000
ОтложитьЧитал
Открывая дверь, я ощутила лёгкое беспокойство, которое стремительно переросло в самую настоящую тревогу. В крошечной прихожей моей однокомнатной квартиры царил полумрак. Осторожно щёлкнув выключателем, я осмотрелась. Мой Барсик бесновался на пороге единственной комнаты; он шипел и смотрел в сторону кухни, его шерсть стояла дыбом, и я не знала, что думать. Что происходит с котом? И тут мне стало понятно, что в квартире кто-то есть. И этот кто-то находится на кухне и очень не нравится Барсику. Антон, мелькнула у меня в голове глупая мысль, но более умной в настоящий момент не нашлось. После того, как Антон бросил меня, я сменила замки в своей квартире. Секунду подумав, я решительно направилась на кухню. За обеденным столом сидел чёрт.
Только не подумайте, что я сошла с ума или сочиняю небылицы. На моём месте вы бы тоже сразу поняли, что за незваный гость пожаловал к вам. Нет, у него не было поросячьего пятачка, рога тоже отсутствовали, и выглядел он вполне прилично. Но это был именно чёрт. Он листал рекламный журнал и при моём появлении не выразил никакой эмоции, что меня немало удивило, а затем напугало. Что ему надо?
– Добрый вечер, – пробормотала я смущённо.
– Вечер добрый, – плеснулся мне навстречу приятный баритон, – прошу не волноваться. Я к вам по делу.
Я плюхнулась на стул, бросив тяжёлые пакеты с продуктами на пол. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. До чего же он был красив! Выразительные глаза, стремительные брови, чётко очерченные губы. Ну конечно, подумала я, приходя в себя, он и должен быть таким. Обаятельным и соблазнительным. Одет в белую рубашку и чёрные брюки. Дресс-код, усмехнулась я про себя и, задержав взгляд на его волосатых руках с длинными острыми ногтями, произнесла как можно более приветливо:
– Я могу быть чем-нибудь полезной?
– Я здесь, чтобы выполнить ваше желание, – коротко ответил гость. – Разрешите представиться – Симон.
– Лидия, – произнесла я, радуясь тому, что мои молитвы услышаны. Зло должно быть наказано! Год назад сбежал мой гражданский муж, оставив большой банковский долг; как-то необдуманно я поддалась на его уговоры и оформила на себя кредит, при помощи которого Антон решил свои финансовые проблемы и благополучно отбыл из города. Я совершила глупость, но разве у нас была не семья и мы не должны были помогать друг другу?
Я незаметно вздохнула, предавшись воспоминаниям. Первое время мне не хотелось жить, так сильно потрясло предательство любимого человека. Затем пришло осознание страшного кредитного долга. Наверное, многим он показался бы не очень страшным, но только не мне с крошечной зарплатой музыкального руководителя в детском саду и периодической подработкой репетитором по обучению игры на фортепиано. Денег не хватало катастрофически, банк не шёл ни на какие уступки, и я, чувствуя, что попала в западню, растерялась окончательно. Мой старший брат, узнав о случившемся, долго орал на меня, но я знала, что в конце концов буду не только прощена, но меня даже пожалеют. Конечно, пожалеет не Мишка, а его любимая жена Полинка. С ней Мишка состоит в браке десять лет, растит двух дочерей и счастлив до безумия – в этом сомневаться не приходится. Полинка тоже очень счастлива, я это не просто знаю. Их отношения строились и развивались у меня на глазах – нам довелось долгое время жить в одной квартире, оставшейся от родителей. Мы с Мишкой осиротели ещё будучи школьниками: я заканчивала пятый класс, он – десятый. Страшная автокатастрофа унесла жизни наших родителей, и надо было как-то перенести трагедию, смириться с ужасной потерей, строить планы на будущее. Надо было жить. Бабушка, приехавшая в то лето к нам погостить, похоронила сына с невесткой и больше никуда не уезжала, потому что нужно было присматривать за двумя сиротами. Мишка враз повзрослел, и вдвоём с бабушкой они долго возвращали меня к жизни. Я никак не могла смириться с потерей, постоянно плакала и надолго угодила в больницу, перенеся несколько раз подряд серьёзные заболевания.
Мишка успешно отучился в институте, как того требовала бабушка, и стал работать инженером-механиком. Впрочем, работать он практически начал с первого курса, чувствуя ответственность за всё, что происходило в нашей семье. К бабушке он относился с уважением и даже почтением, но все свои решения принимал самостоятельно. Я оказалась более послушной, но, закончив музыкальное училище, наотрез отказалась поступать в консерваторию, заявив, что надо работать, чтобы ни у кого не сидеть на шее. Пойти на некоторые уступки всё же пришлось – бабушка очень хотела, чтобы мы с братом учили французский язык. Мишка увлёкся горными лыжами и думать не думал о французском, а мне неожиданно понравился язык великих Александра Дюма, Виктора Гюго, Жюля Верна и других мастеров. Бальзака и Экзюпери мы с бабушкой читали в подлиннике, а Мишка еле сдерживал смех. Не знаю, что его так уж смешило – язык я выучила очень неплохо. Бабушка была убеждена, что однажды французский сослужит мне добрую службу. Она и сама довольно сносно болтала по-французски, а её лучшая подружка всю жизнь проработала в институте иностранных языков и была у меня репетитором долгое время. Впоследствии я несколько раз в месяц ездила к ней в гости, иногда с
бабушкой вместе, и мы хорошо проводили время. Надо ли говорить, что все разговоры велись исключительно на французском? Мне нравились наши встречи, наши беседы, и эти чувства были взаимны, но к моему двадцатилетию старенькие подружки обеспокоились не на шутку – у меня ещё никогда не было парня или хотя бы друга мужского пола.
– Лидочка, ты слишком много времени проводишь дома! – периодически слышала я от моих бабулек, – тебе надо больше гулять, встречаться со сверстниками!
Я только усмехалась, вспоминая, как два года назад мне говорилось прямо противоположное, и Мишка тоже поддерживал это мнение. Сам же он давно встречался с молоденькой врачихой из соседней поликлиники. Девушка нам нравилась, но Мишка не спешил делать предложение, да и ухаживания его выглядели как-то не очень активно.
– Не выйдет ничего у них, – качала головой бабушка, – не влюбился он, а без этого никак. В нашей семье все однолюбы, но сначала всегда было чувство!
Бабушка никогда не ошибалась. На своё двадцатипятилетие Мишка привёл к нам в дом симпатичную девочку, представил её своей подругой и весь вечер не сводил с неё глаз. Полина нам очень понравилась, но она ещё училась в школе. Это обстоятельство заставило нас с бабушкой изрядно поволноваться.
– Да успокойтесь вы! – отвечал Мишка, – я не глупец, наверное, и всё понимаю. Ей школу закончить надо, в институт поступать. У неё очень строгие родители.
Но с той поры бабушка потеряла покой и не слушала никаких наших доводов.
– Полина благоразумная, скромная девушка, – доказывала я, – всё будет хорошо!
– Полина благоразумная, – соглашалась бабушка, – да только Мишка кобель готовый! Ох, чует моё сердце неладное…
Сердце почуяло неладное неспроста. Успешно сдав экзамены и всевозможные тестирования, Полина поступила в институт и объявила о своей беременности.
Непростые времена мы переживали все вместе. Мишка был готов жениться прямо сейчас, но с родными девушки пришлось долго объясняться, и было это нелегко. Единственная дочь состоятельных родителей выходит замуж, будучи беременной, не дождавшись даже своего совершеннолетия? Но в конце концов любовь победила, и в августе сыграли свадьбу. Полинка перешла к нам жить – просторная трёхкомнатная квартира позволяла всем разместиться с некоторым комфортом. Отношения с первых дней сложились хорошие – Полинка оказалась милой, ласковой девушкой и даже умела немного хозяйничать. Бабушка в ней души не чаяла и очень ждала правнучку, а я искренне полюбила девушку, которая стала мне самой настоящей сестрой и ближайшей подругой на всю оставшуюся жизнь.
Не всё шло гладко у наших молодожёнов. Первое время Полинка часто плакала – ей не хватало внимания от Мишки и всё время казалось, что он её не любит. Это было, конечно, не так, но девочке хотелось слышать слова любви постоянно, а мой брат, к сожалению, был упрям, как сто ослов.
– Я не буду повторять без конца то, что ты и так прекрасно знаешь! – повышал он голос, а Полинка заливалась слезами. Однажды это случилось при бабушке, и она, отвесив подзатыльник любимому внуку, сказала:
– Полина, дочка, не надо так часто плакать, это нехорошо. К сожалению, мой внук так и не научился ухаживать за девушками.
Вдвоём с бабушкой мы уговорили юную жену не переживать и больше доверять своему мужу.
– Он очень любит тебя, – обнимала я девушку, – просто не умеет об этом говорить.
Честно говоря, в душе я очень осуждала Мишку и была полностью согласна с Полинкой. Мне и самой хотелось объяснений в любви, объятий, поцелуев, но, главное, хотелось надёжного, сильного мужчину рядом. Обычная мечта, давно перешедшая в разряд несбыточных. Я не красавица, вот и нет со мной рядом любящего мужчины. Правда, высокий рост и стройная фигура сначала давали некоторую надежду, но рыжие непослушные локоны приводили меня в отчаяние – никакой красивой причёски или модной стрижки сделать было невозможно. Спасибо, что ещё не конопатая. Мишка тоже не обсыпался веснушками, но у него было смуглое приятное лицо, светлые волосы, и я завидовала его внешности.
Бабушка утверждала, что я хорошенькая, и у меня прекрасные волосы. Я делала вид, что верю, а ночами плакала в подушку в полном одиночестве. После моего двадцатипятилетия, которое я отказалась отмечать, бабушка настояла на размене квартиры. Я сопротивлялась, не желая расставаться с любимыми племянницами, а все, включая Полинку, говорили, что так будет лучше. Неожиданное одиночество привлекло меня и даже помогло – я начала писать музыку, о чём долго никому не рассказывала. Особенно хорошо получалось, когда на душе скребли кошки, а ночами подушка мокла от слёз. Наверное, поэтому, когда на моём горизонте появился Антон, я легко впустила его в свою жизнь, радуясь, что я теперь как бы замужем. "Как бы" – это потому, что Антон не спешил делать мне предложения, утверждая, что свадьба у нас должна стать грандиозным событием, это просто вопрос времени. Надо дождаться приезда его родителей из-за границы и получить от них благословение, так у них принято в семье. Я не возражала. Я верила каждому его слову. Или хотела верить…
Эти мысли молнией проносились у меня, пока я варила кофе, а Симон снова увлёкся рекламным журналом. Наконец я присела к столу, втайне радуясь приходу необычного гостя и возможности отомстить бессовестному Антону, ведь это из-за него Мишка пахал, как проклятый, без отпуска два года, а Полинка…
– Перейдём к делу, – вернул меня в действительность бархатный голос Симона, – я пришёл забрать у вас Барсика.
Я подумала, что ослышалась, сошла с ума или сплю. Такой удивительный сон, я пью кофе с невероятным красавцем и беседую о прекрасном.
– Как это, забрать Барсика? – пролепетала я, понимая, что всё происходящее никакой не сон, а самая настоящая действительность, – зачем?
– Согласно вашему желанию, – холодно посмотрел на меня гость, – разве вы не сказали утром своему коту "черти чтоб тебя взяли?". И вообще, эти слова Вы говорили часто, слишком часто. Вас услышали.
– Это было сказано просто так, – не сразу нашлась я, – просто так, понимаете? К слову пришлось, я ничего не имела ввиду, просто Барсик мешал мне собираться, и я…
– Не имеет значения, – прервали меня, – сказали же так, сами признаёте.
– Нет, пожалуйста, нет, – быстро заговорила я, – зачем Вам кот? Что вы будете с ним делать?
– Честно говоря, кот мне не нужен совершенно. Скажу больше – я не люблю котов. Но забрать его всё же придётся, у меня с собой корзинка для переноски животных. В ней Барсику будет хорошо, не беспокойтесь.
Я принялась просить Симона, чтобы он не забирал у меня котика, это единственное, что у меня осталось, помимо семьи брата; бабушки больше нет и хорошо, что она не увидела, как меня обманули и предали… Симон слушал, не прерывая, но его взгляд оставался по-прежнему холодным и безучастным. Он прервал молчание, только когда я, запинаясь, вымолвила о желании наказать Антона и надеялась, что ко мне пришли именно с этой целью.
– Наказать? – криво усмехнулся Симон, – а за что?
Он заговорил о том, что я виновата сама в истории с банком. Думать надо было, а не принимать скоропалительных решений. Никто на аркане в банк меня не тащил, да и вообще, люди чаще всего сами виноваты в своих неприятностях. Не признать правоту Симона было нельзя, и я вдруг поразилась своей глупой мысли, что ко мне пришли помочь наказать Антона, так как услышали мои молитвы. Услышав молитвы, пришёл бы кто-нибудь другой, или мне помогли бы безмолвно. Я поспешно согласилась, что виновата сама, на бывшего мужа зла не держу, но вот отдать любимого котика никак не могу.