю Тьмы.
А второе обстоятельство – собственная паранойя и нежелание делить пространство как рабочее, так и личное с кем бы то ни было. Слишком раздражает присутствие посторонних и без того измученный вечным выкачиванием магии разум.
Тем не менее всё чаще закрадывалась мысль, что разогнать весь двор после смерти отца, было самым настоящим самодурством. А каким образом переиграть всё обратно, не подавая виду в том, что он признал ошибку, молодой Князь ещё не решил. И, опять же, побороть свою неприязнь к клыкастым сородичам не мог и не хотел.
Неожиданно он ощутил хлопок и разрыв ткани миров неподалёку, за стенами замка-артефакта. «Велел же рогатому гаду практиковаться не раньше шести вечера…» – к усталости и лёгкому раздражению начал прибавляться гнев. Князь только собирался встать и уйти, как почувствовал второй хлопок и разрыв. В этот раз магические потоки взревели в ярости, сопротивляясь стороннему вмешательству. Пространство и время истончились, сузились и открыли сквозной лаз в другой мир. Наглость, граничащая с безумием…
«– Интересно, можно ли считать поднятием рук на вельможу магические пассы, которые я строго запретил до наступления вечера? Оборвал бы с корнем, да неохота на солнцепёк соваться», – мысленно заворчал он, чувствуя, что закипает. Посмотрев на полосы света на столе, поморщился. Решил было, что разберётся с нарушителем вечером, а сейчас всё-таки надо отдохнуть. Но его желанию не суждено было сбыться.
Сердце сжало колючим страхом за близкого. Спустя мгновение пришло осознание: брат внезапно исчез из мира «Атиозес».
Не заботясь о разлетевшихся от резкого движения листовках и опрокинувшемся кубке, залившем записи, князь вскочил на стол, распахнул ставни и выпрыгнул из окна башни.
Солнце ослепило его на несколько мгновений, но зрение сейчас было не нужно – он хорошо знал путь. Крылья достал уже во время свободного падения. Они услужливо поймали воздушный поток и понесли в сторону возмущения пространства мира Атиозес.
Хорнд, состоящий в учениках у Князя, не умел укреплять стены прохода и поддерживать поток. Порталы без подпитки долго не существуют – миры очень быстро залечивают раны. Брат за несколько мгновений должен был успеть преодолеть путь до выхода. О том, что с ним станет, если его сожмёт между стенами миров, или если он вывалится где-то по дороге к выходу, даже думать не хотелось.
⋆☽ ◉ ☾⋆
Тренировочная площадка возле озера располагалась близко к замку. Понадобилось всего пара минут, чтобы достичь места происшествия, потянуться к потокам и остановить быстро затягивающийся лаз между мирами. Портал к этому времени уже стал настолько узким, что рука не пролезет, и Князь с облегчением отметил, что брат успел выскочить из прохода с другой стороны. Краем глаза он заметил, что из леса бежал к нему навстречу верный пёс, почуяв тревогу хозяина. Также на него с ощутимым беспокойством смотрели несколько застывших в недоумении оборотней, прервавших свои занятия в связи со случившимся. Они только-только вылезли из озера, пребывая в человеческой форме, и успели натянуть на себя лишь льняные штаны. Рубахи висели в ожидании хозяев на деревянной стойке, служившей хранилищем для инвентаря.
– Князь! Олаф и господин Джастин за тварью бросились. Вы тогда, давно ещё велели отловить, если такую ещё увидим, – сын вожака, Вилфред, совладал с собой и решился подать голос. – А Багхес возьми, да и открой ещё один – она туда, они – за ней, мы ничего сообразить и не успели, – с непривычки объясняться с Князем у молодого волка получалось весьма сбивчиво. – А пока соображали, портал уже затягиваться на́чал, – юноша осёкся, встретившись с многоречивым тяжёлым взглядом Князя Корвоса, начинавшего заплывать кровавым туманом.
Хорнд, виновник происшествия, тем временем, с крайне самодовольной ухмылкой, наблюдал за этой сценой.
Князь усилием воли заставил себя успокоиться – что-либо предпринимать лучше на холодную голову. Разбираться с Багхесом он будет потом – сейчас есть дела поважнее. Князь убрал крылья и вернулся к осмотру кривого портала. Расширить лаз рискованно – края неровные, острые, ткань миров трещит так, что кажется, вот-вот порвётся. Ход петлял, сужаясь и расширяясь в бессистемном порядке. Местами путь закручивался, становясь похожим на полёт пьяного шмеля. Князь потянулся к возмущённому полю, аккуратно проложил новый путь рядом с лазом, пробитым Багхесом, стараясь делать дорогу с меньшими перепадами и более удобной для прохода. Не прошло и десяти минут, как портал был готов.
– Кто тут есть – возьмите оружие, путы, обернитесь исполонь сразу. Багхес, – обратился князь к хорнду, кинув ему одну из длинных рубах со стойки. – Оденься уже! Вместе пойдём.
Хорнд рубаху поймал у са́мого лица, с ухмылкой натянул на тело и шагнул в открывшийся проход вслед за небольшим отрядом оборотней во главе с Князем и его псом.
Глава 2. Тварь
Неизвестный мир. Деревушка близь некого города «Кашин».
– Во рту как псы нассали. Жрать опять нечего. Слышь?! Ах, чтоб тебя черти забрали, дуру криворукую. Я что, сам за жратвой следить должен? Пороть тебя мало…
– За водой схожу и сготовлю! Не серчай!
Есения наскоро переплела косу, подхватила на плечи коромысло с вёдрами и кинулась прочь от очнувшегося с похмелья дядьки, в ясное и тёплое утро.
Деревня уже давно проснулась. В ближайшем городе началась весенняя ярмарка, и многие жители отправились туда ещё пару дней назад. Как и все шестеро родных сыновей Траяна, её дядьки, которым он велел отправляться заработать. Приёмного сына, Ярека, и её, непутёвую, оставил на хозяйстве. Сам же дядька вновь сорвался в затяжное пьянство, так что главной заботой Есении было не попадать под горячую руку.
Печально вздохнув, она опустила глаза вниз, стараясь не сталкиваться ни с кем взглядом, чтобы избежать уже привычных и опостылевших насмешек.
От дома Траяна до деревенского колодца было рукой подать. Около него в то утро народу толпилось много. Колесо отвалилось от телеги, и часть поклажи, вместе с подготовленным на продажу мясом, рассыпалась по дороге. Некоторые куски живо растащили деревенские псы. Мужики ругались, бабы – тоже.
Староста шёл к телеге рассудить склоку.
Есения замешкалась, не зная, как прошмыгнуть мимо, не привлекая особо внимания, и перенесла ношу на одно плечо в ожидании, когда мужики расступятся и дадут пройти. И в это время в голове прокручивались невесёлые думы:
Родителей своих она не знала. По рассказам слышала, что мать родами померла. Отца, поговаривали, медведь задрал. Есению тоже хотел утащить, да собака спугнула. Умная псина была, отволокла израненного ребёнка за тряпки к дому родни. Осталась она у дядьки восьмой по счёту. Лишний рот, да ещё и девка покалеченная. Как выжила – не ведала. И всё было терпимо, и как у всех, пока не погибла жена Траяна. И после всё окончательно пошло наперекосяк. И с тех пор смотреть людям в глаза было выше её сил, а предаваться воспоминаниям слишком больно.
«Может, даже лучше, если меня черти заберут, как он просит… А может, чертей и вовсе нет. Может, предки правы были, и есть где-то путь в Навь. Авось в царстве Кощея мне и лучше будет. Всё лучше, чем так…» – нелепые мысли так и лезли в юную голову, хоть в сказки, как старые, так и новые, Есения уже и перестала верить. Но годы шли, и ничего сказочного так и не происходило. Да и как можно в них верить, если добрых людей вот так вот просто смерть забирает? А остаются… Такие, как Траян.
И поток печальных мыслей прервался самым неожиданным способом из всех возможных.
Внезапно ветер принёс гул как от большого разворошённого пчелиного улья. К нему спустя два мгновения добавился треск огня как при пожаре, с перезвоном маленьких колокольчиков. Люди затихли и стали озираться, пытаясь определить источник звука. Но вскоре все как один, зажали уши, казалось, что вот-вот оглохнешь.
Прямо над краем колодца в воздухе возникло яркое до рези в глазах, пятно света, размером с конуру у собаки. От него прям по воздуху зазмеились чёрные трещины, как будто то – не воздух, а земля во время засухи. Но при этом Еся всем существом ощутила, что это не просто пятно, а «дыра», хоть и светится чуть ли не ярче солнца.
«Неужели Боги мои думы подслушали?» – пронеслась пугающая мысль, и страх сковал всё тело девушки.
Дыра становилась всё шире. Вот уже одна из «трещин» зашла на каменную кладку колодца, и она почти беззвучно раскрошилась, подняв лёгкое облачко пыли. Когда эта прореха достигла края земли, гул стал стихать, но полностью странные, почти сказочные звуки так и не исчезли.
Есения, словно заворожённая наблюдала, боясь дышать, как староста от удивления крякнул, ладони от ушей убрал и подошёл поближе.
Рука… Костлявая, цвета сырой земли. С длинными и острыми когтями… Когда она высунулась из этого пятна-дыры и оперлась о не успевший разрушиться край колодца, всех отпрянули. Но предпринять ничего не успели.
В следующий миг выскочила из пятна света страшная тварь. Сбила с ног старосту и вгрызлась в его горло с утробным порыкиванием. Разодрала в одно мгновение – он и пикнуть не успел.
Тут уже бабы закричали. Да и мужики тоже. Побросали всё, что в руках было, да и кинулись кто куда.
Есения попятилась. Споткнулась о чьё-то оброненное коромысло, упала навзничь. Ведро одно укатилось, другое приземлилось ей на живот. Как раз вовремя. Тварь почуяла лёгкую добычу. Развернулась, кинулась на упавшую девку. Еся от неё загородилась тем ведром, дном в сторону твари, словно щитом.
Тварь налетела на ведро, пробив дно одной лапой, и застряв в нём. Краем Есению так сильно шибануло по рёбрам, что спёрло дыхание. Свободной лапой тварь пыталась добраться до горла добычи, и шваркала по земле когтями, совсем рядом.
Есения отчаянно пыталась вырваться, но всё-таки успела разглядеть это чудище. Кожа на роже, что сырая земля с глиной, но с зелёным отливом, буграми вся покрыта, будто жабья, натянута сразу на кости. Глаза круглые, век почти не видно, белки жёлтые, злые, с прожилками красными… бешеные. Губы настолько тонкие, будто их и нет вовсе, дёсна видны. Волосы жидкие, что почти лысая голова, но длинные при этом, ниже плеч.
Тварь рычала, клацала зубами… Вроде и людскими… но клыков шесть. Как человечьи, только длиннее и острее, чем у людей, и сверху перед обычными клыками ещё клыки чуть поменьше размером. А смрад какой от её дыханья шёл!
«Вот и всё! Разорвёт!» – весь разум занимало одно только отчаянное желание жить! Но все попытки вырваться были тщетны. А помощь не спешила. Каждый миг борьбы, казалось, длился вечность.
Но тут Тварь соскочила с девки и заметалась по площадке вокруг колодца.
Есения с запозданием поняла, что чудище спугнул шум. У деревенских мужиков первый испуг-то прошёл. Кто за вилы схватился, кто за топор, кто за мотыгу, у кого и меч нашёлся. Стали они тварь окружать, чтобы на тот свет спровадить.
Надо бы самой бежать, прятаться, но Есения лежала и жадно хватала воздух, не в силах заставить себя двигаться. Да и происходящее всё больше напоминало страшный сон. Только боль в рёбрах упрямо твердила, что всё взаправду. И заслышав незнакомую речь, Есения уставилась во все глаза на дыру, ставшую сильно уже. Теперь она нависала над разрушенной кладкой, и трещины медленно втягивались внутрь.
Оттуда высунулась волчья морда. Но принадлежала эта морда явно человеческому телу, только рыжей шерстью покрытому. Мужик, что поближе стоял, хрясь её булавой! Да сильно ударил. Так, что этот, с головой волчьей, в колодец опрокинулся, но руками зацепился за кладку. А как выскочил, когтями мужика резанул. И не оборачиваясь кинулся к самому первому чудищу.
Сразу за ним из дыры ещё один вылез. Ну совсем как человек, только очень бледный. Добил кинжалом раненого мужика, и тоже кинулся в бой.
Всё это заняло какие-то мгновенья, пока Есения переводила дух. Мужики взревели и в атаку кинулись на всех троих чужаков, но девушка уже не стала смотреть, чем дело закончится.
Как дышать смогла заново, на ноги вскочила и дала, что есть прыти, в погреб прятаться! Забежала, дверцу подняла, наземь спрыгнула и схоронилась. За лестницу внизу уже ухватилась. Так и стояла на коленках, ни жива, ни мертва от пережитого.
Дрожала, прислушивалась… На улице крики, ругань, топот, рык… Потом ещё вроде звон мечей послышался.
А после всё стихло. Даже снующие между брёвен мышки, казалось, затаились в ожидании.
«Да что же это? Авось правда, снится мне?» – минута тянулась за минутой медленно и сонно. Есения изо всех сил прислушивалась к происходящему снаружи, и слышала лишь тихое постукивание. Понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что это стучат собственные зубы. Еся всхлипнула. Попыталась успокоиться и открыть глаза, если вдруг с ней действительно шутят боги и насылают жуткие сны за её вольные думы.
Кошмар категорически отказывался заканчиваться.
Шаги. Тихие. Осторожные. Скрип половиц, когда на них наступает некто. Шаги не людские. Не наши. У чужака на ногах ни лаптей, ни сапог. Так звери ходят. Тихо, мягко, но нечасто, как та же собака.
Этот чужак, кем бы он ни был, остановился прям над местом, где схоронила Есения, вновь забывшая, как дышать.
Невидимый гость с шумом втягивал воздух и отфыркивался, будто бы принюхиваясь.
Сердце клокотало уже не в груди, а где-то в горле и ушах, заглушая все прочие звуки. Есении так и хотелось сказать ему: «Тише!», и сильнее вцепилась в лестницу руками, будто бы это могло её как-то спасти… Хотя какой бы человек расслышал биение сердца с такого расстояния?
Крышка подпола резко сорвалась со своего места. Есения только успела увидеть, как к ней быстро тянется когтистая рука, и хватает её за волосы до того как девушка успела пикнуть.
Дёрнул! Есения взвизгнула от боли. От рывка она изодрала кожу на руках об лестницу. Вторым рывком нелюдь вытащил девицу из подпола и поволок за собой, игнорируя плач попытки сопротивляться.
Глава 3. Чужаки
Нестерпимо яркий, жгучий, утренний свет солнца больно ударил в глаза, стоило сделать шаг из портала в неизвестный мир, куда ранее попал старший брат.
«Да что ж за невезение сегодня», – Князь с досадой отвернулся, давая глазам возможность привыкнуть. Оборотни же, которым солнце всегда доставляло меньше хлопот, выскочили наружу и присоединились к хаотичной кутерьме из людей, гоняющихся сразу за тварью, Олафом – вожаком стаи, и Джастином – старшим братом Князя.
Верный пёс, не обращая внимания на людей, и бросился к твари, сильно напоминающей по своим повадкам и внешнему виду упыря. Они сцепились, образуя живой рычащий клубок, покатились по деревенской дороге. Тварь пыталась исцарапать, прокусить шкуру пса, но когти соскальзывали неё как с гуся вода. Псу удалось заскочить за спину твари, вцепиться в шею, прижать её к земле. Несколько секунд хватило, чтобы подоспевшие оборотни обезвредили её, скрутив путами. Пёс сразу же потерял к ней всякий интерес, подбежал к князю, который потрепал его за ухом, и с чувством выполненного долга раздобыл свиную ногу и стал с удовольствием её обгладывать.
Пыл деревенских жителей погасили весьма быстро. Оборотни, хоть и имели преимущество в физической силе, старались использовать не когти и клыки, а мечи, сабли или палки в конце концов. За обращённых без разрешения князя, их по головке точно не погладят.
Люди Князя мало беспокоили – причинить Проклятым физический вред достаточно проблематично, даже если знать их слабые места. А испуганные человечки-селяне явно ни разу с подобным не сталкивались. Ему даже не надо было отдавать приказов – оборотней брат хорошо муштровал.
После твари первым делом были обезврежены все, кто имел оружие. Сопротивлялись – получали сначала по рукам. Если никак не успокаивались, и рядом не было ничего, чем можно обездвижить – убивали, чтобы не отвлекали. Когда скрутили всех мужиков, пошли по избам, сараям, ближайшим окрестностям – выводили в общую кучу женщин, стариков, детей. Олаф и Джастин не пострадали. Вожака деревенские мужики успели немного побить, но раны и синяки уже почти полностью затянулись. У брата была лишь разорвана рубаха на спине, и свисала кровавыми лоскутами. Но раны уже затянулись. И он был очень зол.
– Radag cin ar oróm! [Скотина ты безрогая!] – Джастин в несколько шагов преодолел расстояние до Багхеса, в эмоциях размахивая руками. – Pengtelch rédhfang hacca! [Кривоногая козлобородая задница!] Какого лешего, гуля тебе в зад, ты открыл второй портал?
Олаф тем временем подошёл к ним ближе, находясь всё ещё в полузвериной форме. Обратился к князю в негодовании забыв, что волчья пасть для человеческой речи плохо приспособлена, из-за чего слова вылетали из горла рвано, по одному слогу и сильно искажались согласные:
– Сет! Княс! Э-тот. Тёгхт! Пгхи! Вел! Эту! – повернулся всем корпусом к пленённому чудищу и кивнул. – Дгхян!
– Друзья, давайте не будем ссориться! Смотрите, как удачно всё получилось! У вас теперь есть прекрасный экземпляр интересующего вас существа – это раз, – хорнд начал картинно загибать пальцы. – Ваши парни, наконец, хоть немного размялись, а то уже заскучали совсем за мирное время – это два. В конце концов, смогли развеять скуку и пережить небольшое приключение – это три. Приятель, ты бы в человека обратно превратился, а то из пасти слова совсем уму непонятные.
Багхес искренне наслаждался сложившейся ситуацией, с интересом поглядывая по сторонам. Он вышел из портала самым последним, и князь отметил, что при виде открывшейся картины рогатый прямо-таки чуть ли не начал светится от удовольствия. Только сделал шаг назад, подняв руки в примиряющем жесте, при приближении Джастина. В остальном был абсолютно доволен собой.
Олаф встал для устойчивости на четвереньки и сбросил волчью шкуру.
⋆☽ ◉ ☾⋆
Сопротивляющуюся, рыдающую и умоляющую отпустить Есению, волосатое чудище с волчьей головой доволокло до толпы земляков, и швырнуло в общую кучу. Она налетела на Ярека, своего названого брата и лучшего друга.
«Живой! Хвала небесам! Живой! И я живая!» – он помог ей подняться и прижал к себе и молча обнял. Есения спряталась на его груди, давясь рыданиями, то ли от страха, то ли от облегчения. Пока живы, есть надежда.
Когда она смогла немного успокоиться и вытереть слёзы, решилась оглядеться, рассмотреть чужаков. И тихо охнула, восхитившись и ужаснувшись открывшемуся ей зрелищу.
Дыра, что колодец разворотила, почти пропала. Стала размером не больше тарелки, и продолжала стремительно исчезать, втягивая в себя трещины, истончившиеся до паутинки.
А вот чуть поодаль от неё зияли воистину сказочные врата. Не выскочи из пятна света чудище ранее, Еся подумала бы, что через такой проход можно дойти до небес. Только вот путь наверняка обещался в другую сторону.
Световое пятно, выше самой добротной избы, вытягивалось ввысь, и прям по своей форме напоминало ворота. Внутри клубился бело-лазурный туман, лижущий яркими язычками ближайшую к «проходу» траву, но глаза резало уже не столь сильно. Трещин, какие расползались от первой «дыры», было меньше. Зато от этого прохода по воздуху шла рябь, будто б от пара. Но жара с той стороны не ощущалось. Да и гул шёл значительно тише.
Словно намекая на грядущую беду, солнце скрылось за грозовыми тучами. Сверкнула молния, и спустя несколько вдохов вдали послышался раскатистый перелив грома.
Рядом с «вратами» стояли четверо чужаков. Ещё десяток, все в волчьих шкурах, да с волчьими мордами, зачем-то натянутыми на лицо, словно шлемы, с оружием и плетьми похаживали перед пленными, в ожидании. Есения старательно гнала от себя мысль, что это действительно волки, ставшие на задние лапы, да раздобывшие где-то человеческие руки и грудь.
Тварь, с которой всё и началось, отловили. Она рычала, дёргалась и скалилась, опутанная цепями, но двое волкоголовых не давали ей двинуться с места. Огромный пёс с короткой и гладкой рябой шерстью беззаботно лежал рядом с опрокинутой телегой и обгладывал кость.
Четверо же чужаков, стоящих прямо перед «вратами», судя по всему, крепко ругались, хоть Есения и не понимала ни единого слова.
Она сразу узнала одного из чужаков – как раз того, что вылез из «дыры» и сразу добил деревенского мужика, пока она силилась дать дёру. Тут она уже могла его рассмотреть.
«Надо же! Такой молодой, а такие шрамы! Бровь, щека… И рваные, будто их не стали зашивать… Кто ж его так? Медведь? И как он к медведю полез, такой худой и бледный? Может, болен чем? Ой!» – Есения крепко зажмурилась и вновь открыла глаза думая, что ей почудилось. Но нет. У чужака действительно заострённые кверху уши. Пепельно-русые длинные волосы собраны в тугой хвост. Казалось, что в них уже появилась седина, так что насчёт юности мужчины девушка засомневалась. Но всё равно заметила, что он красив, пусть и какой-то иной, непривычной ей красотой несмотря на свои шрамы. Из одежды на чужаке лишь лохмотьями висела окровавленная льняная рубаха, местами прилипшая к телу, да простые штаны ей в тон. А вот на поясе висели изящные, тиснёные ножны со сложным узором, в которых находился кинжал с украшенной каменьями рукояткой.
«Чай не зима – жарко небось в шкуре-то», – пронеслась отстранённая мысль. Она разглядывала людей, натянувших на себя эти волчьи шкуры и диву давалась, зачем там себя истязать. И невольно взгляд притягивал широкоплечий «волк», своей спиной закрывающий четвёртого, периодически хохочущего чужака. Сам же Рыжий, когда говорил, будто рявкал. Отрывисто и хрипло… Словно выдавливая из себя речь. Будто слова из глотки не шли. На нём были просторные синие штаны.
И тут он повернулся, на четвереньки встал и начал меняться. Ноги подкосились от ужаса, и Есения вновь ухватилась за братца, не веря своим глазам. Но ей не почудилось. Земляки, кто тоже наблюдал за чужаками, вскрикивали и начинали причитать в испуге.
Хруст стоял такой, будто у Рыжего все кости разом ломались. Морда волчья стала втягиваться, площе становиться. Лицо человеческое появилось. Шерсть прям с кожей клоками отваливалась и ссыхалась тут же. Он быстро принял людской облик. Как обернулся – встал, из широких синих штанин остатки шерсти вытряхнул, да пояс поправил. Мужик оказался сам тоже рыжий, как и шерсть была, с бородой густой, шею закрывающей. И дальше говорил уже голосом низким, но больше не хрипел и не лаял. И отошёл в сторонку.
Стало шутника видно. И не ей одной. Тут-то толпа пленённых людей не выдержала, и, не стесняясь в выражениях, заголосила на разные лады, причитывая и молясь.
Есения поначалу не поняла, что так сильно испугало народ. Коленки у чужака будто назад, и тоже в шерсти, а вместо человеческих ступней… копыта. Вверх глянула – штанов-то нет! Только рубаха длинная, срамоту, спасибо, прикрывшая. На лицо – юнец, хоть и с бородкой. Из-под кучерявых волос козлиные уши торчат. Глаза какие-то, в ширину немного вытянутые, больше человеческих, да и зрачок, что у козы. На лбу маленькие рожки острые. А потом он ещё и хвостом мотнул, с кисточкой коричневой на кончике.
⋆☽ ◉ ☾⋆
Деревенская толпа, стоило Олафу принять человеческий вид и немного отойти, открывая для всеобщего обозрения Багхеса, испуганно загудела, заголосила. Кто-то, видимо, только сейчас смог разглядеть хорнда. «Оборотни! Волколаки! С ними чёрт пришёл!» – то и дело слышалось из толпы.
– Я говорю, Князь! – продолжил Олаф уже в своём человеческом облике. – Этот рогатый гад сначала первый портал открыл. Тренировался, значит. И из него эта тварюга как выпрыгни! Ребята отскочили сначала, опешили. Эта козлиная морда стал ржать как конь полоумный, опять руками взмахнул – ещё портал открылся. Эта хреномуть туда и запрыгнула. Мы с Джастином переглянулись, велели всем стоять и рванули за ней. Думали, по дороге на ту сторону… То есть по дороге сюда изловим.
– Эй, попрошу так не выражаться! – хорнд изобразил оскорблённую невинность и стал размахивать хвостом, – Я хоть и состою в родстве с вышеуказанными копытными, но в качестве ругательства использовать не приемлю. За родню, так сказать, обидно.
Князь слушал этот балаган и молчал. Портал он решил пока поддерживать – поскольку временные рамки так разнятся, ещё неизвестно как поведут себя юниверсумы, если отдалятся друг от друга на значительное время и расстояние. Магия ровно тянулась из него, облегчая постоянно сопровождающее его последние года напряжение. Он даже в какой-то мере был рад тому, что шалость Багхеса поспособствовала такой внушительной трате энергии.
Погода тем временем стремительно портилась. Вдалеке уже очень хорошо был слышен рокот грома. Резкие порывы прохладного ветра приносили с собой запах озона. С одной стороны, весной грозы, даже такие внезапные, вовсе не редкость. С другой – лучше всё-таки перестраховаться.
_____
[1] Вселенная, созданная отдельно взятым демиургом
[2] Проход между мирами, образуемый между границами юниверсумов. Внутренняя часть портала.