Пролог
Возле панорамных окон роскошных апартаментов расположился высокий темноволосый мужчина. Совершенно не стесняясь своей наготы, он уверенно стоял на широко расставленных ногах, его массивная фигура освещалась огнями ночного города, мягкий свет обволакивал рельефное тело.
В каждом движении этого человека чувствовалась сила и властность, в сочетании с непокорным нравом, они делали его совершенным. Еще никогда и никому не удавалось сломить его волю. И только глубокий, давящий взгляд выдавал в нем множество тягостных мыслей.
Он пил дорогое виски из не менее дорогого стакана и, делая один глоток за другим, задумчиво смотрел на огни Лондона.
С двадцать пятого этажа обитатели мегаполиса казались ему букашками – маленькими черно-коричневыми насекомыми, что сбегаются в кучки, суетятся и разбегаются в стороны при малейшей опасности. Эти людишки, отчаянно хватающиеся за свою бестолковую и тщетно прожитую жизнь, ищущие всевозможные способы доказать себе или кому-то еще, что не просто так пришли в этот мир… Думают о смысле бытия, копошась в своих крошечных мирках. Поклоняются различным богам, но не ведают истины…
Хозяин апартаментов взглянул на свое отражение в окне. Затем медленно развернулся и безучастным взором окинул комнату, немалую часть которой занимала кровать с высоким изголовьем и разворошенной постелью. Босоножки на высоком каблуке, красное платье, кружевные трусики валялись на полу вперемешку с его одеждой. Дополняли беспорядок разбросанные там же одеяло и подушки. А возле камина на шкуре снежного барса спала она – лежа на животе, согнув ногу и положив руки под голову. Обласканная лучами славы восходящая звезда местного то ли кино, то ли театра, сейчас, лишенная этих одеяний тщеславия, она была просто обнаженной женщиной – его женщиной на эту ночь. Одной из многих, одной из тех, которые пытались так или иначе скрасить его одиночество. Поленья в камине тихо потрескивали от живого огня, а теплый свет, проникая сквозь резную заслонку, дарил смуглой коже красавицы сочный золотистый оттенок.
Да только за один этот вид в своей спальне многие радостно отдали бы свои никчемные жизни! Неукротимая жажда обладать такой красотой во все времена заставляла людей совершать чудовищные поступки. Ему же все это давно приелось и не давало должного удовлетворения. Все это он уже видел и не раз.
Из бесконечных дней, тянувшихся вереницей, нынешний не стал исключением – такой же скучный и невыразительный, вызывавший у стоявшего возле окна человека только зевоту.
Он сделал еще глоток дорогого алкоголя и вспомнил, как недавно один бессменный участник списка Forbes и по совместительству его уже теперь бывший бизнес-партнер на своей шкуре убедился, что лгать ему не стоит. Этот несчастный вдруг решил, что сможет обойти его, сможет провести сделку в обход! И чего, спрашивается, не хватало? Денег? Это смешно!
Мужчина усмехнулся. Он не был этим ни удивлен, ни расстроен, ему это было просто безразлично. Все давно уже происходило слишком предсказуемо. Зачастую люди, лелея свои пороки, и раньше гнались за куда бóльшим куском, чем тот, который смогли бы унести…
Длинноногая красавица, просыпаясь, перевернулась на спину. Лениво смахнув с лица кудрявые волосы, завела руки за голову и с наслаждением потянулась. В отражении окна и без того впечатляющие изгибы ее тела то увеличивались, то уменьшались в пропорциях. Сделав глубокий и томный вдох, девица игриво встала на колени перед мужчиной и принялась призывно изгибаться, отчего ее совсем не маленький бюст стал словно существовать отдельно от тела хозяйки. Сходясь вместе, груди сразу расходились, чтобы встретиться вновь. Узкая талия дивы сейчас казалась и вовсе в обхват одной мужской ладони. Вид эстетичен, красив. На деле же пресная. Одинаковая. Не вызывавшая и капли запоминания у хозяина апартаментов.
– Милый, иди сюда. Замерзнешь, – пропела гибкая особа, с вожделением рассматривая крепкие мужские бедра.
– Я какой угодно, но уж точно не милый, – cкривился он от ее слов.
В дверь постучали. Красавица от неожиданности застыла на месте. Затем, спохватившись, как и подобает чопорной англичанке с хорошими манерами, деликатно ойкнула, умеренно покраснела, грациозно наклонилась вперед, картинно взялась рукой за платье и потянула его к себе. Одеваясь, она вновь превращалась в достояние миллионов – знаменитую актрису, игравшую роль.
Мужчина нахмурился, поставил стакан с недопитым алкоголем на стеклянный стол. Медленно прошелся по паркету из дерева бокоте к встроенному в стену гардеробу. Не меняя темпа, надел черные брюки и белую рубашку. Спешить? Ему было некуда спешить. Пусть спешат те, кто еще не разочаровался в жизни. Человек, стоявший за дверью, явно нервничал и постучал снова. Он торопился, желая быстрее завершить то, за чем пришел, и взяться за другое дело. Чтобы успеть – успеть жить. Хозяину же апартаментов казалось, что он скоро совсем замедлится, покроется пылью из-за монотонных и однообразных дней.
Выйдя из спальни, он все так же неторопливо провернул ключ в замке входной двери, и та послушно открылась.
– Мистер Вуд, вам просили передать! – Парень в зеленой форме посыльного протянул белый конверт с эмблемой ясно узнаваемого Цветка жизни – выбитым на картоне кругом, в центре которого переплетались меньшие окружности, создающие замысловатый узор.
Вуд протянул парню купюру, махнул рукой, чтобы тот оставил его, и не сходя с места распечатал конверт.
«Сегодня в час после полуночи по лондонскому времени состоится сбор Синклита, на который Вы приглашены».
– Хм… – усмехнулся Вуд.
Конечно! Их «приглашение» – это лишь вежливое слово, в действительности намекающее на то, чтобы он был в Синклите непременно. Ну, хоть что-то интересное намечается за такое долгое время. Все-таки они не так часто собираются. «Стоит послушать», – подумал он, закрывая дверь.
Глава 1
Этим весенним утром было еще довольно холодно. Только к обеду солнце начало немного пригревать. Деревья распускают свои первые нежные листочки. Высвечиваемые солнечными лучами, они создают ощущение незащищенности, слабости, как будто должно произойти что-то чудесное и в то же время пугающе новое и не зависящее от тебя.
Я остановилась, чтобы перевести дыхание после пробежки, на небольшой поляне. Мне удалось найти это уединенное место в лесу еще три года назад. Оно было скрыто высокими деревьями, лишь едва видимая тропинка, вытоптанная лесником, привела меня тогда сюда. Я задумалась, рассматривая листики-малютки канадского клена, неспешно набирающие силу. Вдыхала свежий воздух и размышляла.
В прошлое воскресенье я надеялась тихо и мирно провести свой двадцать первый день рождения за любимым делом. Поглощая страницу за страницей выбранной мной увлекательной книги. На что я надеялась? Разве моя подруга Лиза Прайс могла это допустить? Конечно, нет. Она в своей обычной манере, не слушая никого, кроме себя, влетела ко мне в комнату и изменила все мои планы на тихий вечер. Не девушка, а ураган! Ее вечно растрепанные рыжие волосы удерживает лишь тканевый ободок либо лента для волос. Причем всегда разные. У нее их миллион: от розовых до черных, с металлическим отливом и матовых, с принтами шкуры леопарда и тигра. Однажды она явилась ко мне с лентой, к которой были приклеены разноцветные перья. Одежда у нее опрятная, чистая и наглаженная, но все равно создается впечатление неряшливости. Обычно она носит юбки до пола, в непонятных тонах и длинные рубашки, поверх которых небрежно завязывает кожаный ремешок с многочисленными переплетениями.
– Ты так и останешься старой и никому не нужной девой со своими книжками, – в очередной раз давала мне тогда наставления Лиза. – Все равно все их не перечитаешь, каждый божий день выпускают все новые и новые. Печатные станки издательств ни на секунду не останавливаются. Сегодня твой день рождения, совершеннолетие, и ты обязана его отметить.
Говорить Лизе, что совершеннолетней я стала еще три года назад, было бесполезно, она уже подбирала мне платье.
– И ничего я не старая! – пыталась возразить.
– Вот скажи, чем тебе не угодил Лиам? Высокий, широкоплечий и даже не обделен интеллектом, все как тебе нравится. Нет же, ты и ему помахала рукой, – продолжала сокрушаться подруга.
В действительности я и сама не знаю, почему отказала Лиаму в продолжении отношений. Он в моем вкусе, неглуп, галантен, красиво ухаживал, но все равно не то… Какая девушка в наше время в двадцать один год еще девственница? Ну, может, монашка или та, кто до сих пор ждет принца. Но я-то к ним никакого отношения не имею. Я вполне себе нормальная, с обычными потребностями, однако, когда дело доходит до главного… В общем, я не стремлюсь замуж или еще что-то в этом роде – просто считаю, что первый раз должен быть с тем, кто тебе нравится, а не потому, что вроде как давно пора.
Тем вечером Лиза потянула меня в местный бар, где собираются студенты. В надежде, что мне кто-то приглянется. Я же отсиживалась за столом и скучала. Первый бокал вина, второй, нет, второй был уже лишним. Меня замутило, голова закружилась и потемнело в глазах. Я скрылась тогда за дверью туалета и провела там не менее получаса. Когда же Лиза меня нашла, я была бледная, с болезненным румянцем и расширенными зрачками. Словно приняла наркотик. Тогда я пожалела, что не согласилась поехать домой в Россию. Бабуля настаивала, чтобы я провела свой день рождения дома, вместе с ней. Грозилась, уговаривала, давила на слабости. Голова у нее болит, плохо ей, а я не поддерживаю единственного родного человека.
Собственно, после того вечера в баре я чувствую себя неважно. Отравилась тогда или мне что-то подсыпали, уже не узнаю. Только стала раздражительной, нервозной, хочется расслабиться, но не выходит. Возможно, виной всему переутомление. Мы с Лизой студентки одного учебного заведения. Лиза американка, а приехала учиться в Канаду, чтобы скрыться от многочисленной родни, которая, по ее словам, не дает ее артистической натуре творить!
Очнувшись от своих раздумий на лесной поляне, я взглянула на часы.
– Время возвращаться, – пробормотала я и направилась, рассматривая пейзаж, из леса в кампус.
Весна! Свежий воздух утра наполнился ароматами ранних цветов, запахами мокрой от росы травы и земли. Тропинка петляла, подпрыгивала на кочках, вынуждая меня концентрировать на себе внимание. Природа всегда меня успокаивала.
Добравшись до кампуса и приняв душ, я села перед зеркалом с расческой. Длинные волосы путались, и в очередной раз мне захотелось от них избавиться. Знала, что они отрастут, и все же мучилась в сомнениях. Стричь, не стричь…
Взгляд зацепился за фотографию родителей на столике. Мама, смеясь, смотрела вдаль, а папа не отрывал от нее влюбленных глаз. Я совсем их не помню. Они рано покинули этот мир – из-за автокатастрофы, произошедшей, когда мне было всего пять лет.
Я вздрогнула, не зная, что сделать вначале, так как одновременно зазвонил телефон и постучали в дверь. У меня к телефонам вообще особое отношение: я постоянно их забываю везде, где только можно и нельзя, вот и сейчас не помнила, где оставила. Ориентируясь на звук, заглянула в комод с бельем и – ура! Искомый предмет обнаружился между трусиками и маечками, а на экране высветилось слово «Ба». Снова стук.
– Сейчас иду, иду! – крикнула я, нажав кнопку «Принять вызов» и одновременно открывая входную дверь.
– Привет! – сказала я в телефон, а вошедшая Лиза на ломанном русском повторила.
– Привет, привет! – тут же перешла она на родной английский. – Ты еще не собрана, у тебя же выступление сегодня! Ты что, забыла? – упрекнула, отодвигая меня в глубь комнаты.
Как же забыть то, что касается учебы и моих работ? Этим я и жила последнее время. Но сейчас мои мысли разлетались в разные стороны, не желая мне облегчить задачу перед выступлением.
Я взглянула на подругу и приложила указательный палец к губам. Ее бледно-голубые глаза смотрели с пониманием. Хоть по-русски она, кроме нескольких матерных слов, ничего не знает, ей не составило труда догадаться, что звонит моя Ба.
– Кристина, внуча! Ау, ты там? Это что, Лиза там с тобой? – раздался голос бабушки.
Прижимая к уху мобильник, я пыталась влезть в свой классический брючный костюм и одновременно отвечать.
– Да, Ба, здесь я. Опаздываю! Собираюсь, давай перезвоню!
– Только скажи, у тебя все в порядке? – взволнованно говорит Ба, словно здесь идут военные действия и она готова броситься вплавь через океан, чтобы спасти меня.
– Конечно, бабуль, просто время поджимает! Доклад сегодня зачитываю. Не волнуйся, скоро доучусь и приеду. Совсем немного осталось.
– Ох, Кристиночка, скорей бы! Позвони, как сможешь!
– Целую, Ба!
Отключив вызов, я развернулась к подруге и состроила извиняющиеся глазки. Многочисленная семья Лизы, состоящая из родителей, бабушек, дедушек, кузин и кузенов, тоже постоянно атаковала ее в самое неподходящее время и в самых неподходящих местах. И по сравнению с ними моя родственница в одном экземпляре представлялась ей проблемой вовсе пустяковой. Ба взяла надо мной опекунство после смерти родителей. А когда я решила, что хочу учиться в Канаде, именно там, где получил образование отец, она стала меня отговаривать. Нам нельзя разлучаться, это долго, ты там будешь одна, я без тебя не смогу, я старая, кто за мной присмотрит, ты меня не любишь и вообще там опасно. Чего только я не услышала. Но мне так хотелось именно сюда. Почему? Не знаю. Может, я так поступила для того, чтобы стать чуточку ближе к родителям и побывать в тех местах, которые были знакомы отцу, а может, и просто отдать дань его памяти.
– Ты чего застыла? – выдернула меня из воспоминаний Лиза.
– Уже бегу! Я только оденусь, и мы выходим!
– Да, да… – Закатив глаза к потолку, подруга села в ожидании на кровать.
***
Из кампуса мы с Лизой вышли на узкую асфальтированную дорожку. Поторапливаясь, зашагали в направлении здания университета. Мне представилось, что когда-то вот так же шел за знаниями и мой отец. Проходил тем же маршрутом, что и я сейчас. Смотрел по сторонам, смеялся, думал о будущем, мечтал. Однажды, перебирая родительские документы, я наткнулась на дипломы отца. Увидев, где именно он получал одну из своих специальностей, я тут же влюбилась в это место, лежащее в стороне от огромных мегаполисов и шумной жизни, окруженное столетними деревьями, многочисленными реками и озерами. Красота! Жаль, что он не смог сам показать мне свои родные края.
Мы прошли жилые корпуса и двинулись к арке, ведущей к университету. На ее трехметровом белокирпичном своде выгравирована надпись на латыни: Damnant quod non intellegunt, что в переводе означает: «Осуждают то, чего не понимают». Эта конструкция мне всегда казалась зловещим переходом, таящим в себе зло. Озноб и приступы нерационального страха вызывало данное сооружение, что весьма для меня не свойственно. Я не склонна фантазировать и тем более верить в недоказанные теории. Я до мозга костей реалист, и чудеса не мой конек. Наверно, поэтому я и выбрала изучение психологии, где поведение людей можно объяснить с научной точки зрения. Вот только сейчас я вцепилась в рукав подруги и быстро зашагала вперед.
Старой постройки шестиэтажное здание университета стоит монолитом. Стены на метр от земли выложены природным камнем. Перед учебным корпусом – огромная внутренняя площадь с тремя извилистыми дорожками, с обеих сторон от которых возвышаются старинные уличные фонари. Одна из местных достопримечательностей – лавочки из отшлифованных каменных глыб с лакированными дубовыми досками для сидения. Между дорожками стелется прекрасный газон, излюбленное место отдыха учащихся. Одни предпочитают прямо на нем перекусить бутербродом, другие наверстывают здесь упущенный материал, а есть и такие, кто, не стесняясь и не скрываясь от посторонних глаз, с упоением целуется.
– Добрый день, Кристина! Ты готова? – спросила подошедшая к нам профессор психологии.
Дама почтенного возраста, с волосами, выкрашенными в цвет темной сливы, сквозь который пробивается седина. Одетая в строгий костюм синего цвета с одной застегнутой пуговицей на пиджаке. Очки в белой оправе без конца спадают ей на кончик носа, отчего ей приходится постоянно их поправлять. Многие с курса стремились попасть именно к ней под так называемую опеку, но не всем это удавалось. Почему она выбрала меня? Хотелось бы верить, что за мой выдающийся талант. Хотя я сама себя одаренной не считаю. Я больше зубрилка и теоретик, но вовсе не открыватель новых горизонтов.
– Добрый день, миссис Тафт. Да, готова, – взволнованным от предвкушения голосом ответила я.
– Кристина, увидимся позже, я хочу еще повидать Пита перед занятиями, – пролепетала подруга, не забыв поприветствовать моего куратора, и унеслась прочь.
– Пойдем, – привлекла мое рассеянное внимание миссис Тафт. – Ты ведь понимаешь, если понравится твоя работа, тебя могут назначить одним из самых молодых специалистов, которые когда-либо удостаивались чести читать лекции в этом замечательном здании науки. Конечно, для начала могут предоставить место ассистента, и ты будешь помогать основному преподавателю, но это только пока, моя дорогая.
– Вы же знаете, что я этого ужасно хочу! – Я тяжело вздохнула, не переставая нервничать.
– Да, забыла сказать, – добавила профессор как бы между прочим. – Сегодня необычно много народу пришло для закрытия своих работ, поэтому было принято решение расположить всех в большой аудитории.
– Так много? – Я остановилась и повернулась к миссис Тафт с изумленным видом.
– Не беспокойся, у тебя все получится, – отмахнулась куратор. – Я сразу вижу умных и талантливых людей. Тебе не о чем беспокоиться!
Да уж! Ей легко говорить, а я не люблю большие скопления людей, тем более собирающихся смотреть на меня и, того хуже, слушать. Это проблема.
Трясущимися руками и не без усилий я открыла огромную деревянную дверь в зал. Шум голосов тут же ворвался в тихое пространство коридора. Полукруглое помещение аудитории было полностью заполнено, а это ни много ни мало более пяти сотен мест.
– Кристина, проходи, садись, – подтолкнула меня профессор. – Как только я тебя представлю, ты пройдешь за кафедру и зачитаешь свой доклад.
Я машинально кивнула ей и выдавила улыбку. Деваться было некуда, я двинулась вглубь аудитории и села на свободное место в первом ряду. Вынула из сумки папку, открыла доклад и вчиталась в заметки на страницах. Голоса постепенно смолкли, после чего миссис Тафт объявила первого спикера, которым оказался студент с первого курса компьютерных технологий. Данное направление мне было неинтересно, и я продолжила просматривать свои записи.
– Мисс Кристина Коул! – спустя время раздался со сцены голос миссис Тафт.
Я вздрогнула. Закрыла записи и на дрожащих ногах направилась к ступеням, ведущим на сцену. Поблагодарив профессора за предоставленное слово, положила папку на кафедру и поправила микрофон. Досчитав до пяти, все же собравшись с духом, я начала свое выступление:
– Представьте себе человека, который решил, что он колдун, маг или целитель, отвергающий научные истины. Пока он, сидя на диване, рассуждает о своих способностях и силе, это нестрашно. Но если он начнет действовать? Скажем, соберется проверить себя и полетать, спрыгнет, например, с моста или выпрыгнет из окна последнего этажа небоскреба, наплевав на закон притяжения? Либо кто-то решит, что может вылечить вашего любимого человека или незнакомого прохожего, которому стало плохо, с помощью своих магических сил, а не научных медицинских знаний, и не вызовет скорую помощь? Скорее всего, эти две истории закончатся печально.
Понять фантазии человека, которого вы знаете, например, соседа, партнера по крикету или лучшего друга, знакомого вам со школьной скамьи, понять, почему он поступает так или иначе в той или иной ситуации, поможет наука в огромном своем многообразии. Пусть это будет психология поведения человека, либо философские истины, ставшие уже научными фактами, либо опыт и практика медицинских учений. Я считаю, наука стремится к получению истинного знания, а не выдуманных, нереальных способностей.
Я продолжала говорить и зачитывать все, что подготовила и что, как мне казалось, должно быть интересно слушателям. Временами смотрела в зал и ловила на себе увлеченные взгляды. Ощущение неловкости и смущения давно прошло, уступив место желанию выразить свою точку зрения на существующие в обществе проблемы.
Подведя итог выступления, я поблагодарила всех за внимание и с облегчением, хотя еще не совсем успокоившись, поспешно покинула сцену.
Выйдя из аудитории, я облокотилась о стену и закрыла глаза, давая себе передышку, пытаясь унять еще учащенное сердцебиение. Как вдруг в тишине коридора раздался мужской голос:
– Вы и вправду думаете, что все так банально и связано только с нездоровым воображением людей? – спросил он с нотками пренебрежения и высокомерия.
Я подняла голову. В мою сторону медленной, но уверенной походкой направлялся мужчина лет тридцати пяти.
– Простите, это вы мне?
Незнакомец посмотрел по сторонам, заломил бровь кверху, а затем с мимолетной насмешкой ответил:
– Мы вроде бы здесь одни… Но позвольте представиться, – добавил он, протягивая визитку. – Меня зовут Герберт Вуд. Итак, мисс Коул, вы искренне верите в то, о чем сегодня говорили?
Я уже была готова начать дискутировать, отстаивая свои убеждения, но тут из аудитории выбежали Лиза и ее парень Пит. Подруга начала шумно поздравлять меня с прекрасным выступлением. Говорила, что, хотя она и не согласна со мной и верит в чудеса, все же я смотрелась на сцене великолепно. Она упомянула и о том, что слышала, как миссис Тафт разговаривала с ректором, а тот отозвался о моей речи с восхищением: мол, мой доклад один из самых лучших, которые он слышал. Когда Лиза закончила петь мне дифирамбы, я оглянулась в поисках незнакомца, но его и след простыл.