000
ОтложитьЧитал
К нашему приезду в ноябре 1970 года были установлены добрососедские отношения на уровне послов. Нам по случаю аванса или получки разрешали выезжать в Пекин, в магазины для иностранцев, на нашем автобусе, где мы могли приобретать интересные вещи. Нам запрещалось ходить по городу по одному, заходить в их магазины, заводить знакомства, на весь выезд давалось 2-3 часа.
Как-то утром я пожаловался послу, что скучно. Побудем в Китае и ничего не увидим. Тогда он дал указание секретарю по хозчасти организовать для нас экскурсию, знакомство с городом. В тот период в Пекине иностранцам запрещалось покидать пределы города. Плакаты об этом висели на всех выездах. В то время в городе не действовало метро, не работали кинотеатры, музеи. Они просто были разгромлены хунвейбинами и приводились в порядок. Нас стали возить по интересным местам. Закрытый город Пекина, площадь Тяньаньмынь (Красные ворота). 40 га занимала она и вмещала до миллиона человек. На этой площади располагались огромные портреты Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, а посредине – Мао Цзэдуна. Ездили мы за город по красивейшим местам захоронения императоровМинь. Подали заявку и три месяца ждали разрешения взойти на Великую Китайскую стену. Посетили зоопарк. Едва мы выезжали со своей территории, за нами сразу садились на хвост два ЗИМ с солдатами из КГБ. Они нас сопровождали до конца поездки.
По вечерам дипломаты учили нас китайскому языку, мы знали около восьмидесяти выражений и слов и как-то могли изъясняться в магазинах или на улицах. Если заблудился, надо было сказать: «Сулянь да ши гуань советское посольство». «Сулянь» – русский. Или спрашиваю торговку: «До шаотцянь, джегадунси?» (Сколько стоит эта вещь ?). Она отвечает по-своему. А я в ответ: «Во бодун» (Я не понимаю). И она пишет на бумаге. Так мы расходились в разговоре. Обязательно надо сказать, когда уходишь «цзай-цзай» – до свидания. Поздороваться – «нихаотунжа, Ван»: «Здравствуй, товарищ Ван».
В период нашествия на наш парк насекомых прибыли китайцы на машине, как наш бортовой УАЗ. Из бочки с раствором они неделю обрабатывали парк. Я сопровождал их, показывал, где вода, смотрел, чтобы они не отлучались, сидел с водителем в кабине. Как-то принес ему наши открытки о Москве, и ему очень понравилась девушка в купальнике, выходящая из бассейна. «Хао мадам!» – хорошая девушка. Показывал ему Москву, Ленинград, мавзолей Ленина, и вдруг он громко так говорит на русском языке: «Ленин, Сталин, Маркс, Энгельс». На другой день я принес цветной журнал «Советский Союз» на китайском языке и отдал ему. Попросил он фотографию, где я стою возле новой «Волги», ГАЗ-24 привезли послу, я ему отдал. Еще про Москву взял штуки три, и, посмотрев в зеркало, где находятся его работники, спрятал это все в бардачок где-то позади себя. Но что мне стало интересно, на следующий день, когда рабочие были вдалеке от машины, он достал журнал и фотографии и вернул их мне. Я ему говорю: «Это тебе», но он замахал руками и головой, положил это все мне на колени и отвернулся. Мы с этим Ваном так и здоровались по утрам за руку, приветствуя друг друга, и разговаривали, потом начали понимать. Я говорю: «Мы из Москвы». Он – «Москэу – хао» (хорошая), «Пекин – нихао» (нехороший). Говорил «вино цзянь», он пальцем стучал по горлу, видимо, это международный знак, означает «пить надо». Называл – курица, яйцо, он брал ручку и рисовал стрелку от курицы к яйцу. Я наоборот – от яйца к курице, и он пожимал плечами, не зная, что появилось сначала, яйцо или курица.
В один субботний день на нашем посольском «рафике» мы поехали на Китайскую стену. По пути остановились на участке дороги, где по обе стороны стояли в свой рост каменные изваяния животных, мы сфотографировались с этими изваяниями и поехали дальше к стене. Прибыли к заставе Марко Поло, первого итальянского путешественника по Китаю. Справа от заставы вверх уходила восстановленная стена для посещения туристов – ими были в основном китайцы, они боялись или стеснялись фотографироваться с нами, европейцами, и часто отворачивались от нашего фотоаппарата.
Стена – высотой метров пять и шириной, где вмещается тройка лошадей. Через 50-70 метров – так называемые заставы, где проход сужался до одного человека. Мы дошли до верхней точки восстановленной стены, сфотографировались на ее обломках и на фоне уходящей вдаль части этого чуда света, которую никто не восстанавливал. Длина Великой Китайской стены – 8 тысяч километров, или, по-китайски, 8000 му. Это их мера длины или объема. Нам рассказывали, что китайцам на земле выделяли по 4-5 му земли, где они должны жить, строить жилища, выращивать хлеб и хоронить своих сородичей.
После экскурсии мы зашли перекусить в кафе, где нам дали палочки. Вилки здесь не были предусмотрены, а первое готовили только в ресторанах. Причем, у них есть такое блюдо «суп», которое не остывает более суток. Секрет они не рассказывают и по сей день. На закуску нам дали знаменитые китайские яйца, о которых расскажу особо. Куриное яйцо кладут в известь и закапывают в землю на 2-3 года и достают его тогда, когда оно станет сине-зеленого цвета, тухлое и затхлое до невозможности. Нам подали на стол по половинке этих яиц. Многие отодвинули от себя тарелку с этим яством, кто укусил немного, потом не знал куда сплюнуть, а наш гид-дипломат попросил сложить все яйца к нему в тарелку и с аппетитом поел. На улице мы спросили, что это за гадость, гид ответил, что это готовый белок, который легко усваивается в организме. Больше это блюдо мы нигде не заказывали. Но в СМИ промелькнуло: когда после нас Китай посещал американский президент Никсон, его угощали китайскими яйцами.
Во время нашего пребывания китайцы ели мясо только четыре дня в год, когда у них проходил праздник весны – это где-то 27-30 января. Мы видели, как много туш они подвозили к магазинам и вываливали на дорогу. Потом заносили в помещение и рубили на порции по два килограмма на человека и отпускали людям.
Вся еда китайцев – это рис. Иногда они ели и пельмени, которые делали вручную тут же, в кафе, человек 10-20. Мы тоже любили это блюдо. Однажды в Пекине зашли в одно кафе попить разливного пива, а оно у них – очень вкусное и стоило около 13 копеек (финишек) бокал на наши деньги. Взяли пива, заказали по две порции пельменей, а Анатолию Попову захотелось выпить их водки – циндау, вонючей и невкусной. Китаец налил ему полстакана и сказал: «Хала». Мол, хватит, а то ты пойдешь зигзагом, и показал руками. В зале все прекратили есть и смотрят, что будет дальше. Китаец капает в стакан несколько капель и смотрит на нашего Анатолия, а тот все регулирует пальцем, мол, лей полный стакан. Налил китаец с верхом и смотрит квадратными глазами. Анатолий выпил водку, затем пиво, отодвинул в сторону пельмени и сказал нам: «Ну, теперь идемте». Рассчитались мы за пиво и вышли из кафе. Весь народ выбежал за нами на улицу посмотреть, как он пойдет. А мы только посмеялись.
Интересно было, когда мы, человек пять, заходили в китайский магазин, а у прилавка толпились китайцы. Они очень любопытный народ, заглядывают тебе прямо в пакет, что ты набрал. И вот, когда мы входили – с нами, конечно, их охрана или разведка, и в правом углу прилавка освобождали метра три-четыре и начинали выкладывать перед нами товары. Мы просили показать что-нибудь, но однажды ничего не взяли, так они очень на нас обиделись – это было видно даже на их лицах. По этому поводу мы провели даже собрание. Мол, они со всей душой, а мы – ноль внимания. И после этого стали брать кое-какие вещи. В то время у них был очень качественный текстиль, костюмчики для маленьких, которые мы брали в подарок домой.
Платили нам в посольстве большие по тем временам деньги, где-то 350 рублей на наши деньги. И мы, молодые и задорные, начали покупать японские магнитофоны и приемники. Некоторые купили магнитофоны «Акай», которые проигрывают кассеты по 6-8 часов. Там было три дорожки: моно, стерео и совмещенные. Стали заказывать костюмы. Для нас шестерых пошили красивые черные костюмы для приемов, на которых мы были официантами. Но это все было попозже.
Я работал с Ильей Ивановичем и Маргаритой Семеновной, которая была для меня и свахой, и мамой. Всегда рекомендовала, что надо купить домой в Россию. Я ей рассказывал про свою любимую Лиду, говорил, что она ждет меня и по приезду мы поженимся. Маргарита Семеновна готовила меня к семейной жизни. Для Лиды она подсказала купить крой-мех – колонка и пошить здесь же шубу. И я отослал невесте запрос, чтобы она сходила в лучшее ателье в Курске и выбрала фасон шубы и шапки из меха. И когда она это прислала, я принес мех в мастерскую. Китаец все щелкал языком, говоря, что очень хороший фасон. Сшил с шапкой, с муфтой для рук. Лида в ней была, конечно, неотразима.
Купил я разной посуды, сервизы, приборы, одеяло и много подарков для всей своей родни. Были у нас в делегации три молодых девушки. И вот с одной из них наш спортсмен Виктор Тихонов решил пожениться здесь же, в Китае. Он посоветовался со мной, а мы с Маргаритой Семеновной попросили разрешения у руководства. Им разрешили зарегистрироваться в консульстве и сыграть свадьбу в "фанзе" – был такой красивый домик в китайском стиле у нас на территории. В «дыре», как называли одну торговую лавку, мы купили им две напольные красивейшие вазы и на свадьбе их вручили. Какое было удивление, когда эти вазы увидели дипломаты. Они определили, что это антиквариат, и прямо со свадьбы поехали в эту лавку, но им сказали, что русские купили последние. Свадьбу отметили скромно: с одним шампанским, шведским столом и легкой закуской.
Пора рассказать, что через три дня после приезда вызвали нас шестерых, всех высокого и статного роста, красивых ребят в визитную комнату. И там начальство сказало, что мы будем официантами на приемах. А приемы раз, а то и два в неделю. И в торгпредстве нам провели урок, как сервировать стол, как обслуживать, как подносить полные блюда, как забирать посуду, следить, чтобы гости правильно брали приборы, как наливать спиртные напитки, чай, кофе и т.д.
В этот же вечер мы были на приеме. Четыре человека подносили и убирали блюда с едой, а двое разливали алкоголь и напитки. В общем, это целое искусство – работать на приемах. Все шло у нас хорошо. Мы были незаметны для гостей, нигде не останавливались послушать, о чем они говорят, как это было там, где обслуживали китайцы. Вначале обед был за столом, он состоял из 7-8 блюд с десертом, потом перерыв, а затем уже проходила деловая встреча дипломатов по своим вопросам. Женщины – себе, мужчины – себе, и всем надо было подавать напитки, какие они пожелают.
Летом в посольстве в саду показывали фильмы для дипломатов из других посольств. Зимой демонстрировали фильмы в зале, и перед просмотром кино всегда угощали гостей водкой, коньяком, вином, шампанским и легкой закуской: орешками, картофельными чипсами, печеньем. Были и большие приемы, как, например, 7 ноября – в день годовщины нашей революции. В большой зал посольства приглашали до пятисот и более гостей из китайского МИД, дипломатический корпус, выступал наш посол. Иногда приезжали артисты из Москвы. В тот вечер были Валентина Левко и Михаил Викторов. Гостей обслуживали китайские официанты, а мы разносили блюда своим дипломатам.
"Демократов" из наших родственных дружественных стран приглашали отдельно, после этого вечера в «фанзу», человек 50-70. Вот здесь уже обслуживали только мы. Бывали и другие торжества, и везде приходилось трудиться нам.
Однажды на приеме в честь алжирского посла произошел нехороший случай. Наш посол начал говорить тост, а у гостя не оказалось блюда. Я бегом на кухню и быстро принес ему на стол, что собрали с поваром, но уже произошла заминка. Утром нас всех вызвали на разборку к послу. Были приглашены протокольный отдел, комендант и другие ответственные работники. Посол Василий Сергеевич прочитал нам лекцию. Бочкина, который обслуживал ту сторону, где сидели представители Алжира, посол проводил из кабинета и сделал втык всему персоналу. В этот же день он пригласил алжирского посла одного, чтобы уладить конфликт. Повара и меня, единственного из официантов, взяли обслуживать на одном островке, где стояли беседка, мангал, котел и прочие премудрости. На пруду поставили сетку для ловли рыбы. И самым интересным было, как рыба летала через сеть в лодку, плывшую сзади. Гость очень смеялся от такой ловли. А после мы с поваромколдовали над блюдами для Алжирского Посла, а наш Посол сглаживал состоявшуюся накануне неприятную ситуацию.
Через несколько недель надо было встречать французов. Посол опять нас вызвал в кабинет и попросил не подвести его перед «этими педантами», всё сделать на высшем уровне. Он обратился ко мне: «Саша, как это в армии называется?» Я ответил: «Отмазать!». Все засмеялись, и он обратился к военному атташе Василию Ивановичу: «Надо отмазать на высшем уровне». И после этого приема Василий Сергеевич вынес нам благодарность и приказал протокольному отделу выписать нам в конце командировки почетные грамоты, что и было сделано. А потом рано утром, когда шли на работу, он рассказывал мне, что супруга французского посла поинтересовалась, где это мы так научили ребят обслуживать – порхают, как мотыльки, просто незаметны, нигде не ждут, не успели выпить глоток чая или кофе, а они уже тут же с горячим чаем и кофе. Конечно, мы были довольны таким поощрением.
В это время в пекинском театре шли три оперы и балет, помню, он назывался «Красный женский батальон». Нам всегда выдавали пять-семь билетов совместно с дипломатами на подобные мероприятия. Мне запомнился один такой спектакль. Приехали мы, как полагается, за полчаса до начала сеанса. Билеты с местами у нас на руках. Публика кучкуется, им, как и у нас, разносят бокалы с вином, коньяком. Все это достается и нам. Отведали мы всего перед балетом, заняли места в креслах и стали смотреть представление. Я в первый раз в жизни был на балете, да еще в Пекине. Какой шикарный зал, какое убранство! Мы не успевали головами крутить, удивляясь всему. А какая сцена, какой зал! И артисты – высокие, стройные, красивые – на китайском языке поют, пляшут. В общем, нас так разморило в мягких креслах, что мы вначале чуть не уснули, но ребята-дипломаты поспать нам не дали.
Очень интересна была наша экскурсия по Пекину второго октября, в день китайской революции. Как они гуляли! Через сто метров – подмостки, где танцуют, поют оперу, показывают акробатические номера. Вокруг их красивые шары, китайские расписные фонари, игрушки. Мы как будто попали в рай, весь день проходили пешком по городу. Только к вечеру прибрели домой. Здесь залезли на крыши самых высоких зданий и наблюдали за их салютом. На родине салюта видеть такую красоту – это что-то невообразимое.
Кроме всех этих мероприятий однажды молодые дипломаты пригласили нас поиграть в футбол. Как мы шутили: сборная СССР против сборной всех посольств – сборной мира. Играть договорились в кедах, а один негр играл в бутсах, и играл неплохо, видимо, был профессиональный игрок. Он начал гоняться за Тихоновым и сделал ему «накладку» на пятку, от которой Тишка кувыркнулся метров на пять. Негр подошел, тихо извинился. Начали опять играть, и Тихонов ему подставил подножку, от которой тот тоже перекувыркнулся на метр. Подбежал наш дипломат, извинился перед негром, и продолжили игру. Я играл в полузащите, и вот этот игрок – негр раз меня обошел, другой, а на третий – я пошел прямо на него в лобовую, и от нашего столкновения разлетелись в разные стороны. Тогда он закричал, что с нами невозможно играть, но мы все же проиграли 3:4. Следующий матч выиграли – 8:4, а затем и третий.
По вечерам я любил в клубе играть с представителем правительственной делегации Геннадием Сергеевичем в шахматы. У него был первый разряд, у меня – нулевой, но играли по два-три часа одну партию. Иногда и я у него выигрывал. Приехал из Москвы в посольство некто Егоров, без правой руки, и предложил сыграть сеанс одновременной игры с десятью шахматистами. Я в первый раз участвовал в такой игре. Начали играть, и на 5-6 ходу я поймал его ферзя, и он положил короля. Геннадий Сергеевич свел с ним ничью, у остальных он выиграл. На следующий день пришли в кино, а Егоров играет с Геннадием Сергеевичем. Увидев меня, попросил отыграться. Расставили партию, начали играть. Мои ребята за меня болеют и говорят, что, если проиграю, чтобы в общежитие не приходил. И я, конечно, старался. От чрезмерного напряжения по спине и под мышками тек ручейком пот. Такого у меня никогда не было. Егоров быстро обыграл Геннадия Сергеевича и стал всерьез играть против меня. И на втором часу я его опять обыгрываю. Шквал аплодисментов, поздравления, а он поинтересовался, какой у меня разряд. Я ему отвечаю, что в техникуме занял шестое место из тридцати шести игроков. Это была одна из моих сильнейших партий в шахматы.