000
ОтложитьЧитал
© Протоиерей В.А. Чаплин, 2019
© Книжный мир, 2019
От автора
Вам нужно измениться. Вот так, дорогие господа, дамы, товарищи, друзья, френды, отцы, братья и сестры! И об этом я говорю уже лет двадцать. Только нынешнее время – осевое, центральное. И перемены назрели – даже если кому-то их очень не хочется.
Еще лет пять назад публика расслабленно потребляла «глянцевое» христианство – мало к чему обязывающее, теплохладное, не обжигающее и не леденящее, боящееся радикально изменить жизнь человека. Не смеющее повторить слова Христа, сказанные Петру, желавшему похоронить отца: «Иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф. 8, 22). Кто сегодня может сказать такое, например, богатым и влиятельным людям – «жене Дмитрия Петровича или самому Василь Василичу»? Да и простому обывателю, «заказчику религиозных услуг»?
Однако недавно, благодаря нескольким смелым священнослужителям, люди вновь услышали: христианство требует полного пересмотра образа жизни. Обывательский «мирок» несовместим с настоящим следованием за Христом. Тот, кто живет ради материальных благ, карьеры, здоровья, детей, душевного комфорта – недостоин Христа. «Обычный» современный человек идет в ад – и никак иначе. Прочтите Нагорную проповедь или Апокалипсис – и поймете, насколько они противоречат житейским привычкам нынешнего горожанина. Божие Слово никак не укладывается в стремление «пожить здесь, погрешить немного, а потом, наверное, покаяться». Оно испепеляет и двоемыслие, и лицемерие, и «бога в душе» – милого виртуального покемончика, который одобрит все, что ты делаешь, причем без малейшего покаяния и без перемены твоей жизни.
У разбитого корыта останутся те, кто ценит земную жизнь и свободу грешить выше всего на свете – выше Бога, выше Его правды, выше ближних, народа, Отечества. Увы, не все готовы это понять – и потому прячутся за мифами. Один из них – свобода. Некоторые философы и «богословы» отчаянно кричат, что она абсолютна и ненарушима. Но нет – большинство людей в большинстве решений и поступков руководствуются отнюдь не своей волей. Помимо разных земных обстоятельств влияют на них и Бог, и диавол.
Временная жизнь почти никогда и нигде не считалась высшей ценностью, а смерть – безусловным злом. Окончание земной жизни для христианина, готового к встрече с Богом, – это вообще благо. А прекращение жизни гонителя веры, агрессора, бунтовщика, недруга твоего народа – вещь легитимная и правильная, в том числе с точки зрения настоящего христианства.
Не получится загнать его в рамки пацифизма, гуманизма, толерантности, политкорректности, прогрессизма – то есть идеологий, выросших как раз на отрицании Евангелия и Церкви. Не получится оправдать «теологической» софистикой, привычной для ХХ – XXI веков, отказ от устройства общества на христианских началах – таких, как до эпохи «возрождения» язычества или «просвещения» грехом.
Сегодня христианин не должен уповать только на власть и силу. Но еще меньше он должен «подстраиваться» под мир, устроенный на безбожных началах. Ему не надо бежать в пещеры или превращаться в вечного бессильного нытика. Ему нужно сказать всем и каждому: изменитесь – или вас ждет смерть. Вечная смерть.
Избежать ее можно, только пересмотрев весь образ жизни «современного человека» – от привычных супружеских измен до стиля одежды, от политического устройства государств до нравственных рамок культуры.
Обо всем этом я попробовал здесь сказать в разных форматах – от строгих теоретических эссе (для тех, кто хочет во всем дотошно разобраться) до футурологических рассказов и зарисовок под известным моим псевдонимом Арон Шемайер (для тех, кому будет достаточно картинок добра и зла, ожидаемых в ближайшем будущем).
Читайте, меняйтесь – или погибнете навсегда, увлекая в погибель других.
Часть 1
# СВОБОДАМИФ
Арон Шемайер
Простоволосые[1]
ВЕДУЩИЙ. Слава Свободной России! С вами Игорь Булава. Приветствую всех в нашей теплой компании умных людей. Глупые сюда не заходят – проверено веками и тысячелетиями. Наверное, шучу (смеется). Ладно, врывайтесь в нашу студию, где бы вы ни находились – в дороге, в кровати, в домашнем офисе или даже в старорежимном обычном. Опять, наверное, шучу – это вам для начальства, пусть отфиксирует в камерах мои слова. Ну а в студии у нас сегодня психолог Яков Маркарский, диакон Петр Миняйло, он же преподаватель Института новой экономики, а главное – майор жандармерии Акиф Гасан-оглы. Вот давайте, товарищ майор, с вас и начнем. А говорим мы, кстати, о вчерашнем обнаружении притона в Шувакише. Вот сразу вопрос: почему нам все-таки картинку не показывают?
ГАСАН-ОГЛЫ. Так решила наша комиссия по этике. Там показано недостойное поведение. И преступление показано тоже. Зачем смотреть?
ВЕДУЩИЙ. А вот многие спрашивают: что же произошло? Родители девушек уже сказали, что они просто пили чай и вели благопристойные беседы.
ГАСАН-ОГЛЫ. Нет, там водка была. Самогон. Запах какой-то химический тоже стоял, курили что-то. Мы не определили, что. Они успели в унитаз все смыть, как мы дверь открывать начали.
ВЕДУЩИЙ. Ну а насчет водки доказательства у вас есть?
ГАСАН-ОГЛЫ. Да, не успели бутылку вылить. Самодельная водка, яд просто.
ВЕДУЩИЙ. Пять девушек было? Больше никого?
ГАСАН-ОГЛЫ. Пять, да. И хозяйка притона. В другой комнате сидела. У нее дома нашли спайсы и водку тоже, да.
ВЕДУЩИЙ. Много нашли?
ГАСАН-ОГЛЫ. Много. Сколько – не скажу, мы дело завели, будем искать, кто изготовил. Она сама – нет. Не умеет, явно не умеет. Только торговать. Людей калечить.
ВЕДУЩИЙ. Проституцией там не занимались? Я имею в виду, не эти, конечно, дочки высокопоставленных папочек, а еще кто-то?
ГАСАН-ОГЛЫ. Нет. Думаю, нет. И негде там, и обстановка другая. Водка. Химия. Вот это все. Этот профиль.
ВЕДУЩИЙ. Ну ладно. Яков Аркадьевич, вот объясните нам: зачем двадцатилетним девицам притон, самогон и наркотики? Тем более что папы-мамы люди не последние, не бедные – можно было и в городской квартире втихаря выпивать, или дома.
МАРКАРСКИЙ. Игорь, дорогой мой, случай неочевидный, в нем с самого начала надо разбираться. С самых истоков, с родительского воспитания. Вы говорите, да, папы-мамы – влиятельные люди и, мягко говоря, небедные. Правильно, совершенно правильно. Девочки привыкли ни в чем себе не отказывать. А папы-мамы потакали их капризам. А потом, конечно, захотелось запретного плода. А потом надо было чем-то похвастаться – перед подружками, перед молодыми людьми, перед коммуникативной электронной тусовкой. Преодолевать запреты – даже такой серьезный, как запрет на водку. А кто подтолкнул?
Социальная среда, конечно – но, увы, родители прежде всего. Даже если сами совершенно не хотели, чтобы дочери употребляли крепкий алкоголь или, допустим, другие запрещенные психоактивные вещества. Не хотели – но сами к этому невольно подвели.
ВЕДУЩИЙ. Кстати, кстати, вот о родителях поподробнее. А вот сами они как себя вели? Допускали осуждаемые законом пороки? И не в этом ли причина утреннего решения императора? Решение ведь радикальное, скажем прямо вот.
МАРКАРСКИЙ. Я об этом как раз решении хотел бы именно с точки зрения психолога сказать. Да, император несколько рискует. Он, отталкиваясь от мелкого, в общем-то, инцидента, устраняет от управления целую социальную группу, очень влиятельную – пожилых генералов и полковников. Эти люди не только не родились в Свободной России – они успели, что называется, активно пожить при старых режимах. Как ни крути, прежние привычки сохранились. Они, конечно, не говорили дочерям: «Пейте крепкий алкоголь». И уж тем более не призывали их курить непонятные химические вещества. Но своей поведенческой моделью они показывали: это все можно. Даже сами не употребляя ни водки, ни тем более химии. Для них правила не абсолютны – они привыкли жить и думать, декларируя некие правила, но одновременно нарушая их. Эта картина мира передавалась…
ВЕДУЩИЙ. Яков Аркадьевич, Яков Аркадьевич! А давайте вызов из Саратова примем! Алло, Саратов! Столица Свободной России с вами на связи. Присаживайтесь к нам за виртуальный круглый стол. Представьтесь, пожалуйста. Я смотрю, у вас там светло еще. Но давайте к нам уже, в теплый летний вечер.
ГОСТЬ. Что-то не вижу себя на картинке. Эх! Вы что, вверх ногами меня развернули?
ВЕДУЩИЙ. Простите, простите, у нас тут софт вчера дозаливали. Вот! Ура! Нет, не ура, вы спиной теперь почему-то к нам сидите. Так, десять секунд. Ну вот!
ГОСТЬ. Ага, теперь лицом. Происки врагов какие-то. Здрасьте, здрасьте. Не о том вы тут говорите, не о том.
ВЕДУЩИЙ. А о чем вот надо? Об искусственных мышах для вашего котика? И, кстати, зовут-то вас как?
ГОСТЬ. А без резкостей можно? В тюрьму этих прошмандовок, лет на десять. А папаш – на пятнадцать, за такое воспитание. Зовут меня Егор, я офицер в недавнем прошлом. Сейчас народ кормлю – ананасы выращиваю.
ВЕДУЩИЙ. В тюрьму, говорите? А не жалко?
ГОСТЬ. Что жалко? На них другие смотрят. Пусть в камере посмотрят, как они сидят.
ВЕДУЩИЙ. Вы, Егор, нас пока не покидайте, а я спрошу отца Петра: вот что делать, сажать или не сажать?
МИНЯЙЛО. В тюрьму, все-таки, я думаю, не надо. Тем более на десять лет. Это еще юные совсем девушки, на самом-то деле. Но, в общем, некое вразумление они должны получить. Я бы, знаете, не в тюрьму, а в санаторий. В СЛОН-2 я бы их отправил, наверное. В Кемь. На годик – для начала. И с правом посещения монастыря через два месяца. Поработают, знаете, поисповедуются… Если духовник скажет, что они внутренне исправились, то, как вы знаете, можно сразу будет дело пересмотреть. Император, я уверен, пойдет навстречу, помилует. Может быть, правда, еще духовному собору обители поручить с ними поговорить. Одного духовника, наверное, и обмануть можно. А десять старцев – нет, знаете ли. Они увидят все.
ГОСТЬ. Эх, отец… Да им по двадцать с лишним. Хитрые как сто банкиров. Привыкли жить красиво. Лет пять как замужем должны быть, по-нормальному, а тут… Старцы – святые люди, куда им тут понять…
ВЕДУЩИЙ. А вот, отец Петр, действительно: не такие уж вот они наивные, чтобы сразу в монастыре во всем раскаяться и про все искушения забыть.
МИНЯЙЛО. Однако, знаете ли, дайте шанс…
ВЕДУЩИЙ. А родителям?
МИНЯЙЛО. И этих в тюрьму не надо. Отцов достаточно наказали – сняли с должностей.
ВЕДУЩИЙ. То есть отцы за детей отвечают?
МИНЯЙЛО. Совершенно верно.
ВЕДУЩИЙ. А вот чем виноваты другие старые генералы и полковники? У них ведь дети не бедокурили.
МИНЯЙЛО. Тут, наверное, несколько другое дело. Император не случайно их отстранил. Они пропитаны, знаете, старым духом. Они из тех времен, из порочных. Они из демократии, из капитализма.
ВЕДУЩИЙ. Да вот ладно! Большинство воевало за Свободную Россию. Многие – политэмигранты из Москвы. Их там, если они вот вернутся, на части разорвут как противников сексуал-демократической революции. И ведь некоторые действительно с ней боролись – даже после захвата Москвы, года до 35-го… Ведь герои! Настоящие!
МИНЯЙЛО. Да, настоящие, верно. Но они, как бы это помягче… Не вполне чисты. Осталось все, осталось в головах. Все то, что привело к революции этой, не к ночи будь она помянута. Им надо всяческий почет оказывать, совершенно в этом уверен, знаете. Но влияние их… Да, увы, да – остается, поймите меня, все-таки разлагающим.
ВЕДУЩИЙ. Уфф. Сейчас многие с вами не согласятся, отец Петр. Но я вот еще сильнее обострю дискуссию. На связь вышел человек – так, наверное, лучше назвать – из самопровозглашенной Московской конфедерации так называемой. Мы в Свободной России – свободные люди. Нас в Москве и окрестностях запрещают транслировать, а вот мы вот слово всем даем. Егор, Самара, спасибо. Приглашаем в студию гостя из Москвы. Здравствуйте, сейчас мы вас рассадим, вот, вот… Даже не спиной и не вверх ногами, ура, все работает, полный комфорт. Что нам скажете?
ГОСТЬ. Хай. Интересный стафф, правда. У нас такого мало грузят.
ВЕДУЩИЙ. Кстати, как вы к нам прорвались?
ГОСТЬ. Есть девайсы, есть. Ни одна собака не распознает. У нас тут тоже тоталитаризьм, как и у вас. Но девайсы всякие купить можно на фли.
ВЕДУЩИЙ. Одобряете поступок девушек из Шувакиша?
ГОСТЬ. Шавкиш? Wha kind a stuff?
ВЕДУЩИЙ. Район Екатеринбурга.
ГОСТЬ. А, e-burg? Это кайнда у вас как у нас Москва? А, это там у вас химозу дули? С одной стороны, че нельзя… С другой, таких штучек точно надо на Соловки, наших тоже. Они ску-у-ушные к двадцати годам уже. В общем, нам их попользоваться на полгода шлите, потом мы на СЛОН их сами загрузим.
ВЕДУЩИЙ. Как вас зовут-то?
ГОСТЬ. Так я тебе и сказал. No idea. Зовите меня просто: No Idea. Ты еще гендер спроси.
ВЕДУЩИЙ. А какой, кстати?
ГОСТЬ. Райт, отвечу. Я новый себе придумал – активный биофил. Еще в законы не внесли, кстати. Так что я уникум. В общем, баб нам присылайте, фошысты проклятые. У нас тут девственниц нет – если только до трех лет. Бай, фошысты.
ВЕДУЩИЙ. Ну давайте, No Idea, аккуратней там, а то Amnesty заметет. А лучше к нам перебирайтесь.
ГОСТЬ. Эй, пипл, я еще тут? К вам не поеду – водки нет, химии нет, воевать надо. Бай. А, нет, еще бог у вас какой-то – ну то есть его нет на самом-то деле, но зачем он в свое царство нас, неверующих, не берет? Я что, прав не имею? А если берет, то там трахаться нельзя. Не, не поеду я к вам, и в царство в это к богу вашему, там трахать некого. Bye now, фошысты.
МАРКАРСКИЙ. Игорь, вот можно я прокомментирую? Этому же существу лет сорок, а он играет в подростка.
ВЕДУЩИЙ. Сорок? Вот откуда вы взяли? Надо было спросить, но он – или она, поди их разбери – вряд ли бы сказал. Или сказала.
МАРКАРСКИЙ. Ну как… Морщины, руки…
ВЕДУЩИЙ. А сколько в себя дряни он вкачал и сколько пластики сделал – мы знаем? Может, ему двадцать пять?
МАРКАРСКИЙ. Никак не меньше тридцати. Слишком уверенно подростком прикидывается. Но инфантилизм у него искренний, конечно – по крайне мере он его искренним считает. И верит, что ему верят. А вот представьте себе, что наши, так сказать, героини затормозятся в том состоянии, в каком их нашли жандармы. Не выйдут замуж. Не родят детей. Будут до тридцати лет – а то и до сорока – бегать по подобным притонам. То есть, в общем, станут несчастными уже к середине жизни. Что нам сделать как обществу, дабы всего этого избежать? Не превратиться в Московскую конфедерацию, которая все хочет нас завоевать, но ведь может и мирным способом это сделать?
ВЕДУЩИЙ. А вот что сделать? Что сделать – всех спрашиваю. Сажать, просвещать, отпустить ситуацию? Товарищ майор, вы все время молчите, с вас начнем.
ГАСАН-ОГЛЫ. Просвещать. И сажать. Хозяйку этого притона – точно.
ВЕДУЩИЙ. Так вот уже вроде посадили.
ГАСАН-ОГЛЫ. Ну да, и всех таких надо.
ВЕДУЩИЙ. А девушек?
ГАСАН-ОГЛЫ. Я не суд, не император. Но в СЛОН можно. А папаш правильно отстранили. В пятьдесят лет отдыхать уже можно. Я бы отдыхал. У нас работать есть кому – молодежи половина страны. Зачем генерал в городе жил? Почему не дома?
ВЕДУЩИЙ. Ну вот о моральном облике генералов еще поговорим. Отец Петр, что думаете?
МИНЯЙЛО. А я, между прочим, с товарищем майором согласен. Сначала – просвещение. А потом, знаете, надо силу применять. А потом опять просвещение.
ВЕДУЩИЙ. Яков Аркадьевич.
МАРКАРСКИЙ. Я бы все-таки сказал – нужна настоящая свобода. Не такая, как в конфедерации. Эти девушки, очевидно, считают, что они как раз свободу и реализуют. Но свобода вот такого поведения очень… обязывает. Нет, сковывает. Нет, еще больше скажу: порабощает. Той среде, в которой она считается приемлемой. Установкам родителей – то есть рецидивам вседозволенности. Зависимости от алкоголя и наркотиков, а потом, не дай Бог, от разврата. Не дай Бог – вот так скажу, хотя я и агностик. А свобода – она в другом. В чистоте разума и воли, в незамутненности. И школа – почему она этому не научила? И церковь – почему не объяснила? У нас недоработки во всем этом – потому что не слушают специалистов. Я еще три года назад писал, что нужна концепция…
ВЕДУЩИЙ. О концепции обязательно поговорим, Яков Аркадьевич. У нас немного времени осталось, но вот под конец у меня – как мы, журналисты, говорим – вкуснятина. Мы после долгих попыток простучались к адвокату девушек Виолетте Зайцевой. Милости прошу к нам в студию! Сейчас мы вас позиционируем. Не обижайтесь только, у нас не все сегодня хорошо работает. Видите нас, видите себя за столом?
ЗАЙЦЕВА. Отлично всех вижу, и себя тоже. Привет.
ВЕДУЩИЙ. И вам здравствовать. Есть вот претензии к следствию, к жандармерии.
ЗАЙЦЕВА. Ну конечно, претензий масса. При обыске проявили неуважение к личности – громко стучались, требовали открыть дверь. Применили силу. Распространяют сведения о наличии в комнате наркотиков, но этому нет ни малейших доказательств.
ВЕДУЩИЙ. Но самогон вот был?
ЗАЙЦЕВА. Да, была бутылка запрещенного вещества – алкоголя крепостью больше 20 градусов. Но кто из нее пил, а кто не пил – непонятно.
ВЕДУЩИЙ. Следы на рюмках ведь остались?
ЗАЙЦЕВА. Мы заказали альтернативную экспертизу.
ВЕДУЩИЙ. Медицинское освидетельствование девушки тоже ведь отказались проходить?
ЗАЙЦЕВА. У них у всех тяжелые наследственные заболевания. Мы не доверяем методам врачей, которые работают в жандармерии. Они могут повредить здоровью моих подзащитных.
ВЕДУЩИЙ. Но ведь это вот почти равнозначно признанию вины?
ЗАЙЦЕВА. Не уверена. Пусть суд решает. Если он решит неправильно, мы обратимся к императору – и будем надеяться на его милосердие. Он ведь много раз говорил о милосердии, не так ли?
ГАСАН-ОГЛЫ. А можно я? Зачем кусать жандармов надо было? Тарелками в них кидаться? Эти ваши подзащитные пьяные были совсем. Не понимали ничего.
ЗАЙЦЕВА. Игорь, давайте-ка я отвечу товарищу майору. Девушки не сразу поняли, что в комнату вошли представители правоохранительных органов. Удостоверения им показали слишком быстро, представились тихими голосами, а форму теоретически кто угодно может надеть. Мои подзащитные решили, что совершено бандитское нападение, и действовали в рамках самообороны.
ГАСАН-ОГЛЫ. Стыдно врать… Они решить ничего не могли. Были не в состоянии.
ВЕДУЩИЙ. Да, попробуй разберись без видеозаписи.
ЗАЙЦЕВА. А у нас запись есть. Хозяйка заведения успела скачать со своих камер.
ВЕДУЩИЙ. А вы вот, поди, отредактировали.
ЗАЙЦЕВА. Какое это имеет значение? То, что на записи изображено, – правда. Доказать монтаж при записи с таких камер почти невозможно.
ВЕДУЩИЙ. А вот купирование возможно?
ЗАЙЦЕВА. Ничего о купировании не знаю. У меня запись есть в таком виде, в каком я ее получила от подзащитных.
ВЕДУЩИЙ. А вот показать ее можете?
ЗАЙЦЕВА. Хоть сейчас выведу на экран.
ВЕДУЩИЙ. Техники, можем запись вывести?
ГОЛОС ИЗ-ЗА КАДРА. Через минуту – да.
ВЕДУЩИЙ. Теперь вот возникает моральная проблема. Жандармерия в лице комиссии по этике не захотела публиковать свою запись. А мы можем? Имеем право? Кто что думает?
ГАСАН-ОГЛЫ. Я против. Там есть деталь. Может очень повредить девушкам.
МАРКАРСКИЙ. Не вижу причин, почему бы мы не могли показать запись. Имена и лица этих девушек и так известны – все каналы уже сутки их показывают. Мы их душевному состоянию уже ничем не повредим. А правда очень важна. Были пьяны – значит были. Били посуду – значит били. Почему обязательно…
ВЕДУЩИЙ. У нас пять минут осталось, простите. Отец Петр?
МИНЯЙЛО. А можно я просто воздержусь от какого-либо суждения? Я, знаете, не знаю.
ВЕДУЩИЙ. Яков Аркадьевич, мы с вами вдвоем за. Один против, один воздержался. Ну и Виолетта с нами, конечно. Хоть у нас тут и не Верховный совет, и регламент, как говорится, не прописан. А вот все равно – давайте посмотрим. Но кратко. Виолетта, вот какой фрагмент лучше?
ЗАЙЦЕВА. Минуты с третьей. Отмотайте там, посмотрите, как менты – простите, жандармы – входят в дверь, и как девушки испугались. Ой, а может, не показывать? Я забыла… Я пошутила…
ВЕДУЩИЙ. Так вот уже идет же запись. Стоп, а они что – вообще простоволосые? На людях? Там что, женская баня все-таки была? Тогда почему жандармы мужчины были?
ГАСАН-ОГЛЫ. Не баня, не баня. Я же говорил – показывать не надо было.
ВЕДУЩИЙ. А это помещение может считаться женской частью дома?
ГАСАН-ОГЛЫ. Нет. Это вообще не жилой дом. Это официально называлось «административный и культурный центр». Но имущество частное.
ВЕДУЩИЙ. То есть вот вообще без платков они там сидели?
ГАСАН-ОГЛЫ. Вообще без платков.
МАРКАРСКИЙ. Это очень неприглядная правда, но ее надо было узнать.
ВЕДУЩИЙ. Ой… Остановите запись, тем не менее. Остановите, остановите. Уфф. Отец Петр, что скажете?
МИНЯЙЛО. Я еще меньше имею сказать. Просто ужас. Люди уподобились животным. Как в зоопарке. Ужас, ужас.
ВЕДУЩИЙ. К сожалению – а на самом деле к счастью – нам надо сейчас выходить из эфира. Увиденное надо просто осмыслить. Я вот не буду ставить ничего на голосование – ни сейчас, ни после программы. Потому что знаю, как проголосует аудитория. Простоволосые женщины в общественном месте… Это примерно то же самое что мужчина в трусах. Или без трусов. В общем, вот одно только скажу – не судите строго, вдруг одумаются. Не могут не одуматься. Все-таки будущие жены и матери. Надеюсь. Вот, спасибо всем, несмотря на невеселый день. Успехов! Слава Свободной России!