000
ОтложитьЧитал
1. Туда – на самолете, обратно – через дверь
На кольцевой Егор пропустил один переполненный поезд. Следующий подоспел спустя минуту, он был немного свободнее, и Егор смог протиснуться в самый первый вагон. Поезд тронулся и стал быстро набирать скорость. Изловчившись, Егор повернулся лицом к дверям, и увидел… того самого человека в ярко-зеленой куртке, с которым столкнулся несколько минут назад в другом поезде.
Он стоял у самых дверей, лицом к Егору. Без всяких сомнений, это был тот самый человек. Ведь он был на голову выше остальных. И плечи. У человека в зеленой куртке были такие широкие плечи, что можно было подумать, что там, под курткой, целых два человека. На его голове был капюшон, поверх него – большие наушники, лицо скрывала черная медицинская маска, а глаз не было видно из-за затемненных очков в коричневой оправе.
“Выходит, все это время он следовал за мной по переходам, и влез в тот же вагон, что и я?” – Егору стало не по себе от этой мысли. – “Это какой-то сумасшедший, решивший отомстить за случайное столкновение в переполненном метро? Конечно сумасшедший! Какой нормальный человек вырядится в куртку такого цвета?!”
Егор выходил на следующей станции. Обычно здесь выходит очень много людей. Понадеявшись, что он сможет затеряться в толпе и скрыться от человека в зеленой куртке, Егор немного приободрился. Поезд начал притормаживать, приближаясь к станции.
– Вы выходите на следующей? – спросил Егор девушку, стоящую перед ним.
Девушка, не оборачиваясь, кивнула.
– А куда она денется, – сказал кто-то позади Егора. – Не просто выйдет, а вылетит, как пробка из бутылки шампанского. Девушка, вы пьете шампанское?
– Ага, особенно по утрам люблю, потом как-то работается легче, – под смех пассажиров, отреагировала девушка.
Поезд остановился. Человек в зеленой куртке выскочил первым, Егор вышел спустя несколько секунд. Он огляделся по сторонам, но человека в зеленой куртке нигде не было. “Спрятался за одной из колонн?”, – предположил Егор, делая в толпе спешащих к выходу людей хитрые маневры, похожие на ход конем в шахматах, надеясь таким образом оторваться от человека в зеленой куртке. На эскалаторе Егор не остановился, он все время шел по ступенькам, и только в самом верху решил остановиться и отдышаться, потому что сил идти дальше уже не было. Он посмотрел вниз. На эскалаторе человека в зеленой куртке не было.
“Я молодец – я все предусмотрел и смог оторваться!”, – подбодрил себя Егор, но на душе все равно скребли кошки. Он все еще чувствовал опасность. Что-то неуловимое в облике человека в зеленой куртке напугало его, это “что-то” проникло в подсознание и засело тревожным маячком, заставляющим постоянно думать о своей безопасности. Что именно? Возможно, глаза. Эти темные пятна за стеклами очков были похожи на что угодно, только не на человеческие глаза.
Егор прошел через вестибюль, а у самого выхода свернул за колонну и присел на корточки, возясь со шнурками. На самом деле, со шнурками все было в порядке, просто Егор хотел еще раз убедиться, что человек в зеленой куртке его не преследует. Вестибюль постепенно опустел – все, кто приехал на поезде вместе с Егором, уже вышли на улицу, а следующий поезд только подошел. Сейчас в вестибюле появится целая толпа. Пора идти. Егор прошел в первую дверь, попав в узкий тамбур, потом толкнул вторую дверь, ведущую на улицу.
Вторая дверь открылась на удивление легко – словно ее кто-то открыл снаружи. Так и было – оказывается, человек в зеленой куртке опередил Егора, и поджидал его здесь, на улице, прямо у двери. Все произошло мгновенно. Распахнув дверь перед Егором, человек в зеленой куртке придержал ее правой рукой, а левую отвел назад, словно вежливо приглашал Егора выйти. Нет, не для этого он отвел свою руку, толщиной с бревно. Он отвел руку для удара. Удар в солнечное сплетение был таким сильным, что у Егора сперло дыхание. Он согнулся пополам, не имея возможности ни вдохнуть, ни крикнуть. И убежать обратно в вестибюль у него тоже не было никакой возможности – человек схватил его за волосы, не позволяя сделать ни одного движения. Еще секунда, и человек в зеленой куртке, невнятно пробормотав какое-то проклятие, с силой закрыл тяжелую дверь. Удар двери пришелся прямо в шею. Захрипев, Егор сполз на землю, а человек в зеленой куртке тут же исчез, шагнув за угол.
В вестибюле появились люди, приехавшие на следующем поезде и уже успевшие подняться по эскалатору.
– Вызовите дежурного! – крикнула женщина, обнаружив Егора, лежащего в дверях. – Тут человеку плохо!
*
– Мне не нужны его вещи! – рыдая, кричала молодая женщина, сбросив на пол коробку с мужскими вещами и портфелем. – Мне нужен Егор! Верните мне моего Егора! Вы же полиция! Вы обязаны вернуть мне моего Егора! Чем вы здесь вообще занимаетесь?! Верните его! Вы меня слышите?! Эй ты, майор, как там тебя! Скорин! Встань и иди искать моего Егора!
Максим Скорин закрыл глаза, медленно считая в уме до десяти. За время работы следователем он научился прогнозировать дальнейшую судьбу людей по их реакции на известие о гибели родных. Самое опасное – это когда человек сразу замолкает. Не плачет, не кричит, не заламывает руки. Просто молчит, сосредоточенно слушая следователя. Молчание и сосредоточенность – верный признак того, что человек уже сегодня выкинет какую-то неприятную штуку. Напьется каких-то таблеток, или еще что сделает с собой. Таких Максим передавал на поруки их родственникам и друзьям, строго-настрого наказывая им не оставлять “сосредоточенного” наедине с самим собой ни на минуту.
Истерики… С ними чуть легче. Благоприятнее всего протекают “адекватные истерики”, так Максим называл их в своей собственной классификации. Человек все понимает, но не может остановиться. Рыдает, кричит, бьется, но все понимает. Этот будет в порядке уже через час. Излил горе, и все. Завтра еще раз излил. Может быть, напьется. В общем – нервная система находит какие-то пути.
Вторая разновидность истерик в классификации Максима – “неадекватные истерики”. Именно это Максим сейчас и наблюдал в своем кабинете, сообщив супруге Егора Никанорова о его гибели. Людям с “неадекватной истерикой”, как правило, требовалась квалифицированная психиатрическая помощь. Обычно эти люди не наносили себе каких-то увечий, они просто переставали понимать, что происходит. Слабая нервная система отключалась от реальности, бросая этого человека во все тяжкие. Они могли уехать в другой город, и бродить там в полной прострации. Или шли на работу погибшего и требовали, чтобы его отпустили домой…
Досчитав до десяти, Максим открыл глаза, поднял трубку и набрал номер дежурного:
– Нам нужна скорая. Да, прямо сейчас.
Отправив несчастную женщину с бригадой скорой помощи, Максим собрал с пола вещи Егора и аккуратно сложил их в коробку.
– Это на хранение, – сказал он дежурному, отдавая ему коробку. – Неизвестно, когда жена убитого будет в состоянии забрать его вещи. Думаю, она надолго задержится в больнице.
– Убитого? – переспросил дежурный. – Разве это не несчастный случай? Я слышал, что этот человек поскользнулся на выходе из метро, упал, а дверь сломала ему шею. Двери в метро иногда открываются от сквозняка, а потом с такой силой закрываются, что удивительно, почему у нас так мало таких жертв, как этот несчастный. Неужели до сих пор не нашелся способ сделать двери в метро немного безопаснее?
– Ну хорошо, убитого дверью, назовем это так. Хотя, слишком много совпадений – он упал именно в дверном проеме, а дверь распахнулась от сквозняка именно в этот момент. И, закрывшись, попала Егору точно в шею. Три совпадения в одну секунду? Где ты такое видел?
– В кино, – усмехнулся дежурный.
– То-то и оно, – сказал Максим.
Закрыв за дежурным дверь, Максим прошелся по кабинету, разминая ноги и обдумывая свои дальнейшие действия.
– Это что еще такое, – пробормотал Максим, заметив под столом потрепанную книжку. Он присел на корточки, взял книжку и полистал ее. – “Бумеранг для Сержа”. Хм, детектив. Вероятно, выпала из коробки с личными вещами Егора Никанорова. Бедняга, наверное, он так и не узнал, чем закончилась эта книга…
Усевшись на кресло и махом прочитав десять страниц, Максим понял, что теперь эта книжка попадет в коробку с вещами Егора Никанорова только тогда, когда он доберется до ее последней строки, и узнает судьбу главного героя по имени Серж.
*
“Серж припарковал свой “Пежо” на противоположной стороне улицы в ста метрах от дома Николя. Термос с крепким кофе был пуст наполовину, когда Серж увидел черный “Эскалэйд”, медленно проехавший мимо дома Николя. “Эскалэйд” двигался прямо на Сержа, из-за чего ему пришлось сползти по креслу и завалиться набок, чтобы тот, кто сидел за рулем “Эскалэйда”, его не заметил. Серж услышал, как совсем рядом прошелестели низкопрофильные шины, потом увидел, как свет от фар на мгновения осветили салон его “Пежо”, потом снова услышал шелест шин. Он догадался, что “Эскалэйд” развернулся на перекрестке и поехал обратно. Шелест шин отдалился и стих.
Через несколько секунд Серж осторожно приподнялся. “Эскалэйд” с выключенными фарами стоял напротив дома Николя. Вероятно, тот, кто сидел за рулем “Эскалэйда”, сейчас внимательно осматривал ночную улицу, освещенную фонарями. Прошло пять минут, потом водительская дверь “Эскалэйда” открылась, и из нее вылез человек в черном мешковатом спортивном костюме, с накинутым на голову капюшоном. Он постоял пару минут рядом с “Эскалэйдом”, глядя по сторонам, потом направился к дому Николя, на ходу доставая из кармана ключи. Мгновенно открыв два замка, он проник внутрь.
“Ни одной заминки”, – подумал Серж. – “Но ведь там, перед дверью, очень темно. Несмотря на это, человек открыл замки так быстро, словно делал это много раз. Неужели я сейчас поймаю самого Николя?!”
Серж выскочил из машины, подбежал к дому Николя и нажал на дверную ручку.
“Ты нервничаешь, Николя, раз забыл закрыть за собой дверь”, – подумал Серж, проскользнув внутрь.
В кромешной темноте – на всех окнах висели плотно закрытые жалюзи, Серж на цыпочках обошел прихожую, столовую и гостиную. Никого. Со второго этажа донесся шорох. Серж медленно поднялся по винтовой лестнице на второй этаж. Шорох доносился из дальней спальни. Человек в спортивном костюме стоял спиной к двери, зажав в зубах фонарик, и возясь в шкафу-купе. Услышав, что в спальню кто-то вошел, человек застыл.
– Без глупостей! – сказал Серж, взводя курок. – Руки за спину!
Человек подчинился. Серж надел на него наручники и отошел на пару шагов назад.
– Повернись, – сказал Серж, включив свет и усевшись на бордовый бархатный пуф.
Человек медленно повернулся. Перед Сержем стояла молодая женщина, чью стройную фигуру скрывал не по размеру большой спортивный костюм. Серж вскочил и скинул с ее головы капюшон. Золотистые локоны рассыпались по ее плечам.
– Что за… Ты еще кто такая?! – воскликнул Серж.
– Хочу вас заверить, что я нахожусь здесь на абсолютно законных основаниях, но вот кто вы такой, и что вы делаете в этом доме? И отвечать на ваши вопросы я не намерена, пока не приедет полиция, – спокойно сказала женщина.
– Я и есть полиция, дорогуша, – усмехнулся Серж.
– Тогда я попрошу вас вызвать моего адвоката. Без него я не произнесу больше ни слова. Телефон в кармане куртки, можете сами набрать ему. И вам придется подержать телефон у моего уха, пока я буду с ним разговаривать, ведь мои руки в наручниках. Кстати, у вас есть ордер? Вы обязаны показать его мне.
Она говорила это таким уверенным, спокойным голосом, что Серж растерялся. Войдя в этот дом, он был уверен, что обнаружит здесь Николя – его главного подозреваемого по делу об ограблении банка. Он никак не мог предположить, что увидит здесь эту женщину. У Сержа не было никакого ордера, ему просто нужно было поговорить с Николя. Просто поговорить, ведь к официальному расследованию дела об ограблении банка Серж не имел никакого отношения. Никто не знал, что полицейский в отставке Серж Мормун вот уже месяц ведет собственное расследование этого дела. И вдруг эта женщина с золотистыми волосами… Серж смотрел на нее, и у него не было ни одной стоящей мысли, что ему теперь делать. Кроме одной – сейчас ему нельзя отпускать эту женщину…”
*
– Если в детективе вдруг появляется красивая женщина – в скором времени жди романтической линии , – Максим забросил книжку в верхний ящик стола, потянулся и посмотрел в окно. Несмотря на дневное время, на улице было темновато. Низкие серые тучи и моросящий дождик не вызывали у него никакого желания покидать этот теплый кабинет. Он мог бы завершить дело Егора Никанорова прямо сейчас, в этом кабинете, написав несколько листов отчета под аккомпанемент радио. Нет же, чертова интуиция опять не дает ему покоя. Опять заставляет встать и идти.
Максим доехал до метро “Кузьминки” на машине, оставив ее на парковке перед торговым центром. Он проехал по всему маршруту, по которому ехал Егор Никаноров в день своей гибели, внося в записную книжку все камеры наблюдения, которые попадались ему на пути, подчеркивая те, которые смогут помочь ему в дальнейшем. На станции “Курская” он прошелся по залу, потом поднялся по эскалатору в вестибюль. Камеры наблюдения были только в вестибюле, снаружи он их не обнаружил. Не было их так же и в узком тамбуре между дверьми выхода из метро. Не обращая внимания на недовольные взгляды пассажиров, которым Максим мешал выходить на улицу, он тщательно обследовал крайнюю левую внешнюю дверь, от удара которой погиб Егор Никаноров. Он несколько раз открыл и закрыл ее, потом вышел на улицу и понаблюдал, как она открывается от рук спешащих по делам людей и от сквозняка.
“Да ну нет, глупости все это”, – подумал Максим, наблюдая за дверью. – “Ну не мог взрослый мужчина пасть жертвой столь нелепых совпадений – поскользнулся, упал, а в этот момент распахнутая сквозняком дверь сломала ему шею, придавив к косяку. Нет, нет и еще раз нет. Дверь не в одиночку расправилась с Егором. У этой двери был сообщник.”
Максим встал спиной к метро и посмотрел по сторонам.
“Допустим, это я помог двери убить Егора. Кудо бы я побежал после этого, чтобы поскорее скрыться? В торговый центр через площадь? Вряд ли – к нему ведет надземный переход, это слишком долго. На Земляной Вал? Далековато. За угол направо? Нет, там парковка, охранники, видеокамеры. Налево? Здесь в двух шагах вход на железнодорожный вокзал. Можно смешаться с людьми, выйти через другой выход. Да, если бы я убил Егора Никанорова, я бы попытался скрыться на вокзале.”
Максим прогулялся по вокзалу, занес в блокнот все видеокамеры, и поехал обратно.
*
– Вот что тебе опять неймется? Опять это твое шило в заднице? – поинтересовался Николаев.
– Я называю это интуицией, – сказал Максим.
– А я называю это шилом!
– Со стороны, конечно, виднее, – сказал Максим.
– Язвишь?!
– Никак нет!
– Ну и зачем тебе нужны все эти записи с камер? Парня просто придавило дверью, зачем все усложнять?
– Владислав Иванович, нужно, – твердо сказал Максим.
– С тобой спорить – себе дороже! Ну, смотри, если впустую, – поставив размашистую подпись, Николаев отдал лист Максиму. – Держи.
– Никак нет, даю сто процентов, что не впустую. Ну… девяносто девять, – выскакивая из кабинета, сказал Максим. – Окей, девяносто пять процентов.
– Я тебе покажу девяносто пять! – донеслось из кабинета.
*
– Вот он опять – на Таганской кольцевой, – Максим постучал по монитору. – Идет прямо за Егором. Давай, Алексей, теперь запись с камер на “Курской”. Уверен, что и там мы увидим этого громилу.
Алексей сменил флешку, прокрутил запись до 8.30, и нажал на enter. Из подошедшего поезда выплыла целая толпа людей. Кто-то шел к переходу в центре зала, кто-то к эскалатору на выход. Егора среди первой волны людей видно не было. Максим вдруг вскочил со стула:
– Вот он! Притормози-ка!
Алексей нажал на паузу
– Увеличь этого, в маске, – Максим ткнул пальцем в рослого человека, возвышающемся над людьми на целую голову. – И распечатай фото.
– Замаскировался профессионально, – заметил Алексей, рассматривая фотографию. – Капюшон, маска, очки. Но Егора рядом не видно. В “Кузьминках” и на “Таганской кольцевой” этот тип шел за в шаге от Егора, здесь же он просто идет на выход.
– Давай, крути дальше. А ведь он не просто идет, Алексей, он очень торопится, – сказал Максим. – Смотри, люди отлетают от него, как кегли в боулинге. Крепкий чувак. А вот и наш Егор.
– Что это с ним? – Алексей подался к монитору. – Его как будто шатает.
– Предположу, что не только мы заметили, что за Егором следят. В то утро это заметил и сам Егор. Шарахаясь в толпе из стороны в сторону, он таким образом пытается оторваться. Наивный. Даже не догадывается, что его преследователь сейчас несется к выходу впереди него. Давай теперь вестибюль на выходе из метро.
Алексей поставил новую флешку.
– Вот он, – Максим ткнул пальцем в человека в капюшоне и маске. – Бежит к выходу. Сейчас появится и Егор. Ага, вот и он. Все еще думает, что угроза осталась позади – присел, возится со шнурками, оглядывается. Все. Сейчас Егор пойдет к выходу, где в дверях его встретит этот великан, который придавит его дверью.
– Последние мгновения жизни, – вздохнул Алексей.
– Поэтично, – сказал Максим. – И трагично. Теперь давай камеры с вокзала.
– Как вы догадались, что дело здесь нечисто? – спросил Алексей, меняя флешку. – В отделении все были уверены, что это несчастный случай.
– Интуиция, Алексей, интуиция, – сказал Максим. – И врожденное недоверие к совпадениям.
– Вот и наш парень! – воскликнул Алексей. – Как вы и предполагали, скрылся в здании вокзала.
– Это не он, – покачал головой Максим. – Рост, Алексей. Обрати внимание на его рост. Это просто парень в куртке и очках.
– Ага, точно. Этот действительно маловат. И в плечах узковат.
– Ну а наш куда мог деться? В торговый центр подался? – Максим побарабанил пальцами по столу. – Не верится мне что-то. Я был уверен, что он побежит на вокзал – гораздо ближе, да и людей полно, всегда можно затеряться.
– Там за углом станции метро есть еще одна лазейка – вход в подземный переход. Он располагается между метро и вокзалом, войти в него можно через эти торговые павильоны, – Алексей ткнул ручкой в монитор. – Переход очень длинный, проходит под железнодорожными путями до Нижнего Сусального переулка. Я на всякий случай взял записи из этого перехода. Там полно потолочных видеокамер. Ставить?
– Ставь конечно! Как же я мог забыть про этот переход! – воскликнул Максим.
– Как же такое возможно? – спросил Алексей, когда они просмотрели все записи из подземного перехода. – Наш громила вошел в подземный переход, но не вышел из него? Он что, испарился?
– Снял очки и капюшон, скинул куртку, или что там у него. Или вывернул куртку наизнанку, знаешь, есть такие куртки, двусторонние – была однотонная, вывернул, стала в клеточку. В такой толпе сделать это можно запросто, даже не торопясь, зашел вон за тот киоск и спокойно все провернул. Видишь, там нет видеокамер, такой уютный закуток, слепая зона. Делай, что хочешь. Потом влился в толпу, и все – из перехода вышел совсем другой человек.
– А рост? Телосложение? – спросил Алексей. – Наш парень казался просто великаном в толпе людей. А из перехода на записях не вышел ни один великан.
– Он что-то придумал заранее, чтобы казаться великаном. И чтобы потом его не могли узнать на записях с камер наблюдения. Возможно, что-то надул под курткой и капюшоном, потом сдул, не знаю. Меня другое интересует…
– Зачем этот человек убил Егора Никанорова?
– Совершенно верно, Алексей. Ведь, судя по всему, этот человек долго и тщательно готовился к этому преступлению. Рассчитал все до секунды. Отточил все движения. Продумал пути отхода.
– Но не учел, что за дело возьмется наш Максим Андреевич, – подняв указательный палец, заметил Алексей. – Человек с интуицией!
– Или с шилом в заднице, по мнению шефа, – усмехнулся Максим.
*
“Ну и сколько еще ждать? – помешав ложечкой в чашке с кофе, спросила Мари. – Вы же видите, что Николя не пришел. Николя не такой дурак, как вы думаете.
– Ждать будете столько, сколько я вам скажу, – закуривая, сказал Серж.
– В более абсурдной ситуации я еще не бывала. Напомню вам, что за этим столиком только один нарушитель закона. И это вы. Это вы незаконно проникли в частный дом и захватили меня в заложницы. Вы не можете диктовать мне условия. Особенно здесь, на этой площади, на виду у сотен людей. Я могу прямо сейчас встать и уйти. Вы же не сумасшедший? Вы же не станете палить в меня на глазах у сотен людей?
– Не знаю, – сказал Серж.
– Не знаете?!
– Да, я не знаю, буду ли стрелять в вас, если вы попытаетесь уйти. Это как русская рулетка. Хотите сыграть в русскую рулетку? Тогда попробуйте сейчас встать и уйти. – Положив дымящуюся сигарету на плоскую стальную пепельницу, Серж засунул руку в карман куртки.
– Нет уж, спасибо. Я не играю в азартные игры.
– Разумно, – Серж вынул руку из кармана и махнул официанту. – Азартные игры – это зло.
– В данный момент зло для меня – это вы. А еще эти туфли. Они жмут, – поморщилась Мари. – Я сниму их. Вы же не убьете меня за это?
– Вы сами их выбрали, – пожал плечами Серж. – В магазине был огромный ассортимент. Вы все выбрали сами. Снимайте, раз вам жмут ваши новые туфли.
– Новое всегда немного жмет. Пока не разносишь. Или пока не привыкнешь, – Мари сняла туфли и зажмурилась, размяв ступни руками. – Кла-а-асс…
– Повторите, – сказал Серж официанту, показав на свой бокал и кружку Мари.
– Двойной утренний коньяк? – усмехнулась Мари. – Не боитесь промахнуться, если я все же захочу сыграть в русскую рулетку? Рука не дрогнет?
– Я еще не разу не промахнулся. Ни разу за всю свою жизнь.
– И много преступников вы подстрелили?
– Это не ваше дело. Что-то действительно не видно вашего Николя. Неужели он не беспокоится за вашу жизнь? В каких вы отношениях? Просто секс, или что-то больше?
– А вот это уже не ваше дело! – сказала Мари. – Что за манеры?! Кто так разговаривает с женщиной?!
– Женщина Николя для меня не женщина! Так, приманка. Расходный материал.
– Что такого мог вам сделать Николя, чтобы вы его так возненавидели? Возненавидели не только его, но и всех, кто знаком с ним. Признайтесь, ограбление банка здесь не при чем? Ведь так?
– Да, это так. – Серж замолчал, пока официант ставил на стол его бокал и чашку с кофе для Мари.
– Может быть, мадам желает десерт? – спросил официант перед уходом.
– Мадам не знает, – сказала Мари, не моргая глядя в глаза официанту. – Мадам в замешательстве.
Она округлила глаза и перевела взгляд на Сержа. Потом снова уставилась на официанта. Официант посмотрел на Сержа, потом снова на Мари.
– Мадам очень хочет, но она опасается, что она погибнет, – продолжила Мари, не сводя жалобного взгляда с официанта.
– Погибнет? –переспросил официант.
– Да, погибнет. – Сделав паузу, Мари продолжила, – Увидев себя в зеркале толстой, она погибнет от инфаркта.
– Мадам сейчас помолчит и подумает в тишине, нужен ли ей десерт, – сказал Серж, сверля взглядом Мари. – Ведь пустая болтовня мешает думать. У нас есть меню, мы вас позовем.
– Итак, вы не успели рассказать, откуда у вас такая ненависть к Николя, – после ухода официанта Мари отпила кофе, и только после этого осмелилась взглянуть на Сержа.
Серж смотрел на Мари взглядом, полным злобы. Он одним глотком допил коньяк, бросил деньги на стол и встал.
– В том банке работала моя дочь. Она погибла в перестрелке во время ограбления, – Серж подошел к Мари, крепко схватил ее за локоть, поднимая со стула. – Нам пора, вставайте!
– Эй, не так грубо! – воскликнула Мари, всматриваясь в окно кафе, где виднелся официант с трубкой телефона у уха. Разговаривая по телефону, он смотрел через стекло прямо на Мари. – Туфли! Я же босая! Подождите, я сейчас обуюсь!
– В машине обуетесь, – Серж схватил туфли в другую руку и потащил Мари по площади к переулку, где стоял его “Пежо”. – И не вздумайте вырваться. Я обещаю разрядить в вас весь магазин. Русская рулетка отменяется. Я буду стрелять на поражение. Ускорьте шаг.
– Да что такое-то?! Сидели-сидели, и вдруг подскочили как ужаленные! Здесь лужи! Я босая! Не тащите меня по лужам!
– Не надо было перемигиваться с официантом! Думаете, я слепой? Или дурак? Живее!“
***
– Шило в заднице опять не подвело? – по лицу Николаева было не понятно – доволен он, или нет. – Ладно. Допустим, на этом этапе ты молодец. Этот человек в капюшоне и маске, кажется, действительно следил за Егором в метро. Но нам неизвестно, кто он, и зачем ему это понадобилось. И я не исключаю, что это обычный городской сумасшедший, которых в метро по осени пруд пруди.
– Я бы тоже не придал значение какому-то человеку из метро, который некоторое время идет за спиной у Егора. Если бы не один маленький нюанс.
– Что еще за нюанс? Я что-то не знаю? – Николаев нахмурился.
– Нюанс в том, что этот чудик в капюшоне следит за человеком, который через несколько минут погибнет при невероятно странных обстоятельствах.
– А, ты об этом. Совпадений не бывает, хочешь сказать?
– Именно.
– В этом я с тобой соглашусь, пожалуй. А что там на работе Егора?
– Там только удивление – почему к ним пришел следователь и пытается что-то выяснить. Ведь до сих пор все были уверены, что Егор погиб от несчастного случая.
– Насколько оно искреннее, это удивление? Что тебе подсказывает твое шило… твоя интуиция?
– Все, с кем я общался, были довольно искренни. Одна деталь – за две недели до своей гибели, Егор ездил в город Оренбург в четырехдневную командировку. Коллеге Егора, Надежде, они работают… работали в одном кабинете, показалось, что Егор после приезда немного изменился.
– В чем проявлялись эти изменения?
– Егор… – Максим замялся, обдумывая, стоило ли говорить Николаеву об этой детали, но потом, поняв, что без этого он не сможет обсудить с ним о следующем шаге, решился . – Егор стал какой-то другой, почти перестал общаться, и, самое главное, перестал пить кофе.
– Не понял, – Николаев наморщил лоб. – Ну и что? При чем здесь кофе? Я тоже не пью кофе.
– Егор не мог жить без кофе, пил его литрами целыми днями. А после возвращения из Оренбурга, перестал пить кофе вообще. Мне показалось это довольно странным. По себе знаю – если ты кофеман, то это навсегда. А тут – неделю без кофе.
– Как он объяснял эти свои перемены? Сотрудники, та же Надежда, наверняка интересовались у Егора об этой его метаморфозе.
– Никак. Надежда сказала, что в ответ Егор только загадочно улыбался и молчал.
– Улыбался и молчал?
– Улыбался и молчал, – утвердительно кивнул Максим, виновато улыбнувшись
– Что-то не нравится мне твой вид. Ты на что намекаешь?
Максим снова улыбнулся и промолчал.
– Не хочешь ли ты сказать, что это твое “Егор перестал пить кофе”, и “Егор улыбался и молчал” могут стать основанием для твоей командировки в Оренбург? Не смеши меня, Максим.
Максим вытащил из кармана пиджака сложенный вдвое лист бумаги, положил его перед Николаевым и развел руками.
– Максим, не станет ли наше отделение посмешищем, после того, как окажется, что все твои изыскания не более, чем фантазии, а Егора Никанорова просто случайно придавило дверью?
Максим еще раз виновато улыбнулся и развел руками.
– Не маши руками, словно хочешь взлететь! И не молчи! – Николаев вскочил, забегал по кабинету, потом снова сел. Его раздирали противоречия, он то хотел подписать, то решительно отодвигал от себя лист и ручку. – Нет, это невозможно! Почему ты молчишь?! Не надо мной манипулировать, Максим! Ты же знаешь, я не поддаюсь манипуляциям!
Максим вздохнул и в очередной раз развел руками.
– Твою мать! – Николаев рывком подвинул к себе лист и поставил размашистую подпись. – Но смотри, Максим, если поедешь впустую…
– Сто процентов, что не впустую, – схватив лист, пообещал Максим.
– Два дня! – предупредил Николаев, подняв указательный палец.
– Ни минутой больше, – заверил Максим, выбегая из кабинета.
***
– Меня не будет пару дней. Я еду в командировку, – сказал Максим, положив руку под голову. Вставать не хотелось. Хотелось просто лежать под одеялом и любоваться Катей.
– Надеюсь, в этот раз тебя отправили в какое-то достойное место? – спросила Катя. – Почему тебя ни разу не отправили куда-нибудь в Европу, по обмену опытом? Почему всегда в какую-то глушь?
– Кто-то ведь должен расследовать и пресекать, – сказал Максим любуясь, как Катя расчесывает свои густые черные волосы, сидя у трюмо. – Если все поедут по обмену опытом, наш город погрязнет в преступности.
– Странное распределение труда в вашем отделении. Один тащит на себе всю грязную работу, а остальные катаются по Европе по обмену опытом. Они что, блатные?
– Не интересовался, это не мое дело. – Максим вздохнул. В последнее время спокойно поговорить с Катей не получалось. Любой разговор заканчивался скандалом. Из-за этого Максим старался больше времени проводить на работе.
– А следовало бы! – Катя взглянула на Максима в отражение зеркала. – Мы в отпуске не были два года, а кто-то и в отпуске бывает, и по обмену опытом таскается без конца!
– Обещаю, в следующем году мы проведем шикарный отпуск на море, – попытался смягчить разговор Максим.
– Лучше не обещай, – Катя открыла шкаф и стала перебирать платья. – Никто не знает, что может случиться уже через день, не говоря уже о годах. Даже ты, со своей хваленой интуицией. Спорим?
– Я не хочу спорить. Ты куда-то собираешься? Сегодня же выходной. Мы могли бы куда-нибудь сходить. Поесть пиццу, посмотреть кино. Пойдем в “Академию” в Камергерском. Тебе же нравилась пицца в “Академии”.
– Какая у тебя прекрасная память. Ты даже помнишь, что я люблю пиццу в “Академии”. Но сегодня я встречаюсь с Леной, – не глядя на Максима, сказала Катя, скидывая халат и надевая платье. – Мы идем в кафе. Она уже едет, я не смогу отменить. Я тебе говорила, что сегодня встречаюсь с Леной.
– Не говорила, – сказал Максим.
– Ты просто забыл, – сказала Катя, выходя из спальни. – Тебе же не до меня. Ты же спасаешь город от преступников.
– Не говорила, – прошептал Максим, закрыв глаза. – Не становись чужой, Катя. Пожалуйста, не становись чужой.
– Ты что-то сказал? – спросила Катя из прихожей.
– Нет, – сказал Максим, вставая с кровати. Завернувшись в одеяло, он подошел к окну. За окном висел густой белый туман. – Ничего.
– Я буду поздно, – сказала Катя, открывая входную дверь. – Пока.
– Пока, – сказал Максим.
Иногда нужно просто постоять у окна, глядя вдаль, ни о чем не думая. Когда не знаешь, что делать, стоять и смотреть вдаль – то, что надо. Очень часто именно в такие минуты приходит прозрение – когда отключаешься от всего мира. Ты словно очищаешь мозг от мусора, позволяя ему разобраться в проблеме. Так вышло и сейчас. Постояв у окна, Максим вдруг понял, что ему нужно сделать. Он подошел к прикроватной тумбочке, снял телефон с зарядки и набрал номер.