– Кто они?
– Те люди, которых вы искали и находили?
– Кто-где. Одни к родственникам подавались, другие, хм, с женщинами время проводили. Вот недавно случай был, девушка в слезах примчалась и кричит с порога, муж пропал, неделю дома не появляется, найдите. Взяли у неё заявление, искать начали.
– И что?
– Ничего. Он у любовницы на даче жил.
– Кошмар!
– Вот вам и кошмар. В двадцать лет расписались, прожили без году неделя, а потом скандалить начали. Молодые, горячие, за словом в карман не лезут. Разругались, он уехал за город. Как потом сказал нам, позлить жену хотел, чтобы она переживала. Впечатляет, правда?
– Очень, – Люська взяла Веру за локоть. – Вер, поехали домой.
– Да, – Вера облизала нижнюю губу. – Поедем. А Кирилл обязательно найдется, я знаю.
На улице Вера сказала Люське:
– Я согласна.
– На что?
– На всё! Пусть он будет с кем угодно, только бы живой и только бы домой вернулся.
– Вернётся. Вер, скажи мне адрес и телефон Левки.
– Надо в книжке посмотреть, я так не помню. Ничего не помню, Люська… Мне плохо.
– Это от жары. И от нервов, – добавила Люська.
– Только теперь начинаешь понимать, какой мелочью кажутся все ссоры и склоки. Я раньше часто злилась на Кирюху, кричала, на нервах у него играла. Иногда даже хотелось сделать ему больно, когда выводил меня из себя. Я гадина, да?
– Вер, хватит, ты не гадина, ты живой человек, у которого временами случаются срывы.
– Нет, я не человек, я чудовище! В пятницу наорала на Кирилла, он обиделся и ушёл. Ушёл из-за меня, а теперь из-за меня с ним случилось несчастье. Ему нужна была моя поддержка, а я поступила как эгоистка. Почему я его не поддержала? Господи, если бы только можно было исправить ситуацию. Пожалуйста!
Глядя под ноги, Люська тихо проговорила:
– Время назад не повернуть. Увы! Имевши – не храним, потерявши – плачем.
Глава третья
Тревожный звонок
Тем же вечером Левка угощал Люську зелёным чаем.
– Верку жаль, – говорил Левка. – Места себе не находит. Несколько лет назад у меня пропал дед, ушёл из дома и не вернулся. Мать чуть с ума не сошла, все больницы, морги обзвонила – безрезультатно.
– Он нашёлся?
– Пятый год ничего о нём не знаем. А с Кирюхой-то что могло случиться? Тем более он был на машине.
– Вера говорила, вы звонили ему через час после его звонка.
– Звонил, но толком не понял, о чём он говорил.
– Можете вспомнить его слова?
Левка надул щёки, задержал на мгновение воздух, после чего с шумом выдохнул.
– Я спросил, когда он приедет, Кирюха ответил… Так, что же он ответил? Что-то типа: «Не сейчас. Говорить я не могу. Здесь Наинка». Он обещал перезвонить, звонка не было.
– А Наинка, она кто?
– Понятия не имею.
– Вера исключает возможность, что у Кирилла есть другая женщина, вы с ней согласны?
Левка медлил с ответом.
– Так у Кирилла есть любовница или нет? – повторила вопрос Люська, наблюдая за реакцией Левки.
– Какая там любовница, они поженились полтора года назад, ещё не наскучили друг другу.
– А всё-таки?
– Я не хожу за Кирюхой по пятам, и он мне ничего такого не рассказывал. Если даже и есть, я не в курсе.
– Но чисто гипотетически это возможно?
– Возможно абсолютно всё, – ответил Левка. – Но не стоит забывать, Кирюха собирался переночевать у меня. У меня, а не у другой девушки. Суди сама, если бы у него была любовница, зачем ему звонить мне и договариваться о ночлеге. Нелогично как-то получается.
По дороге домой Люська позвонила Вере.
– Ничего выяснить не удалось, информации – ноль.
– И мне никто не звонил. От телефона не отхожу, а он молчит. Приезжай ко мне с ночевкой, иначе я с ума здесь сойду.
До половины двенадцатого они просидели в большой комнате, практически не разговаривая. Вера на диване, поджав под себя ноги, Люська расположилась в кресле. Иногда она вставала, нарезала круги по комнате, выходила на пару минут на балкон и снова садилась в кресло.
– Вер, тебе приготовить чай? – спросила Люська без четверти двенадцать.
– Не хочу.
– Ты сегодня ела?
– Не помню.
– Вер, пошли, попьем чайку. Какая разница, где тусить в комнате или на кухне. Телефон позвонит – услышим.
– Вдруг Кириллу сейчас плохо, он нуждается в помощи, а поблизости никого нет? Лежит где-нибудь, кровью истекает.
– Вер, ну почему сразу истекает кровью, не драматизируй.
– А что, думаешь, Кирилл уже мертвый?
– Вера! Прекрати! Ты накручиваешься сама, накручиваешь меня, это не дело. Смотри, Кирилл уехал на машине, так?
– Ага.
– Теперь скажи, что могло с ним произойти теоретически?
– Что угодно. Он мог в аварию попасть, мог…
– Стоп! Остановимся на аварии. Предположим, Кирилл попал в аварию. В пятницу вечером. А сегодня вторник. Прошло четверо суток, неужели ты думаешь, за девяносто шесть часов его никто не обнаружил бы? Вер, это нереально. Попади Кирилл в аварию, его давно бы отвезли в больницу. Ты же слышала, в отделении сказали, человек похожий по описанию на Кирилла Глухарева ни в больницы, ни в морги не поступал.
– А если на Кирилла было совершено нападение? Тачку могли отобрать, а его самого…
– Убить? Нет, Вер, сомневаюсь. По-твоему, он ехал, его тормознули, приставили к виску дуло пистолета, потребовали выйти из машины, выстрелили, а сами сели и дали деру?
– Вполне возможно.
– Брось. А где логика? Зачем им убивать Кирилла, идти на мокрое дело, если их цель – машина.
– Хорошо, тогда скажи, какой версии придерживаешься ты. Вечером Кирилл сел в машину, и уехал. Что было дальше?
Люська задумалась.
– Меня смущает эта Наина.
– Меня она тоже смущает, – плаксиво произнесла Вера.
– Понимаешь, если Лева ничего не перепутал, то Кирилл сказал: «Здесь Наинка».
– Что нам это дает?
– На самом деле многое. Здесь Наинка, – повторила Люська. – Здесь! А где здесь? Она сидела в его машине, или он приехал в место, где была неизвестная нам Наина?
– Ты права, – Вера насторожилась. – Неужели они ехали вместе? Слушай, а что если Кирюха увидел старую знакомую, посадил её в салон и они поехали, скажем, в пункт «Б». В это время ему позвонил Левка, и Кирилл сказал, что ему неудобно с ним трепаться, так как рядом находится Наинка.
– Версия очень даже правдоподобная, – кивала Люська.
– Кирилл запросто мог завихриться к Наинке, забыв обо всем на свете, – Вера вскочила с дивана и выбежала на балкон. – Пусть всё так и случится. Пусть Кирилл будет у Наины, а потом вернётся домой.
Минуту спустя Веру начали гложить сомнения.
– А телефон тогда почему отключен? Нет, не правдоподобно, что Кирилл на четыре дня завис у знакомой.
– Зарядка закончилась.
В половине первого, заставив Веру съесть яичницу и выпить чай с бутербродом, Люська начала мыть посуду. Вера сидела на табуретке возле окна.
Телефонная трель разрезала тишину без пяти час.
– Это мой, – вскрикнула Вера, выбежав в коридор.
Люська бежала следом.
Схватив телефон, Вера закричала:
– Алло! Говорите!
В последующую секунду у Люськи взмокла спина.
– Кирилл! – завизжала Вера. – Кирилл, где ты?!
Секунд на десять Вера умолкла, внимая каждому слову мужа. Она кивала, и вдруг вздрогнула:
– Нет, Кирилл, подожди. Алло! Кирилл!
– Где он? – Люська тянула Веру за руку.
– Кто вы? – кричала в трубку Вера, не слыша Люську. – Хорошо, я записываю. Люсь, быстро ручку, бумагу. Да быстрее ты! Говорите. Да, да, слышу. – Записав на газете адрес, Вера взмолилась: – Дайте мне Кирилла, пожалуйста. Почему не может? Да! Мы приедем.
Отсоединившись, Вера разрыдалась.
– Едем, Люська, он там. Он жив, я записала адрес, а потом мужик сказал, Кирилл потерял сознание.
– Какой мужик? – на ходу спрашивала Люська. – Я вызываю такси.
– Он не представился. Кирилл просил меня срочно приехать. Я слышала его голос, Люська!
– О каком мужике ты говорила? – повторила Люська.
– Кирилл передал трубку мужчине, чтобы тот продиктовал адрес. Это деревня. По Дмитровке ехать надо, сейчас ночь, деревеньку придётся поискать.
– Такси уже в пути.
– Выходим.
– Мужик хоть представился?
– Что ты от меня хочешь? – вспыхнула Вера. – Какая разница, как его зовут.
– Посмотри, с какого номера он звонил.
– Точно. Чёрт, номер не определился, перезвонить нельзя.
…Найти нужную деревню, а потом и нужный дом оказалось делом непростым. У старой покосившейся избы Люська с Верой остановились в начале четвертого. Уже светало.
У ворот были припаркованы «скорая» и две полицейские машины. Вера зажала рот ладонями.
– Почему здесь полиция?
– Ты меня спрашиваешь, – Люська юркнула в приоткрытую калитку.
Вера следовала за ней. У крыльца их остановили.
– Вы кто? – спросил высокий мужчина.
– Нам позвонили, – зачастила Вера. – Я Вера Глухарева. Мой муж, Кирилл, он звонил мне отсюда.
На крыльце появились мужчины в медицинских костюмах. Они спустились вниз, остановились у покореженной бочки: один закурил, второй отошёл чуть в сторону, приложив к уху телефон.
Вере с Люськой было велено оставаться на улице. Когда лейтенант скрылся в доме, Вера подошла к врачу.
– Что здесь произошло? – едва слышно спросила она. – Кому-то плохо?
– Уже нет.
– Я вас не понимаю.
– Сергей, – позвал врача коллега разговаривавший по телефону.
– Я не могу ждать, – Вера ступила на крыльцо, и в этот момент ей навстречу вышел тучный капитан.
– Товарищ начальник, – лебезил семенящий сзади щупленький мужичонка лет шестидесяти. – Я же вам говорю, не встречал я раньше этого парня. Ну, клянусь. Не знакомы мы.
– Где Кирилл? – заорала Вера.
Капитан нахмурился.
– Вы кто?
– Конь в пальто! – нервны Глухаревой начали сдавать.
– Вер, тише, – успокаивала её Люська, но Вера только отмахнулась.
– Да пошли они все! Сколько можно стоять на улице. Мне кто-нибудь объяснит, где Кирилл? Отойдите с дороги, мне надо увидеть хозяина дома.
Капитан посторонился.
– Хозяин перед вами, – он кивнул на щуплого мужика.
– Значит, с вами я разговаривала несколько часов назад?
– Э-э… Вы Вика?
– Вера.
– Ну да, со мной. Он просил меня сказать вам адрес. – Мужчина перевел взгляд на капитана. – Я дал ему свой телефон, он позвонил жене, вот она.
– Сожалею, – на лбу капитана появилась глубокая горизонтальная морщина. – Ваш муж скончался.
Вера схватила Люську за руку.
– Я вам не верю! Вы врете, Кирилл не мог умереть, мы с ним разговаривали по телефону.
– Простите, – подала голос Люська. – Можно Вере взглянуть на… возможно, произошла ошибка.
– Прошу вас, – обратился капитан к Глухаревой. – Проходите в дом.
– Я пойду только с ней, – Вера крепче сжала ладонь Люськи.
– Проходите.
В просторной, но захламленной комнатке витал аромат кислых щей и масляной краски. В центре комнаты стоял стол, заваленный старыми газетами и пустыми банками из-под консервов. У стены притулился продавленный диван, возле которого лежал Кирилл.
Он лежал на боку, глаза слегка приоткрыты, правая рука вытянута вперёд, ноги поджаты в коленях.
– Это Кирилл, – ответила Люська.
– Его полное имя отчество? – спросил капитан.
– Глухарев Кирилл Сергеевич, – машинально проговорила Вера. – Глухарев… Кирилл… Сергеевич…
Лишившись чувств, Вера мешком рухнула на пол.
Её перенесли в соседнюю комнатушку, уложили на кровать и позвали врача.
Люська стояла в дверном проеме, не в силах поверить, что Кирилла Глухарева нет в живых. Но что случилось? Как он оказался в этом доме? Где его машина и от чего Кирилл умер?
Задав вопрос капитану, она услышала:
– Потерял слишком много крови.
– На него напали?
– Вы хорошо были знакомы с покойным?
– Вера, моя дальняя родственница. Троюродная сестра.
– Понадобится ваша помощь, пройдёмте.
Взглянув последний раз на Кирилла, Люська последовала за капитаном.
Хозяин дома, Макар Федорович, в очередной раз заявил:
– Не виноват я ни в чём. Гражданин начальник, знать его не знаю.
– Андрей, займись, – капитан кивнул на Макара Федоровича, и услышал вопль пришедшей в себя Веры.
– Кирилл! – звала она мужа. – Кирилл!
Люська побежала в комнату. Капитан её окрикнул, но она не собиралась останавливаться. О каких разговорах сейчас может идти речь. В настоящий момент она должна быть рядом с Верой.
Но как бы того не хотелось, а отвечать на многочисленные вопросы всё равно пришлось. Когда Кирилла увезли, у Веры началась истерика. Ей сделали укол, снова положила на кровать, начали терзать вопросами.
– Кирилл не появлялся дома с пятницы, – говорила Вера, глядя в потолок. – Сегодня утром мы написали заявление. Вы можете это проверить. В час ночи мне позвонил Кирилл. Просил срочно приехать, мы с Люськой сразу же рванули сюда. Люська моя троюродная сестра.
– Я уже в курсе. Адрес вам назвал муж?
– Нет, я разговаривала…
– Со мной! Со мной она разговаривала, – в комнате появился Макар Федорович. – Гражданин начальник, ну выпил я вечером лишнего, так я ж ни в чём не виноват. Чего ж теперь мне под статью идти? Парень-то сам помер. Он отключился, а потом помер. Я здесь не при чём.
– Якубенко, мы это уже слышали. В отделении все запротоколируем, пока тебя никто ни в чем не обвиняет.
– Пока? А потом начнут? Я его впервые в жизни видел, товарищ начальник.
Лейтенант вывел Макара Федоровича из комнаты.
– Да, я с ним разговаривала, – подтвердила Вера. – Переписав адрес, попросила передать трубку Кириллу, но он потерял сознание. – Вера закрыла лицо руками. – Почему Кирилл потерял много крови?
– В него стреляли.
– Стреляли? Как стреляли?!
– Пуля попала в плечо, началось кровотечение. По словам врача, стреляли в вашего мужа дня три-четыре назад. Судя по всему, временами кровотечение прекращалось, затем открывалось снова. Он держался до последнего.
– Где машина Кирилла?
– Пока неизвестно.
– А пуля? Пуля прошла навылет или осталась в плече? – спросила Люська. – Ведь по ней можно определить…
– Уверяю вас, мы знаем свою работу, – перебил её капитан. – И ещё, я хотел бы переговорить с Верой Андреевной наедине.
Люська вышла. В коридоре стоял бледный Макар Федорович.
– На меня хотят труп повесить, – сообщил он ей. – Я их знаю, чтоб убийцу не искать, на Макара всех собак повесят. У!.. Ненавижу их!
– Якубенко! – в коридоре нарисовался лейтенант.
– Иду, товарищ начальник, я курнуть хотел. Нервишки разыгрались.
Домой вернулись в девять утра. Вера упала на кровать, плакала, потом уснула.
Три дня, она ходила, как сомнамбула, а после похорон сказала:
– Они не найдут убийцу Кирилла. Не найдут, Люсь, я чувствую.
Люська промолчала.
***
– Мишк, ты? – раздался из-за закрытой двери хмельной голос.
– Макар Федорович, откройте, у меня к вам дело.
Дверь скрипнула, в проеме показалась голова хозяина дома. Осмотрев Люську, Макар Федорович погрозил ей пальцем.
– Чего надо, кто такая?
– Я приезжала к вам несколько дней назад, ночью. Тогда в доме было много полиции и…
– Вспомнил! – перебил Якубенко. – Ты жена того парня. Его вдова!
– Нет, я сестра вдовы.
– Они из меня козла отпущения хотят сделать. Сегодня опять к себе вызывали. Я им так, мол, и так, ничего не знаю, а они на мозг давят. Психологическая атака, мать их! Но меня так просто не расколоть, до последнего стоять буду. Они как мозгуют, раз сидел, значит виновен. А я свой срок от звонка до звонка отмотал. Чистый на свободу вышел. Поняла, нет?
– Вы сидели?
– Сидел. Ну и что? По дурости замели, залезли с приятелем на хату одного ханурика, пошуровать там хотели. А этот гад с дачи раньше времени приехал. Семь лет дали. Он же оттуда, – Макар Федорович ткнул указательным пальцем в небо.
– Откуда?
– Пост занимает солидный. А ты говоришь. Нам максимум трёшка светила, а тут такое дело. Намотали соплей на кулак. А ты чего приехала?
– Поговорить с вами, – Люська достала из пакета бутылку коньяка. – Это вам.
Макар Федорович подарок оценил. Просияв, он посторонился и залебезил:
– В комнату ступай, я сейчас. На стул садись или с кресла шмотьё скинь и туда падай.
Люська решила брать быка за рога. Попросив Якубенко в подробностях рассказать о событиях ночи, когда у него в доме появился Кирилл, она села на колченогий стул.
– Выпил я в тот вечер, – пустился в воспоминания Макар Федорович. – Сначала с Мишкой, потом дома немного добавил. Разморило меня, спать захотелось. Обычно если в кровать пьяным лягу, просплю до самого утра, даже не сомневайся. А тогда лёг, кручусь-верчусь, заснуть не могу. Башка ещё загудела, в комнате жарко. Ворочаюсь, ругаюсь, и вдруг кто-то в дверь стучит. Думал, Мишка приперся, встал, открыл, а там парень еле живой стоит. У меня в коридоре свет слабый, не видно ничего, я сначала не понял, что он в крови. В плечо его толкнул, а он хрясь – прямо на пол. Ёлки-палки, думаю, атас, что за парень, откуда он взялся. – Макар Федорович посмотрел на коньяк. – Глоточек бы сделать, горло смочить.
– Позже смочите, продолжайте.
– Ну, значит, спать я лёг, а мне, блин, не спится.
– Подождите, как спать? Вы же уже Кириллу дверь открыли.
Якубенко вытаращил глаза.
– Уже открыл, да? Ёлки-палки, как быстро. Открыл, правильно. Он потом рухнул, я его толкаю, а парень спрашивает, есть ли у меня телефон. Как не быть, я ж не охламон, трубой обзавелся сразу, как только деньги появились. Он говорит, позвони жене, и номер диктует. А сам в комнату ползёт. Там я и увидел, что он весь в крови. Позвонил, передал ему трубку, он с ней говорить начал, меня попросил адрес продиктовать и отключился.
– А «скорую» кто вызвал, вы?
– А то! Он еле дышит, хрипит, я сразу позвонил.
– И полицию?
– Не-е, им не звонил. Врачи вызвали.
– Кирилл больше не приходил в сознание?
– Как не приходил, приходил. «Скорая» ещё не приехала, он глаза открыл, смотрит на меня и стонет. Я ему воды поднёс. Отказался. И вдруг…
– Что?
Макар Федорович резко вскочил, обогнул стол, попытавшись схватить коньяк.
– Мы же договорились, – напомнила Люська.
– Помню-помню, с памятью у меня полный порядок. Любой день назови, я тебе его в подробностях распишу, елки-палки.
– Макар Федорович, что произошло дальше. Говорите!
Якубенко почесал подбородок.
– Жарко было, не спалось мне совсем… а тут стучит кто-то. И так напористо. Ну, думаю, сейчас выйду, руки пообрываю.
Люська откинулась на спинку стула.
– Вы вызвали «скорую» и пока она ехала, поднесли Кириллу стакан с водой. Пить он отказался. Вспомнили?
– Угу.
– А потом вы сказали «И вдруг»…
– Я так сказал? – удивился Якубенко.
– Вы! – заорала Люська.
– А-а, ну, всё правильно. И вдруг он говорит…
Люська подалась вперёд.
– …там лежит девочка.
– Там лежит девочка? Вы уверены, что правильно расслышали?
– Зуб даю! Я еще нагнулся, спрашиваю, где там, а он на меня смотрит, а как будто не видит. И продолжает бормотать. Я тогда скумекал, в бреду парень. Когда «скорая» у калитки остановилась, он вздрогнул, на бок перевернулся и крикнул: «Наинка». И всё! Врачи зашли, парень уже преставился.
– Вы полиции об этом рассказывали?
Макар Федорович показал Люське фигу.
– Накося выкуси! Ничего я не знаю, ничего не видел, не слышал, и с парнем тем не знаком. Злой я на них. На семь лет меня закрыли. Ни слова ни скажу!
Опять эта таинственная Наина. Кто она? Почему Кирилл вспомнил о ней в последние минуты жизни, находясь в бреду? Неужели она произвела на Глухарева настолько сильное впечатление, что даже перед смертью он не мог думать ни о чём другом, кроме как о ней? И где, интересно, искать эту Наину?
От Макара Федоровича Люська поехала к Вере. Требовалось разложить имеющуюся информацию по полочкам, но для начала неплохо бы собрать мысли в кучу и призвать их к порядку.
Глава четвертая
Крестный отец
Люська застала Веру за весьма странным занятием – разложив на полу газетные листы, она склеивали их скотчем.
– Что ты делаешь? – Люська подошла к закрытой балконной двери, хотела её открыть, но Вера закричала:
– Не открывай дверь!
– Хорошо-хорошо, как скажешь, ты только не волнуйся.
Вера продолжила орудовать ножницами и скотчем. Понимая, что от свалившегося горя она могла съехать с катушек, Люська растерялась. Постояв с минуту возле Веры, села на корточки и ласково спросила:
– Вер, тебе помочь?
– Сама справлюсь, – последовал резкий ответ. – Уже немного осталось.
Всё ясно – Вера сошла с ума. Что же теперь будет? Её упекут в сумасшедший дом, начнут пичкать лекарствами, колоть уколы и вскоре Глухарева превратиться в растение.
– Вер, а что ты всё-таки делаешь?
– Сама не видишь?
– Вижу, но не понимаю, для чего склеивать газету скотчем? И почему я не могу открыть балкон? В комнате душно, не хватает свежего воздуха. Может, ты приляжешь, хочешь, я приготовлю тебе кофе или чай?
На секунду Вера оторвала взгляд от газеты и, подозрительно взглянув на Люську, обеспокоено спросила:
– Почему ты разговариваешь со мной как с дурой?
– Я?! Что ты, тебе показалось, – Люська попыталась поднять Веру с пола. – Давай, пойдём, полежишь немного, тебе полегчает.
– Люсь, отстань, – Вера вскочила на ноги и покрутила пальцем у виска. – Ты перегрелась, что ли? Хотя в такую жару у всех шарики за ролики заходят. Не собираюсь я спать, и кофе с чаем пить не буду. Надо успеть до двенадцати с газетой разобраться.
– В каком смысле, разобраться?
– На окна её приклеить, – ответила Вера. – Я всегда так делаю, когда на улице жара под сорок. Заклеиваю окна несколькими слоями газеты, сразу темно делается, свет не проникает, в комнате не так душно. Поэтому и балкон не открываю, там днём, как в парнике – дышать нечем.
Люська села на диван.
– Кошмар!
– Что с тобой?
– Подумала, ты с ума сошла. Сидишь на полу, газету склеиваешь, балкон не разрешила открыть. Фу!.. Прям отлегло.
– Я на самом деле с ума сошла, – огорошила Вера. – После похорон Кирилла кажется, у меня с головой проблемы начались. Ночью просыпаюсь от его голоса, постоянно мерещится, что он со мной разговаривает, зовёт куда-то. Ты знаешь, с одной стороны вроде страшно, а с другой я уже жду ночи, чтобы Кирилла услышать.
– Это нервы, со временем всё устаканится, ты забудешь…
– Забуду кого, Кирилла? – взвизгнула Вера. – Как ты могла такое сказать?! Я никогда не забуду Кирилла, он со мной, рядом.
– Вер, я другое имела в виду, – пыталась оправдаться Люська, но Вера заплакала.
– Зачем нам нужно было встречаться, зачем мы полюбили друг друга? Два года прожили вместе, Люсь, два года – очень мало. Кому помешал Кирилл?
– Убийцу обязательно найдут.
Вера вздрогнула, подалась вперёд, схватила ленту скотча и вновь села на пол.
От Люськи не ускользнула резкая перемена в поведении сестры. Вера сжалась, слезы высохли, движения сделались нервными – руки слегка подрагивали.
– Конечно, можно было купить плёнку для стёкол, – сухо бросила Вера. – В прошлом году Кирилл покупал. Не знаю, или ему бракованная досталась, или она вся такая фиговая, но от жары она нас не спасла. Газеты – совсем другое дело.
– Ты можешь оторваться на минуту от своих газет?
– Не могу! Надо успеть до двенадцати, пока парит не так сильно.
В комнате повисла пауза, Вера продолжала слой за слоем наклеивать газетные листы, Люська, откинувшись на спинку дивана, молча за ней наблюдала.
Наконец Вера не выдержала. Отбросив в сторону скотч и ножницы, она, не глядя на Люську, сказала:
– Незадолго до твоего прихода я вернулась от следователя.
– И?
– Они выяснили, кому принадлежит пистолет, из которого ранили Кирилла.
– И ты молчишь? Верка! Говори, кто стрелял в Кирилла?
– Кто в него стрелял, мне неизвестно, я только знаю, кому принадлежит оружие.
– Не совсем поняла, Вер.
– Сначала я не поверила, но ведь они всё выяснили, узнали, ошибки быть не может. Пистолет принадлежит Романову Алексею Гавриловичу.
– Так.
– Романову! Алексею Гавриловичу. Люсь, это крёстный отец Кирилла.
Сказать, что Люська была поражена, значит, ни сказать ничего. С минуту они сканировали друг друга взглядом, потом Вера всхлипнула.
– У меня была похожая реакция, чуть в обморок не упала. Следователь меня спрашивает, знаком ли мне Романов, а я сказать ничего не могу. Язык онемел.
– Но в итоге ты сказала?
– Пришлось, – вздохнула Вера. – Они бы и сами узнали.
– Офигеть!
– Люсь, но это бред. Алексей Гаврилович не мог стрелять в Кирилла. Он любил его, как родного сына.
– Любил, не любил, а ранили Кирилла из его оружия.
– У Алексея Гавриловича могли украсть пистолет. Исключаешь такую возможность?
– Посмотрим, что скажет сам Романов.
– Ничего он не скажет, – Вера отвернулась к окну. – Следователь говорит, Романов исчез.
– То есть?
– Его нет дома. Испарился. Причём испарился внезапно. Люсь, скажи честно, ты что-нибудь понимаешь?
– У тебя есть адрес Романова?
– Да, мы с Кириллом были у него в гостях. Что ты задумала?
– Нам необходимо съездить домой к старику.
– Я же говорю, Алексей Гаврилович исчез.
– Зато не исчезли его соседи, у них, если повезёт, можно разжиться информацией.
– Она нам нужна?
– Она нам необходима! Вер, бросай свою газету, собирайся и едем.
Поднявшись с пола, Вера в очередной раз всхлипнула, шмыгнула носом и не спеша вышла из комнаты.
…Соседка Романова – грузная Алла Евгеньевна – при виде Веры приветливо закивала.
– Я тебя помню, вы с Кириллом к Алексею Гавриловичу в феврале на день рождения приезжали.
– Приезжали, – подтвердила Вера. – А это Люся, моя сестра.
– Здрасти, – Алла Евгеньевна посмотрела на Люську, лукаво улыбнулась и сказала: – Мне кажется, я тебя где-то видела.
– Вряд ли.
– Ты в рекламе не снималась?
– К счастью, нет, я…
– Мы приехали к Алексею Гавриловичу, – перебила Люську Вера. – Его нет дома, вы не в курсе, когда он появится?
Алла Евгеньевна расправила плечи, поправила на носу очки и почему-то шепотом произнесла:
– Тут такие страсти творятся, похлеще сериалов. Пропал Алексей Гаврилович-то, ага, пропал ещё неделю назад. Ко мне участковый приходил, выведывал всё про него: как, что, когда. Интересовался каждой мелочью. Кстати, участковый и про Кирюшку спрашивал, я, конечно, сказала, что он крестником Романову доводился. Снова вопросы пошли: как часто приезжал, когда последний раз был, не ругались ли… Сказать честно, перетрусила я тогда.
– Пропал, – повторила Люська. – Алла Евгеньевна, а вы с соседом тесно общались?
– Как тебе сказать, чужими друг дружке не были. Алексей уже в возрасте, болеет часто, врачи от него не вылезают. Сам хоть и ходит в магазин, в аптеку, но не всегда здоровье позволяет на улицу выходить. Выручаю по-соседски, когда хлеба куплю, когда лекарства какие. А что делать, от старости никто не застрахован, я вот тоже вроде хорохорюсь, а как в поликлинику придёшь, на сто лет себя почувствуешь.
– Вы его когда последний раз видели?
– Накануне исчезновения. Из магазина вечером возвращалась, он мусор выносил. Поздоровались, поговорили минут пять, и разошлись по квартирам.
– Подождите, – Люська тряхнула головой. – Почему вы решили, что Алексей Гаврилович пропал на следующий день?
– Ко мне Маринка звонила, спрашивала, куда наш дедуля затерялся. Я Марине сказала, утопал, небось, в магазин. Она ждать не стала, тем более, укол последний был, ушла. Марина – наша медсестра, уколы Романову на дому делала.
– Не было мыслей, что ему стало плохо, и он не может открыть дверь? – спросила Вера.
– Не подумала тогда об этом. А когда полиция приехала, заволновалась. Они дверь взломали. Да! Меня в качестве понятой пригласили. Зашли мы, посмотрели. Там и нет никого. Думай, гадай, куда он упорхнул, а главное, с какой стати полиция Алексеем интересуется?
– Значит, ничего, – утвердительно заявила Вера. – Ничего мы не узнали.
– А что узнать планировали? – Алле Евгеньевне настолько хотелось помочь, что она вдруг вспомнила то, о чём забыла рассказать и полиции и участковому. – Слушайте, вы к Игорю зайдите. Сама собиралась к нему заскочить, да замоталась совсем. Только сейчас сообразила. Игорь в соседнем подъезде живёт, он с Гавриловичем дружит, машину часто у него одалживает. Алексей года три как ездить перестал, а чтобы машина совсем не проржавела, разрешал Игорю пользоваться. Когда я вечером с ним разговаривала, машина точно у подъезда стояла. Утром её уже не было. Точно вам говорю! Лёшкина иномарка на месте Романовского драндулета стояла. Как же я забыть могла, получается, либо машину опять Игорь взял, либо Алексей сам уехал. Хотя маловероятно, что за руль сел… А там, кто его знает.
Люська с Верой уже собирались вызвать лифт, как вдруг Алла Евгеньевна сказала:
– Жаль, у меня Галиного телефона нет. Возможно, Алексей к ней поехал, последнее время он частенько порывался за город смотаться. Говорил, воздух там чистый и жара переносится легче.
– Кто такая Галина?
– Жена его бывшая. Ты не знала, что он женат был? – Алла Евгеньевна вопросительно посмотрела на Веру.
– Впервые слышу.
– Он с Галкой развелся семь лет назад. Но мосты не сожгли, вроде остались друзьями, перезванивались. Галька участок его купить собиралась, Алексей не торопился с сотками расставаться. Если рассудить, зачем ему сотки? Когда помоложе был, другое дело, удобрял, копал, ухаживал, а теперь… Участок, наверное, бурьяном зарос.
– Не пойму, как жена хотела купить у мужа участок?
– Участки в одном садовом товариществе: у Алексея свои шесть соток, у Галки свои. Места, конечно, хорошие, что и говорить. Я раза три к Алексею приезжала, приглашал смородину собирать. Кусты огромные, ягода крупная, сладкая. По пять ведер привозила!
– Полиция в курсе, что у Романова есть дача?
Алла Евгеньевна смутилась.
– Забыла сказать. Переволновалась я.
– А Галину упоминали?
– Они не спрашивали, чего я буду сама навязываться.
Попросив Аллу Евгеньевну написать, как добраться до садовых участков, Люська заметила, как у Веры задрожала нижняя губа. Когда они вышли на улицу, Вера неожиданно заявила:
– Зачем нам на дачу тащиться и с женой его разговаривать?
– Вдруг Романов за городом.
– Не верю! Из его пистолета стреляли в Кирилла, значит, пистолет был похищен из квартиры. А раз так, то очень сомневаюсь, что Романов будет отдыхать на даче.
– Твои варианты?
– Давай зайдём к Игорю, узнаем про машину. – Вера задумалась. – Странно, Кирилл не говорил, что Алексей Гаврилович был женат.
– Не вижу ничего странного. Не интересовалась же ты личной жизнью старика. Не надо сейчас заострять на этом внимания. Пошли, Игорь живёт в соседнем подъезде.
– У Алексея Гавриловича не было детей, – тараторила Вера, семеня за Люськой. – Это факт! Я однажды спросила у Кирилла, кому после смерти Романова достанется его квартира.
– Что ответит Кирилл?
– Сказал, кроме него у Алексея Гавриловича нет родни. Про жену ни слова.
– Она бывшая жена.
– Но и дачу Кирилл не упоминал.
– Вер, – Люська остановилась у лифта. – Тебя сейчас интересует дача Романова или сам Романов?
– Прости, это всё жара! Туго соображаю, постоянно хочется спать. Ненавижу лето!
Игорь Лобанов, а точнее Игорь Львович – ему уже перевалило за шестьдесят, сильно удивился, увидев на пороге девушек.
– Да, Алексей давал мне машину, в чем проблема-то? – с вызовом спросил он.
– Алексей Гаврилович крестный отец моего мужа, мы подумали, вам известно, где он сейчас.