1
– Через три декады ты выйдешь за тэн Эштрада, – заявил мне за ужином отец. Примерно с тем же выражением лица и таким же равнодушным тоном, что он сообщал о погоде.
Я опешила, глотая восклицания, что пришли мне на ум.
– Отец, но…
– Что-то не так? Тебе что-то не нравится? – почти ласково поинтересовался он. Вот только каждый в семье Домини знал, что скрывается за этой лаской.
Я скрипнула зубами. И, несмотря на предупреждающий взгляд матери, процедила:
– Я ведь толком с ним не общалась и не знаю, какой он.
– Тем меньше у тебя шансов, что ты что-то испортишь.
З-завеса. Как он может так поступать со мной?
Впрочем, чему я удивляюсь? Когда это Леонардо тэн Домини поступал по-нормальному? Единственный раз, когда он отошел от своего правила портить мне жизнь, был тот день, когда согласился на мое поступление в качестве вольнослушателя в Эроимскую академию магии. И то только потому, что мой наставник убедил его, что умение обращения с гранями существенно упрочит мое положение выгодной невесты.
Я отложила вилку и вскинула голову, не желая смиряться с таким положением вещей:
– Папа, ты обещал, что не будешь выдавать меня замуж до окончания Академии.
– Ситуация изменилась, – он равнодушно сунул кусок мяса в рот, скривился от вкуса и посмотрел на слугу с обещанием скорой расправы, а того затрясло. Похоже, сегодня многие будут уволены. А ведь по факту тот кусочек мог быть всего-то жестковатым.
– К чему такая спешка? – я все еще надеялась воззвать к его разуму, раз уж чувства любви ко мне не было. – Дай мне время познакомиться с моим женихом поближе.
– Достаточно, что ты его устраиваешь.
– И за сколько ты меня продал, отец? Выгодно хотя бы? – спросила с плохо скрываемой болью.
– Хватит, Талис! – он сказал тихо, но так хлестко, что все вздрогнули. Лицо его исказилось, скулы окаменели, но через мгновение перед нами уже снова сидел аристократ, каждое слово которого было способно ранить сильнее кинжала, – Сейчас не лучшие времена для Эроима, и я должен упрочить свое положение. И если для этого тебе, твоей сестре или матери придется выйти замуж или отдаться первому встречному – вы так и сделаете, ясно?
– Да.
Я опустила пылающее лицо и уставилась в тарелку.
Ужин был закончен в полной тишине. И как только глава дома удалился в кабинет, я тоже встала и быстро вышла из столовой. Почти взбежала вверх по лестнице и спряталась в своей комнате, подавляя глухие рыдания.
Великие Боги, за что вы так?
Конечно, ответ у меня был. Мне «повезло» родиться в семье Серого Советника короля Эроима, чей род тянулся с тех времен, когда даже Завесы не существовало. Так, во всяком случае, говорят семейные хроники. И не повезло родиться девчонкой. Сестре тоже не повезло, после нее так и вовсе никого больше не было, так что все мы – мама, сестра и я – лишили великого тэн Домини наследника. Но я – особенно.
Потому что отказывалась это признавать.
Впрочем, я давно пришла к выводу, что ненависти моего отца хватит на всех. И рано научилась балансировать между показным смирением и тайной дерзостью, между тем, что я делала и говорила дома – и о чем думала и читала. Я научилась хитрить, использовать даже малейшую лазейку на свободу в свою пользу и откладывать каждую монету, которые, несмотря на все наши богатства, были строго подконтрольны казначею. Ему Серый Советник хоть сколько-нибудь, но доверял.
Мать сломалась давно. Я и не помнила ее кроме как ледяной статуей без чувств и собственного мнения. Сестра, в силу недалекого ума, и не ломалась – она порхала вполне беззаботно, угодливо соглашалась с каждым словом и действием отца. Тем и спаслась. Вот только замуж ей пока почему-то не предлагали выйти – или родители ждали кого-то действительно хорошего?
А мне, вынужденно ставшей борцом, приходилось несладко. И каждый раз надо было изворачиваться как фор на раскаленном камне, чтобы выйти из ситуации без потерь для своей совести и принципов.
Завеса! И как я сделаю это сейчас?
Я не могла просить кого-то о помощи – никто не пошел бы против Советника. Сбежать? Если только в Завесу или в Одивелар – и в том, и в другом случае это означало бы смерть и тюрьму. А в Эроиме у моего отца достаточно магии крови, средств и влияния, чтобы достать меня даже в дремучем лесу.
Я бы может и правда подумала о браке, только чтобы освободиться от родительского гнета. Но я солгала, когда сказала, что не знаю, что собой представляет тэн Эштрада, королевский Палач и Военачальник.
Даже мой отец на его фоне порой смотрелся блекло в своей жесткости.
Завеса, я совсем не хотела себе такой судьбы! Я жила танцами и магией, мечтами, что, как только доучусь и заполучу должность, способную оградить меня от влияния Домини – таких было не много, но они были – я стану свободна.
И никто не будет требовать от меня невозможного. Например, лечь в кровать с человеком более чем в два раза старше меня, который наслаждался каждой казнью и каплей крови жертвы на своем лице.
Меня затошнило.
Кое-как умылась и разделась, а потом легла в кровать.
Этой ночью я почти не спала. Смотрела в окно на луну и в который раз прокручивала варианты действий. А наутро собралась, надела дорогостоящий наряд, приличествующий ученице лучшей Академии столицы, находящейся в центре города, и в карете, под присмотром двух слуг, подъехала к аллее, ведущей к богато украшенной ограде и витым воротам.
Я медленно шла по этой аллее, в который раз благодаря Богов, что проезд по ней был запрещен в силу традиций. И когда почувствовала, что две настойчивые пары глаз перестали жалить мне спину, резко свернула в кусты. Пробежала по небольшому парку по малозаметной тропинке, скользнула в переулок, потом еще в один, и вынырнула на крохотной площади, возле таверн которой всегда можно было найти свободный экипаж.
Я кивнула знакомому кучеру, и он услужливо распахнул мне рассохшуюся дверцу далеко не новой модели. И спустя короткое время высадил меня в уже слегка видоизмененном облике перед небольшим зданием.
Темные платки творят чудеса.
За ними можно спрятать копну курчавых волос и глубокий вырез богатого наряда, характерный для одежды аристократов. А повязанные в несколько слоев на бедра и плечи они скроют фигуру, превратив ее в бесформенную.
В главной Академии Эроима все магически одаренные девицы ходили так, будто после занятий собирались отправиться в королевский дворец. В академии магических ремесел одевались гораздо проще и беднее.
И именно здесь я училась, о чем никто не знал.
Что ж, три года назад я приняла верное решение, решив урвать хоть немного самостоятельности и пожить жизнью простой девушки с распространенной фамилией. И теперь, возможно, оно меня и спасет…
Вот только заходя в знакомые стены я еще не знала, насколько я была права.
2
– Ты видел? Они совсем сдурели! После того, как студентов из Северного чуть не убили, взялись за нас!
– Ну да. И какие идиоты согласятся?
– Знаю такого – Кинтан Фигейреду, например.
– То есть никто и имя им никак…
– Аха-ха! Говорят, участникам пообещали заплатить, лишь бы они сделали вид, что едут туда добровольно.
– Пусть едут. От таких Эроиму имеет смысл избавиться – невелика потеря…
Бурное обсуждение за соседним столом не оставило меня равнодушной – даже в том состоянии, в котором я пребывала после событий предыдущего вечера.
– О чем они, ты знаешь? – спросила свою однокурсницу и приятельницу, грубоватую, крупную девицу с окраины, которая, тем не менее, обладала цепким умом, отличным уровнем магии и добродушным нравом.
– Объявление не видела? – она усмехнулась и намазала неудобоваримого вида паштет на сухую булку. Кормили здесь – с моей точки зрения – совсем не вкусно, но другим это не мешало набивать свои животы. – Обмен студентами… точнее, требование пойти добровольцами на войну.
– Войну? – я уже была вся внимание.
– Ищут пятерку, чтобы отправить её в Академию Иллюзий Одивелара, – пожала плечами Ливия Карлуш, – Как понимаешь, желающих не много.
– И когда?
– Послезавтра. Уж не знаю, что там происходит среди верховных – до нас лишь отголоски доносятся. Но я бы точно не хотела ехать в королевство, с которым со дня на день может вспыхнуть война. Еще бы пару лет назад – да. Попробовать сладких одивеларских мальчиков, – она плотоядно причмокнула пухлыми губами, – но не сейчас, когда все так напряжено. И не после того, как на Играх наших чуть не уничтожили.
– Это всего лишь слухи, – протянула я неуверенно, лихорадочно обдумывая новые сведения.
– Мой брат служит на границе солдатом, – понизила голос Ливия, – так вот, он говорит, что там постоянно происходит что-то странное. И они уже несколько оборотов в полной боевое готовности. Надеюсь между нашими королевствами все наладится – но простые люди могут пойти в расход. И я меньше всего хотела бы оказаться в их числе.
Что ж, девушке не откажешь в практичности. А мне… в желании любым способом избежать навязанного брака. Похоже Великие Боги и правда решили предоставить мне шанс. И если я сделаю все грамотно, мне удасться им воспользоваться.
– Не знаешь, на сколько их туда отправляют? – спросила подчеркнуто незаинтересованно.
– Два оборота, кажется. Чтобы эроимцы показали свои танцы всем, кому захочется взглянуть… ну и нахватались разных штучек. Будто нам нужны все эти зацикленные на формулах методы. В Одивеларе никогда не знали и не узнают, что Грани – это про чувства и к ним не стоит приближаться, бормоча завесовы заклинания.
– Уверена, любой способ хорош, – сказала я примирительно. А потом быстро попрощалась, торопясь сделать одно важное дело, – Хочу сходить в библиотеку перед следующим занятием. Увидимся.
– Заучка, – беззлобно поддела Ливия и взялась за пирожное. Её пышные формы, похоже, требовали постоянной подпитки – я не знала ни одну другую девицу, которая стала бы столько есть.
Конечно, ни в какую библиотеку я не пошла.
– Господин Руй Антас у себя? – спросила секретаря, приготовившись ждать, если понадобиться.
– Да, проходите, – степенная женщина кивнула и щелкнула пальцами, открывая мне дверь. Ректор, седовласый мужчина с острой бородкой, похоже, заканчивал пить свой любимый травяной отвар. Но нас обоих это не смутило. В этой академии вообще все было по-простому, что мне безумно нравилось. Я могла подойти к преподавателям и ректору по любому вопросу – и они с удовольствием ответили бы мне. В любое время.
– Тали? Что-то произошло?
Он шумно хлебнул из фарфоровой чашки и улыбнулся.
– И да, и нет.
Здесь меня знали как дочь ремесленников Тали Баселар, неожиданно и ярко одаренную танцем и осколками. Осторожность, может даже паранойя, заставила меня несколько лет назад тайно продать один из многочисленных браслетов, которыми одаривали родители – им нравилось демонстрировать мой Танец немногочисленным гостям, а браслеты были непременным атрибутом. И мне оставалось лишь сказать, что самый простой из них, украшенный небольшими черными камнями, потерялся.
А самой на эти деньги выкупить поддельные документы у одного противного старикана.
Каких нервов мне стоил ночной поход в трущобы я не хотела вспоминать. Повезло, что меня не похитили ради выкупа или чего похуже, а действительно выправили самый настоящий жетон, что носили все несовершеннолетние маги. Именно с ним я поступила в непопулярную у аристократов академию. Здесь же успешно училась, а что касается того места, в котором я якобы числилась студенткой… Мне повезло второй раз – Луиш тэн Алмейда, ректор главной Академии Магии, мало того что старался не вмешиваться в аристократические дрязги и не любил двор, так еще и повздорил с моим отцом много лет назад. Потому в то учебное заведение папочка был ни ногой.
– Я услышала про поездку в Одивелар, – подняла голову, добавив твердо, – И хочу поехать.
Ректор медленно поставил чашку и посмотрел на меня неожиданно остро, как будто пытался проникнуть в мою голову. Разумник? Сомневаюсь. Скорее уж я просто не принимала в расчет тот факт, что на его месте вряд ли задержался бы человек мягкий или недалекий.
– Причина?
– Вы спрашиваете таким тоном, будто собираетесь отговорить.
– Ты одна из лучших моих студенток и должна закончить в этом году учебу – а значит у тебя хорошие перспективы. Почему ты готова рисковать?
– То есть истории про риск… даже вы их не отрицаете?
Руй Антас вздохнул. А потом посмотрел в сторону, избегая встречаться со мной взглядом:
– Я получил королевский приказ. И тот факт, что именно я получил, а не Луиш тэн Алмейда, например, говорит о многом. Я не потакаю глупостям и необоснованным страхам, но и без восторгов отправляю туда добровольцев. Тем более, когда речь идет о девушках.
– И все же… ведь вы не имеете права меня отговаривать?
– Не имею.
– А я вижу в этом шанс добиться чего-то большего, нежели я собой представляю. Узнать больше о чужих методах и расширить свои собственные границы, – здесь я даже не солгала. И потому прозвучало горячо и искренне. – А еще… подзаработать мне не мешает.
И здесь я не солгала. Потому что понимала – где бы я ни оказалась по итогу, деньги лишними не будут.
Я не верила, что сумею окончательно сбежать от дорогого папочки – рано или поздно он меня найдет и попытается вернуть. Но, во-первых, я выигрывала таким образом время на осмысление своей дальнейшей жизни – вдруг мне удасться найти выход, а не только обзавестись новыми знаниями и звонкими монетами? А, во-вторых… завеса, в Эроиме сейчас и правда все бурлило. Могло ведь так случиться, что королевского Палача захлестнет, и он захлебнется в этом политическом шторме? И сама причина моего побега перестанет существовать?
– Хорошо, – мужчина вздохнул, – я подпишу приказ. Нам не хватает еще двоих – буду надеяться, что хотя бы они не окажутся лучшими… Иначе я надолго лишусь удовольствия лицезреть действительно талантливые работы.
Ректор совмещал еще и должность магистра Магических Картин и знал, о чем говорил.
– Кто еще едет?
– Кинтан Фигейреду и Филипп Валверди. И… ты ведь понимаешь, что вам придется сформировать новую пятерку между собой?
– Конечно, – я равнодушно пожала плечами. В отличие от многих, я не испытывала особого пиетета к этим объединениям. Привыкла танцевать одна.
От ректора я выходила вдохновленная и сомневающаяся, что у меня получится.
Каким таким образом послезавтра, когда в столице день отдыха, и даже мой отец не выходит из особняка, я должна буду оказаться у «Вестника» – большого постоялого двора на окраине города, откуда отправится экипаж со студентами и сопровождающими? Как сделать так, чтобы хотя бы три дня, пока мы не достигнем границы с королевством Одивелар, меня не искали? И насколько вообще мой безумный план укрыться во вражеском доме окажется успешен?
– Тали?
Меня нагнала Ливия, начала что-то говорить, но потом вдруг прищурилась:
– Ты ведь не со стороны библиотеки идешь.
Я вздохнула. Не хотелось объявлять о своем отъезде, но врать одному из немногих людей, с кем у меня сложились нормальные отношения, не стала.
– От ректора. Я собралась ехать.
– В Одивелар? – она поняла сразу и была почти шокирована. – Но почему?
И тут я решилась на еще одну откровенность:
– Дела у отца в лавке идут неважно – он вознамерился выгодно отдать меня замуж за старикашку и не хочет слушать никаких возражений. Выкуп жених, похоже, предоставляет ого-го какой. Так пусть охладятся оба! Пока я буду отсутствовать, тот, наверняка, найдет другую дурочку. А с выплаченными деньгами я не только помогу семье, но и смогу какое-то время жить, не оглядываясь на богатеньких страшилищ.
– Хм… – кажется, мои причины заставили девушку всерьез задуматься. Да настолько всерьез, что она молчала все последующие занятия, что для такой болтушки было сверх-усилием. И это молчание значило столько, что я почти не удивилась, что Ливия перегородила мне дорогу, когда я уже выбегала на улицу в попытке успеть проделать обратный путь до кареты, что будет ждать меня в конце чужой аллеи.
Она подтолкнула вперед щуплого парнишку, которого я смутно помнила, и коротко отрекомендовала:
– Отавио Пиньял. Он тоже с нами поедет.
– Тоже? С нами?!
– Ну а чего мне оставаться, если из академии уезжают самые сильные? Визги этих придурков в столовой могли обмануть кого угодно, но не меня – «никем» все, кто отправляется в Одивелар являются лишь для недалеких мелких аристократишек. Ректор же рыдает, а это что-то да значит.
Она так хлопнула рукой по узкому плечу Олавио, что тот покачнулся, и я едва сдержала улыбку. Что-то мне подсказывало, что изначально парень никуда не собирался.
– А как же опасности и твои сомнения? – подмигнула.
– Ой, ну может же девушка передумать? – хохотнула Ливия и поволокла свою жертву дальше. Подозреваю, что хвастаться.
Ну а я отправилась домой, надеясь, что моему плану ничего не помешает… пусть даже этого плана у меня пока не было.
3
Что может скрыть побег лучше, чем другой побег?
Всю ночь я обдумывала возможные варианты собственного исчезновения, и лишь когда окончательно определила каждый свой шаг и слово, позволила себе провалиться в сон.
Но проснулась по привычке рано.
В приоткрытое окно доносились ароматы расцветающих деревьев и свежей выпечки, занавеси колыхались от легкого ветерка, а я решила, что, поскольку сегодня выходной, могу себе позволить поваляться в кровати. Потянулась с улыбкой и с легким недоумением прислушалась к странным ощущениям… И вспомнила.
Требование отца, мое отчаяние и принятое предложение поехать во вражеское государство.
Как же быстро все это стерлось из моей памяти.
На мгновение возникло трусливое желание отказаться от своего плана и принять все то, что решили выдать мне Великие Боги в лице моих родителей. Но я подавила его. Мимолетная слабость может стоить жизни, потому я не должна позволять её даже в мыслях.
К выходу из комнаты я готовилась с особым тщанием.
Замазала лицо новомодными белилами, обескровив еще и губы, углубила синяки перед глазами, надела самое непритязательное платье и тоскливое выражение лица… И отправилась в столовую по широкой лестнице сгорбившись и волоча ноги.
В общем, представляла собой жалкое зрелище.
Почему-то именно сегодня взгляд цеплялся за всякие мелочи. Роскошные рамы картин, тщательно выбитые от пыли портьеры, натертые ступени и яркая шелковая вышивка на стенах. В особняке все было подобрано со вкусом и говорило о достатке хозяев – причем не вульгарно крича, а почти ненавязчивым шепотом. Прекрасный дом… любимый мной долгие годы. Но я готова была больше его не видеть, если это выкупит мою свободу.
Тихо поздоровалась с матерью и сестрой и приступила к завтраку, уставившись в свою тарелку.
– Талис, ты не заболела? – я постаралась услышать за вопросом хозяйки дома заботу, но не вышло. Скорее, она была раздосадована – тэни Домини не терпела болезных.
– Все в порядке… плохо спала, – пробормотала после паузы, бросив беглый взгляд на сестру. Та наморщила лоб, явно пытаясь понять, что происходит с её обычно бойкой соседкой по столу.
Не волнуйся, я объясню.
Я и правда собиралась «побеседовать по душам», упомянув, якобы случайно, нашу тетушку, и мое желание хоть ненадолго к ней съездить, чтобы успокоиться и принять выбор отца. Тетушку, жившую обособленно и достаточно далеко, чтобы мое там отсутствие обнаружилось не сразу.
Все это для того, чтобы в тот момент, когда я, рассерженная и рыдающая, выскочу из дома и умчусь на лошади без всяких сопровождающих, сестра вспомнила, куда я могла бы направиться.
Сабрина нашла меня в саду, роняющую скупые слезы, и с присущей ей бесцеремонностью принялась выяснять, что происходит.
Отругала за мой «чрезмерно гордый нрав и непонимание роли женщины», покачала головой на желание хоть немного прийти в себя «у глупой и недалекой старой девы, которая только и может что танцевать – удивительно, как еще не сошла с ума», а также высокомерно добавила, что на моем месте обрадовалась бы такой великолепной партии. Я едва не ляпнула, что с удовольствием уступлю ей это место – подобная язвительность могла насторожить даже сестру.
Покивала, попрощалась с ней судорожными всхлипами и отправилась на конюшню, где проверила свою любимую кобылу, которую мне тоже придется оставить – да еще и далеко от дома. Надеясь, что отцовский гнев, когда он её найдет и не найдет меня, в том числе и у своей родственницы, никак не отразится на животном. А потом сделала вид, что меня спасет от тоски только поход по магазинам. И действительно отправилась по ним, но вовсе не за новыми шляпками и побрякушками. Те, в количестве двух штук, были куплены исключительно для прикрытия.
Уже вечером, сославшись на головную боль, я ушла в свою комнату и принялась за шитье – моему наряду, который будет прятаться под широким верхним балахоном и богато украшенной и яркой накидкой, полагалось изрядно потяжелеть от эроимских монет.
К чему я не готовилась, так это к завтрашнему утреннему скандалу. К нему я готова была всегда.
А вот что и правда считала самым слабым местом – это иллюзию, которую мне придется создать, да еще и за невозможно короткое время.
Иллюзию себя самой.
Пусть ректор и утверждал, что я лучшая в картинах, но была огромная разница между тем, что я воспроизводила на занятиях и тем, что собиралась сделать, воспользовавшись тайными знаниями собственного рода, случайно обнаруженными еще подростком. Я даже не была уверена, что кто-то кроме меня знает о них в семье Домини – об этом родители или немногочисленные родственники не упоминали.
Поздним вечером, убедившись, что в доме все затихло, я скользнула за портьеру в небольшой гостиной на втором этаже и по тайному ходу добралась в сокровищницу. Там не хранились богатства или камни, но было кое-что особенно ценное для моей семьи. Отпечаток первого осколка того Зеркала, что разбилось на границе миров. Впрочем, все это была лишь легенда, с охотой поддерживаемая моими предками – ведь это, по их мнению, делало их избранными. Но когда я была маленькая я верила в это… И потому каждый раз, когда мне требовалось сконцентрировать свои собственные осколки и попросить Великих Богов об удаче и уверенности в себе, я шла не в храм, а сюда – к небольшой пластине, испещренной голубоватыми жилками.
Погладила её и вздохнула с грустью. Странно ведь… я прошу помощи в избавлении от влияния отца в том месте, которое он мне когда-то и открыл. Привел меня сюда совсем крохой, взяв обещание, что это станет нашим секретом.
– Что произошло с тобой, папа? С нами?
Я ведь помнила другое отношение. Лет до четырех… может до пяти он был добр ко мне. Да что там, он сам играл со мной и обучал меня, показывал тайники особняка и позволял целыми днями сидеть у него в кабинете, рассматривая картинки или рисуя, пока он работает. А дальше… все изменилось. Какое-то время я еще бегала к нему и радостно бросалась на шею, но натыкалась с каждым разом на большее неприятие и холодность. Плакала, удивлялась… и заходила все реже.
Отец ожесточался – и я вместе с ним. И нашим разногласиям немало способствовал тот факт, что я оказалась совсем не похожа на своих сверстниц из приличных домов. В Эроиме женщины, особенно в консервативных семьях, играли роль хозяек и украшения дома, всегда стояли за плечом отца и мужа и вовсе не принимали участия в серьезных обсуждениях или принятии решений. А я была совсем другой. Возможно потому, что родители наследником видели мальчика, я и получилась по характеру ближе к мужчине, в то время как моя сестра полностью соответствовала представлению о том, какой должна быть тэни.
Я же искренне не понимала, почему так мало благородных танцовщиц, за что так невзлюбили мою тетю, рискнувшую пойти своим путем, что такого в моей потребности высказывать свое мнение или учиться наравне с тэнами, и почему меня за мои поступки и желания называли простолюдинкой. Которым было позволено гораздо больше.
Что ж, я научилась скрывать свои желания и недоумение весьма успешно…
Посидела возле камня еще немного, закрыв глаза, а потом двинулась назад. Лишь по старой памяти заглянула в нишу, которая вела к резной панели, находящейся в отцовском кабинете. И замерла там, услышав голоса. Один из которых принадлежал тэну Домини… а второй был лишь смутно знаком.
– …но это была не моя ошибка. И я не пытался…– бормотал отец.
– И кто теперь поверит? Его Величество? Сомневаюсь, – насмешливый, сиплый и какой-то липкий голос. Где же я его слышала? – Ты сам себя подставил и если оступишься, твое слово потеряет вес, а твоя шея может потерять и голову.
Я сглотнула, пытаясь увлажнить пересохшее горло. А потом осторожно приблизилась к панели и заглянула в небольшое отверстие. Тот, о ком я боялась даже подумать, спокойно развалился в кресле и пил из любимого кубка отца.
– Если советник да Феррейра – Ильяву снова получит влияние на короля Одивелара – а к этому все и идет, мы рано его похоронили – то он начнет свое собственное расследование и может обнаружить много интересного, – продолжает мой будущий… нет, бывший жених. Я точно не собиралась оказаться в его власти.
– Угрожаешь? – напряженно спрашивает отец, а я застываю, не смея дышать.
Мне не нравится, как по-хозяйски ведет себя тэн Эштрада, мне не нравится страх, который я различаю в репликах отца, мне вообще не нравится предмет их разговора… Неужели они причастны к гнойнику, что давно нарывает на границе?
– Ни в коем случае. Как я могу угрожать будущему тестю?
Я зажимаю рот рукой, только бы не выдать себя прерывистым дыханием.
Похоже, меня продают даже не ради великого будущего, а ради спокойного настоящего. Радует ли меня этот факт? Ни в коем случае. Только укрепляет в мнении, что следует бежать и как можно дальше. Меня воспитывали так, чтобы при случае жертвовать жизнью ради страны и рода, но здесь другое. И становиться разменной монетой в грязных играх я не собиралась. Не добровольно, во всяком случае.
А следующие слова только подтверждают мою правоту… правда еще и заставляют ощутить себя так, будто я провалилась под лед без возможности спастись.
Потому что тот, кто мог бы протянуть мне руку и вытащить из проруби, никогда этого не сделает.
– Надеюсь Талис все так же невинна? – тэн Эштрада подается вперед.
– Она не давала повода усомниться в своем благоразумии… в этом отношении, – довольно брезгливо отзывается отец.
– Замечательно, – мерзкий язык облизывает тонкие губы так, что меня начинает ощутимо тошнить, – Её девственность и магия укрепят наши осколки и возможности. И мы получим то, что собирались.
Я больше не могу этого слышать – иначе рискую взвыть и обозначить свое присутствие.
Получается, помимо всего прочего, предметом торга была еще и невинность и магия?! Ходили какие-то слухи, что есть ритуалы – запрещенные и довольно неприятные – позволяющие чуть ли не выдрать чужие осколки и усилить собственные возможности. Но разве это не были глупые страшилки?
И какое отношение они имеют к навязанному браку?
А если прямое?
Великие Боги, ну почему со мной?!
Я не позволяю себе и дальше углубляться в никому не нужные рассуждения и делаю беззвучный шаг назад. А потом почти бегу, возвращаюсь в свою комнату, запирая её на внутренний засов и падаю на кровать.
Меня потряхивает.
– Никогда не стану такой же дрянью, – шепчу сама себе, пытаясь выкинуть из памяти плотоядное выражение лица главного палача Эроима и согласие того, кого я уже не хотела называть отцом, на, по сути, мое уничтожение…
Утром, надев все то, что планировала – в нескольких слоях одежды я чувствовала себя неуклюжей, но это было временное неудобство – я спустилась к завтраку, где после нескольких с трудом проглоченных ложек снова затеяла разговор по поводу нежелания скорой свадьбы.
Слово за слово, и вот тэн Домини уже закидывает меня злобными словами, а я кричу и плачу. Следующие десять минут могли бы служить иллюстрацией к картине о свихнувшейся тете – именно таковой и считали тетушку Бруну, с который мы поддерживали связь. Я заламывала руки, причитала и падала на колени, якобы доведенная до истерики, в то время как глава семьи холодно и с отвращением смотрел на это из под насупленных бровей… А потом выскочила из дома и «налегке» ускакала за ворота на Барбе. За мной даже не бросились вдогонку… скорее, собрались лениво следовать, уверенные, что никуда я не денусь.
Что полностью соответствовало моим ожиданиям.
За несколькими богатыми кварталами была излучина довольно загаженной речки и небольшая роща с дурной репутацией, отделяющая богатые улицы от простого люда. Там я и спешилась, быстро скинула и спрятала яркие и запоминающиеся тряпки, а затем вобрала в себя весь возможный воздух, закрывая глаза и делая первый магический круг.
Второй, третий…
Руки и ноги работали привычно, голова очистилась от ненужных мыслей, а проявленное зрение и покалывание в пальцах говорило о том, что я все делаю правильно.
Я вошла в Грани.
Мир Лижейру был пронизан невидимыми кристаллическими структурами. Твердыми, неосязаемыми, энергетическими, психическими. Не-маги не могли видеть их или воздействовать на них, те же, кто обладал хотя бы одним осколком в своей крови, был способен на внутренние и на внешние преобразования. Кто-то использовал заклинания и выращивал магический кристалл любого вещества. Другие не могли обойтись без вспомогательных средств. В Эроиме же всегда… танцевали на осколках. Мы делали грани частью своих движений, а каждый, даже самый скупой жест превращали в воздействие. Был танец льда и пламени. Были ритмы, уничтожавшие пространство. Были взмахи, поднимающие волны…
Возможно все.
Как и создание самой прочной иллюзии, проявленной во плоти картины, которая проступала благодаря тому, что маги вытаскивали наружу то, что пряталось внутри. Проявляли, вливали достаточно энергии… Чем больше энергии было влито, тем дольше могло существовать то, чего на самом деле не рождалось вживую.
Шаг, поворот, взмах рукой, сложное и плавное движение обеими кистями, резкий наклон головы и сжатые пальцами. Я лепила свое отражение из граней воздуха и светила, добавляла ему красок с помощью деревьев и воды, вдыхала в прозрачное марево жизнь каждым изгибом тела и обнимала пока еще сумеречный стан девушки своими ладонями.
Совсем немного мы кружились с я-не я вместе, будто пара любовников в самом интимном танце, шепча друг другу признания… А потом я сделала последнее движение, завершая танец и отталкивая от себя иллюзию. И отступила, оглохшая и ослепшая на несколько мгновений. Чувства застыли, ощущения притупились, а время замерло.
Я обхватила себя руками – вдруг сделалось ужасно холодно – и слегка ошалело смотрела, как девушка с длинными темными волосами в развевающемся наряде вспрыгивает на лошадь…