000
ОтложитьЧитал
Глава 3
После чрезвычайно церемонного обеда мой напарник отбыл обратно в Триверс (с немалым облегчением, я полагаю), оставив меня обживаться на новом месте. Миссис Дэвис приготовила мне спальню в правом крыле замка, почти в самом конце длинного коридора. Моя усталая голова была не в состоянии запомнить маршрут. В памяти отложилось только, что идти до комнаты пришлось долго, и по пути мы миновали несколько тёмных лестниц. Замок чутко прислушивался к нашим шагам, отмечая их гулким эхом. В этих каменных лабиринтах немудрено заблудиться!
– Здесь вам будет спокойно, мисс, – говорила экономка, пока маленькая смуглая горничная застилала постель. Простыни, нагретые у каминной решетки, хлопали, как белые паруса.
– Надеюсь, привидения меня не побеспокоят, – пошутила я. В таком древнем замке они просто обязаны быть! Я подумала о целой череде предыдущих владельцев этой кровати, на которой мне предстояло провести ночь.
– Вряд ли, – невозмутимо отозвалась миссис Дэвис. – Белая Леди редко удостаивает нас своим посещением. В основном она обитает на чердаке или в башне Корвин. Ей нравится уединение.
«Это наверняка шутка! – подумала я. – Не можем же мы всерьёз обсуждать манеры и привычки домашнего призрака, да еще в присутствии слуг!»
Я оглянулась в сторону кровати, закрытой тяжелым бордовым балдахином, но горничной там уже не было. И когда она успела выйти? Я выглянула в коридор. Вдалеке, смутно освещенная стоявшим на полу фонарем, хрупкая девушка добросовестно обметала стоящие в нише старинные доспехи. Метёлка так и мелькала в её смуглых руках. Расторопности и проворству здешних слуг можно было только позавидовать!
Собираясь вернуться к миссис Дэвис, я остановилась на пороге, а потом снова выглянула в коридор. Абсурдная мысль, но мне вдруг показалось, будто скамья, стоявшая в нише окна напротив моей комнаты, отрастила себе лишние ноги.
Ниша была пуста. Я моргнула несколько раз – скамья исчезла! Что за чудеса?
– С вами всё хорошо? Принести вам стакан молока перед сном? – предложила экономка.
Речь ее звучала мягко и добродушно, но лицо оставалось на редкость бесстрастным и безвольным, как у тряпичной куклы. Словно это было не человеческое лицо, а лишь набросок, ожидающий, что ему сообщат какие-то чувства.
Пересилив внезапный страх, я улыбнулась:
– Не нужно, спасибо. Спокойной ночи.
– Доброй ночи. Спите крепко.
Миссис Дэвис вышла, шурша накрахмаленными юбками. Теперь можно было как следует осмотреться в своих владениях. Подойдя к окну, забранному круглыми «лунными» стёклами в свинцовом переплете, я толкнула неподатливые створки. Лицо и руки сразу съёжились от холода, взгляд провалился в темноту. Комната выходила на замковый ров. В нижних этажах кое-где светились тёплые огоньки, но высокие башни, иссеченные ветром, угрюмо чернели, утопая в низких облаках.
– Я могу разобрать ваши платья, если хотите, – прозвучало вдруг за спиной.
От неожиданности я подскочила. В дверях смежной комнаты, куда мы сгрузили все чемоданы, стояла давешняя горничная, держа стопку нижних юбок. Ее руки, погруженные в ворох белых кружев, казались хрупкими коричневыми веточками. Я ошарашенно перевела взгляд на дверь, ведущую в коридор. Не могла же девчонка раздвоиться!
– Как твое имя?
– Меня зовут Тернер, мисс. Элспет Тернер.
– Я же недавно… да чего там, только что видела тебя в другом конце коридора!
Поколебавшись, она ответила:
– Наверное, это была моя сестра, мисс. Мы с ней обе служим здесь.
Ну конечно! Почему такая простая мысль сразу не пришла мне в голову? Я ведь уже знала одну пару двойняшек! Селия и Селина, мои подруги, тоже обладали удивительным внешним сходством, зато их характеры отличались, как небо и земля. Это всё замок виноват в моих страхах! Его мистическая атмосфера с непривычки действовала на нервы. Да ещё с пустошей наползал странный туман, в котором мне настойчиво мерещились отголоски волшебства…
Сделав книксен, Элспет ушла, оставив меня готовиться ко сну. За окном разгулялся ветер, вытряхивая душу из деревьев и бросая в стекло горсти ледяных капель. К счастью, в кровати обнаружилась заботливо приготовленная грелка. В Думанон пришли рождественские шторма… Надеюсь, Уолтер доберется благополучно! С его-то добросовестностью вряд ли он станет пережидать непогоду в Триверсе или Босвене! Нед Уолтер получил от мистера Тревора чёткий приказ: доставить меня в замок и сразу вернуться обратно, а он у нас имел дурную привычку понимать приказы буквально…
От Уолтера мои мысли перекинулись к Агате, тоскующей в далеком Эшентауне, потом – к безмятежно-счастливой Селине… Вдруг вспомнился один забавный обычай, я, немного стесняясь, прошептала в подушку: «Чур, на новом месте приснись жених невесте».
Было бы так чудесно увидеть Кеннета, хотя бы во сне, хотя бы на минутку! С этой мыслью я задремала… и приснился мне мистер Лайбстер.
***
Проснулась я оттого, что на меня давил холодный лунный свет. Ночью небо очистилось, и луна единовластно царила на нем, обливая крыши Уайтбора голубоватым свечением. Злясь на дурной сон, я сердито взбила подушку и закуталась в одеяло. Мне было холодно, но этот холод шёл изнутри. Мистер Лайбстер всегда вызывал у меня возмущение, смешанное со страхом. Хуже этого сна было бы только встретить его наяву!
Кроме меня и других «ищеек» больше никто не знал, что на самом деле «мистер Лайбстер» был вовсе не секретарём сацилийского посольства, а сидом с Той Стороны. Встреча с ним ничего хорошего не сулила. В прошлый раз он пытался втянуть меня в какие-то интриги, но потом отступился. По крайней мере, я на это надеялась.
Снова заснуть было страшно. Так я и просидела в постели до утра, завернувшись в одеяло и думая о разных вещах. Когда квадрат окна посветлел, и комната вокруг постепенно обрела очертания, я решила заняться делом. Пора мне по-настоящему познакомиться с замком! Особенно манили старые башни, с верхушки которых можно было осмотреть все окрестности.
Слуги, вероятно, уже поднялись, но на верхних этажах еще царило безмолвие. Я тихонько шла по изгибающемуся переходу, но остановилась, различив за дверью чей-то сбивчивый шепот. Два тоненьких голоска взволнованно обсуждали что-то между собой:
– Ты видела ее глаза? А кожа, бледная, как снятое молоко? Она наша!
– Хозяин рассердится.
– Может быть. А вдруг хозяйка будет лучше?
Развернувшись, я на цыпочках двинулась в обратную сторону. Понятия не имею, о чем шла речь, но сейчас мне не хотелось встречаться со слугами и терпеть их любопытные взгляды. Поищу другую лестницу, благо их здесь десятки.
Вскоре я нашла то, что искала: тесный каменный колодец, в котором виток за витком поднимались в высоту узкие ступени. Здесь было уютно и тихо. Замечательно! На миг меня охватило острое чувство предвкушения, словно в детстве, на пороге старого дома, манящего неведомыми сокровищами и духом приключений.
Подъем дался нелегко. Я совсем запыхалась, когда лестница привела меня наконец к низкой двери, обитой древними гвоздями с квадратными шляпками. Ее запирала щеколда, такая тяжёлая, что я еле смогла её отодвинуть. Пригнувшись, чтобы не разбить лоб о притолоку, я переступила порог – и очутилась на чердаке. Широкое пространство было всё расчерчено полосами белёсого света. Высоко над головой плыли по воздуху гигантские стропила. Возле стен сгрудились сундуки, рваные ширмы, какие-то мешки, ящики, обломки… Это было кладбище покинутых, ненужных вещей. Дневной свет едва пробивался сюда сквозь немытые окна и трещины в покоробленном дереве.
Здесь царило запустение и лёгкая невесомая печаль. Толстый слой пыли укрывал все вокруг, разлегшись на тёмных крышках сундуков, на мягких подушках кресел, обитых истёртым шелком, цвет которого уже нельзя было определить. Я пробралась к окну, оставляя на полу чёткую цепочку следов. Впечатление такое, что сюда сто лет не заглядывала ни одна живая душа.
Внизу под окном теснились разномастные кровли, покрытые черепицей. Кое-где в ней зияли прорехи. Ещё ниже виднелась часть угловатого дворика размером не больше носового платка, где суетились человеческие фигурки размером с наперсток. За горой Уайтбор, на которой был выстроен замок, простирались пологие спины холмов, полускрытые туманом, да тянулась колючая полоска Кардинхэмского леса.
Вдруг по стене чердака наискось метнулся крапчатый, пятнистый свет, будто кто-то решил поиграть в «солнечные зайчики». Только солнца снаружи не было. Стояло обычное зимнее утро, когда кажется, что в воздухе разлита тишина, и сонное небо безмятежно переглядывается с землёй.
Мне показалось, что в тёплую, задумчивую дремоту этого места вкралась тревожная нотка. Уж не призрак ли решил напомнить о себе? Как её там, Белая Леди?
– Миледи? – тихо позвала я, чувствуя себя довольно глупо. Раньше мне как-то не приходилось общаться с привидениями голубых кровей.
В ответ – тишина. Лишь качнулись в углу лохмотья роскошной паутины, свидетельствующей о многолетнем неустанном труде пауков.
– Есть тут кто-нибудь? – спросила я громче. И чуть не вскрикнула, заметив на пороге знакомую щуплую фигурку. Девушка стояла, смирно сложив руки-веточки на чистейшем белом переднике. Это была Элспет. Или, возможно, ее сестра.
– Хозяин привык завтракать в девять, – произнесла она извиняющимся тоном. – Мы никак не могли вас найти.
«Ну еще бы. Как она вообще ухитрилась меня отыскать?!»
– Что ж, тогда не будем заставлять его ждать, – улыбнулась я. – Только на минутку загляну к себе.
Девушка нерешительно помотала головой, вперив в меня яркий взгляд, в глубине которого угадывалась жалость:
– Я бы на вашем месте поторопилась, мисс. Иначе лорд Робин может здорово рассердиться.
***
Завтрак накрыли в «рыцарской» гостиной. Комната была такой длинной, что стол, рассчитанный на пятьдесят человек, казался маленьким островом, потерявшимся в её прохладных глубинах. Толстые колонны подпирали расписной потолок. Там, среди облупившихся голубых облаков, плавали мифические герои в довольно напыщенных позах, демонстрируя свои подвиги. Одну стену целиком занимали высоченные окна, украшенные витражами, зато противоположная стена, в середине которой торчал огромный камин, щеголяла голой каменной кладкой, отчего казалась ободранной и нелепо пустой.
За столом сидели двое: Робин Уэсли и его экономка. Блеклая фигура миссис Девис в неярком утреннем свете выглядела почти бесплотной. Мой дядя своей «приветливостью» мог поспорить с грозовой тучей:
– Наконец-то вы появились, – желчно произнес он. – Я не потерплю неаккуратности в своем доме, тем более от такой незначительной особы!
– Прошу прощения, – ответила я кротко, не желая начинать утро со ссоры.
Откуда мне было знать, что лорд Уэсли так чувствителен к расписанию? Я спешила как могла, задержавшись лишь на минуту, чтобы умыться и смахнуть с волос паутину, которой обзавелась после посещения чердака. Не могла же я выйти к завтраку с грязным лицом!
Дядя явно хотел продолжить воспитательную речь, но тут солнце наконец прожгло путаную пряжу туч и выпустило лучи, разом ворвавшиеся в двадцать витражных окон. Сразу стало понятно, почему художник оставил противоположную стену пустой: солнечные блики расцветили ее сотнями блесток алого, синего и золотистого цвета. Я невольно ахнула:
– О, как красиво!
Пробурчав какое-то ругательство, дядя резко махнул рукой замершей у дверей служанке, приказав, чтобы подавали еду. Завтрак прошел в молчании. Миссис Дэвис отрезала ножом крошечные кусочки сладкого пирога и клала их в рот заученными жестами, словно кукла. Робин Уэсли безмолвствовал, озирая выставленные перед ним яства: варенья и желе в вазочках, крашеные вареные яйца, сложенные горкой ломти хлеба, источавшие приятный аромат, пузатый кофейник, в котором отражалось его причудливо искаженное лицо. Судя по задумчивому хмыканью и изредка подрагивающей левой брови, мысли лорда Уэсли бродили где-то далеко. Но когда его взгляд случайно задевал меня, в глазах снова вспыхивал жутковатый тлеющий огонек.
Я готова была поддержать беседу, только с чего начать? «Знаете, по дороге к вам мне удалось раскрыть одно маленькое преступленьице» – нет, об этом лучше не вспоминать. «Кажется, я только что столкнулась со здешним привидением» – тоже не самое удачное начало разговора. Жуя кусок тоста, безвкусный, как бумага, я с тоской вспоминала уютные завтраки на Гросвен-стрит. Миссис Бонс по утрам никогда не ломилась в наши спальни, заставляя нас подниматься ни свет ни заря! Она просто оставляла блюда под крышками на буфете, на специальных подставках с маленькими горелками, чтобы мы могли сами выбрать себе, что хотели.
Покончив с завтраком, дядя отложил салфетку и устремил взгляд на меня. В этот момент он был разительно похож на мистера Тревора, который точно так же хмурился, стоило мне совершить какой-нибудь промах. Уэсли даже, пожалуй, превосходил его в суровости. Закашлявшись от смущения, я одним глотком допила весь кофе, оставшийся в чашке.
– Итак, – веско сказал лорд Уэсли. Посмотрел сквозь экономку, и та, пожелав нам приятного утра, поспешила покинуть трапезную.
– Итак, обсудим наши дела. Вы не можете оставаться в этом замке. Однако позволить вам жить одной я тоже не могу. И, конечно, совершенно недопустимо, чтобы вы продолжали работать у мистера Тревора, при всём моём уважении.
Я всем видом изобразила вежливое внимание. Интересно, к чему он клонит.
– Вам необходимо выйти замуж, и поскорее. Я намерен позаботиться об этом. В пяти милях отсюда, в поместье Хоппер живет миссис Полгрин, имеющая трех дочерей на выданье. Где трое, там и четверо. Полагаю, она не откажется вывести вас в свет в обмен на некоторые услуги.
Ну вот, приплыли. Мне опять навязывали роль дебютантки! Правда, это будет не так, как в Эшентауне, где мне приходилось осваивать тонкую науку кокетства под чутким руководством леди Элейн. Тогда это было понарошку, а дядя явно вознамерился взяться за меня всерьез! Следовало поскорее исправить возникшее недоразумение:
– Я благодарна вам за заботу, милорд, но в этом нет необходимости. У меня уже есть жених, и он скоро должен сюда приехать.
В первый раз за все утро дядино лицо просветлело. Вместо брюзгливого безразличия на нём отобразилось сначала облегчение, а затем – легкое беспокойство.
– Мистер Тревор, вероятно, забыл упомянуть об этом, – сказал он с удивлением в голосе. – Кто же ваш избранник?
– Сэр Кеннет Фонтерой, – храбро сказала я, надеясь, что небеса не накажут меня за самонадеянность. Что я буду делать, если Кеннет появится здесь через месяц, горячо поблагодарит меня за спасение и исчезнет?
– Вот как?! Хм…
Недоумение в дядином голосе показалось мне обидным.
– А что? – запальчиво спросила я. – Вам кажется странным, что человек его достоинств и положения заинтересовался скромной особой вроде меня?
– Нет, почему же. – Тонкие губы изогнулись в саркастической улыбке. – Мне известно, что вкус лорда Фонтероя в отношении женщин никогда не отличался изысканностью.
От этого оскорбительного замечания мои щеки полыхнули жаром. Я резко вскочила, жалея, что не обладаю способностью мгновенно придумывать достойные ответы. Как правило, они приходят мне в голову гораздо позже. Дядя тоже поднялся, не сводя с меня глаз:
– Неужели вы думаете, – произнес он негромко, но со сдержанной яростью, – что я позволил бы женщине из рода Уэсли выйти замуж за светского хлыща, имя которого годами не сходило со страниц скандальных хроник?!
Я не сразу поняла, что он имел в виду. Кеннет – и скандальные статьи? Какие? Когда? Потом до меня дошло:
– Но это было десять лет назад! С тех пор он изменился!
– Неужели? Позвольте вам не поверить. Я запрещаю вам даже думать о Фонтерое. Возможно, он был бы неплохой партией для Энни Фишер, однако он недостаточно респектабелен для Анны Уэсли.
У меня на языке вертелась сотня колкостей, но пришлось напомнить себе, что ссора с дядей никому из нас не пойдёт на пользу. Я решила с достоинством покинуть столовую, ограничившись уклончивым ответом:
– Мне нужно подумать.
Лорд Уэсли, однако, успел поймать меня за запястье. Для таких хилых рук, как у него, хватка оказалась неожиданно сильной:
– Мы сегодня же нанесем визит миссис Полгрин. Будьте готовы к трём.
Выйдя в коридор, я едва сдержалась, чтобы не хлопнуть дверью. Неужели он так зол из-за утреннего опоздания? Из-за такой мелочи?! Нет, здесь явно крылось что-то еще… Мне казалось, что за дядиными нападками кроется нечто большее, чем нормальное раздражение человека, на которого без предупреждения взвалили новую обузу.
В безопасной тишине своей комнаты я с размаху села на кровать и грустно рассмеялась. Всё-таки ситуация получилась комичная! Целую неделю я изводила себя переживаниями, что недостаточно хороша для лорда Фонтероя. А оказывается, с точки зрения дяди, это Кеннет недостоин меня!
Хотелось запустить чем-нибудь в стену, чтобы выплеснуть злость, но в моё отсутствие комнату аккуратно прибрали, и совесть не позволила устраивать беспорядок. Пока я изнывала в столовой за завтраком, чья-то невидимая рука успела застелить постель, вычистить камин и заново развести огонь. Элспет, конечно. На каминной полке стояла маленькая жестяная ваза с одуванчиками. Одуванчики! В январе! Интересно, где она ухитрилась их раздобыть? Даже если в замке имелись оранжереи, лорд Уэсли – точно не такой человек, чтобы разводить там весенние цветы. Ему больше подошла бы коллекция кактусов.
Как бы я ни храбрилась, дядино отношение к Кеннету представляло серьезную проблему. Формально лорд Уэсли считался моим опекуном, и если он будет решительно против нашего брака, нам с Кеннетом придётся сбегать из Уайтбора в почтовой карете, словно каким-нибудь романтическим героям. Сомневаюсь, что он на такое пойдёт. Кеннет так щепетилен в вопросах чести, что наверняка решит добиваться моей руки официальным путем.
«Это если он вообще будет тебя добиваться, – прозвучал в сознании ехидный голосок. – Может, он наоборот обрадуется, когда Уэсли даст ему от ворот поворот!» Я сердито отбросила эту мысль.
Если я хочу выжить в Уайтборе, мне необходимо в кого-то верить.
Глава 4
Похоже, дядины распоряжения здесь выполнялись чётко. Ровно к трём часам у ворот стояла двуколка, чтобы отвезти нас к миссис Полгрин, в дом с забавным названием Хоппер (гнездо). Меня поразила мысль, что окрестным жителям, чтобы добраться до ближайших соседей, приходилось каждый раз преодолевать несколько миль по заиндевелым пустошам. Для меня, привыкшей к городской жизни, это было невероятно! В Эшентауне люди окружали вас повсюду. Здесь же можно было полдня бродить по холмам, не встретив ни единой души. Невообразимые просторы Думанона, продуваемые ледяными ветрами, ошеломляли и сбивали с толку.
Наша коляска бодро катилась по глубокой колее, проложенной многими поколениями мулов. Лорд Уэсли, отвернувшись, смотрел в сторону, хотя, на мой взгляд, смотреть там было особо не на что. Изредка попадались клочки обработанной земли, но вообще-то складывалось впечатление, что здешние люди не столько возделывали землю, сколько пытались забуриться вглубь. Характерный пейзаж Думанона представлял собой канавы, штольни, отвалы пустой породы, деревянные буровые вышки и колесные дробилки. Всё это перемежалось унылыми картинами болотистых пустошей, где ветер шевелил сухой вереск и трепал редкие чахлые деревца. Изредка попадались стоячие камни, провожавшие нас тяжелым взглядом. Солнце скрылось за облаками, и землю заливал какой-то неопределенный, болезненно-серый свет. Девять из десяти эшентаунцев при виде подобного пейзажа впали бы в меланхолию.
Мы проехали через шахтерскую деревню – горстку деревянных и глинобитных хибар, крытых плавником. Царившая здесь нищета просто поражала. Краска на стенах облупилась, кровли домов кое-где пестрели прорехами. Одна хижина и вовсе стояла пустой: окна заколочены, сквозь доски крыльца буйно проросла ежевика. Мелкая ребятня при виде коляски побросала свои игры и высыпала к дороге, будто экипаж, запряженный парой лошадей, был здесь невиданным чудом. Какой-то мужчина в рабочей робе и жёсткой шляпе с прилепленной к ней свечой, заслышав скрип колес, хмуро оглянулся, но, встретившись взглядом с лордом Уэсли, торопливо изобразил почтительный поклон. Вдалеке в холмах торчал полуразрушенный подъемник заброшенной шахты.
– Шахта Уил-Дейзи, – лениво произнес дядя. Это были его первые слова за всю дорогу. – Вам не помешает запомнить несколько ориентиров, прежде чем сами начнете наносить визиты. На здешних пустошах легко заблудиться.
Я представила, как буду в одиночестве бродить по болотам, чтобы потом насладиться обществом неведомой миссис Полгрин, и мысленно содрогнулась.
– Полагаю, вы умеете ездить верхом? – холодно осведомился Уэсли. – Я подберу вам подходящую лошадь.
«Вряд ли она заменит мне Шайн», – горько подумала я, отвернувшись. Беседа снова увяла. Шайн была волшебным созданием. Амброзиус подарил её мне, чтобы защитить меня от Лайбстера, а я не смогла ее уберечь… Она была так хороша, что с ней даже полный неумеха возомнил бы себя отличным наездником. С другой лошадью я вряд ли управлюсь. Откуда у меня, обычной «ищейки», возьмутся навыки езды в дамском седле? Или дядя думает, что в Эшентауне я брала уроки в манеже?!
Задумавшись, я не заметила, как мы пересекли неширокую рощу и добрались, наконец, до усадьбы. Кусты сирени вокруг дома разрослись так густо, что за ними была видна только крыша. Уже смеркалось, и сквозь тесно сплетённые ветви просвечивали приветливо горящие окна. В саду за домом слышалось монотонное бормотание ручья. Наше появление вызвало легкий переполох, так как мой дядюшка, со свойственным ему пренебрежением к чужому удобству, явился раньше положенного времени. Впрочем, хозяйка – весёлая полноватая дама в широком синем платье и кружевном чепце – приветствовала его очень тепло и тут же засыпала вопросами о каких-то акциях и облигациях. Из слов миссис Полгрин я поняла, что она давно овдовела, так что ей приходилось самой вести дела. Меня же без церемоний отправили «поболтать с девочками». Такая простота обращения пришлась мне по душе. В характере миссис Полгрин прекрасно сочетались добродушный эгоизм и неугасимая бодрость духа.
– Приятно, когда в нашей глуши появляются новые лица, – улыбнулась Джейн, самая старшая из трех дочерей.
Она была на три года старше меня, с нежным, но твердым лицом и большими серыми глазами. Джейн показалась мне самой красивой из сестер. В резких манерах средней сестры, Кэролайн, слишком откровенно читались упрямство и решимость всегда оставлять за собой последнее слово. С ней, наверное, будет сложно поладить. Младшей, Мэри, было всего двенадцать. Она сидела в углу с книгой, забравшись с ногами в старое кресло, и едва обратила внимание на гостей. Трудно сказать, что из неё вырастет.
– Красивое платье! – похвалила Кэролайн, глядя на меня. – Где вы его заказали? В Эдгартоне?
– Я приехала из Эшентауна, – смущенно призналась я, с новым для себя ощущением некоторого превосходства. Мои прежние подруги, Селия и Селина, были гораздо образованнее и умнее меня, так что иногда трудно было отделаться от ощущения, что они посматривают на меня сверху вниз. Здесь же получилось наоборот. Джейн и Кэролайн, преисполнившись интереса, забросали меня вопросами о столице. Даже маленькая Мэри слегка оживилась. Бывала ли я в театре? Что за книги сейчас читают? Правда ли, что по вечерам на улицах Эшентауна светло как днём из-за газовых фонарей?
Для этих девушек, запертых посреди пустоши, любой человек, приехавший издалека, казался посланцем из другого мира. Вряд ли им часто удавалось выбраться хотя бы в Триверс. Я заметила на рабочем столе у окна стопку зачитанных до ветхости модных журналов и выкроек. Наметанный глаз «ищейки» быстро определил признаки бедности и запустения: лепнина в углах потолка пожелтела от сырости, половицы и двери скрипели, тиснёные обои, когда-то красивые, давно поблекли и напрашивались на замену. Зато сосновая резная полка над камином была натёрта до блеска, как и дверцы буфета, от чашек на столе поднимался ароматный пар, а задернутые шторы охраняли покой и уют. Очевидно, девушки любили свой дом и старались поддерживать его в порядке, несмотря на недостаток средств.
– После Эшентауна вы здесь взвоете от скуки, – заявила Кэролайн со всей прямотой. – Особенно зимой! Ни прогулок, ни пикников – тоска… За прошлый месяц мы вообще ни разу из дома не вышли – лило как из ведра. Ручей за домом вышел из берегов, и я уже начала бояться, что нас попросту смоет!
– Не будь такой мрачной, – мягко упрекнула ее Джейн. – Зато летом у нас собирается приятное общество! Сюда многие приезжают отдохнуть от городской суеты и полюбоваться видами.
– А некоторые даже остаются здесь насовсем, – поддакнула Мэри, бросив взгляд на хмурую Кэролайн. – Как Чарли Медоуз, например. Тоже ведь приехал на лето, но был так очарован красотами… здешних болот, что купил врачебную практику и остался.
На щеках у Кэролайн заалел лёгкий румянец.
– Такому прекрасному специалисту, как мистер Медоуз, не место в нашей глуши, – решительно заявила она. – Я уверена, что для него найдется хорошее место в Триверсе… или даже в Кэреске!
– Конечно, уж ты постараешься, – пробормотала Мэри.
– Да, представь себе, я не собираюсь заживо похоронить себя на болотах!
Назревающую ссору прекратила Джейн, со свойственной ей деликатностью:
– Мистер Медоуз – это здешний врач, – пояснила она. – Кроме того, он увлекается ботаникой и составляет каталог местных растений.
– Его занятия заключаются в том, что он бродит по болотам и бросает деревянные обручи, а потом ложится на живот и часами рассматривает землю! – хихикнула Мэри, весело блеснув глазами. – Но я не сомневаюсь, что Кэрри после свадьбы отучит его от этих странных привычек!
Кэролайн вздернула голову, резкие слова уже готовы были сорваться с ее губ, но Джейн снова вовремя вмешалась:
– Перестань, Мэри. Ты просто боишься, что с отъездом Медоуза мы лишимся хорошего доктора, – поддразнила она сестру. – Ведь кроме него, никто не мог вылечить твой застарелый кашель! Мистер Коуд только и умел, что бормотать всякую чушь на латыни и пускать тебе кровь.
– И сколько я ни жаловалась, что мне от этого становится хуже, никто мне не верил, – вздохнула Мэри.
– Тише вы обе, Медоуз идет сюда! – шикнула Кэролайн, опуская штору. Сумерки за окном настолько сгустились, что я удивилась, как она смогла угадать появление молодого доктора. Разве что сердцем.
Осмотревшись по сторонам, я с изумлением заметила, что мой дядя куда-то исчез. Миссис Полгрин сидела одна, помешивая угли в камине. Я не поверила своим глазам. Ну и манеры! Бросил меня одну с чужими людьми и уехал!
– Лорд Уэсли никогда не остаётся к обеду, – улыбнулась хозяйка, перехватив мой растерянный взгляд.
– Это все потому, что у нас часто обедает мистер Гимлетт, который каждый раз донимает вашего дядюшку просьбами вновь открыть старые шахты, – хихикнула неугомонная Мэри. Джейн бросила на нее укоризненный взгляд, но миссис Полгрин неожиданно встала на сторону младшей дочери:
– Я совершенно согласна с Уэсли. Если бы Господь хотел, чтобы мы пользовались этой медью, он разместил бы её на поверхности. Ни к чему тревожить обитателей холмов – это может плохо кончиться, точно вам говорю!
Я насторожилась. К «обитателям холмов» у меня был свой интерес, но, к сожалению, наш разговор был прерван появлением доктора Медоуза.
– Что, приходил мистер Гимлетт? – спросил он, услышав обрывок последней фразы.
– Нет, зато приезжал мистер Уэсли и представил нас своей племяннице.
Мы поздоровались. Чарльз Медоуз оказался высоким молодым человеком, хорошо сложенным и, пожалуй, даже симпатичным, несмотря на узкий лоб и впалые щеки. Рыжеватые волосы в беспорядке спадали ему на плечи, карие глаза, из-за очков казавшиеся слишком большими, весело поблескивали. Он был одет в простой длинный сюртук, один рукав которого был слегка запачкан глиной. Видимо, доктор явился с визитом сразу после очередной вылазки на болота. Подтверждая мою догадку, он протянул зардевшейся Кэролайн маленький букетик сушеных былинок.
– Посмотрите только на этот цветок! Это редчайший вид Geum rivale из семейства Rosaceae, подобного которому не найдешь во всей Грейвилии…
И он пустился в длинные объяснения, не совсем уместные в дамской гостиной. Однако лицо Медоуза светлось таким энтузиазмом, что никто не решился перебить его, чтобы не обидеть. Кэролайн застенчиво улыбалась, миссис Полгрин издали наблюдала за ними с благосклонным выражением, а Мэри украдкой шепнула мне на ухо: «У нее уже целый альбом таких гербариев!»
После того как он заметно расширил наши представления о местной флоре, доктор Медоуз обернулся ко мне:
– Значит, вам не пришлось быть свидетелем очередной эпической битвы между Гимлеттом и вашим дядей? – засмеялся он, показав крепкие белые зубы.
– Мистер Гимлетт живет на самой границе Босвенской пустоши, – пояснила Джейн. – Он патриот нашего края. Мечтает, чтобы шахты Уайтбора вновь заработали, и у шахтеров снова появился хороший доход.
– На самом деле он просто метит в парламент, вот и старается заработать побольше очков, – негромко заметила Мэри. У этой девочки был удивительно трезвый взгляд на вещи и отличные уши, не хуже, чем у Селии Виверхем.
С другой стороны, вспомнив дух запустения, царивший над крышами шахтерской деревни, я подумала, что мистер Гимлетт в чём-то может быть прав.
– С нынешними ценами на медь никакого заработка они не получат, – уверенно возразил Медоуз. – Я позавчера был в Триверсе и видел, что медь продают уже по восемьдесят фунтов за тонну. А запустить старую шахту встанет еще дороже, чем открыть новую! Нужно откачать воду, нужны насосы, дренаж, – он покачал головой. – Это просто финансовое самоубийство.
– Да, но шахту Уил-Дейзи ведь закрыли не из-за убытков, – напомнила миссис Полгрин. – Разве вы не помните, в честь кого её так назвали? Та девушка из шахтерского поселка…
– Бедняжка, – вздохнула Джейн. – Девять лет прошло с тех пор, как она утонула. В тот год тоже шли сильные дожди, затопившие шахту. Но ведь это был просто несчастный случай…
– Интересно, зачем её вообще понесло к шахте на ночь глядя? – сказала Кэролайн. – Я слышала, Дейзи всегда была немного странной. Из тех мечтательных дурочек, которые любят танцевать с феями в лунные ночи. Ну и дотанцевалась.
– Возле шахты, под холмом, есть древний спиральный лабиринт, – вставил Медоуз. – Крайне интересный объект! Я давно хотел его изучить, но, к сожалению, местным не понравился мой научный энтузиазм. В деревне верят, что лабиринт – это всё равно что ворота в царство фейри.