Музей

Совершенно неправдоподобные события тут описаны. Написал Водолазкин про Сталина, Кирова, Ленина и других партийцев. Иронично написал, мягко говоря, с юмором. Но как-то мне сразу вспомнилось о фильме про смерть Сталина в жанре комедии, который считаю совершенно недопустимым.Вот не пойму я, неужели Водолазкин написал всю эту серию. Не могу воспринимать я эту серию, кроме первой книги. Первые две книги несли в себе идею, что главные герои совсем не те, кем кажутся. Эта совершенно не в тему предыдущим пьесам.Тут вроде как и не особо крамольно, но есть тут что-то неправильное. Если вы раньше про Сталина ничего не читали и не интересовались им, то наверное и не заметите ничего. Сталин тут выставлен прямо кровавым тираном, которому вынь да положь, невзирая на окружающую действительность.Но так быть не могло. А раз так, то зачем писать неправдоподобную комедию о значимой фигуре нашей страны? Как-то всё странно это. Может быть вся серия вообще ради этой книги была написана. Потому что предыдущая книга ну вообще никакая. Она имела какой-то лоск, но не было в ней ничего необычного. Что не скажешь о первой книги. Первая была прямо отличная.Третья книга точно не проходная. Она содержит в себе настоящие исторические фигуры. С какой целью написана эта книга? Мой опыт подсказывает, что тут была цель. Либо Водолазкин сам ненавидит Сталина, либо он написал это по заказу. По чьему, это уже дело десятое.Если читать отстранённо, то можно ощутить чёрный юмор автора. Но если всё же прикрепиться к героям книги, то сразу всё становится не очень добродушным, а прямо пропитанным чернухой. Мне подобные приёмы в сочинениях авторов совсем не нравятся. Шутки в этой области я не приемлю.Есть версия, которая говорит о причастности Сталина к убийству Кирова. Но она не была найдена даже во времена оголтелой дискредитации Сталина Хрущевым. А раз так, то скорее всего такого и не было. Водолазкин сам пишет, что не обязательно было называть героев реальными фамилиями, главное было показать их типы. Но всё таки сделал именно так, как сделал.

– Ну как?– Приемлемо. Только вкус горьковатый и в горле дерет.Я слышала, что Водолазкин написал новую пьесу. Слышала, что о пандемии. Было любопытно и немножко стыдно. Тот сорт неловкости какой испытываешь, когда приличный человек делает что-то, не вполне пристойное. Такого рода злободневность сильно отдает конъюнктурой. Хотя, как может хороший писатель совершенно игнорировать действительность? Он отличный. И нет, отражение динамики короновирусных настроений только в титульной пьесе. Сколько могу судить, тетралогия не связана общими героями, сквозным сюжетом, даже единством времени и места действия. «Сестра четырех» (отсылающая к «Трем сестрам» и «Сердцам четырех»), как раз остроактуальная и, в согласии с возможностью брать информацию из воздуха, открытой хорошим писателям, Евгений Германович сделал одного из героев, курьером, развозящим пиццу на трехколесном пикапчике, который может сложиться гармошкой и убить владельца от малейшего толчка. «Пародист» – отступление в недавнее прошлое доковидных времен. По дороге из загородного дома погибает, разбившись в аварии, известный пародист. Спустя три года его вдове с ее новым мужем (близким другом покойного) наносит визит частный детектив в сопровождении массажистки почившей знаменитости. Детектив немного заикается (никого не напоминает?). И, как нетрудно догадаться, прогнило что-то в Датском королевстве."Музей", еще дальше в прошлое, время накануне убийства Кирова. Которое, вы помните, послужило отправной точкой для первого витка репрессий. События предшествовавшие выстрелу Николаева. Водолазкин историк и знает о подоплеке событий больше, чем профан, вроде меня, услышит на уроке или вычитает из Вики.Неканоническая бытовая версия, связанная с любовницей С.М. Мильдой Драуле, мужем которой был убийца, мастерски вплетена в историю столкновения двух воль в ходе которого одна съеживается и перестает существовать, смятая и подавленная другой. Гротескная, абсурдистская, исполненная чернейшего юмора, пьеса приводит на память Ионеско и Дюрренматта и вызывает порой физиологическое отвращение. Все-таки, думаю, что идея сделать из нее аудиокнигу в исполнении Геннадия Смирнова была не самой блестящей. Не потому, что он плох, а потому, что драматургию прозаика нужно читать, как читаешь прозу. В ней акцент не на диалог, а на то, что за его рамками.Заключительная пьеса «Микрополь». Название одновременно служит антитезой мегаполису, такой себе микрокосм как отражение макрокосма, и отсылает к некрополису (ну, вы поняли). Греческая трагедия с выборами мэра и хором обманутых дольщиков, периодически перемещающимся из конца в конец сцены. Стенания их исполнены высокой поэтики, но мало что могут изменить в текущей ситуации.Да, понимаю, что рядом с остроактуальной первой пьесой, четвертая с темой дольщиков выглядит прямо-таки замшелой. Но если копнуть глубже, кто мы нынче, как не те, чей кусок жизни отъеден непонятно кем: короновирусом, властями предержащими, олигархами, рептилоидами? Я рада знакомству с Водолазкиным драматургом, это тот писатель, которого люблю за «Соловьева и Ларионова» и особенно за «Авиатора»ИППОЛИТ. Так кило́метр или киломе́тр – как произносить-то?АГАТА. Зависит от того, где произносишь. Ты в прошлый раз куда ездил?ИППОЛИТ. Ну, на колбасную фабрику.АГАТА. Все правильно: там кило́метр. Сегодня же – общегородской митинг, так что лучше, наверное, киломе́тр. А что у тебя завтра?ИППОЛИТ. Консервный завод. Получается, что там снова – кило́метр.АГАТА. Можешь заодно сказать и асвальт. А то, чего доброго, не проголосуют.ИППОЛИТ. Однозначно. Скажут: загордился Ипполит. Люди на консервном такие – как бы сказать…АГАТА. Консервативные.