Лёгкое пёрышко. Как песня тишины

Мистер Вайльдгуз неловко почесал затылок.

Кассандра стояла в дверях на кухню, тонкие пальцы рвали салфетку. Ее ждал тихий, запущенный дом. Мне там было бы страшно. Особенно если бы несколько дней назад в соседней комнате умер мой отец.

Мама ободряюще кивнула Кассандре, когда та шагнула к двери. Девушка повернулась ко мне. Она наклонилась, будто хотела меня обнять.

– Ты должна зайти и забрать шкатулку. Мой дом перестал быть для нее безопасным, – прошептала Кассандра. – Обещай. Пожалуйста.

Я кивнула, от ее слов меня пронзил холод, и я не могла выдавить из себя ни слова. Ее голос звучал иначе. Что это за таинственная шкатулка? Почему профессор Галлахер не отдал ее бабуле вместе с бумагами? Что в ней такого особенного, что Кассандра непременно хотела от нее избавиться? Но прежде чем я успела спросить об этом, она развернулась и неуклюже побрела к машине.

Фрейзер чмокнул меня в щеку.

– У меня от нее мурашки. Пусть Скай садится рядом с ней. Из нас двоих храбрая она.

Я сжала губы, чтобы не рассмеяться.

На уборку дома и кафе ушло по меньшей мере два часа. Наконец Грейс и Финн смилостивились и помогли навести порядок. Хотя Грейс своими наманикюренными пальчиками лишь собирала книги, разбросанные гостями, и расставляла их по местам. Мама подметала и мыла пол, пока я мыла посуду. Бабушка ее вытирала. К сожалению, она не болтала со мной, как обычно, о Боге и мире. Молча полировала стаканы и мамин фарфор. Какую бы тему я ни поднимала, бабуля отделывалась односложными фразами. Это было так на нее не похоже, что мне стало страшно. Но ведь умер ее самый старый друг, возможно, она хотела, чтобы сегодня ее оставили в покое.

– С остальным я справлюсь сама, – сказала я, заметив, что ее движения замедлились. – Ложись спать. Ты выглядишь уставшей.

Она улыбнулась и погладила меня по щеке.

– Знаешь, что самое ужасное в старении? – спросила она.

Я понятия не имела.

– Болезни? – предположила я.

Она покачала головой и повесила кухонное полотенце на просушку.

– То, что в какой-то момент ты остаешься один. Что люди, с которыми ты провел всю жизнь, умирают.

– Но ты же не одна, бабуль. У тебя есть мы. – Я обняла ее и прижала к себе, совсем как в детстве. От нее исходил знакомый запах ландышевых духов и мыла.

– Мне и правда очень повезло, – заявила бабушка, хотя в ее голосе слышалась фальшь. Она вышла из кухни, и я поняла, что говорила она не про нас.

Я закончила уборку, заставила себя подняться по лестнице к своей комнате и открыла дверь. Я тут же почувствовала, что что-то изменилось. Взгляд притянуло будто по волшебству, и я осторожно пробралась мимо лежащей на полу одежды к кровати. Записка на подушке была написана на прозрачной эльфийской бумаге, и буквы сияли цветом, в котором смешались синий и красный. На дрожащих ногах я склонилась над кроватью и прочитала написанные слова.

Я перечитала ее как минимум трижды. Ну ладно, не меньше десяти раз. На моем лице расплылась улыбка. Существовал только один человек, который мог написать такое сообщение. Глупое, наглое, слишком короткое послание, от которого у меня участился пульс. «Не вздумай!» Сердце колотилось в груди, а я не решалась прикоснуться к записке из страха, что она растворится в воздухе или превратится в пыль. Даже в самых смелых фантазиях я не ожидала, что мой план даст настолько быстрый результат. Хотя я еще не сделала ничего запрещенного, а лишь говорила об этом. В любом случае Кассиан уже об этом знал. Я была счастлива, что никто не видит моей дебильной улыбки. Осторожно взяв записку, я прижала ее к груди. Это было практически признание в любви, немного необычное, но я все равно поняла. Мой эльф никогда не напишет те три слова, которые я вывожу на полях тетрадей. Да ему это и не нужно. Я могу понять его послание. Скай, конечно, закатила бы глаза и покачала головой, но, в конце концов, она была такой неромантичной.

Я накрылась одеялом и положила записку под щеку. Засыпая, решила, что завтра приберусь в комнате. Даже не хочу думать, что может случиться, если Кассиан в следующий раз принесет записку и споткнется о книгу или еще что-нибудь. Хотя мысль, что я положу его голову себе на колени, пока он будет без сознания, показалась мне очень соблазнительной. Я могла бы поцеловать Кассиана, а он даже не заметил бы этого. Когда я почувствовала, как его губы касаются моих, у меня закрылись глаза.

– Ты ее не откроешь. – Парень с волшебной палочкой вернулся, едва я погрузилась в сон. Только этого не хватало. Я устало посмотрела на него. Почему бы ему не оставить меня в покое?

– Она не для тебя, – прорычал он. – Она принесет тебе несчастье.

Минуточку! Раньше парень говорил что-то другое. Так как он все время повторял одно и то же, я предположила, что он из тех марионеток, которые могут говорить одно предложение до тех пор, пока не сядет батарейка. А теперь оказалось, что он из болтливых. Я попыталась вглядеться в темноту. Мне хотелось выяснить, действительно ли это парень с кладбища. Глаза были очень похожи, но я все равно оставалась не уверена.

Расстояние между нами сокращалось. Я хотела отступить, но во сне ничего не вышло. Я почувствовала, как кончик палочки прикоснулся ко лбу, но не видела ничего, кроме его глаз. Ни единой части лица, ни участка кожи, ни волос. Ничего. Только черные глаза, которые, казалось, пронзали меня насквозь. Его голос продолжал шептать у меня в голове, будто желая загипнотизировать. Теперь звучание его слов напоминало шипение змеи.

– Остееееерееегааааайсяяяя ееееё.

У меня кровь застыла в жилах. Возникло ощущение, что отказали ноги или я парю над кроватью. Это было жутко и напомнило «Экзорциста», самый страшный фильм всех времен. Надеюсь, мое тело не обрело самостоятельность и не сбежало по лестнице на странно вывихнутых ногах.

– Онаааа нееее твояяяяя.

Он замолчит, если я с ним заговорю? Спросить парня, что ему от меня надо? Язык лежал во рту, как камень. При всем желании я была не в состоянии заговорить.

Что-то подо мной начало светиться. Я увидела поднимающихся бабочек-хранителей. И попыталась повернуть голову. Они появлялись из моей подушки, нет, из письма Кассиана, и окружали меня нежными взмахами крыльев. Я оказалась в безопасности и с облегчением вздохнула. Зрачки в черных глазах становились узкими, совсем как у змеи. Странно, что я вообще смогла отличить зрачок от радужки, потому что оба были черные как смоль.

Я упала на кровать и ударилась головой о деревянное изголовье.

– Ай! – Ругаясь, я потерла больное место и поняла, что левитировала не только во сне. И если это мне не приснилось, значит остальное тоже было реально. Натянув одеяло до носа, я с опаской оглядела темные углы комнаты. Осторожно нащупала прикроватную лампу и включила, надеясь, что, если тот парень еще здесь, яркий свет заставит его исчезнуть. Но единственными глазами, глядящими на меня, были глазки Говорящего Тедди, моего любимого плюшевого медведя. Мне его подарили, когда я пошла в первый класс, и у меня никак не хватало мужества с ним расстаться. Тедди занимал почетное место в изножье кровати.

– Ты его видел? – прошептала я.

Но Говорящий Тедди не оправдал свое имя. Он ничего не сказал и, как обычно, смотрел глазами-бусинками в пустоту.

Меня трясло, хотя на коже чувствовалась тонкая пленка пота, а воздух в комнате был неподвижен. Мне отчаянно хотелось распахнуть окно или принять холодный душ, но я не могла пошевелиться. Через некоторое время мое дыхание выровнялось, я нащупала телефон и набрала номер Скай.

– Ты знаешь, который час? – сонно пробормотала она.

– Нет, – честно ответила я, глядя на часы. Почти два. – Извини. Но мужчина с черными глазами вернулся.

– Это всего лишь сон, – промямлила Скай в полусне.

Наверняка она лежала в постели с закрытыми глазами. Надеюсь, она не выронит мобильник.

– Это был не сон. Мне кажется, он был в моей комнате. Я парила в воздухе.

Мой возбужденный голос наконец разбудил Скай.

– Как парила?

– Ну, знаешь, в воздухе над кроватью. А потом бабочки-хранители вылетели из записки Кассиана и прогнали его. Я ударилась об изголовье и наверняка заработала огромную шишку. – Кончиками пальцев я дотронулась до того места на затылке и застонала от боли.

– Элиза? – осторожно поинтересовалась Скай. – Ты что-то приняла?

Будь я на ее месте, спросила бы то же самое.

– Конечно, нет.

– Тогда еще раз сначала. Ты легла спать и тебе приснился тот парень?

Я закивала, не подумав, что подруга меня не видит.

– Это было не в первый раз. Но сегодня он подошел ближе.

– Что еще за записка от Кассиана и почему ты не позвонила сразу, как только ее нашла? – Она была по-настоящему возмущена.

– Ну, понимаешь, она довольно личная.

– Личная? Он тебе предложение сделал или что?

– Не совсем, – растерялась я, чувствуя себя немного глупо.

– Что он написал? – Скай не успокаивалась.

Я попыталась нащупать записку под подушкой. Обернувшись, подтянулась и заглянула под кровать.

– Да что такое? Насколько я знаю Кассиана, он там не мемуары написал! – рявкнула Скай. – И держу пари, ты выучила текст наизусть.

– Записки больше нет, – простонала я. – Вот блин.

Я готовилась разрыдаться. Наконец у меня появилось хоть что-то от него, и я тут же это потеряла.

– Что там было написано? – Подруга была готова взорваться от любопытства.

– Не вздумай! – прошептала я. – И надпись переливалась. Я уверена, что бабочки появились из записки. Они прогнали черные глаза.

Скай не особо заинтересовалась бабочками.

– Не вздумай? – переспросила она недоверчиво. – Спустя столько недель ему больше нечего сказать, кроме «Не вздумай»? Да что не так с этим парнем? Там не было даже «привет» или «надеюсь, у тебя все хорошо»? Кажется, для тебя эти два слова прозвучали как признание в любви.

Скай знала меня слишком хорошо. Я уткнулась головой в подушку, чувствуя себя безумно глупо. Впрочем, это чувство было для меня не новым.

– Конечно, нет, – выдавила я, но подруга только рассмеялась.

– Что теперь будешь делать? – деловито поинтересовалась она. – Проверишь, что в этих документах, или последуешь указанию Мистера Я-самый-мудрый-на-свете-и-знаю-что-для-тебя-лучше?

Я почесала затылок. Вопрос в любом случае был риторическим, и мы обе знали об этом.

– То есть ты хочешь сказать, что записка это не знак того, что он по мне скучает.

Скай рассмеялась, поперхнулась и начала фыркать в трубку.

– Что ты вообще за подруга? Ты должна подбодрить меня, вселить надежду, – потребовала я.

– Для такой ерунды найди себе другую подругу, – резко ответила она, отдышавшись. – Я бы посоветовала одну из прихлебательниц Грейс, которые вечно обо всех сплетничают.

Я вспомнила этих вырядившихся фальшивых блондинок.

– Я, пожалуй, откажусь, но спасибо за подсказку. Ладно, я нашла ключ и сейчас пойду туда, – заявила я со смелостью, которой совсем не ощущала, и свесила ноги с кровати. – Что прикажешь делать, если тот темноглазый поджидает меня за дверью? Он все время говорил: «Не открывай», – повторила я его слова. – Интересно, он имел в виду бумаги или шкатулку, от которой Касси хочет избавиться любой ценой?

– Конечно, шкатулку, – откликнулась Скай. – Но об этом мы позаботимся, когда она будет у тебя. Для начала нужно разузнать, что об этом писал профессор Галлахер.

Я сделала глубокий вдох и встала.

– Ладно, – легко ей было говорить. В конце концов, Скай лежала в своей постели в нескольких милях отсюда.

– Мне подождать?

– Нет. Все в порядке. Если будем болтать, обязательно кого-нибудь разбудим. Я напишу тебе, как что-нибудь выясню.

Интересно, Скай услышала дрожь в моем голосе?

– У тебя все получится, – подбодрила меня подруга. – Ты же справилась с другими приключениями.

– Скрести за меня пальцы, – прошептала я и приоткрыла дверь.

– Все будет хорошо. Удачи. – Скай повесила трубку.

Глава 5

По скрипучим ступенькам я прокралась в кабинет отца. Пол будто возмущался, что я нарушила его ночной покой. Единственным источником света был фонарик на моем телефоне. Почему не оставлять включенной на ночь хотя бы одну лампу в коридоре? Так же можно сломать себе шею. Я медленно нажала на дверную ручку. Разумеется, дверь оказалась заперта, но другого я и не ожидала.

Потными руками я вытащила ключ из кармана пижамы со Снупи и протерла отшлифованную бородку. Старая коробка из-под обуви, в которой этот ключ пылился долгие годы, была спрятана в дальнем углу моего письменного стола. Как удачно, что я ничего не выбросила. В детстве мы с Финном с помощью этого ключа тайком обыскали гараж и сарай, потому что он подходил ко всем замкам. В будущем я смогу запереть свою комнату, если захочу, чтобы меня никто не беспокоил, или если ко мне заглянет Кассиан. Но этого, наверное, никогда не случится.

Не давая себе шанса передумать, я вставила ключ в замок. Мне пришлось немного на него нажать, чтобы тот вошел в скважину. Очень медленно, чтобы не шуметь, я повернула его. Дверь отворилась со скрипом, резанувшим слух. Когда она распахнулась, я застыла на месте, но опомнилась и вовремя схватила ее, не дав удариться о книжный шкаф. Я зашла в кабинет со смелостью, которой на самом деле не ощущала, и заперла дверь. Если вдруг появится отец, у меня будет хотя бы полминуты, чтобы найти, где спрятаться. Свет фонарика скользил по мебели. Она выглядела не так, как при дневном свете, а по-настоящему пугающе, хотя эту комнату я прекрасно знала. Тиканье часов, принадлежавших еще дедушке и всегда стоявших на письменном столе, нарушало тишину. Тик-так. Тик-так. Не хватало только толстенького паука, спускавшегося с потолка. У меня появилось ощущение, будто я попала в плохой фильм ужасов. Давным-давно, когда папа никуда не ездил, я часто играла здесь на протертом персидском ковре или пряталась за толстыми занавесками. С этой комнатой были связаны теплые воспоминания. Но теперь все изменилось.

Я обошла письменный стол. Его тщательно прибрали, и документов нигде не было видно. Отец спрятал абсолютно все. Даже корзинка для мусора пустовала. Здесь определенно крылась тайна. Ведь свою страсть к беспорядку я унаследовала от отца. Я задумалась, есть ли у меня еще варианты или мне стоит, сдавшись, вернуться обратно в постель.

– Я же говорил тебе держаться от этого подальше! – прошипел голос из темноты.

В испуге я сделала пару шагов назад и наткнулась на кресло.

– Ой, – я прижала руку к груди, уверенная, что сердце перестало биться. Но оно так колотилось под ладонью, будто хотело выскочить из груди.

– Ты в своем уме? – огрызнулась я. Квирин вылез из шкафа. – Что ты здесь делаешь? Смерти моей хочешь?

– Иногда подумываю об этом. Что во фразе «держись от этого подальше» тебе непонятно?

– Если бы мне кто-нибудь сказал, от чего мне нужно держаться подальше и почему… Но, увы… – Я уперла руки в бока.

Хватит с меня постоянной опеки.

Квирин закатил черные глаза-пуговки.

– Тебе этого знать не положено! Просто делай то, что должно человеческим девушкам, а это не подразумевает вторжение в кабинет собственного отца. – Он строго смотрел на меня.

– От кого ты набрался таких премудростей?

– Сама знаешь. И я бы на твоем месте его не провоцировал. Он сейчас совсем не в духе.

– Что-то новенькое. Что на этот раз испортило ему настроение? Разве Элизьен не позволяет ему целовать себе ноги? – Я разозлилась, что придала такое значение пустяковой записке.

Такое могло прийти в голову только мне. Любая другая девушка увидела бы в ней то, что есть: указание поступать так, как считал правильным он.

Квирин серьезно смотрел на меня. Готова поспорить, он читал все мои мысли. Ему даже не пришлось напрягаться, чтобы залезть мне в голову, достаточно было взглянуть на мое лицо.

– Элизьен сказала, что согласна использовать ауреолы, чтобы вернуть ему зрение.

Я изумленно уставилась на тролля. И он говорит об этом между прочим.

– Что? – удивленно переспросила я и продолжила, стараясь говорить ровным голосом: – Она… позволила? Ого. Круто! Так он должен быть на седьмом небе от счастья.

Я с трудом могла представить себя зрячего Кассиана. Хотя порой задумывалась, что Элизьен не станет отказывать ему в исполнении этого желания, но, конечно, большей частью я представляла, как в следующий раз мой эльф меня поцелует. Кончики пальцев покалывало от волнения. Он снова сможет видеть! И ему больше не потребуется эта дурацкая трость! Самое заветное желание Кассиана сбудется. Если кто-то и заслуживал такое, то это он. Впрочем, если Кассиан даже не видя мог заглянуть мне в душу… Он сможет увидеть мое лицо. Сможет сравнить его с безупречными лицами Опал и других эльфов. Моя эйфория растаяла как дым. Боже мой. Конечно, я им не соперница. Я начала глубоко дышать, чтобы сердце перестало так колотиться. Все равно он не вернулся ко мне, так что эти опасения можно выкинуть из головы. Я не видела его прозревших глаз, а он – несовершенную меня.

– Ничего не получилось, – признался Квирин серьезно. – Вот почему у него дурное настроение.

У меня подкосились ноги, и я опустилась на ковер, оказавшись на уровне глаз Квирина.

– Ох. – Я надеялась, что в темноте он не увидит, как я смаргиваю слезы. Но, к сожалению, тролль услышал, как я тихонько шмыгаю носом.

– Ты плачешь?

– Нет, – соврала я. – Но он так об этом мечтал. Мне очень жаль.

Я почувствовала угрызения совести. Опять я, глупая корова, думала только о себе. Плевать, что Кассиан подумал бы о моем лице или обо всем остальном. Это ужасно эгоистично. Он вынужден жить в темноте – я боялась даже представить себе такое и не пожелала бы и злейшему врагу. Неудивительно, что он злился. Ауреолы оставались его единственной надеждой. Должно быть, он раздавлен, но все равно подумал, чтобы отправить мне записку с бабочками-хранителями. Парень с волшебной палочкой проткнул бы меня насквозь, если бы они его не прогнали. Я вытерла слезинку со щеки.

– Я говорил тебе, что Кассиан должен смириться со своей судьбой.

– Тебе легко говорить. Ты не застрял в полной темноте.

– У тебя хотя бы раз складывалось ощущение, что он не справляется без зрения?

Я бы с удовольствием проигнорировала его замечание.

– Нет, конечно, – призналась я.

– Вот. Не беспокойся о нем. Кассиан, даже слепой, может эльфийкам глазки строить.

Я прекрасно об этом знала. Меня будто пырнули ножом в живот, достав до самых внутренностей.

Квирин продолжал бодро рассказывать:

– С тех пор как Кассиан спас Элизьен, они к нему в очередь стоят. Не проходит и дня, чтобы ему под дверь не положили цветы. Да ему можно магазин открывать. В «Харуспексе» постоянно печают стихотворения о мужестве и отваге Кассиана. Во дворце у него есть свой почтовый ящик для поклонниц. Это нелепо, ведь он сам не может прочесть ни письма, ни стихи. Не хватает еще, чтобы они ему серенады пели. Хотя Кассиан не выжил бы без тебя, эти глупые эльфы решили не думать об этом. Элизьен назначила его своим личным телохранителем. Впервые за всю эльфийскую историю. Эта должность гораздо выше его статуса, но, кажется, никто не возражает. Обычно во дворце служат только эльфы из первой и второй семей.

Я заплакала еще сильнее. Я ни о чем таком не хотела знать, но и заткнуть уши была не в состоянии. Я могла представить, как эльфийские девушки цепляются за него, изливая свое обожание, в особенности эта тупая корова Опал. К сожалению, выглядела она как эльфийская фея, а не корова.

– Почему ничего не вышло? – прервала я его, потому что Квирин уже собирался начать рассказ заново. Не хватало еще, чтобы он перечислил мне имена тех эльфиек, которые искали расположения Кассиана. – Мне говорили, что все семь ауреолов могут исполнить это желание.

– Понятия не имею. Меня там не было. Эта процедура суперсекретная. Каждая семья посылает верховного представителя с ауреолом. Может, один из них сломался? Может, одному из верховных Кассиан не по душе. Я так думаю. Зависть и неприязнь среди них растет как на дрожжах. Скорее всего, силы ауреолов не хватило. – Он пожал плечами.

– Что он будет делать теперь? Это ведь был его единственный шанс?

Не хотелось даже представлять, что чувствует Кассиан. Почему меня не оказалось рядом с ним, когда он понял, что его надежды не сбудутся? Я могла бы его поддержать. Сердце сжалось. Конечно, он старался не проявлять слабость, даже если перед ним раскрывалась бездна. Он ненавидел жить в темноте.

– Должно быть, он чувствовал себя кошмарно. Я должна была поддержать его. Как подруга.

Квирин с сожалением покачал головой.

– Джейд спрашивала его, нужно ли привести тебя, но, вероятно, ты была последней, кого он хотел видеть. Кассиан даже собственную сестру выгнал из дома. Думаю, полноценная истерика пойдет ему на пользу. Кассиану нужно расколошматить посуду или подраться с Ноамом. Он слишком жестко себя контролирует и держит все в себе. В долгосрочной перспективе это выйдет ему боком.

Обдумать житейскую мудрость Квирина относительно того, как бороться со стрессом, я не смогла.

– Он не хотел меня видеть? – ошеломленно спросила я. – Почему? Я думала… мы друзья, – неубедительно добавила я, ведь для меня Кассиан значил гораздо больше. То, что он отказался от моей помощи, ранило меня куда сильнее, чем я собиралась признать.

Квирин сунул волосатые руки в карманы.

– Что вообще творится в голове у эльфа?

Квирин всегда делал вид, что эльфов на дух не переносит, но я знала правду. Он души не чаял в Джейд и исполнял любое ее желание. Рэйвен и Кассиан тоже были его любимцами. Этому троллю не заморочить мне голову.

– Конечно, ему непросто, – добавила я с пониманием.

В семь лет Кассиана изгнали из первой семьи. Из-за дурацкого эльфийского правила. Одно это далось ему тяжело. Но он справился и с издевательствами, и с насмешками бывших друзей. Об этом мне рассказала Джейд. Кассиан нарастил толстую шкуру. Только Рубин остался его лучшим другом. Потом он был тяжело ранен в войне с ундинами и ослеп. Боюсь даже представить, сколько сил потребовалось Кассиану, чтобы это преодолеть. Все это время он наверняка надеялся вернуться к прежней жизни.

Я кивнула, продолжая плакать, потому что расстроилась из-за несправедливости и еще потому, что этот дурак не позволил мне ему помочь.

– Как он сейчас?

– Сначала Кассиан не хотел никого пускать в дом. Прогнал всех: сестру, Рэйвен, Рубина и даже королеву, но от тролля так просто не избавишься, – произнес Квирин с гордостью. – Кто-то же должен поставить ему мозги на место.

– И этим кем-то оказался ты? – Я с трудом могла представить Квирина в роли утешителя.

– Я спросил, что для него изменилось. Он же не вчера потерял зрение. Кассиан уже привык и справляется лучше многих зрячих. Так что я сказал, что он должен взять себя в руки и не вести себя, как размазня.

Этого я и боялась – утешать Квирин не умел вовсе. Я бы в сто раз лучше справилась.

– Он тебя избил или прогнал?

Тролль широко улыбнулся.

– Прогнал. Но на следующий день вернулся к работе во дворце. Кажется, моя стратегия оказалась вполне удачной.

– Теперь ты, должно быть, его лучший друг, – я улыбнулась сквозь слезы.

– Второй лучший друг. Поэтому Кассиан и отправил меня приглядеть за тобой. Кому попало он бы такое задание не доверил.

Его слова вернули нас к началу разговора.

– От чего ты хочешь меня защитить?

– От глупостей, которые ты собираешься сделать. Я прекрасно знаю, ты что-то затеваешь. Странно, что я ощущаю магию, но не вижу, чем или кем она вызвана. Мы с эльфами из-за этого нервничаем. Я должен ощущать, чья это работа. Но на этот раз блуждаю в потемках, – Квирин сделал паузу. – Он беспокоится, – добавил он серьезно, и у меня от счастья чуть сердце не выпрыгнуло. Я была не в силах сдержаться. Хотя мне стоило испугаться.

Чтобы скрыть свое сияющее лицо, я обошла письменный стол и выдвинула ящики. Два открылись без проблем, а третий был заперт, как и небольшая дверца под ним.

– Что ты ищешь? – с любопытством спросил Квирин.

– Документы, которые профессор отдал бабушке перед смертью, – ответила я. – Его дочь сказала, что я должна их прочитать, но папа их не отдает.

– У него есть на это причины, – начал поучать Квирин. – Эти бумаги из дома, возле которого мы встретились? Его окружает странная аура. Человеческой девушке там не место.

Я бы предпочла ничего не отвечать. Для начала мне нужно собрать больше информации.

– Предположительно, у профессора случился инфаркт, – поделилась я с Квирином. – Но его смерть стала неожиданностью, а до этого он передал бабуле документы. Их я и ищу.

– Они предназначались для тебя?

– Нет, для моего папы, – угрюмо откликнулась я, понимая, к чему он клонит.

– Тогда тебе нужно как можно скорее вернуться в постель. Эта история не для маленьких девочек.

Не обращая внимания на его слова, я обшарила подставку для карандашей, надеясь найти там ключ от выдвижного ящика. Зря. Папа решил не облегчать мне работу.

Услышав шум, я замерла.

– Ты слышал?

– Я не глухой. Кто-то поднимается по лестнице.

– Черт, – выдохнула я. – Если папа увидит меня здесь, он будет очень, очень зол.

Ключ начал поворачиваться в дверном замке.

– Ты там что, застряла? – зашипел Квирин и потянул меня за руку в тень, отбрасываемую шкафом.

Не идеальное укрытие, но лучше так, чем сразу попасться на глаза. В последний момент я отключила фонарик. В комнату вошел человек. Тенью он возвышался передо мной, освещенный лишь светом, пробивающимся из-под двери. Квирин сжал мою руку.

– Ай! – запищала я, и папа обернулся. Я перепуганно уставилась на него. Я уже собиралась промямлить что-то в свою защиту, но он отвернулся. Папа меня не видел! Я подозрительно глянула на Квирина. Из-под его ног поднялся дымок и окутал нас, сделав невидимыми. Я была готова пожертвовать многим, чтобы стать троллем. Тогда можно было бы пробраться в учительскую и найти задания для выпускных экзаменов. Однако при взгляде на его волосатые ноги мой пыл угас. С такими ножками я бы точно не смогла сравниться с потрясающими красотой эльфийками.

Папа включил настольную лампу. Теплый свет лился на столешницу, оставшаяся часть комнаты тонула в темноте. Он достал из кармана ключ и отпер средний ящик. Долго бы я его искала. Когда папа вытащил пару листов, я наклонилась в надежде заглянуть в них. Квирин оттащил меня назад и неодобрительно покачал головой. Он выставил морщинистый палец за границу дыма.

– Ой, – выдохнула я.

У отца случился бы сердечный приступ, если бы он вдруг увидел мое лицо, парящее в комнате.

Но он не видел ничего из происходящего вокруг, молча изучая бумаги. Потом вытащил из шкафа старый дедушкин атлас и открыл его. Хотела бы я знать, что он делает. Если быть точной, то я почти умирала от любопытства.

Папа положил бумаги на атлас, раздраженно покачал головой и скрестил руки. Потом подошел к окну и уставился в темноту. Смогу ли я подкрасться к столу и взглянуть на бумаги? Если буду осмотрительна, возможно, он меня не услышит.

Я почти сделала первый шаг, но Квирин удержал меня и постучал пальцем по лбу. В то же мгновение папа задернул тяжелые клетчатые шторы, и у меня от испуга перехватило дыхание. Поставив атлас на место, он сунул бумаги в ящик. Внимательно оглядев напоследок комнату, он вышел. В замке повернулся ключ, и я с облегчением выдохнула.

– Спасибо, – прошептала я.

– Не стоит, – Квирин почесал ухо.

Я подбежала к столу, опустилась на колени перед ящиком и попыталась его открыть. К сожалению, папа не забыл его запереть. Вот отстой.

Я вскочила, включила лампу и взяла с полки атлас.

– Ты что там делаешь? Тебе пора в кровать, – проворчал Квирин.

– Смотри лучше, чтобы папа не вернулся, – я лихорадочно листала толстый атлас. Только где мне искать? Тут даже нет закладки. Можно лишь гадать, на какую страницу смотрел папа. В отчаянии я захлопнула книгу. Черт.

Что-то белое привлекло мое внимание, и я наклонилась. Уголок бумажного листа выглядывал из ящика. Я аккуратно потянула его на себя. Если он не зацепится за замок, то смогу его вытащить. Даже один лист лучше, чем ничего.

Я дергала снова и снова, пока он не порвался, и у меня в руках не оказался листок бумаги размером с ладонь. Ой-ой. Знал бы папа. Я поднесла бумагу к свету.

– Что-нибудь видишь? – спросил Квирин, забираясь за стол.

– Только линии, – разочарованно произнесла я. Понятия не имела, что они могли означать. – Можешь с этим что-нибудь сделать?

Квирин взял бумажку у меня из рук и поднес к свету.

– Священные линии, – пробормотал он.

– Священные? Что это значит?

– Весь магический мир связан сетью невидимых линий, – начал вещать он, тыкая узловатым пальцем в воздух, будто старый школьный учитель. – Там, где они пересекаются, находятся так называемые места силы. Все линии берут начало в Лейлине. Они названы в честь столицы эльфов. Их зовут Лейлиниями, или священными линиями. Только я не знал, что людям тоже о них известно. Элизьен это не понравится.

А у Скай и правда потрясающее чутье. Если расскажу ей об этом, подруга раздуется от гордости.

– Эти линии имеют отношение к магии, которую ты чувствуешь? Дом профессора – это такое же место силы?

Квирин спрыгнул со стола и сунул обрывок обратно в ящик.

– Эй! – запротестовала я. – Я хотела показать его Скай. Ей наверняка придет какая-нибудь мысль. Она упоминала о подобном.

Но бумажка уже исчезла.

– Если повезет, твой папа решит, что сам порвал документ. Я тебя предупреждаю: не втягивай друзей в это дело!

– Но я хочу понять, что значат эти линии. Почему папа делает из них такую тайну?

– Предоставь это нам, – потребовал Квирин. – Элизьен обо всем позаботится. И еще кое-что. – Он серьезно посмотрел на меня. – Кассиан не придет. Королева не позволит ему вмешиваться в это дело. Записку я тебе принес по просьбе Кассиана. Если королева узнает, она не обрадуется. Подумай о нем, а не о себе. Не оставишь Кассиана в покое, и вы оба можете пострадать.

«Просто заставь меня мучиться от угрызений совести», – подумала я, показав Квирину язык. Я не придумала в ответ ничего и подошла к двери. Что он на самом деле хотел от меня услышать? Чтобы я, не задавая вопросов, на все согласилась? Чтобы покорно приняла то, что больше никогда не увижу Кассиана? Именно этого я и хотела. Я осторожно открыла дверь, выглянула в коридор и с облегчением поняла, что там пусто. Когда я обернулась сказать Квирину, что дорога свободна, он уже исчез. Подлый тролль бросил меня одну. Пора мне избавиться от иллюзий. Если у меня снова возникнут проблемы, Кассиан не придет ко мне на помощь, а отправит Квирина. Мой план изначально был обречен на провал.