Гадюка Баскервилей

Автор категорически гарантирует,

что при написании данной книги

не пострадал ни один порядочный мент.

Предисловие

Андрей Воробьев не только замечательный юрист, но и одаренный автор. Я рад, что мои герои получили новое воплощение в его творчестве. Фантазия писателя забросила их в иные времена, где им пришлось пережить необыкновенные приключения, принять участие в расследованиях, искать выход из безвыходных ситуаций, окунуться в совершенно непривычную атмосферу и решить трудновыполнимую задачу – вернуться домой. Ведь путешествие во времени чревато не только неожиданными ситуациями – можно остаться в иной реальности навсегда.

Андрей Кивинов

От автора

«…А почему бы и нет?» – подумал я, когда один знакомый заметил, что кивиновские менты стали героями «всех времен и народов». Потом поразмышлял еще и решил, что, к сожалению, это не так. Если уж персонажи Андрея Кивинова и стали народными любимцами, а их создатель даже получил несколько престижных премий из рук высшего руководства МВД (впрочем, далеко не все – артистов чествовали чаще), то со временем шутки плохи. Как жили, скажем, Шерлок Холмс и Неуловимые мстители, так и здравствуют поныне. Ну и правильно. Только интересно, а как бы повели себя наши менты, попади они во «времена былинные»?.. С любезного согласия автора «Убойной силы» я попытался представить эту ситуацию.

С огромной признательностью к А. К. Дойлу, бр. Вайнерам, В. Высоцкому, А. Кивинову, Ю. Семенову, А. Чехову, всем создателям «Новых приключений неуловимых», «Семнадцати мгновений весны», замечательных комедий Л. Гайдая и другим авторам, творчество которых упомянуто в этой книге.

Андрей Воробьев

Часть 1. Гадюка Баскервилей

Будет так будет; а не будет, так что-нибудь да будет.

Русская пословица

Правда необычайнее вымысла: вымысел должен придерживаться правдоподобия, а правда в этом не нуждается.

Марк Твен

Глава 1. Ни фига себе, пельмешка!

А как славно все начиналось!..

20 октября «День мента» или по новомодному «Day of polise», а попросту говоря, выдача очередной зарплаты в «убойном» отделе, состоялся-таки вовремя. По этому поводу оперативники успели распить пару бутылок водки, побродить немного в поисках приключений по коридорам, незаметно приклеить на спину невесть каким ветром занесенному в РУВД коллеге из ГАИ бумажку с надписью «Продается. Недорого» и приписанным чуть пониже телефоном «02». Затем они выслушали краткую лекцию продавца волшебной полосатой палочки на тему, что «голова на ручник не ставится», спровадили в то же ГАИ («по принадлежности вопроса») очередного заявителя, у сына которого кто-то из соседей по коммуналке стащил самокат, а затем, вернувшись в кабинет, по примеру незабвенного Ивана Васильевича Бунши, решили вопрос о необходимости продолжения банкета.

Такое решение всем представлялось совершенно бесспорным, так как в любом празднике главное – не просто нАчать, как говаривал один из наших президентов, а еще углУбить и усугУбить. Только с «усугУбить», пожалуй, и закрутилась эта странная история.

Когда старший оперуполномоченный ОУР^[1] Анатолий Дукалис очередной раз засунул руку в сейф, то сумел извлечь наружу под укоризненными взглядами товарищей только поллитровку с бултыхавшимися на самом донышке ста граммами.

– Послушай, Толя, – не выдержав угрызений совести товарища, вмешался в процесс Казанцев, – у меня в кабинете среди вещдоков где-то пипетка завалялась, погоди немного, сейчас принесу…

– Из пипетки можешь своих свидетельниц отпаивать. – Не оценил предложения Дукалис, отличавшийся необычайно точным глазомером при разливании общеполезных жидкостей. – А ты, случаем, не знаком с законом больших чисел?

– …?!

– Так вот, суть его заключается в том, что на троих невозможно разделить тридцать или, тем паче, триста бутылок. При справедливом распределении кто-то кому-то обязательно или по голове даст, или недовольным останется. А небольшое количество продукта, – Дукалис выразительно потряс бутылкой перед длинным носом собеседника, – лишь послужит катализатором, чтобы ты побыстрее организовал культпоход до ближайшего магазина, где б затарился еще тремя емкостями. Уразумел?

Но, услышав такое предложение, Казанова возмущенно засопел, заявив, что он уже давно не мальчик, чтобы за водкой бегать. И если он, капитан полиции Казанцев, из-за недостаточной эффективности системы среднего образования до сих пор толком не научился решать примеры с обыкновенными дробями, пользуясь в необходимых случаях услугами экспертов, то это еще не означает, что опытного оперативника следует гонять, словно стажера или внештатника. Кроме того, инициатива, дескать, наказуема не только в армии. Поэтому, если уж никто не хочет пострадать ради коллектива добровольно, то вопрос можно решить с помощью вытягивания спичек.

– Армия, армия! – недовольно бурча, Дукалис принялся шарить в столе в поисках спичек. – Нашел с кем сравнить. Да, между прочим, тут намедни заявитель один заходил, отставник армейский. Даю ему бланк протокола, говорю, мол, заполни там где пробелы стоят… Ну, ф.и.о., год, место рождения свои, паспортные данные, а я тем временем предыдущую заяву в дежурку закину, зарегистрирую. А он в ответ: дескать, лучше подожду, вы, товарищ, вернетесь, так карандашиком заполните, как положено, а я потом ручкой-то все аккуратно обведу. Или, вон, жена в коридоре сидит, она это еще аккуратней сделать сможет, у нее почерк покрасивше будет…

– А у нас, когда в армии служил, – вмешался в разговор низкорослый Вася Рогов, лишь недавно пришедший в «убойный» отдел, – все перьевые подушки велели заменить на ватные. Потому, что первыми нельзя тушить пожар.

– И напрасно, – философски заметил Казанова, – пожар лучше тушить, забивая огонь табуретками. Так что можешь написать об этом в Минобороны. Дарю идею. Хотя, наверное, поздно: любитель мебели уже покинул свой пост, а у нынешнего руководителя других забот хватает. А вообще-то, как говорили раньше, чем больше в армии дубов – тем крепче наша оборона – мы это в школе по ОБЖ проходили…

Внимательный Дукалис не преминул уличить товарища в лукавстве, заявив, что в прежние времена, то есть когда капитан полиции Казанцев учился в школе, никаких ОБЖ еще и в проекте не было, а самое криминальное, что тогда изучали, так это «во сколько лет свела с ума Ромео юная Джульета-а». Причем, цитируя известную песню, оперативник даже попытался пропеть строфу, хотя и довольно фальшиво.

Казанова сморщил свой длинный, похожий на буратинин, нос.

– А при чем здесь ОБЖ – основы безопасности жизни?

– А ты бы сам лучше поинтересовался у того же педсовета, – тут же парировал Толян. – Только не «во сколько лет», а чем закончилась столь трогательная любовная история. И своим бы детям после пересказал, чтоб не думали тебе внуков делать в пятнадцатилетнем возрасте… – Дукалис задумчиво вздохнул. – Да, умный мужик был этот Шекспир. Гляди, как криминогенную ситуацию расписал, настоящее пособие на тему «Не ходите, детки, замуж»…

Вася Рогов, раскрыв губастенький рот, внимательно слушал премудрости старших товарищей. Казанцев же не стал вдаваться в бесполезную полемику, занявшись созерцанием более важного процесса, а именно поиска стакана в недрах дукалисовского стола.

После непродолжительных, но активных поисков стакан был-таки извлечен на свет божий. Замечательный граненый стакан, видимо, не мытый еще со времен его экспроприации в уличном автомате во времена начала службы хозяином кабинета и терпеливо дожидавшийся своей участи. Вслед за стаканом были обнаружены щетка для чистки обуви, один погон старшего лейтенанта милиции, из-за отсутствия двух звездочек, более подходивший для младшего лейтенанта, мятый кусок весьма интеллигентной газеты «Петербургский час пик», возглавляемой женой экс-полпреда президента, с рекомендациями о занятиях анальным сексом после разжевывания перчика чили. В газету был завернут зачерствевший кусок хлеба, почему-то обильно смазанный гуталином. Затем Дукалис под нетерпеливыми взглядами коллег выложил на стол еще несколько столь же обыденных предметов, но в конце концов отыскал и спички.

Оперативники бросили жребий, и Толян, которому сегодня явно не везло, первым же вытянул короткую.

– Нет, это нечестно, – тут же активно запротестовал он, – кабинет мой, первый раз за водкой тоже я бегал. Лучше, кто первый сюда постучит – тому и бежать. Как там говорится в законе? Закон кабинета номер раз: кто не пьет – тот закладывает…

В этот критический момент в дверном замке кабинета подозрительно осторожно заскрежетал ключ, затем дверь распахнулась, и на пороге оказался слегка запыхавшийся Ларин: «Ну что, не ждали? Наливай!»

– Ждали, Андрюша, ждали, – радостно закивал Дукалис, выплескивая последние сто граммов в один стакан и поднося его вошедшему, – пей на здоровье… И хорошо… Это были последние капли, отобранные у несчастного, но дружного коллектива. Так что, теперь тебе сам бог велел бежать за угол…

Еще через несколько минут сопротивление Ларина общими усилиями было сломлено. Из карманов пиджаков оперативники начали поспешно извлекать мятые купюры, но тут Казанова проболтался, что вообще-то, по справедливости, идти в магазин следовало Дукалису. В результате короткой перепалки решили: Толику и Андрею страдать вместе.

– Я с вами, за компанию, – попытался смягчить ситуацию Вася Рогов, – мне будет полезно получше ознакомиться с территорией…

– И это правильно, товарищи, – одобрил Казанова, – порядочным полицейским следует ходить по трое. А вам, Рогов, должно быть приятно находиться в компании умных людей…

На том и расстались до скорого свидания.

* * *

Под ногами оперативников, неспешно бредущих по набережной одного из многочисленных Питерских каналов, тихо хлюпали облетевшие листья, наигрывая блюз осеннего вечера^[2]. Хмурый Дукалис двигался, засунув руки в карманы плаща, из-под которого виднелась здоровенная бутылка «Синопской».

– Ты бы поаккуратнее взял ее, Толя, а то разобьешь, – Ларин кивнул в сторону бутылочного горлышка, – я второй раз никуда не побегу.

– Не боись, у меня всё в сохранности, как в сейфе, – отозвался Дукалис. – Ты сам-то закусь не посей.

Андрей хлопнул себя по левой стороне груди, радостно подтвердил, что носит закуску у сердца, а для колбасы, особенно, если ее мало, нет лучшего хранилища, чем наплечная кобура…

– Почему? – недоуменно захлопал глазами Вася.

– А потому, – нравоучительно воздел палец к небесам Дукалис, – что после того, как нас перевели на очередное двенадцатичасовое бдение, никаких денег на «допинг» не хватит. Тем более что за сверхурочные, как обычно, заплатить забудут. Потому закуску надо носить с собой.

– А мне тут Казанцев рассказывал, – подхватил Рогов, – как он шел недавно после дежурства к подруге. Думает, приду, приму ванную, поем и спать, спать, спать… Дошел до лестницы, решает: ну ее на фиг, эту ванную. Главное – поесть и спать, спать, спать… Пока поднимается, говорит, приходит к окончательному выводу: ванную приму завтра, поесть тоже успею. Но сначала обязательно – поспать… Ну, звонит в квартиру…

Васю хмуро перебил Ларин, продолжив ему в тон: «Открывает мне моя пассия и тут меня осеняет: „Боже, ее же еще и любить сначала придется! А-а-а!..“ Тоже мне, „Ужасы нашего городка“…»

«Бум! Бум!» Два выстрела, раздавшихся из парадной метрах в пятидесяти впереди от оперативников, спугнули нескольких мокрых ворон, до того коченевших на мокрых ветвях нависшего над черной водой тополя. Оперативники недоуменно остановились. Через несколько секунд из парадной выскочил какой-то человек в длинном темном пальто странного покроя и, срывая на ходу с головы темную маску, бросился наутек к ближайшей подворотне.

– Мокруха, Толян! – Ларин сунул было руку в кобуру, но вместо ПМ, оставленного в кабинетном сейфе, нащупал там лишь промасленную бумагу от докторской колбасы. – Будем брать!..

– Андрюха, проверьте парадную… я этого возьму! – Дукалис грузно устремился ко двору, пытаясь достать на ходу пистолет.

Ларин, а за ним и Рогов понеслись следом, в то время как Дукалис уже скрылся под аркой. Как на зло в полутьме подворотни он не заметил склизкой лужи, в которую и плюхнулся, взметая фонтаны брызг. Но ни пистолет, ни заветная бутылка не пострадали: оперативник при падении успел удержать их в руках. Эта неожиданная заминка дала возможность незнакомцу юркнуть в подвал, расположенный в дальнем конце двора.

Ларину повезло не многим больше: на лестничной площадке он обнаружил лежащего человека, который зажимал рукой рану на груди. На уголках рта пострадавшего выступила розовая пена.

– Кто стрелял? Назови имя! – Оперативник склонился над раненым.

– I don’t understand… I need a doctor…^[3] – с трудом прошептал тот.

– Блин, еще здесь фирмачей не хватало. – Ларин закрутил головой, безнадежно рассчитывая увидеть поблизости оружие, из которого несчастный самоубийца только что столь удачно дважды выстрелил себе в грудь, оступившись на лестнице. Потом, напрягая память, попытался применить те скудные познания в иностранном языке, которые приобрел до службы, что опасна и трудна, на семинарах в мединституте. – I’m from criminal investigation department. Please, tell me name of the killer! You must to do it!^[4]

– Mo-ri-ar-ty… – Едва слышно шевельнулись губы потерпевшего.

– Это кличка того, кто стрелял? Имя. Назови имя! – снова начал упрашивать Андрей, в то время как Вася Рогов безуспешно бегал вверх-вниз по лестнице, проверяя, не было ли у убийцы сообщников, которые бы скрылись через чердак. Только на дверях чердака красовался огромный замок. А сквозь выступающую на губах розоватую пену можно было уловить только единственное: «Мориарти».

– Вася! Давай к раненому, звони по квартирам, вызывай «скорую» и опергруппу! – велел Ларин. – Я – к Толяну.

И, не слушая ответа, опрометью побежал вниз по лестнице.

Внизу, под аркой, оперативник наткнулся на мокрого и злого Дукалиса.

– Этот козел в подвал ушел, – попытался оправдаться тот. – А водку я спас.

– Какая к черту водка? У нас мокруха. – Андрей был настроен решительно. – Давай, пока «клиент» не ушел, за ним. Кстати, погоняло «Мориарти» тебе ничего не говорит?..

Дукалис в ответ лишь недоуменно пожал плечами, и оперативники с предосторожностями устремились к подвальной двери, за которой скрылся незнакомец.

* * *

Подвал оказался по старинке необлагороженным, будто до местных дворников не удосужились довести указание о запирании дверей от кошек, бомжей и террористов. Тусклый свет чудом сохранившейся лампочки высвечивал в полумраке обернутые дерюжкой и рубероидом трубы, загаженный всякой бесхозной живностью шлак на полу и несколько полусгнивших досок, которые, по всей видимости, должны были изображать мостки.

– Слушай, Андрюха, может, подождем лучше группу? – шепотом осведомился Дукалис. – А то потом не отстираемся, да и блох тут наверняка по колено.

– Нельзя, Толян. – Ларин осторожно поднял с пола обрезок металлической трубы. – Если не пойдем – потом не отпишемся по теме типа «на каком основании было принято решение оставить амбразуру без грудного прикрытия». А так, глядишь, по лишней справке в ДОП^[5] сунем. Давай потихоньку вперед…

Спугнув по дороге пару драных кошек, оперативники миновали несколько помещений из подвальной анфилады, но ни затаившегося убийцы, ни другого, открытого выхода так и не обнаружили.

– Ты представляешь, где мы идем? – поинтересовался Дукалис у напарника. – Мне кажется, что уже пропёхали дома два.

– Тс-с-с! – Ларин предостерегающе приложил палец к губам, а затем показал на узкую вертикальную полоску света в дальнем углу очередного помещения.

Дукалис, направив пистолет в указанную сторону, лишь кивнул – он тоже заметил за неприметной дверью, обшитой нестругаными досками, движение какой-то тени. Затаив дыхание оперативники двинулись вперед, но, когда до двери оставалось каких-нибудь три метра, подвал озарил яркий всполох света, подобный фотовспышке. Неизвестно откуда вдруг дунул порыв холодного воздуха, запахло озоном, и из глубины помещения долетел обрывок странной фразы, сопровождаемой каким-то кашляющим смехом: «fuck you!»^[6].

Полуослепший Дукалис одним прыжком преодолел оставшееся между ним и дверью расстояние, рванул на себя ручку, сунув перед собой пистолет: «Стоять! Я контуженый афганец! У меня справка есть!», но ответом ему было лишь дыхание Ларина над ухом и его голос: «Ша, Толян, поздно пить „Боржоми“, если почки отвалились. Тут пусто».

И действительно, в каморке, на пороге которой оказались оперативники, больше напоминавшей размерами платяной шкаф выпуска пятидесятых годов, не наблюдалось ни одной живой души.

– Андрюха, помнишь анекдот? – недоуменно озираясь, поинтересовался Дукалис. – Слон обвалялся в муке, смотрит на себя в зеркало и удивляется: «Ох, и ни фига себе, пельмешка!..» Вот и я про то же…

Ларин, вслед за Дукалисом посмотрев по сторонам, удивленно присвистнул: в недрах загаженного подвала каморка-супершкаф выглядела нереально чистой. Ее пол и стены были облицованы светлым кафелем, у стены красовался щиток с непонятными приборами, смутно напомнившими внутренности командно-штабной машины, которую Андрей когда-то видел на военной кафедре в институте. На встроенном в стену небольшом столике, чуть пониже мерцающего экрана монитора, красовалась компьютерная клавиатура. Входная дверь, такая неприметная снаружи, внутри каморки была покрыта блестящим белым металлом и, очевидно, могла плотно закрываться, так как была снабжена сложным замком, ригели которого одновременно входят в четыре паза со всех краев.

– Ни фига себе, пельмешка! – еще раз задумчиво повторил Дукалис, оглядываясь по сторонам. – Куда же он, гад, делся? Андрюха, здесь должен быть еще выход… Ага, нашел!.. – И потянулся к большой красной кнопке с надписью «Exit»^[7].

– Подожди!.. – Ларин не успел закончить фразу, как его напарник уже вдавил палец в кнопку.

Снова – ослепительная вспышка света, легкий запах озона, затем – грохот, темнота, ощущение стремительного полета, будто во сне срываешься с заоблачных высот и летишь в небытие.

– «Андрюха, ты жив?..»

* * *

– Я же предупреждал: «Подожди», – Ларин укоризненно смотрел на друга, – что за манера – технику проверять путем «тыка»?..

Обалдевшие оперативники стояли посреди каморки, недоуменно разглядывая друг друга. И если после проклятой вспышки света и последующего мрака короткая прическа Дукалиса почти не изменилась, ну разве что стала напоминать «ёжик», то Ларин вполне мог бы пробоваться на роль Бивиса – его волосы красовались над головой, распрямившись вертикально во всю длину.

– А тебе не кажется, что здесь что-то изменилось, пол, например? – Дукалис покосился на кафельную плитку, казавшуюся теперь не голубой, а розовой. – И дверь вроде бы другого цвета была…

– Ты бы еще больше на кнопки жал, – огрызнулся Ларин, – вот доберутся до тебя фэйсы^[8], скажут, что их технику испоганил…

– Да я н-ничего. Я п-просто… Я скажу… – начал, заикаясь, оправдываться Толян, вызвав дополнительный прилив недовольства напарника:

– Скажу!.. «Товарищ, верь: зайдет она, звезда разгула гласности. Припомнят наши имена тогда в госбезопасности»!.. – продекламировал Андрей. – Пошли-ка отсюда поскорее, тем более что выход ты, кажется, все-таки нашел, а убийца где-то рядом бродит.

Дукалис обиженно хмыкнул и первым шагнул за дверь. Через мгновение последовавший за ним Ларин чуть ли не был сбит с ног, так как Толян со всей силы втолкнул в каморку какого-то тщедушного мужичка, похожего на бомжа, до того, видимо, торчавшего у выхода снаружи. Схватив бедолагу за широкие лацканы клетчатого балахона, в который незнакомец был одет, оперативник яростно тряс его, требуя немедленно сообщить, куда тот дел пистолет и назвать заказчика убийства.

– Говори быстро, а не то по стенке размажу! – не желая терять драгоценных секунд, покуда задержанный находился с перепуга в полуобморочном состоянии, требовал Дукалис. – Говори!..

– I don’t… I don’t…^[9] – Лепетал задержанный до тех пор, пока Ларин повис на руках напарника: «Толян, тебе мало кнопки? Оставь его в покое… Блин, я же предупреждал!»… Спина мужичка пару раз была плотно припечатана к стоящему в каморке шкафу прежде, чем из укрепленных на нем приборов посыпались искры и погасло основное освещение, вместо которого где-то под потолком замерцала лишь одна неяркая лампочка…

Задержанный, оставленный в покое мрачным Дукалисом, скрючился в углу каморки на корточках и при этом невразумительно бормотал. Андрей сообразил, что мужичок изъясняется по-английски и, не желая упустить инициативу, постарался успокоить его, старательно подбирая когда-то выученные в институте слова. Попутно Ларин быстро ощупал карманы незнакомца на предмет поиска там оружия и убедился в отсутствии такового. Документов тоже не нашлось. Андрей понимал, что перед ним не убийца, во всяком случае, не исполнитель, так как тот был иначе одет и (по крайней мере, на улице) выглядел значительно выше бедолаги.

Тем не менее старая истина о плохом и хорошем дядях-следователях, очевидно, сработала. Перепуганный бомж понемногу начал приходить в себя, его речь оказалась более связной. Как понял Ларин, преступник только что выскочил из каморки и куда-то убежал. Более конкретно, как ни старался выяснить оперативник, ничего выяснить не удалось.

– Ты где живешь? – по-английски поинтересовался Андрей.

– I live in London, – незамедлительно последовал ответ.

– Да не слушай ты его, – встрял в разговор Дукалис, – что не видишь, он просто издевается. Давай, оттащим его в отдел, а там разберемся.

– Ладно, – кивнул Ларин, – пошли на выход. Let’s go, sir. Big biasnesses vate us^[10].

Бомж суетливо закивал и поднялся с пола. Когда вся троица покинула каморку, задержанный и оперативники повернули было в сгустившейся тьме налево, задержанный снова залопотал по-английски, показывая рукой в противоположную сторону.

– Ладно, пойдем, если здесь короче, – милостиво согласился Дукалис. – Но, смотри, не вздумай удрать!

Дверь на улицу действительно оказалась неподалеку. Выбравшись из душного помещения, оперативники оцепенели: прямо перед ними, за покосившимися строениями прибрежных трущоб величественно текла широкая река, по которой, дымя трубой, шлепал лопастями колес старинный пароход. Вдалеке, разрывая шпилем клочья дыма и сырого тумана, тянулась вверх странная башня.

– What’s this? Что это такое? – уставившись на открывшуюся панораму, застыл Ларин.

– What do you mean?.. There’s the Thems, the Big Ban… – Незнакомец озадаченно почесал затылок. – All as usual. London…^[11]

– Какая, на хрен, Темза? Кто Биг-Бен? При чем здесь Лондон? – изумился Андрей. – Ты под психа-то не коси и из нас психов не делай, мы и так…

Тут оперативник почему-то закашлялся, а затем грозно погрозил бомжу.

– Ну, ни фига себе, пельмешка! – третий раз за вечер помянул старый анекдот Дукалис…