Космос.
Что представляет себе обычный человек, услышав это слово? Безграничные пространства, поблескивающие россыпью далеких звезд и сиянием туманностей? Голубой шар в нежных объятиях атмосферы, окруженный бездонной чернотой? Загадочную пустоту вакуума? Колонизацию таинственных экзопланет? Стартовый стол с раскрывающимся инженерным цветком технологических ферм, удерживавших белоснежную ракету? Язык пламени, вырывающийся из дрожащих сопел? Наверное, нечто очень красивое, яркое, как на рекламных плакатах и в тизерах фантастических фильмов.
Что представляют себе те, кто там побывал? Не космические туристы, а инженеры, создающие все то, чем потом с удобством пользуются идущие следом. Остающиеся в тени романтизма и безызвестности специалисты. Не герои. Те самые винтики и шестеренки механизма, скрытые от взгляда нарядным приборным щитком.
Два нечетких силуэта вынырнули из желтоватой дымки и ступили на каменистую равнину. Они едва передвигали ногами, а их головы были низко опущены. Фигуры обходили крупные валуны, и время от времени останавливались и осматривались по сторонам, будто выискивая какой-нибудь ориентир.
Здесь все было похожим, вызывающим скуку, куда ни глянь. Вокруг мужчин на многие километры стелилась та же безжизненная пустошь без конца и края, которую они наблюдали на протяжении последних дней. Хотя правильно сказать – дня. На Титане он длится почти шестнадцать земных суток. Солнце слишком далеко и его не видно сквозь плотную азотно-метановую атмосферу. Все это время можно наблюдать лишь вот этот давящий на сознание желтоватый сумрак, скрадывающий очертания ледяной пустыни без снега. Ни проблеск света, ни ветер не нарушали стелящуюся тишину крупнейшего спутника Сатурна. Будто ты попал в монохромную фотографию. Мир сепии. Мир безжизненной тишины. Непоколебимое спокойствие этого места не могло отвлечь от осознания убийственной опасности, преследующей людей вдали от своего дома, и постоянно напоминало об этом. То было молчание смерти, терпеливо ожидающей своего часа.
–Вы видите его? – спросил молодой.
–Дроны не совершенны. Спусковое устройство могло обледенеть. А может, технари забыли загрузить флажки, – ответил басовитый голос старшего инженера.
Один из мужчин поставил кислотно-оранжевый кофр с узнаваемым логотипом и буквами «ЗАСЛОН» на поверхность, которую так и хотелось назвать по старой памяти – землей, и поднял к глазам бинокль.
–Кость, мне все не удавалось спросить раньше, кто тебя надоумил пойти в астрогеодезисты? Отец?
–У меня нет отца, – последовал будничный ответ.
Приняв этот факт своей биографии как неизменный, он уже давно смирился с ним.
–Тогда почему ты здесь?
–Мне захотелось бросить себе вызов,… кажется, я вижу! Смотрите!
Он вытянул руку в нужном направлении, и напарник повернул голову в герметичном шлеме.
–Да, похоже на следы посадки. Идем.
Инженеры подняли оборудование и направились к россыпи камней неподалеку. Приблизившись, они обнаружили раскиданные в стороны камни и четкий след от опор дрона. Флажка, действительно не было. Пока Константин смахивал пыль с вбитого в промерзшую твердь репера, его спутник закрепил опознавательный знак.
–И давно вы бороздите просторы космоса?
–Около двадцати лет, – отозвался тот.
–Так долго? – удивился Костя.
–Еще живы романтики, – попытался отшутиться второй. – Ставь базу.
Он выпрямился, сверился с картой и проверил положение безеля на часах. Бросив короткий взгляд на коллегу, старший инженер раскрыл штатив и установил его над репером. Пока Костя центрировался, а затем закреплял тарелку приемника на трегере штатива, они продолжали общение:
–Как и всех, кто занимался изысканиями, меня привлекали неизведанные дали. Я как новый Колумб, закрашивал белые пятна карт. Это моя стихия. Здесь я сам себе хозяин. Добавь щепотку тщеславия и мой коктейль готов.
–Я не против, если в нашу честь назовут какую-нибудь гору или кратер, – ухмыльнулся напарник.
–Хочешь похвастаться перед камеральщицами? – звездный волк задал вопрос, не поворачивая головы.