Ленин и Троцкий. Путь к власти

На подготовку первого издания настоящей книги у меня ушло тридцать лет. На окончательную доработку – чуть больше года. Поддержка ближайших соратников помогала мне не выбиваться из графика. Первым и самым важным помощником была моя жена Анна. Много изнурительных часов она посвятила правке материала, проверке источников и библиографии. Это была далеко не простая задача, учитывая беспорядок в моей системе, вернее, отсутствие системы как таковой.

Я хочу выразить благодарность Робу Сьюэлу. Он не только помог мне вычитать ряд моих «непослушных» набросков, но и оказал грандиозную моральную поддержку, неизменно излучая энтузиазм и находясь в приподнятом расположении духа.

Среди тех, кто помогал мне с корректурой, я хотел бы особо выделить и поблагодарить Трейси Хаутон. Благодаря участию этого человека моя рукопись избавилась от «шероховатых» мест, в ней появился здравый смысл и хорошая грамматика. Большую работу сделал Фернандо Д’Алессандро, который просмотрел книгу от корки до корки и составил именной указатель. Наконец, хотелось бы выразить слова признательности Филу Митчинсону, Сью Норрис и Стиву Джонсу за их вклад в корректуру текста.

Отдельной благодарности заслуживает Яннис Пападимитропулос за разработку макета и дизайна обложки. А сотрудничество с Дэвидом Кингом значимо тем, что он внёс неоценимый вклад в защиту подлинных традиций Октябрьской революции и большевизма, выпустив не так давно замечательное исследование, посвящённое этой теме^[1].

Предисловие

Что бы ни думали иные о большевизме, неоспоримо, что русская революция есть одно из величайших событий в истории человечества, а возвышение большевиков – явление мирового значения^[2].

Джон Рид. 1 января 1919 г.

Первое англоязычное издание этой книги вышло в 1999 году. Она получила восторженные отклики даже от тех, чьи политические взгляды не совпадают со взглядами автора. Книга была переведена на испанский и греческий языки, а также на язык урду; в настоящий момент готовятся новые переводы, в том числе на арабский и индонезийский языки.

Появление русскоязычного издания для меня особенно приятно. Более того, оно имеет чрезвычайно важное политическое значение. Замечательно, что книга переиздаётся на родине Великого Октября. И ещё более замечательно, что она выходит в свет по следам столетнего юбилея большевистской революции, которая с марксистской точки зрения была величайшим событием в мировой истории.

Карл Маркс говорил, что философы лишь различным образом объясняли мир; но дело заключается в том, чтобы изменить его. Под руководством Ленина и Троцкого партия большевиков столь основательно изменила историю, что последствия этих изменений ощущаются до сих пор. Поэтому, кто бы что ни толковал о русской революции и роли в ней партии большевиков, изучать историю революции до́лжно каждому мыслящему человеку.

Решающим фактором успеха Октябрьской революции, несомненно, стало наличие марксистской партии – партии большевиков во главе с Лениным и Троцким. Эта партия отнюдь не свалилась на Россию с небес и не была сколочена наспех под влиянием политического момента. Партия создавалась на протяжении двух десятилетий ценой невероятных усилий, преимущественно в суровых условиях подпольной работы.

История политических партий не знает других примеров, кроме партии большевиков, когда некое крошечное объединение людей всего за двадцать лет могло бы превратиться в массовую силу, способную повести к завоеванию власти миллионы рабочих и крестьян. Главная цель этой книги – показать путь большевиков как можно точнее, принимая во внимание их успехи и неудачи, победы и поражения.

Требовалось создать противоядие против той истории большевизма, которая родилась ещё в эпоху Сталина. Тогда была положена традиция изображать историю большевистской партии как своего рода триумфальный марш, автоматический процесс, который изначально не мог не закончиться победой. Более того, эти лишённые жизни механистические опусы в жанре истории напоминают скорее сказки, в которых мы обязательно встречаем идеальных героев и неисправимых злодеев. Сегодня никто не воспринимает эти книги всерьёз, без усмешки, если вообще кто-нибудь читает их.

На протяжении тридцати лет я собирал материалы для всеобъемлющей истории большевизма по той простой причине, что мне не встретилось ни одной работы, которая бы честно и справедливо отражала эту важную тему. Буржуазные историки в принципе неспособны создать серьёзную работу о большевистской партии и Октябрьской революции. Ими движет ненависть, злость к революции, и они даже не пытаются скрыть это под маской фальшивой, лицемерной академической «объективности». Едва ли нужно пояснять, что за этой ненавистью скрывается нечто иное, а именно: страх перед революцией, которая в условиях текущего мирового кризиса капитализма вновь грозит разразиться в той или иной стране.

Страх перед революцией

Почти три поколения апологеты капитализма исходили желчью в адрес Советского Союза. Не жалели ни усилий, ни ресурсов для очернения образа Октябрьской революции и рождённого ею национализированного планового хозяйства. Не преминули напомнить о преступлениях сталинизма. Трюк состоял в том, чтобы отождествить социализм и коммунизм с бюрократическим тоталитарным режимом, который родился благодаря изоляции революционных процессов в отсталой стране.

История показывает, что господствующему классу недостаточно победить революцию. Необходимо оклеветать, опорочить имена её вождей, представить революционные события как результат злого умысла, окружить их завесой подозрительности и в результате вытравить из исторической памяти всё, что могло бы вдохновить на борьбу новые поколения. Эта злость и ненависть, рождённые страхом перед глобальными качественными изменениями, побуждают власть предержащую прикладывать максимум усилий для отрицания всех завоеваний и прогрессивного значения русской революции, для очернения памяти о её руководителях. Но эта систематическая фальсификация истории в конце концов окажется неэффективной. Двигателем общественного прогресса является правда, а не ложь. И правда не может оставаться погребённой навечно.

Нетрудно понять единодушную ненависть к Советскому Союзу со стороны тех, карьера, зарплата и материальная выгода которых зависят от сохранения текущего порядка, основанного на Ренте, Проценте и Прибыли. Однако то, против чего эти люди выступают, не имеет никакого отношения к тоталитарному сталинскому режиму. Те же «друзья демократии» всегда без тени сомнения восхваляли диктаторские режимы, если это отвечало их интересам. Так, например, британский «демократический» правящий класс был крайне рад приходу к власти Гитлера, поскольку тот подавил политическую активность немецких рабочих и обратил внимание на Восток.

Плакат, посвященный Октябрьской социалистической революции

Уинстон Черчилль и другие представители британского правящего класса горячо восхищались Муссолини и Франко вплоть до 1939 года. По окончании Второй мировой войны «демократические» западные страны, прежде всего США, активно поддерживали каждую чудовищную диктатуру: от Сомосы до Пиночета, от аргентинской хунты до индонезийского мясника Сухарто, путь к власти которого при активной поддержке ЦРУ был устлан миллионами трупов. Вожди демократических стран Запада раболепствуют перед пропитанным кровью режимом Саудовской Аравии, который мучает, убивает, сечёт и даже распинает собственных граждан. Список подобных варварств можно продолжать бесконечно.

С точки зрения империализма такие режимы вполне приемлемы, если их жизнеспособность определяет частная собственность на землю, а также деятельность банков и крупных монополий. Непримиримая враждебность к Советскому Союзу зиждется не на любви к некой абстрактной свободе, а на голых классовых интересах. СССР ненавидят не потому, что в нём всё было плохо, а потому, что это государство вселяло в людей надежды и было прогрессивным. Противники Советского Союза выступают не против сталинской диктатуры (напротив, преступления сталинизма очень хорошо подходят им для очернения идеи социализма на Западе), а против национализированных форм собственности, которые по-прежнему напоминают о завоеваниях Октября.

Это переписывание истории напоминает принудительные фальсификации сталинистов-бюрократов, которые ставили историю с ног на голову, превращали ведущих действующих лиц в персоны нон грата, демонизировали их, как в случае с Львом Троцким, и бесстыдно утверждали, что чёрное – это белое. Нынешние опусы врагов социализма ничем не отличаются от прежних, за исключением того, что они клевещут на Ленина с той же слепой ненавистью и злобой, с какой последователи Сталина клеветали на Троцкого.

Наихудшие примеры такого рода исторических искажений можно встретить и в России. И это неудивительно по двум причинам. Во-первых, эти люди выросли под влиянием сталинской школы фальсификаций, в основе которой лежал принцип, что правда лишь инструмент на службе правящей элиты. Профессора, экономисты и историки, за редким исключением, привыкли приспосабливать свои труды к текущему политическому курсу. Те же самые интеллигенты, которые воздавали хвалу Троцкому – основателю Красной армии и одному из вождей Октябрьской революции, – несколько дет спустя, не стесняясь, клеймили его презрением как агента Гитлера. Те же самые авторы, которые лебезили перед Иосифом Сталиным – великим вождём и учителем, – чуть погодя резко переобулись в воздухе, когда Никита Хрущёв разоблачил «культ личности». Привычки умирают тяжело, а методы интеллектуальной проституции в любые времена одни и те же. Меняется только заказчик.

Есть и другая причина, совершенно не связанная с первой. Многие современные капиталисты в России не так давно носили в кармане партбилеты КПСС и действовали во имя «социализма». В действительности они не имели ничего общего с социализмом, коммунизмом или рабочим классом. Они были частью паразитической правящей касты, которая вела роскошную жизнь, выезжая на горбах советских рабочих. Нынче с тем же цинизмом, который всегда отличал этих людей, они открыто перешли на сторону капитализма. Но это чудесное превращение требует определённых усилий. Эти люди ощущают настоятельную потребность в том, чтобы оправдать своё отступничество, извергая проклятия в адрес того, во что они верили сами буквально вчера. Так они пытаются пустить пыль в глаза широким массам, спасая собственную совесть, существование которой у себя они не подвергают сомнению. Даже самый отпетый негодяй находит оправдание своим действиям.

Посещение музея

Недавно я побывал в Санкт-Петербурге, где товарищ пригласил меня в музей. Это был очень поучительный опыт. Музей, который находится в бывшем особняке известной балерины Матильды Кшесинской (она известна ещё и тем, что была возлюбленной царя), прежде назывался Государственным музеем Великой Октябрьской социалистической революции. Именно с балкона этого изящного дома, покинутого бывшими владельцами, Владимир Ленин обратился к революционно настроенным массам по возвращении из подполья в Финляндии. В этом здании обосновался главный штаб ленинцев.

В музее можно увидеть небольшой балкон, с которого произносил речи Ленин, и стол, за которым работал Владимир Ильич. Но времена изменились. Во всём музее нет ни одной большой фотографии или портрета Ленина. Руководство музея искусно компенсировало это упущение: теперь на посетителей со всех сторон смотрит Александр Керенский. Изменилось и название музея. Теперь это не Музей революции, а Государственный музей политической истории России. Заявленная цель музея – запечатлеть и продемонстрировать политическую историю страны.

Но эта политическая история представлена вполне определённым образом. Подлинная цель музея – не объяснить политическую историю России, а выставить революцию в самом негативном свете. Стены и галереи музея изобилуют фотографиями и портретами не только российских либералов и демократов, но также белогвардейцев и разного толка реакционеров. Я обратил внимание товарища на одно забавное и явно непреднамеренное сочетание.

В экспозиции, посвящённой Гражданской войне в России, две большие фотографии висят на противоположных стенах, друг напротив друга. С одной стороны – фотография белых офицеров, с другой – группа красноармейцев. Полагаю, это задумано как пример абсолютной исторической объективности. Но внимательное изучение лиц представителей Белого движения сразу обнажает характерные черты свирепой реакции: эти лица неприятные, циничные, ожесточённые, вульгарные и суровые. Напротив, у красноармейцев лица здоровых молодых парней из рабочего класса. Этот контраст настолько сильный! Сотрудники музея, сами того не подозревая, выразили его наиболее ярким способом.

Однако эту непреднамеренную ошибку с лихвой исправляют другие экспозиции музея, которые представляют большевиков (которые вообще упоминаются достаточно редко) как кровожадных монстров, а Октябрьскую революцию – как ужасную ошибку. Но разве может быть иначе? Выставка, посвящённая Октябрьской революции, крайне скудна и состоит в основном из гор трупов. Чтобы посетители наверняка уловили основную идею, музыкальный фон экспозиции тоже подчёркнуто зловещий. Таким образом, звук и картинка сливаются воедино, предупреждая зрителя о том, что революции опасны для его здоровья!

В Кронштадте, который в революционные годы называли не иначе как Красным Кронштадтом, есть Якорная площадь. Некогда здесь проходили парады революционных матросов, а сейчас высится огромный православный собор, внутри которого открыта постоянная выставка икон. Среди них есть изображение относительно современного и несколько неожиданного «святого» – царя Николая II, известного своим современникам как Николай Кровавый. Даже часа, проведённого в музее города, который раньше был столицей большевистской революции, достаточно для того, чтобы понять, как сильно современное российское общество отброшено назад – значительно ниже уровня, характерного для Советского Союза.

Мои дебаты с Орландо Файджесом

Буржуазные историки обычно подчёркивают, что Октябрьская революция была типичным «переворотом», который осуществило заговорщическое меньшинство во главе с Лениным, тогда как Февральская революция представляла собой неконтролируемое, стихийное движение масс. Подразумевается, что Октябрьская революция – это нечто плохое, неизбежно ведущее к диктатуре, а Февральская революция, совершённая «во имя демократии», была движением всего общества. Обе эти версии одинаково далеки от истины.

Несколько лет назад я спорил с Орландо Файджесом, профессором истории из Бирбек-колледжа Лондонского университета, на тему «Русская революция – триумф или трагедия?» Во введении к первому изданию моей книги я уже разбирал аргументы, высказанные этим автором. Но я был совершенно не готов к удивительной смеси фанатичного антикоммунизма, невежества, оскорблений и неприкрытой злобы, которую я наблюдал в ходе этих дебатов. Должен признаться, я уже и забыл, насколько плохи эти буржуазные академики.

Вершиной строго объективного и научного вклада Файджеса стало утверждение, будто бы мне промыли мозги, а моя защита Октябрьской революции есть продукт невежества, в то время как его взгляды – результат собственной академической доблести. Другие аргументы профессора, которые несколько уступают по доказательности и убедительности приведённому выше, я предпочту оставить без комментариев. Главная идея Файджеса, конечно же, заключается в том, что Октябрьская революция есть не что иное, как переворот, организованный крошечной и обособленной группой заговорщиков во главе с Лениным и Троцким. Этот аргумент настолько ребяческий, что кажется невероятным, как взрослый человек в здравом уме может настойчиво повторять его. Между тем Орландо повторял его и выглядел таким довольным, как тот мальчик на фотографии, который получил от Красного Креста новые туфли.

Я терпел это ребячество, хоть это и было выше моих сил. Когда мой оппонент закончил диатрибу, я спросил у него, не будет ли он так добр объяснить, при помощи каких магических способностей крошечная, обособленная группа заговорщиков смогла захватить власть в стране с населением сто пятьдесят миллионов человек. Я попросил предоставить мне рецепт такого необычайного подвига, и, если бы Файджес мог это сделать, я, несомненно, взял бы власть в Великобритании к утру следующего понедельника. Как это ни прискорбно, я до сих пор жду от профессора этого рецепта.

Очень простым языком – чтобы меня понял даже профессор университета – я объяснил, что Октябрьская революция была массовым движением миллионов рабочих и крестьян, вышедших на историческую сцену, дабы взять судьбу в свои руки. Ссылаясь на свидетельства очевидцев и даже на собственную книгу Файджеса, я показал, что партия большевиков к октябрю 1917 года была единственной партией, которая работала с массами и заручилась их доверием, – я показал, как большевики, активно используя лозунги «Земля – крестьянам, мир – народам, хлеб – голодным!» и «Вся власть Советам!», сплотили население страны под своими знамёнами.

Удалось ли мне убедить г-на Файджеса? На этот счёт у меня есть резонные сомнения. Как говорил великий немецкий поэт Фридрих Шиллер, «против глупости сами боги бороться бессильны».

Демократическая и народная революция

Те историки, которые специализируются на мудрствованиях вокруг описываемых событий, утверждают сегодня, что если бы Февральская революция не была задушена большевиками, Россия превратилась бы в демократический рай и всех последующих проблем можно было бы избежать. Это заявление не имеет под собой никаких оснований. Эпизод с Корниловым наглядно показал, куда привело двоевластие. Временное правительство было просто ширмой, за которой собирались силы реакции. Население России выбирало не между демократией и диктатурой, а между приходом к власти российских рабочих и захватом власти русскими фашистами.

Правда заключается в том, что российские рабочие и крестьяне ещё в феврале получили власть в свои руки. Если бы руководство Советов действовало более решительно, революция свершилась бы мирно, без гражданской войны, потому что Советы пользовались поддержкой подавляющего большинства населения. Единственной причиной, по которой в России не удалось быстро осуществить мирную революцию, является трусость и предательство в Советах вождей реформистов.

В Советах доминировали реформистские партии – эсеры и меньшевики, – а большевики были на вторых ролях. Вот почему Ленин выдвинул лозунг «Вся власть Советам!» Главной задачей был не захват власти, а победа над большинством, питавшим реформистские иллюзии.

С марта и вплоть до Октябрьского восстания Ленин настойчиво требовал от реформистских вождей, чтобы те брали власть в свои руки, утверждая, что это гарантировало бы мирное преобразование общества. Он ручался за то, что, если вожди реформистов придут к власти, большевики ограничатся мирной борьбой внутри Советов.

Меньшевики и эсеры отказались брать власть, потому что свято верили, что править должна буржуазия. В результате инициатива неизбежно перешла к реакции. Прикрываясь ширмой российского народного фронта и Временного правительства, правящий класс перегруппировывал силы и готовился нанести ответный удар. Результатом этой подготовки стали реакционные «июльские дни». Рабочие потерпели поражение, большевики были подавлены, а Ленин был вынужден скрываться в Финляндии.

Это подготовило почву для контрреволюции. Генерал Корнилов двинулся на Петроград, чтобы сокрушить революцию. Большевики выдвинули лозунг объединённого фронта для победы над Корниловым. Это был переломный момент в русской революции. Используя своевременные переходные требования («Мира! Хлеба! Земли!», «Вся власть Советам!») и гибкую тактику (единый фронт), большевики привлекли на свою сторону в Советах большинство рабочих и солдат. Только после этого Ленин взял курс на захват власти, что и привело большевиков к победе 7 ноября 1917 года.

Октябрьская революция – именно революция, а не переворот – была самой народной и демократической революцией в истории. Если бы большевики не взяли власть, революция в России потерпела бы поражение, подобно Парижской коммуне. К власти в стране пришёл бы фашизм – за пять дет до Муссолини. Однако российские рабочие и крестьяне не допустили этого, взяв власть в свои руки при помощи Советов, и развернули перед человечеством вдохновляющие перспективы развития.

«Терпеливо объясняйте»

Рост партии большевиков в 1917 году – самая впечатляющая трансформация за всю историю политических партий. В феврале партия была крайне мала: в ней было не более восьми тысяч членов-большевиков, при том что население страны тогда составляло сто пятьдесят миллионов человек. Однако к октябрю большевики были уже достаточно сильны, чтобы привести миллионы рабочих и крестьян к захвату власти.

Ленин не нуждался ни в каком магическом рецепте, чтобы за девять месяцев превратить партию большевиков из сравнительно небольшой группы революционеров в массовую организацию. «Секретным оружием» ленинцев была неустанная работа по привлечению масс на свою сторону при помощи терпеливых объяснений и своевременных лозунгов, которые действительно отражали чаяния масс.

Если бы Ленин хотел прийти к власти, он мог бы сделать это ещё в июне. К тому моменту большевики заручились поддержкой подавляющего большинства петроградских рабочих, солдат и матросов, которые настаивали на том, чтобы ленинцы брали власть. Фактически ничего не могло этому помешать.

Но Ленин и Троцкий отчётливо понимали, что, хотя у них был решающий перевес в Петрограде, иначе обстояли дела в более отсталых губерниях и на фронте. Поэтому вожди большевиков сделали всё, чтобы приглушить интенсивность революционного движения и предотвратить преждевременный захват власти. Тем самым они предотвратили катастрофическое поражение.

Если бы большевики уже в июне взяли власть в Петрограде, советские вожди в союзе с буржуазией и реакционными силами мобилизовали бы армию в провинциях и на фронте, представив ленинцев как немецких шпионов и контрреволюционеров, а революция неизбежно потонула бы в крови. Русская революция разделила бы судьбу Парижской коммуны – героического эпизода, обернувшегося поражением.

Умелое использование тактики единого фронта во время мятежа Корнилова сыграло решающую роль в подрыве позиций меньшевиков и эсеров, подготовив путь к решительной победе большевиков в Советах, начиная с сентября. Только получив решающее преимущество в Советах, большевики поставили вопрос о взятии власти. Большевистская революция была, по сути, самой демократической и народной революцией в истории.

Была ли Октябрьская революция кровопролитной

Ещё один аргумент, который часто повторяет Орландо Файджес и другие обличители большевизма, заключается в том, что Ленин и Троцкий были кровожадными чудовищами, которые пришли к власти по трупам других людей.

Нуждается ли революция в насилии? История учит нас тому, что ни один господствующий класс или каста не отдавали свою власть и привилегии без боя, который обыкновенно ведётся без правил и ограничений. Это совершенно очевидный факт. Поэтому, чтобы осуществить революцию, необходимо преодолеть вооружённое сопротивление правящего класса. Тот, кто отрицает это, фактически не признаёт возможность достижения фундаментальных общественных изменений.

Но означает ли это, что революция невозможна без моря крови? Степень, в которой необходимо насилие, в каждом случае будет определяться соотношением сил между соперничающими классами. Это, в свою очередь, зависит от многих факторов, не в последнюю очередь – от качества руководства рабочим классом, от принятой тактики и программы и т. д. Большевистская революция была относительно бескровной потому, что девять десятых задач восстания были решены в предшествующие девять месяцев благодаря систематической агитационной и пропагандистской работе, которую большевики вели среди фабрично-заводских рабочих и солдат.

В феврале, как уже было сказано выше, партия была немногочисленной, но к октябрю большевики были достаточно сильны, чтобы привести миллионы рабочих и крестьян к захвату власти. Троцкий, сыгравший в этом процессе решающую роль, подробно описывает лёгкость, с которой был взят Петроград. Мирный характер революции был обеспечен тем, что большевики под руководством Троцкого заручились поддержкой Петроградского гарнизона. В «Истории русской революции», в главе «Завладение столицей», Лев Давидович объясняет, как рабочие взяли столь важную Петропавловскую крепость:

«Все части крепостного гарнизона принимают арест коменданта с полным удовлетворением. Но самокатчики держатся уклончиво. Что скрывается за их угрюмым молчанием: притаившаяся враждебность или последние колебания? “Решаем устроить специальный митинг для самокатчиков, – пишет Благонравов, – и пригласить на него наши лучшие агитационные силы, и в первую голову Троцкого, пользующегося громадным авторитетом и влиянием на солдатские массы”. Часа в четыре пополудни весь батальон собрался в помещении соседнего цирка Модерн. В качестве правительственного оппонента выступал генерал-квартирмейстер Пораделов, считавшийся эсером. Его возражения были настолько осторожны, что казались двусмысленными. Тем сокрушительнее наступали представители Комитета. Дополнительная ораторская битва за Петропавловскую крепость закончилась, как и следовало предвидеть: всеми голосами против 30 батальон одобрил резолюцию Троцкого. Ещё один из возможных вооружённых конфликтов был разрешён до боя и без крови. Это и есть Октябрьское восстание. Таков его стиль»^[3].

Большевистская революция, по крайней мере в Петрограде, была достаточно бескровной. Сам Файджес в своей книге сравнивает её с полицейской операцией. Причина такого характера революции очень проста: существующий режим просто некому было защищать. Большевики поставили под свои знамёна такое колоссальное число людей, что массы фактически привели их к власти в ходе относительно мирного восстания. Что касается Москвы, то здесь советскую власть оказалось установить чуть более сложнее, и то это произошло благодаря ошибкам местных большевиков.

Настоящее море крови принесла только Гражданская война, которая последовала за Октябрьским восстанием. В надежде свергнуть власть большевиков на территорию России вторглась двадцать одна армия иностранных государств. Наиболее реакционные общественные элементы – помещики и прежний правящий класс – были мобилизованы на борьбу с Советским правительством.

Большевикам не оставалось ничего иного, кроме как сражаться, защищая себя от контрреволюционных сил, грозящих уничтожить все революционные завоевания. Победа белых привела бы не к установлению буржуазной демократии, как утверждают некоторые наивные простачки, а к созданию свирепой фашистской диктатуры, на фоне которой режим Муссолини выглядел бы относительно безобидным.

Достижения революции

В настоящее время модно принижать и даже вовсе отрицать достижения революции. Однако даже первичное изучение фактов приводит нас к совершенно иному выводу. Несмотря на все проблемы, недостатки и преступления (которыми, между прочим, изобилует и история капитализма), национализированная плановая экономика позволила Советскому Союзу за очень короткое время – по меркам глобальной истории – добиться невероятных успехов в своём развитии. Именно это вызвало страх и ненависть со стороны правящих классов западных государств. Даже сегодня это вынуждает их потворствовать производству самой бесстыдной и беспрецедентной лжи о прошлом, причём клевета, конечно же, подаётся под маской самой изысканной «академической объективности».

Режим, установленный Октябрьской революцией, не был ни тоталитарным, ни бюрократическим. Это был самый демократический режим из всех когда-либо существовавших на планете. Октябрьская революция решительно отменила частную собственность на средства производства. Впервые в истории подтвердилась жизнеспособность национализированной плановой экономики, причём не в теории, а на практике. На одной шестой части земного шара в гигантском беспрецедентном эксперименте было доказано, что можно успешно управлять обществом без капиталистов, землевладельцев и ростовщиков.

Буржуазия заинтересована в том, чтобы раз и навсегда предать забвению идеалы Октябрьской революции. Распад СССР стал сигналом для повсеместной пропаганды против достижений плановых экономик России и стран Восточной Европы. Это идеологическое наступление стратегов капитала против «коммунизма» было расчётливой попыткой уничтожить исторические завоевания революции. Эти дамы и господа ещё с 1917 года воспринимали русскую революцию как отклонение от правильного пути исторического развития. Они признают только одну форму общества – капиталистическую. Капитализм, говорят они, существовал всегда, он будет существовать и впредь. Поэтому, дескать, не может быть и речи о каких-либо преимуществах национализированной плановой экономики. А советская статистика, пытаются убедить нас, является либо простым преувеличением, либо вообще откровенной ложью.

«Сами цифры не могут лгать, но лжецы охотно используют цифры». На все колоссальные достижения революции в образовании, здравоохранении и социальном обеспечении были вылиты потоки лжи и клеветы, целью которых являлось уничтожение и забвение подлинных достижений прошлого. Все недостатки советской жизни, коих, разумеется, хватало, систематически выдёргивались из контекста и использовались для «доказательства» того, что капитализму якобы нет альтернативы. Вместо движения вперёд в СССР всё приходило в упадок, утверждают критики, вместо прогресса был регресс. «Утверждают, – пишет историк экономики Алек Ноув, – что Советский Союз в 1980-х годах так же сильно отставал от Соединённых Штатов, как и Российская империя в 1913 году». Он приходит к выводу, что «пересмотр и исправление статистики сыграли известную политическую роль в делегитимации советского режима»^[4].

Этой беспрецедентной кампании лжи и клеветы необходимо противопоставлять правильную информацию. Я не хочу перегружать читателя статистикой. Однако, без сомнения, важно продемонстрировать колоссальные успехи плановой экономики. Несмотря на чудовищные преступления бюрократии, невероятные достижения Советского Союза составляют не просто историческую эпоху. В первую очередь они дают представление об огромных возможностях, присущих национализированной плановой экономике, особенно если бы она шла по демократическому пути. Эти достижения резко контрастируют с глобальным капиталистическим кризисом производительных сил.