ПРОЛОГ
Никогда Эверт Ройбаш, ученик чернокнижника, не закапывал могилы быстрее, чем этой ночью! По грязному лицу тек пот, натруженные мышцы горели, рубашка прилипла к взмокшей спине. Силы были на исходе, а покойная ведьма Ирис Керн была зарыта только наполовину. Эверту хотелось во весь голос проклясть тот день, когда в буйном помешательстве (иначе не скажешь) он постучался в двери замка Мельхом и пошел в ученье к чернокнижнику Макстену Керну.
Эверт на секунду остановился и покрепче перехватил лопату. Что ж он послушался маменьку и не выбрал белую магию? Лет через десять открыл бы собственную практику, сеял бы на земле добро. Люди бы его страшно любили, каждый день из благодарности приносили бы свежий хлеб, а по осени – большие пузатые тыквы. Эверт обожал кашу с тыквой, но черный прислужник Хинч отвратительно готовил, а кухарки в замке не задерживались.
Хотя было странно думать о еде, закапывая труп двоюродной прабабки Керн. Не после того как старая перечница восстала из могилы во время призыва энергии Вселенной.
Ведь ничто не предвещало беды!
Учитель не возвращался в замок второй месяц, черный гримуар неожиданно расщедрился на заклинание и не куснул пальцы магическим разрядом. Ночь выдалась тихая, безветренная и ясная. Комета в черном небе горела так ярко, что была видна невооруженным глазом. Как не воспользоваться случаем и не собрать космической силы?
Эверт ни разу не отошел от инструкции, выданной гримуаром. Вырезал на пятачке между могилами красивую пентаграмму, четко и громко произнес заклинание. Мощный луч вырвался из земли и ударил в ночное небо. Маг прикрыл глаза, расставил руки, готовый принимать щедрый поток энергии. Он ждал и злорадно ухмылялся от мысли, что теперь станет сильнее Макстена Керна, чернокнижника в демон знает каком поколении, но тут почувствовал, как что-то, вернее, кто-то схватил его за штанину. Приоткрыв один глаз, Эверт покосился вниз. Из могилы высовывалась синюшная женская рука с черными когтями.
Керны разной степени свежести и сохранности полезли из земли, как весенние ландыши в оранжерее замка Мельхом. Сложнее всего пришлось с дядькой Идрисом. Он был разобран по частям. Череп служил для проведения обрядов, а иногда в качестве пресса для писчей бумаги. Едва почерневший скелет вылез, как рванул в сторону замка, видимо, желая вернуть голову на место. Эверт насилу поймал беглеца. Пока тащил обратно, сломал ожившему покойнику ногу, выдернул из плеча руку, отодрал пару ребер.
Если учитель узнает, точно погонит из Мельхома ведьмовской метлой (одна как раз хранилась в чулане). О наказании ученику чернокнижника думать не хотелось. Оставалось вернуть полуистлевшие тела в вечный сон, закопать и забыть о позоре.
Когда дело было кончено, Эверт растянулся между свежих могильных холмиков и уставился в ночное небо. На душе скребли кошки. Разве он виноват в случившемся беспорядке? Наверняка в этом столетии над замком Мельхом пролетала неправильная комета и колдовство она создавала неправильное! Поверит ли Макстен, если соврать, будто он решил на кладбище огородик перекопать? Травки всякие выращивать: укроп, белладонну, мандрагору… Может, сказать, что хотел могилки обновить? Необъяснимая тяга ученика к физическому труду, по-любому, выглядела крайне подозрительно.
Неожиданно в ночной тишине прокатился басовитый раскат грома. На линии горизонта вспыхнул золотистый всполох. Эверт сел. Внутри родилось подленькое предчувствие надвигающейся беды. Будущий чернокнижник отчаянно надеялся, что кроме энергии вселенной, оживляющей мертвецов, больше ничего не призвал в магический мир.
– Помоги мне, боженька, – осенил он грудь святым знамением. Хотя, конечно, вряд ли светлые божества решились бы помочь адепту черной магии. Похихикать в сторонке – запросто, а спасти шкуру неумелого школяра от гнева скорого на расправу учителя – ни за какие молитвы.
ГЛАВА 1. Никогда не верь чернокнижникам
Умные люди утверждают, что начинать историю с пробуждения – это страшный моветон, дурной вкус и отсутствие авторской фантазии. С фантазией у меня все в порядке, поэтому для ценителей высокого стиля: сначала я легла спать, потом умерла, а после уже проснулась.
Никаких сомнений в том, что во сне меня отбортовало в мир иной, не возникало. Ведь только неожиданной смертью можно было объяснить, почему я укладывалась спать в свою кровать, а проснулась в чужой. Да еще и в незнакомой комнате с антикварной мебелью, словно сворованной из музея.
Может, в наш дом влетела комета? Вчера в вечернем шоу говорили, что к земле неумолимо приближалось смертоносное небесное тело. Грозили, что скоро планета накроется медным тазом, ни один супергерой не поможет. Я только издевательски хмыкнула и выключила телик, а, глядите-ка, похоже, после полуночи действительно случился звездный апокалипсис.
Кое-как я сползла с кровати, встала босыми ногами на холодный пол. Тело ломило от пересыпа, и особенно болела шея – голову не повернешь. Вообще, понимаю, что вопрос риторический, но как после смерти может что-нибудь болеть? Неторопливо (куда торопиться, если уже все кончено) я доковыляла до окна и обнаружила, что мое посмертное пристанище смотрело ровнехонько на каменную башню… То есть меня отправили в рай эконом-класса с видом на чужие апартаменты.
И в раскрытом окне этих самых апартаментов счастливо потягивался голый взлохмаченный мужик.
Заметив в нескольких метрах заспанную девицу, он резко сгруппировался, прикрыл непотребность и отшатнулся в сумрачную глубину. Сказать откровенно, наличие ангельского соседа в чем матушка родила и без крыльев немало удивляло. Тогда-то в туманной спросонья голове родилась трезвая и исключительно тревожная мыслишка…
Если я жива, а это не райские кущи, то… Черт подери, куда я попала? Замок, антикварная обстановка, ткань на стенах вместо обоев. Меня забросило в прошлое?!
Я завернулась в одеяло, прикрыв легкомысленную пижаму, и направилась к дверям. Телу стало тепло, даже жарковато, зато босым ногам было холодно. Жаль, что следом за мной в прошлое не провалились домашние тапочки. Высокие створки торжественно распахнулись сами собой, явив пустой светлый коридор с каменными стенами. Это было совершенно нелепо, но я задрала голову к притолоке и проверила, не висел ли датчик движения, как у раздвижных дверей супермаркета. Было бы странно, если бы он обнаружился. Людей, открывших передо мной проход, как перед королевой, тоже не наблюдалось. Стало жутковато.
Осторожно выглянув, я проверила коридор и крикнула:
– Эй! Кто-нибудь есть?
В фильмах ужасов зов разнесся бы на половину замка, но в реальности потолки высотой не отличались и были неспособны рождать эхо. Тишина казалась глухой и неприятной. Я решилась высунуться из комнаты и осмотреться. Пространство затапливал естественный свет. Быстрым взглядом я мазнула по окну… и шокировано повернулась всем корпусом, ведь пейзаж выглядел поистине фантастическим.
Замок накрывал прозрачный купол. Внутри светило яркое утреннее солнце, поле за замковой стеной цвело и зеленело, но дальше словно прочерчивалась невидимая линия, за которой царила зима. Низкое небо давило на землю, воздух казался серым, коченели от мороза утопленные в высокие сугробы голые деревья. Может, меня утащило ночью вовсе не в прошлое, а в сказку? Очень мутную сказку.
– Обалдеть!
За спиной прозвучали чужие шаги. Я оглянулась. Невысокий коренастый мужчина в черном костюме замер посреди коридора. Лицо пришельца выглядело молодым, но волосы, зализанные в аккуратный хвостик, были седы до желтизны.
– Где мы? – резко вымолвила я. Он закатил угольно-черные глаза и ни с того ни с сего свалился как подкошенный, словно его убило силой звука.
– Что с вами? – выпалила я и, не раздумывая, бросилась на помощь к раскинувшему руки мужику. Бухнулась на колени и заглянула в побелевшее лицо с синими губами. Похоже, от изумления у бедняги случился сердечный приступ! Трясущейся рукой я попыталась нащупать на шее пульс. Кожа оказалась ледяной, как у мертвеца.
Когда от ужаса я почти пустила жалобную слезу, зазвучали новые шаги. Человек явно бежал. В коридор, придерживая за пояс штаны, ворвался сосед из окна. Слава богу, он успел одеться. Рубашка была вывернута наизнанку, шнуровка на гульфике развязана. Светлые волосы торчали в разные стороны, а в глазах застыла паника. Он был младше, чем мне показалось издалека, примерно лет двадцати.
Обнаружив, что незнакомка из соседних апартаментов смыкает пальцы на горле бездыханного друга, он тоже остолбенел. Я почти решила, что сейчас блондин закатит глаза и рухнет с приступом, но он замахал руками и что-то заговорил на непонятном языке, словно умолял оставить жертву в покое.
– Я не виновата, что он умер! – переходя на английский, выпалила я.
– А? – Парень для чего-то поспешно начал затягивать распущенную шнуровку на штанах.
– Ду ю спиак инглиш?
Умом-то я осознавала, что если человек говорил на тарабарском, то на каком языке ни ответь, все равно не поймет. Однако сработал рефлекс, записанный на подкорку, как у собаки Павлова. Со школьной скамьи вместе с неправильными глаголами мне вдалбливали, что если заговорить с иностранцем по-английски, он тебя всенепременно поймет.
Однажды я заблудилась в китайском городе Гуанчжоу, стояла на переходе над широченным проспектом и по-английски пыталась выяснить у прохожих, где находилась автобусная остановка. С таким же успехом я могла спрашивать на французском, румынском, корейском или на диалекте вымирающего племени папуасов Новой Гвинеи. Официально заявляю, если вы попали в Китай или в странный замок на краю света и не знаете местного языка, то смело говорите по-русски. Где находится остановка до дома, все равно не выясните, но по крайней мере не почувствуете себя кретином.
В этот драматичный момент, когда стало ясно, что у нас с блондином общий – только язык жестов, покойник резко открыл черные глаза и, с сипом втягивая воздух, сел. Взвизгнув, я отпрянула от ожившего трупа и выдала емкое нелитературное ругательство, точно отражавшее мое отношение к происходящему.
Через пятнадцать минут с отшибленным задом и замерзшими ногами я сидела в столовой и, чувствуя себя пойманным врагами лазутчиком, осторожно осматривалась. В просторном помещении скалил черную пасть огромный камин с кованой решеткой. Солнце проникало сквозь высокие окна и рисовало на начищенном паркете вытянутые клетки. Снаружи зеленела лужайка, а вокруг царила пугающая тишина, как в склепе.
Честно говоря, блондин с зомби не отличались гостеприимством. Они хотели запереть меня в спальне, но не сумели открыть внезапно захлопнувшиеся перед их носами двери. Сколько парочка ни ломилась в комнату, ни ругалась и ни дергала за бронзовые ручки, войти не получилось. Единственное место, куда замок милостиво нас впустил, точно намекая, что гостей с дороги следовало накормить, оказалась столовая.
Несмотря на голод, я не собиралась брать в рот ни кусочка, даже если эти кусочки в меня запихивали бы насильно. Разве человек в здравом уме решится есть в безлюдном замке, открывающем двери по собственному усмотрению? Например, бутерброд с толстым ломтем копченой грудинки… Я сглотнула набежавшую слюну.
Створки распахнулись, и неожиданно даже для себя я выпалила:
– Не смейте меня кормить!
Блондин едва не выронил из рук фолиант и человеческий череп, а потом одарил меня угрюмым взглядом. Ворча на своем тарабарском, он приблизился к столу. Книга в переплете из дубленой кожи и с коваными уголками смачно шлепнулась на столешницу. Череп, правда, был пристроен аккуратно, с пиететом, как будто являлся частью давно умершего дедушки. Обнаружилось, что в нижней челюсти у бывшего родственника (или кем он там был) не хватало двух передних зубов. Видно, роняли его неоднократно, возможно, при жизни. Мысленно я окрестила щербатого страдальца Егоркой.
А что? У каждого свои тараканы. Мне нравилось давать имена предметам. Кактус Толик, компьютерная мышка Кларочка, любимый офисный степлер Витенька. Господи, кто послушает, точно примет за сумасшедшую. Даже с дурдомом определилась, правда, не поняла пока, где он находился, но точно не в Китае.
В гробовом молчании блондин листал фолиант, потом что-то изучал, водя пальцем по странице. Когда он поднял голову, я вжалась в спинку стула и спросила:
– Что?
Он недовольно цыкнул, мол, молчи, женщина, твой день восьмое марта! Я немедленно прикусила язык. С серьезным видом блондин положил одну руку на Егорку, в смысле, на череп, другую – протянул в мою сторону. Невольно я заметила, что на раскрытой ладони краснели натертые мозоли. В тишине прозвучали резкие отрывистые слова, и мне в лицо ударил поток теплого воздуха. Волосы взлохматились, в раззявленный рот что-то попало и я закашлялась. Не знаю, чего недоделанный колдун пытался добиться, но вид у него стал ужасно печальный. Пожалела бы, если бы не хотела пристукнуть Егоркой по макушке.
Горячий фен он изображал еще три раза. Шевелил пальцами, словно дергал за невидимые ниточки, произносил стихи без рифмы. В общем, отчаянно ворожил, а на меня от скуки напала зевота, но приходилось держать рот закрытым, чтобы снова не проглотить какую-нибудь иномирную муху.
– Из какой дыры ты только вылезла, убогая? – растерев лицо руками, пробубнил блондин на чистейшем русском языке.
Чувствуя, что меняюсь в лице, я выпрямилась на стуле и поправила сползшее с плеч одеяло.
– Из той дыры, на языке которой ты сейчас меня обозвал, бессмертный.
От неожиданности он шарахнулся от стола. Складывалось ощущение, что из нас двоих именно я изображала колдовство, чтобы запустить Гугл переводчик.
– И давно ты меня понимаешь?! – выпалил он.
– Не знаю, ты же молчал. – Я придвинулась к столу и спросила: – Вместо приветствия, ты, может, уточнишь: где мы?
– В замке Мельхом.
Можно подумать, название абсолютно все объясняло.
– Что мы в замке, я и сама заметила. Как я здесь оказалась?
Блондин замялся. Замешательство красноречивее слов говорило, что он что-то знал, но скрывал.
– Сложный вопрос…
– Ты колдун? – решила я задать простой вопрос.
– Скоро стану.
– Значит, ученик, – догадалась я. – Послушай, ученик колдуна, лучше верни меня домой, потому что от меня толку никакого. Я давно не девственница.
На его лице вспыхнули алые пятна. Пришлось внести ясность:
– Вы ведь меня для обряда своровали?
– Никто тебя не воровал! – попытался он откреститься от участия в похищении. – Ты сама попала… Так сказать, самовыкралась!
– Сама? – возмутилась я. – То есть я заснула в своей кровати, а проснулась в этом вашем замке по собственному желанию? В окне, значит, ты голыми телесами трясешь.
– Я не тряс, а потягивался, – как будто даже обиделся блондин.
– По коридору ходит живой труп, – проигнорировала я нестройный лепет.
– Хинч – не труп, а черный прислужник. Напугала человека до обморока! Из него чуть демон не вылетел! Теперь седмицу в постели пролежит. Он, между прочим, вторую сотню лет разменял. Никакого уважения к старости!
– Другими словами, я еще и виновата? – опешила от неожиданной выволочки. И от кого? От похитителя!
Некоторое время мы молчали и недовольно переглядывались. На курсах личностного роста тренер говорил, что к человеку нужно было обращаться по имени, чтобы создать доверительную обстановку. Значит, будем создавать.
– Тебя как зовут? – спросила я.
– А тебя? – с подозрением прищурился он, словно иномирное имя являлось государственной тайной.
– Алина.
– Эверт Ройбаш.
– Так в какой стране мира мы находимся, Эверт? – мягко начала я подводить к тому, что сворованную девицу, раз от нее пользы как от козла молока, надо вернуть домой, желательно незамедлительно, пока она не заработала простуду на местных сквозняках.
– На пересечении миров. Внешнего, магического и необитаемого.
– С географией понятно, мы не в России и не в Китае, – вздохнула я.
– Где?
– В Караганде! – разозлилась я.
Эверт резко вжал голову в плечи и выставил в мою сторону скрещенные пальцы.
– Что делает твое заклятье? – осторожно уточнил он.
– Мозги всяким заклинателям прочищает, – буркнула я и без особой надежды спросила: – Слушай, ученик чернокнижника, а ты меня сможешь домой вернуть?
Хорошо, что украли в пятницу, не придется объясняться с шефом, почему ведущий специалист по продаже путевок в черноморский пансионат «Ласточка» не вышел на работу.
– Как я сам не додумался? – с чувством захлопнув книгу, он схватил ее под мышку, осторожно взял черепушку Егорку и направился к дверям. Я следила за гордым уходом и хлопала глазами. На пороге Эверт оглянулся и кивнул:
– Ты чего сидишь? Давай открывать портал, пока Хинч после обморока отсыпается.
– Так ты не издевался?! – Я вскочила со стула и, таща по полу одеяло, ринулась к будущему чернокнижнику.
– Нам надо успеть до возвращения Макстена, – на ходу объяснил он, когда мы пересекали пустой зал, завешанный потемневшими от времени портретами.
– Кто такой Макстен? – напряглась я.
– Хозяин замка.
– И что он сделает, если застанет меня здесь? – ответы из Эверта приходилось вытягивать, как клещами. На редкость неразговорчивый ученик чародея. В фильмах они, наоборот, всегда отличались болтливостью, жизнелюбием и легким характером.
– Выгонит, – загробным голосом объявил Эверт.
– Как выгонит?
– Взашей!
– Зачем меня выгонять взашей, когда можно просто вернуть домой? – возмутилась я.
– Да не тебя выгонит! Меня из замка выставит и ведьмовскую метлу натравит.
Метлы у них здесь были вместо цепных псов? Вдруг представилась табличка возле двери над звонком: «Осторожно! В замке злая метла, зомби пенсионного возраста и странный ученик чернокнижника!»
– Думаешь, он поверит, что ты самовыкралась? Точно решит, что я с заклинанием напортачил.
– То есть ты признаешь, что вчера ночью что-то сотворил?
– Вчера ночью абсолютно все что-нибудь творили, – проворчал Эверт. – Комета же летела.
Похоже, чернокнижником блондин был посредственным. Разбойничали и колдовали все кому не лень, но только он умудрился выкрасть человека из другого мира. О размышлениях я мудро промолчала. Вон нервный какой! Взбесится и прикопает в палисаднике замка под каким-нибудь цветущим кустиком. Судя по мозолям на ладонях, с лопатой он управлялся умело.
– Послушай, Эверт, не подумай, будто я наглею, а в вашем уютном замке обуви не найдется? – пропыхтела я, стараясь не отставать от колдуна.
– Чего? – резко остановился он и с недоумением уставился на мои босые ноги.
– Обувь: ботинки, сапоги, тапочки. – Я пошевелила окоченелыми пальцами с ярко-красными ноготками. – Очень ноги замерзли.
Сапоги нашлись, растоптанные и пыльные. Стараясь не думать о том, кто носил их, я сунула ноги в широкие голенища. Обувь оказалась почти по размеру.
– От последней кухарки остались, – пояснил Эверт.
Мы находились в сумрачном помещении, больше всего напоминавшим кабинет алхимика из фэнтезийного фильма. На полках теснились бутылки с подозрительными жидкостями, стол занимала установка из стеклянных колб и медных трубок, похожая на самогонный аппарат. Не исключаю, что таковой и являлась. Может, они по ночам варили какую-нибудь приворотную самогонку, разливали в банки и продавали доверчивым женщинам?
Пока я мысленно уличала жителей замка в подпольном виноделии, ученик чернокнижника выискивал нужную книгу на открытой полке шкафа.
– В спальню Мельхом уже не пустит, – объявил он, вытащив фолиант. – Придется открывать проход в холле, так что погрешности не избежать.
– То есть меня перенесет к соседям? – заволновалась я.
– Ну… – замялся он.
– Хотя бы до дома будет близко?
– Сложно судить.
Главное, не попасть в центр города, иначе в пижаме и растоптанных сапогах с чужой ноги я точно закончу веселенький день в полицейском участке. А что? Достойное продолжение безумного утра.
Однако случилась подлость. Когда мы попытались выйти из кабинета, дверь оказалась запертой, словно снаружи кто-то перекрыл ее шкафом.
– Что происходит? – заволновалась я.
– У Мельхома настроение плохое, – процедил Эверт. – Будем разрезать пространство здесь.
Похоже, вернуть меня домой ученик мечтал ничуть не меньше, чем я сама хотела оказаться в родных пенатах.
Он раскрыл книгу, потом взял в руки череп Егорку. Расставив ноги на ширину плеч, словно закрепляясь на месте, он открыл рот, чтобы начать читать заклинание, но тут замешкался, оглядевшись.
– Подержи, – протянул он мне череп.
– Ладно, – пробормотала я, с жалостью рассматривая пустые глазницы и дыру в желтоватых зубах. Переносицу пересекала сетка мелких трещинок. Жизнь после смерти у бедняжки Егорки явно была не сахарной, так сильно покоцала!
Эверт зажал в руке длинный кинжал с обоюдоострым лезвием и под заклинание, похожее по звучанию на японскую хокку, начал острием чертить в воздухе непонятные символы. Они вспыхивали алым горящим контуром, один за другим. Глаза ослепила яркая вспышка, и появился светящийся овал с человеческий рост. Внутри магического прохода закручивались спирали дыма. В кабинете поднялся страшный ветер. Он рвал на узких стрельчатых окнах портьеры, подбрасывал к потолку листы бумаги. На полках зазвенели бутылочки, а когда со звоном рухнул самогонный аппарат и трубки раскололись о каменный пол, я поняла, что пора линять.
– Прощай, Эверт Ройбаш, – отсалютовала я и сделала шаг в магическую дыру.
– Дядька Идрис! – вскрикнул ученик.
– Что? – оглянулась я в проходе и даже успела заметить, как с перекошенным от паники лицом ученик тянул ко мне длинные руки. Только тут стало ясно, что из магического замка я совершенно случайно прихватила череп. Однако меня начало утягивать немыслимой силой подальше от Эверта и замка чернокнижника.
Из пространственной дыры я выпала спиной вперед и со всего маху в кого-то врезалась. По ощущениям в каменную стену, но стены совершенно точно не умели двигаться и сыпать ругательствами. Неожиданно я обнаружила себя прижатой лопатками к холодной брусчатке. Надо мной нависало чудовище с оскаленными человеческим лицом и с горящими демоническими глазами. Завизжав, точно резаная, я шарахнула странному зверю по морде тем, что бережно прижимала к груди, в смысле черепом. У Егорки вылетел зуб, монстр от неожиданности отпрыгнул на метр. Только я собралась вскочить на ноги и броситься наутек, как услышала резкий приказ:
– Лечь!
Машинально подчиняясь командному голосу, я вжалась в щербленные камни под лопатками и притворилась паркетиной. Надо мной промелькнул красный огненный сгусток, похожий на шаровую молнию, и монстр взорвался черным дымом. Не успела я опомниться, как перед самым носом пролетела когтистая лапа с длинными узловатыми пальцами, до странности похожая на человеческую. Она шмякнулась на брусчатку и по-паучьи зашевелилась. Я моментально забыла об опасности, схватила череп и принялась колотить по монструозной пятерне.
В голове билась страшная мысль, что в нормальном мире отрубленные конечности никогда не проявляли признаков самостоятельности, а значит, недоделанный колдун Эверт Ройбаш обвел меня вокруг пальца и с голым задом (почти в прямом смысле) выставил из замка. Разве что сапогами обеспечил и Гугл переводчик запустил.
– Ты дура, Алина! Никогда. Не верь. Чернокнижникам. Даже будущим, – приговаривала я и била по притихшей лапе, хотя Егорка уже лишился парочки зубов.
– Все, все, – прозвучал над ухом насмешливый голос с хрипотцой. – Ты победила. Она уже мертва.
Большая теплая рука со сложной татуировкой на внешней стороне кисти накрыла мои ледяные пальцы. В отупении я позволила забрать щербатый череп.
– Дядька Идрис?!
Я резко вскинулась и уставилась на черноволосого мужчину, сидящего на корточках рядом со мной. С изумлением на загорелом лице он таращился на череп.
– Вы знакомы? – брякнула я.
– Мне любопытно, откуда знакомы вы. – Мужчина кивнул на беззубого Егорку и выпрямился. – Вставай!
Он протянул руку. Секунду я разглядывала длинные пальцы с разбитыми костяшками, а потом приняла помощь. Отряхнула перепачканные пижамные шорты, осмотрелась. Вокруг ни трупа, ни ошметков тел. В углу тупика притулился отвратительно воняющий деревянный короб, прикрытый съехавшей крышкой. Неожиданно поверженная лапа, распластанная по брусчатке, взорвалась черным дымом, заставив меня отскочить и налететь на мужика. Знакомый черепа Егорки был выше меня на голову, загорелый, небритый, с черными глазами и разбитой губой.
– Извини, – пробормотала я и тут до меня дошло: – Послушай, а ты, часом, не Макстен, учитель малолетней скотины из этого странного замка?
– Смотря о каком замке идет речь, – прищурился он.
– О Мельхоме.
Какое счастье, что за год работы в туристическом агентстве я научилась с первого раза запоминать названия, даже плохо произносимые и еще хуже усваивающиеся в памяти.
– Сдается мне, нам есть что обсудить. – Мужик крепко сжал мой локоть. – Только у меня тут осталось одно дело. Надо плату за этих двух демонов забрать. Ты ведь никуда не торопишься, Алина?
Если только домой, но что-то не вижу очереди из желающих меня сопроводить обратно в нормальный человеческий мир. Видимо, со скотиной он знаком не хуже, чем с черепом, а значит, просто так от меня не отделается. Вопьюсь, как клещ!
– Похоже на то, – улыбнулась я и выразительно вцепилась в рукав черной рубашки. – Откуда знаешь, как меня зовут?
– Ты колотила черепом по лапе и очень мило себя ругала, – объяснил он. – Я предположил, что вряд ли твое имя Дура.
– Хорошо, что ты не ошибся, – выпуская его рукав, кашлянула я.
Некоторое время мы петляли по переулкам между серыми каменными зданиями, а потом вышли на людную лицу, и я резко остановилась, почувствовав себя так, словно влетела в невидимую стену. Вокруг были каменные здания не выше двух этажей. Двускатные крыши покрывала черепица. Ор, шум. В пыли прохаживались куры… В последний раз живую курицу мне довелось лицезреть в птичнике зоопарка.
Я стояла среди средневекового хаоса, одетая в замызганную пижаму, больше открывавшую, нежели закрывавшую, и понимала, что меня точно загребут за растление пуритан. И почему вчера не пришло в голову улечься спать во фланелевой ночной сорочке до пят, подаренной бабушкой на Новый год?
– Ты что остановилась? – оглянулся чернокнижник.
Что-что? Одета не по случаю и как бы вообще из чужого мира. Повезло, что я переместилась в лето, иначе заработала бы переохлаждение и вместо родной квартиры действительно отправилась бы экспрессом на тот свет. Никогда еще меня не одолевала такая жажда жизни, как этим безумным днем!
– Обувь натирает, – нагнала я Макстена.
– Знакомые сапоги, – заметил он.
– Твоей бывшей кухарке принадлежали.
– Если мне не изменяет память, в них она и умерла.
Я споткнулась, но колдун успел подхватить меня под локоть, не позволив разбить нос о брусчатку. Господи, не сапоги, а пара маньяков-убийц. Есть у меня подозрение, что бедная кухарка упала в замке на ровном месте и сломала шею.
– Не спросишь, что случилось? – словно прочитал мои мысли чернокнижник. А может быть, действительно прочитал?
– Нет, – немедленно отказалась я. Меньше знаешь, лучше спишь.
Напрасно я волновалась, что прогулка закончится триумфальным сожжением развратницы в легкомысленной пижаме. Завидев мужика с черепом в руках и с полуголой девицей на прицепе, они отводили глаза и старались поскорее освободить дорогу.
Не удержавшись, я оглянулась. И напрасно! Если в лицо благопристойные горожане не смотрели, то в спину пялились с таким ужасом, будто в городе, приняв человеческий облик, появились два всадника апокалипсиса. Вроде как мы хотели ступить на Землю тайно, чтобы не привлекать внимания, но просчитались с реквизитом: беззубый аксессуар и фривольная одежда выдали нас с головой.
– На нас все пялятся, – пробормотала я, обращаясь к Макстену.
– Конечно, ты одета, как блудница.
– А ты несешь череп! – огрызнулась я.
Умеет же мужик наступить на больную мозоль! Издевался он определенно лучше, чем учил всяких бездарей. Хотя какая наука, если он дома, судя по всему, не появлялся? За демонами по подворотням бегал, пока Эверт Ройбаш, чтобы у него случился затяжной приступ несварения, приличных работниц туристических агентств из кроватей крал.
Шеф недавно намекал, что для общего кругозора мне было бы неплохо слетать за свой счет в какой-нибудь рекламный тур, а раз в Китае я уже успешно терялась, то пора побродить по Европе. Как сглазил, ей-богу! Вот вам, Алина Олеговна, тур по достопримечательностям чужого мира в антураже средневековой Европы. Расширяйте кругозор до самого горизонта, главное, глаза не сломайте и умом от перспектив не троньтесь.
Если посчастливится вернуться домой не в виде бедняги Егорки, то я открою ногой дверь в начальственный кабинет и с порога заявлю: «В гробу и белых тапочках видела я ваши рекламные туры!» Вернее, в пижаме и изношенных сапогах.
– Твой ученик выставил меня из замка, даже не предложив платье, – немедленно наябедничала я.
– Он тебе подарил сапоги, – индифферентно напомнил колдун.
– От мертвой кухарки.
– На самом деле странно. Обычно он выставляет девиц в простыне, – «обрадовал» меня чернокнижник. – Или ты рассчитывала, что он тебя прямиком домой отправит?
– Вообще-то, рассчитывала.
Я уже собралась в подробностях объяснить, что человек не местный, но мы добрались до заведения с облезлой вывеской, и Макстен прямиком направился к обшарпанной двери. Заклинание Эверта позволило понимать устную речь, но не письменность. Название оставалось загадкой, но я подозревала, что мы пришли в трактир. Открыв дверь, чернокнижник пропустил меня вперед:
– Добро пожаловать.
– Ладно, – пробормотала я, с опаской оглянувшись через плечо. Судя по тому, как испуганно перешептывался народ, атмосфера на улице становилась явно нездоровой.
Стоило войти в сумрачное кисло пахнущее помещение, как в глазах потемнело. Моргая, словно полуслепая сова, я осмотрела большой зал с деревянными подпорами. С появлением нежданных гостей в трактире воцарилась пугающая тишина. Абсолютно все посетители, в большинстве похожие на головорезов с большой дороги, повернули головы в нашу сторону. В проходе застыл пузатенький типчик в измусоленном фартуке и с глиняным графином в руках.
А я-то полагала, что на улице обстановка была напряженной. Оказывается, мы просто в трактир не успели зайти!
– Прекрасный день, господа, – с насмешкой громко вымолвил колдун и чуть подтолкнул меня в сторону крайнего стола, мол, проходи.
– Господин Керн, а мы не ждали! – Судя по вытянутой физиономии трактирщика, чернокнижника не только не ждали, но и давно приписали к собратьям Егорки.
Хозяин бросился сметать с поцарапанной столешницы хлебные крошки. Он так активно полировал крышку грязной тряпкой, словно хотел, чтобы дерево заблестело, отразило чернокнижника, и тот отправился к прародителям, испугавшись собственной глумливой физиономии. Не дождутся! Пусть сначала колдун отправит домой иномирную гостью, пока она не озверела от местного гостеприимства и не начала кидаться на людей.