Как выжить среди принцесс

Трагедия
(вместо увертюры)

Отправляли Василису в Уфу, к бабушке, до конца лета. Отправляли с родственницей жены.

Злата тоже решила ехать.

Рюкзачок собрала крошечный. Сложила туда колготки и штаны – что влезло. И еще какие-то книжки. Все, как у старшей сестры.

Надела футболку и джинсы. Взяла зонтик от дождя и розовую кепку.

Надела теплую красную жилетку, чтобы не было холодно в дороге.

Надела желтые носки (для красоты) и белые садиковские туфли (они удобные). Потом рюкзачок.

Примерилась к Василисиному чемодану (я буду тихо сидеть), но сказала со вздохом: я туда не влезу.

Поменяла планы. Никогда не сдаваться. Никогда.

– Лиса, без меня не уходи!

Посидела со всеми на дорожку. Вздохнула.

Вышла за дверь и деловито вызвала лифт для всех. Когда спустились, открыла дверь и держала двумя руками, чтобы все прошли. Вышла из подъезда – в темноту и штормовое предупреждение.

А когда поняла, что ее не берут в машину, в аэропорт, в самолет, к бабушке до конца лета, заплакала, стоя на тротуаре под дождем, и закричала на всю улицу:

– Лиса! Лиса!

Потом:

– Мама, мама!

Слезы и сопли лились потоком на красную жилетку на случай дождя.

Потому что вдруг трагически показалось, что мама тоже уезжает надолго, как Василиса.

И этого оказалось не пережить.

– Мама, мама!

Машина уехала. Злата осталась. С рюкзачком за спиной, с крошечным зонтиком, на руках у папы. Над головой гремел гром, сверкали молнии, шел дождь, шумели от ветра листья. Трагедия. Сопли и слезы сверкали на красной жилетке, словно бриллиантовое колье.

…А потом мы с ней, рыдая, пошли в магазинчик и купили зеленого зубастика. Потом, по-прежнему рыдая, пошли домой. В лифте, дружно всхлипывая, распечатали коробочку с зубастиком. Входя в квартиру, подхлюпывая носом, рассмотрели его хорошенько. Ничего так себе зубастик, в короне. Дома тепло и пахнет гречкой. И мама сейчас приедет из аэропорта. Совсем скоро.

И Злата развеселилась и перестала рыдать. А потом даже засмеялась и съела гречку. Почистила зубы и послушала книжку на ночь. Уснула, положив руку под щеку и сжимая папину ладонь. И улыбалась во сне, забыв про зубастика. Трагедия закончилась.

Да.

Но осень в сердце все-таки осталась.

Я знаю.

От Автора

Если я когда-нибудь соберу истории о Злате и Василисе в книгу, это будет прологом. Хотя, может быть, слишком мрачно? Не знаю.

Но вообще, по ощущениям, это будет книга о детях. Но не детская. А скорее, взрослым о детях.

А начать, наверное, лучше с момента, когда двух моих девиц еще не было. Как в сказке. Однажды, давным-давно, будущий папа Златы и Василисы взялся подводить итоги одного странного года…

2004. ПРИНЦЕССА И ЗАМОК

– Почти поступил на очную режиссуру в ГИТИС, к Леониду Ефимовичу Хейфецу. Помню, как говорил о Сирано де Бержераке, а в глазах стояли слезы. Стриженный налысо, в синей рубахе с закатанными рукавами. За десять минут до этого меня размазали по полу. Опытный режиссер нащупает твои болевые точки очень быстро. А там были суперпрофи. Следующие девять минут я на живую лепил себя заново. Слепил. А потом говорил о Бержераке, который сначала бьет, а потом разбирается. Я показывал: кулаком – н-на! Но он еще поэт… А потом я прошел на конкурс. Меня поздравляли. Я уже считал себя студентом. А потом меня размазали по полу второй раз. На экзамене по актерскому мастерству. Чистая формальность, да? Из ГИТИСа я вышел мертвый. Вместо лица – гипсовая маска. Я рассыпался на ходу. И опять пришлось собирать себя заново. Брать мастерок и намазывать раствор на битые кирпичи. Заняло это месяца три. Даже поступив на режиссерский факультет «Щуки» и закончив сессию, я все еще не был целым. А стал целым, когда…

– …понял, что люблю одну, определенную женщину. Понял, что другие мне не нужны. И понял, что обычное мужское «хочу вон ту» останется при мне навсегда. Но это уже ничего не значит. Когда на тебя наступают мамонты, танк «Тигр» и полчища киборгов Аттилы – а раствор плохой, стены кривые и четвертая башня недостроена, и, мать вашу за ногу… где же подмога?! Нет подмоги. И вдруг слышишь женский голос. И видишь тонкую фигурку на балконе, обвитом плющом. И понимаешь, что сдаваться нельзя. Подмоги не будет, но есть она – принцесса твоего разрушенного замка. А ты – ее верный, хоть и разрушенный, замок. И тогда кривые стены держат удар, словно цельный гранит. И деревянные ворота с почерневшими створками хватаются за таран, как живые руки. И сдавленно рычит танк «Тигр», на который рухнула четвертая башня… Тогда мамонты, киборги Аттилы и все в мире танки могут идти лесом.

Потому что эта принцесса – моя жена, а я ее верный, хоть и разрушенный, замок.

– Поступил на заочную режиссуру «Щуки». К тому же самому Хейфецу. На коллоквиуме говорил с ним «за жизнь». «Какое событие вызывает у вас наибольшую боль?» Надо бы понять. Это важно. Важнейшее качество режиссера – восприятие. Когда чужую боль – как свою собственную. Впрочем, об этом я узнал позже. А у меня перед глазами: трое мужчин несут младенцев. На заднем плане – школа. И дети – без воды. И ощущение чего-то громадного, неподъемного, которое надо повернуть, чтобы осмыслить или хотя бы окинуть взглядом. Физическое ощущение беды. Гулкое такое. Громоздкое, как огромный лист жести, который и уронить нельзя, и перехватить поудобней не получается. Лист срывается и углом – по горлу.

Я и сказать-то ничего не смог. Пару слов выдавил. А Хейфец – понял.

– И я понял. Понял, что не могу не писать. Полгода до поступления на режиссуру я не писал ничего. Выматывался на актерском. Учился тогда на очном. Приходил домой и падал. А моя принцесса смотрела на внешне еще целехонький замок, и ей было не до смеха. Чувствовала – в подвалах замка завелись крысы. И – грызут. Крыс звали Зависть, Не-наиграй и Таких-не-берут-в-космонавты. Завидовал другу, который играл легко и свободно. А рядом я, каменный истукан, с одной мыслью в извилине: «Не наиграть, главное – не наиграть!» Худший враг актера – самокопание.

Самоедство. Иногда полезно отключить мозги и – как ребенок. А я думал: ну его-то понятно. А меня почему взяли на актерский? С моей-то рожей?! И была четвертая крыса, четвертая голова Крысиного Короля. Я перестал писать. Перекрыл воображению кислород. Фантазии указано ее место – этюды. Здесь и проявляйся. А это оказалось ошибкой. Этюд – это учеба. Он должен быть прост и жизнен. Очень сложно сыграть пограничные ситуации. Легче соврать. А главная цель этюда – приучить тебя существовать на сцене правдиво. Поэтому – будь проще.

А воображению требовались пограничные ситуации.

Замок ветшал. Я чувствовал это и искал выход. Режиссура казалась ближе. Я пошел поступать. Изгрызенный изнутри, замок рухнул после пяти минут собеседования. А потом я собрал из груды камней некое подобие крепости. И заговорил про «Сирано…

– …де Бержерак» Эдмона Ростана. Трагедия носатого поэта, который… Впрочем, история всем известна. Но что стоит за ней? Кто он, Сирано? Так ли проста эта история? Мне нравилась пьеса. Мне нравилась сама мысль – вот он я, некрасивый, но жутко талантливый, прячусь за красивой маской. Потом страдаю. Потом умираю. А потом смотришь со стороны – и выходит, что Сирано – трус, которому не хватило смелости признаться. Но героическая смерть так волнует юношей… «И когда об этом вдруг узнаешь ты – тогда поймешь, кого ты потеряла!» В любимых крысах Сирано я узнавал своего Крысиного Короля.

А потом я прочитал книгу Анатолия Эфроса «Профессия: режиссер». Сирано там уделено немного. Страницы три. Эфрос размышляет, как бы он снимал фильм по Ростану. Приведены в пример две сцены. Все. Две сцены, три страницы – и я пропал. Потому что влюбился в пьесу, еще ни разу ее не прочитав. А когда прочитал – влюбился еще раз. И еще.

– Сделал предложение. Вообще, это она меня вынудила. Говорила, казалось бы, в шутку: мама, меня никто замуж не берет! А разбитый в груду камней замок пытался утешать. Только принцессе были нужны не утешения. Принцесса хотела здесь жить. Пройти в белой фате. В конце концов: стойка на одном колене и кольцо были бы не лишними! А замок не мог поверить, что голые камни и сквозняки ее не пугают. Уходил от ответа. Говорил: я – властелин колец! Принцесса смеялась. Но однажды не выдержала и расплакалась. «Ты меня замуж не берешь! Ну и не надо! Дурак такой!» И замок сложил к ногам принцессы свои камни.

И до сих пор этому рад. Дурак такой.

– Свадьба. Это особая история.

– Режиссура. Оказалась не просто ближе. Но об этом в другой раз. Пока что я…

– …читал принцессе вслух Стивена Кинга. Принцесса гладила животик и требовала еще. Животик острый. По всем приметам – мальчик. А УЗИ – врет, наверное. Замок, в котором идут белые четкие куски вперемешку со старыми потемневшими и достраивается четвертая башня… Замок, который замазал раствором ходы для Крысиного Короля… Замок рассказывал принцессе страшную волшебную сказку. Сказка называлась «Глаза дракона». В ней были принц Питер и чародей по имени Флегг. Чародей только что убил мать Питера. Принц играл с кукольным домиком своей мамы. А король Роланд смотрел на игру Питера и вспоминал умершую любимую жену. Принцесса сказала: «Как грустно». Потом сказала: «Еще!» А замок делал вид, что у него першит в горле, и ходил на кухню пить чай. Ему было хорошо. Он играл в этой сказке. Легко и свободно.

– Буквально несколько часов назад, в 7.45 утра, у меня родилась дочь. А мамонты, танк «Тигр» и киборги Ганнибала идут лесом.

Потому что в замке появилась еще одна принцесса.

30 декабря 2004

Нижневартовск

1. Ускользающая красота и другие диалоги со Златой

О ПОЭЗИИ

Суббота, утро. Дочь тормошит меня идти гулять, а я никак не могу проснуться.

Злата (три года) – грустно:

– Все качельки ждут меня, а ты не встаешь.

Представил грустные качельки, ждущие Злату, и чуть не заплакал.

ВСЕ ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ… …

Жена с дочкой возвращаются с прогулки. На дверях висит объявление. На фото мужик в бейсболке и надпись «ПОХИТИТЕЛИ ВЕЛОСИПЕДОВ». Недавно в нашем подъезде несколько велосипедов вынесли с лестничной площадки. Злата спрашивает: «Кто это?» Жена объясняет: это плохой дядя, вор.

Злата, глядя на фото, совершенно серьезно:

– Очень похож на нашего папу.

Занавес.

ВОЗРАСТ УЛЫБОК

Злата с очередным философским наблюдением:

– Когда я была маленькая, мама улыбалась.

Я:

– А сейчас не улыбается?

Злата, подумав:

– Улыбается…

Просветлев, девица радостно вытягивается на кровати:

– Я – маленькая!

БУДУЩЕЕ

Злате три года, пора задуматься о будущем.

– Когда я вырасту, я буду Микки-Маусом. Смешным. С ушками на голове. И в красивых белых перчаточках!

КОЛЬЦО ВСЕВЛАСТИЯ

Младшая девица учудила. Укладывал ее на дневной сон. Она меня обнимает крепко-крепко и шепчет: «Моя прелесть». А потом начинает смеяться мелким зловещим смехом. Почувствовал себя странно.

ДЕТСТВО ГИНГЕМЫ

У Златы в очередной раз поменялись жизненные приоритеты. Еще недавно она собиралась стать смешным Микки-Маусом в белых перчаточках, балериной в розовых туфельках… Сегодня: я вырасту и буду феей. С крылышками и волшебной палочкой. Правда, папа? Я сделаю тебе большой дом!

Ну, почему нет-то?

А потом бегала по квартире в крылышках (достались от старшей сестры) и с карандашом (это волшебная палочка) и превращала всех в лягушек.

И тут я что-то заподозрил…

ЗЛАТА И СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО

– Я боюсь черного квадрата… Он такой страшный!

– Э-э… Черный квадрат? А где ты его видела?

– В гостиной. Я больше не хочу его смотреть.

Заинтригованный папа, который совершенно точно не вешал картин Малевича в гостиной, идет и обнаруживает там… черный квадрат.

Черт побери. Действительно. Выключенный телевизор.

– Он такой страшный! – говорит Злата. – Такой!

Малевич был гений.

УСКОЛЬЗАЮЩАЯ КРАСОТА

Папа интересуется жизнью дочери:

– Кто у тебя друзья в садике?

– Валя, – говорит Злата.

– Ясно, Валя. А еще кто?

– Тема. Он красавчик.

– Э-э… красавчик?

– Да, как ты, папа!

Пауза.

– Ну, ладно.

ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА МОЛНИЙ

Злата непонятно где и как освоила два патетических возгласа.

1. «Вы что, с ума сошли?!»

2. «Хватит! Мне за вас стыдно!»

Применяет она их в совершенно неожиданные моменты, но всегда точно по интонации. Спорим с женой, скажем, о чем-то – о сериале «Игра престолов», например. И начинаем чуть ли не ругаться. Пес то, Пес это. «Да не мог он!» Голоса повышаем.

И тут Злата:

– Вы что, с ума сошли?!

И тут уже не до споров. Тут надо бороться со смехом, потому что Злата обижается, когда над ней смеются.

Или, например, заходит разговор со старшей дочерью, почему в комнате беспорядок, одежда скомкана, сколько можно, наконец! Эмоции блещут и сверкают. Воздух звенит от реплик.

И тут снова вступает никем не замеченная Злата – с воздеванием рук:

– Хватит! Мне за вас стыдно!

И сразу тишина, сдавленный смех, разрядка. Молнии утихают.

И действительно, как-то немного стыдно.

2. Эпик от Василисы

Разбирал записи на телефоне и обнаружил заготовки для целой серии эпического фэнтези.

Василиса (тогда ей было девять лет) по дороге на хор рассказала мне сюжет волшебной истории. Героями ее стали три мыша-песчанки, три друга. Вот, кстати, и они (иллюстрация Василисы):

А вот сама история:

ПРИКЛЮЧЕНИЯ БУБЛИКА И ЕГО ДРУЗЕЙ

Бублику этой ночью приснился сон. Приснилось, что бежит он от огромного злого кота. Бежит, бежит изо всех сил, тот уже почти догнал мыша, но тут кошка Фифа бросилась и вцепилась коту в рыжий хвост. И Бублик проснулся.

[Вступительная часть о том, как песчанки оказались в этом доме и поселились в клетке; как они сначала испугались кошки Фифы, а потом привыкли. И вот прошло несколько дней…]

Мышам скоро стало скучно. Целыми днями Бублик тренировался, бегал в колесе, а Джерик с Бурундучком спали, ели и делали друг другу массаж.

К Фифе они привыкли. И вот Бублик сказал: хоть бы что-нибудь случилось интересное!

И на следующий день это случилось. Мышам поменяли наполнитель. Убрали старые кукурузные опилки и насыпали свежие. А все мыши знают: в свежем наполнителе всегда стоит поискать кукурузные зернышки. И вот Бублик нашел волшебное зернышко – все разноцветное. Мыши собрались вокруг и давай охать и ахать.

– Помните, – сказал Джерик, – дедушка рассказывал нам о волшебном кукурузном зернышке? Оно исполняет три желания. Нужно загадать желание и отломить кусочек зернышка.

– Хорошо, – ответил Бублик. – Давайте решим, что будем загадывать.

– Отлично, – это Джерик. – Давайте загадаем новое большое колесо!

– Нет, – сказал Бублик. – Это неинтересно.

– Я знаю, – произнес Бурундучок. – Давайте загадаем много вкусной еды!

– Нет, – снова сказал Бублик. – Я знаю, что мы сделаем. Мы пожелаем оказаться в волшебной мышиной стране, чтобы стать там королями. Нет, не королями, это неинтересно… А мушкетерами!

– Ура! – закричали Джерик и Бурундучок. – В волшебную страну! Давай быстрее загадывать.

Бублик отломил кусочек зернышка. Произнес желание. И съел кусочек…

[Спецэффекты. ]

И оказались три товарища в другом месте, в волшебной мышиной стране. Не успели наши мыши оглядеться, как вдруг грянул гром, небо потемнело, молния сверкнула. И глянул на них с небес огромный злой кот.

– Я вас съем! – сказал он и исчез.

Бублик вспомнил, где видел этого кота. Это был тот рыжий кот из сна, который за ним гнался!

Мыши схватились за зернышко. Верни нас обратно!

А на зернышке написано: кто хочет отменить желание, должен подождать две недели, иначе исчезнет с концами (волшебство-то оказалось с подвохом). Делать нечего, остались. Пошли мыши куда глаза глядят и добрались до мышиного города.

Там стена, а в стене арка.

Только прошли арку, как со всех сторон бегут мыши с копьями – стражники.

– Вы кто такие?! – кричат. – Что вам нужно от нашего короля?!

Наши мыши объясняют:

– Мы из другой страны, нас принесло сюда волшебное зернышко. А потом с неба появился огромный кот и сказал, что съест нас. Вот мы и хотим укрыться в вашем городе.

Стражники говорят:

– Знаем, этот кот – злой волшебник Мурзилла. Мы от него много бед натерпелись. Пойдемте с нами, мы отведем вас к нашему королю.

Идут мыши, а перед ними – огромный красивый дворец. Но стражники не повели их во дворец, а свернули к простому маленькому домику. Наши мыши удивились:

– Разве ваш король не во дворце живет?

А стражники говорят: сами увидите.

Вошли они в простой дом, в самую маленькую комнату. Там, на соломе, лежал очень толстый мыш в простой рубахе и в мышиной маске.

– Ваше величество, – говорят стражники, – мы привели к вам этих мышей. Злой Мурзилла хочет их съесть.

Король поднялся и снял маску. И оказалось, что это не мышь, а хомяк.

Наши мыши удивились. А стражники объясняют: мы выбрали его королем, потому что он очень добрый.

Король говорит:

– Добро пожаловать, путники! Злой волшебник Мурзилла – наш самый страшный враг, от него мы построили эту стену вокруг дворца. Когда Мурзилла приходит, все жители мышиной страны бегут сюда прятаться.

[Дальше мыши вызывают с помощью зернышка в волшебную мышиную страну кошку Фифу, на помощь. Но это спойлер. Это мне Василиса по секрету рассказала. ]

Продолжение следует, обещала дочь. Ну, я надеюсь.

3. Таланты и поклонники

Василиса (одиннадцать лет) уже третий год в музыкальном театре. В мюзикле «Оливер Твист» она играет одного из беспризорников. Танцует, поет и все такое. Сегодня был спектакль, Василиса пригласила одноклассника Диму. Дима высокий, сын военного, командир класса, говорит хрипловато, потому что все время вырабатывает командный голос. Дима пришел с мамой. Начался спектакль.

Однокласснику все очень понравилось, вертелся в кресле от восхищения, в антракте делился эмоциями (о-о! о!), а в финале, на поклоны, моя жена предложила Диме выйти к Василисе на сцену. «Я подарю цветы, а ты скажешь Василисе, как тебе понравилось, ей будет приятно».

Дима выходит, видит Василису в костюме и радостно выпаливает:

– Василиса, ну ты даешь! Спектакль такой длинный, я еле высидел, а ты все время на сцене!

Пауза. Лицо Василисы растягивается в мучительной улыбке.

Занавес.

Ох уж эта суровая мужская похвала…