000
ОтложитьЧитал
Когда между тобой и картинкой жизни встает прозрачная водка, то многое меняется. Некоторое понимается легче. Всё остальное не понимается, но колесики под черепушкой крутятся на холостом ходу быстрее, щекочут сильнее и горлышко засасывает внутрь. А дальше просто: или спираль, или алгоритм. Алгоритм простой: мочи его прямо здесь и сейчас. А под рукой кстати оказывается ножичек для колбаски. Плавали знаем.
Когда прячешься от судьбы, пусть она даже воплощена в примитивный факс, груженный шестерками по ватерлинию, нужно полагаться на себя. Только на себя и ни на кого, кроме себя. Ну разве что на добрых людей, которые как известно разбросаны на каждом километре в ненулевом количестве. Вот и доказательство. Даша опоздала на полчаса, но я этого не заметил (часы бы заметили, но у меня их нет, посему глазки иной раз зырили на общаковские, на столбе фигурном). Всю эту встречу мы обнимались и только. У нее было слишком хорошо с парнем. А я же не киборг с вибратором и кредитной карточкой. После Машутки… но не гоже обнимая одну девчонку думать о другой. Только многопроцессорные киборги так поступают, примитивным людишкам оперативки хватает только на одно действие-мысль-образ-обратная-связь-для-контроля. Вообще художницы самые далекие от нормы девчонки, если не считать ведьм, но ведьм я знаю плохо, практически никак. Вот и Даша была далеко не человеком нормальным (не уродом и не мутантом, конечно, но и не человеком, так что при чистке глобальной отправилась бы в огонь, но я бы этого не увидел – утоп в крови раньше). Когда ее волосы разбросаны по подушке, а шейка открыта… Нет, не тогда. Всегда ей присущий большой плюс: она не задает вопросов типа: что происходит в наших отношениях, какие у нас отношения, куда они катятся, кто кого и как сильно любит и любит ли вообще. Очень немногие женщины способны не выяснять отношений. Просто им предаваться. Но сегодня, она чуть отошла от принципа простожития:
– Мне почему-то кажется, что со мной ты ведешь себя не естественно. Как дракон поймавший девственницу и оставивший ее в живых. Ты либо доброе зло, либо им претворяешься, – в ее глазах было столько печали, что хватило бы на целый народ.
Видимо, день сегодня был неудачный. Есть такие дни неудачники, жалкие, никчемные деньки. Зачем они не перелистывают себя в календаре?
– Импрессионисточка моя цветолазочка, ошибочка вышла на полбесконечности. Во-первых, на всеобъемлющее зло я не тяну, пупок не держит давления. Во-вторых, и это главное, наверное, я не претворяюсь добрым и не творю добро по отношению к кому-то вокруг себя. Я поступаю как мне хочется в пределах той свободы, что предлагается путем, что топчут мои ноженьки. Он не вымощен желтым кирпичом, скорее это шоссе в никуда. Поскольку я иду по нему в определенную сторону, то есть с кровью и смертью по пути, я скорее, злодей, чем добродеятель, – а еще я печатаю на клавиатуре слепым деятипальцевым методом и могу слагать вирши нетленные и класть их на гусли (не на ноты, а на гусли!)
– Почему-то злодеи особенно хороши в кино. Объемные получаются.
– Это просто. Люди не могут принести в искусство ничего, кроме себя. А праведники, раз уж выбрали пустыни или благотворительность, то их хрен чем заманишь в искусство вообще и в ширпотреб вроде синема в частности. Ну как можно передать экстаз от любви к всевышнему? Кто его из авторов книг или актеров испытал? Вот и выходят праведники пресными. А злодеи, они же понятны, они же изведаны, они пережиты. Друзья есть, знакомые, сами грешим. Вот и выходят из под пера фактурные негодяи. Вот и притягивают. Вот и тебя, созданье явно не земное, я притянул.
Она улыбнулась и прижалась своей румяной и гладкой щекой к моей небритой и смуглой щеке. И ничего не сказала больше, чтобы не испортить ту гармонию, которой мы были вместе (ну для отпетых зануд признаюсь: да любви не было, а значит не было и гармонии, но вас, отпетые зануды, легче на корм рыбкам пустить, чем на корм собачкам).
После мороженного, кино и легкого ужина в ресторане, но до ночных огней и пустых дорог, до ярких огней фонарей и блеклых звезд я опомнился.
– У тебя дома кто-нибудь сегодня зависает?
– Родители уехали и ко мне придет Игорь, а больше виснуть никто не планировал, да и тупить тоже.
– Позвони ему и отмени свиданку.
– А что будет если я этого не сделаю?
– Или ничего, или я его убью.
– И потеряешь меня навсегда.
– Мне не нужна будущая совместная вечность, мне нужно где-то спастись этой ночью.
– У тебя проблемы, уси-пуси, – она поцеловала меня в щеку, даже не поцеловала, а просто ткнулась губами, и это был самый наш сексуальный контакт за встречу.
– Есть маленько, – я улыбнулся хитро.
Кстати, требуется наличие вкуса, чтобы не произносить банальное: нет проблем, есть задачи. Как не назови пулю у себя в голове, а это пуля у тебя в голове. Впрочем, такие тонкости головы обычно не успевают уловить. Только мозгами пораскинуть способны, да затруднить опознание.
И вот потом было кино с плоскими положительными героями и перчеными ублюдками. Были звезды, сквозь тернии грязной атмосферы и засветку городскую, были тихие набережные (точнее одна одинокая). Она шла по бордюру (или поребрику) и практически не держалась за мою руку. Безбашенные гонщики пытались задавить не в меру осмелевшего пешехода. Но Даша уносила меня в небеса и спасала от червей земляных. Видели бы ее родители. Дочурка спуталась с злодеем. Будь я ее отцом, то несомненно разрядил бы двустволку (охотничье оружие добрым людям только и доступно), но не дал бы такому хмырю, как я, стать мужем своей дочи. Только такие как я, не бывают отцами таких как… ее ноги оплели меня, руки обезоружили, губы впились и высосали мою вечную душу (место хранения – пятки). Мои пальцы не способны порвать джинсы, но способны вполне сделать ткань не заметной (фантазия дорисует то, что не пришлют органы чувств). В притормозившем около нас моторе, мы почти разделись. Я какие-то деньги бросил водиле, чтобы тот гнал. А вот до квартиры мы не добрались. Благо люди в такое время по лестничным маршам не ходят вверх-вниз, а молодежь по подоконникам не околачивается и песен не орет – время позднее. Я, кажется, говорил о самом сексуальном поцелуи в щечку? Соврал.
Когда наступает утро и кому-то надо идти в универ (Даше), а кому-то на встречу в факсом (мелкому злодею). Кому-то (мы) приходится распадаться на составляющие части. Мы пили крепкий кофе. И снова не было вопросов с ее стороны: почему я с тобой, а не с ним, почему так, а не эдак и что будет дальше. А я не спрашивал себя: убил бы я Игоря, если бы она не позвонила. Иногда лучше пить кофе.
Когда я вышел из подъезда сразу понял – добегался. Обворачивает гаденыш. Как клейкой лентой муху, как мокрыми простынями Швейка, как тошнотой рыжего героя Сартра, меня сжимал и душил факс. Ну что ж, два дня я занимался вынужденной пассивной обороной. Пора переходить к обороне высшего порядка – нападению. Но нападению подготовленному, тщательно спланированному. А не так, как у наших в 1941 – хотели напасть на Гитлера, а параноик ударил раньше. Пришлось расхлёбывать. Но тогда было кому. А у меня-то участок локальный – моего рта единственного может не хватить. Да и в рот не всякое хлебалово примешь.
В туннеле, что является прелюдией к эскалатору, который в свою очередь является либретто к станции метрополитена, притулился баянист. Я прохрустел купюрой ему в шапку и заказал: "Переведи меня через Майдан". Песня стала поливать людской поток, поток безмолвный, а я лишь рядом отдыхал и словно форточку открыл в угарной бани – дышать чуть легче стало. А может, всё дело в вентиляции, которая подогнала к моим трахеями-легким именно тот атмосферный столб, что и был нужен. Песня кончилась и меня принял эскалатор. Но ведь остался еще последний якорь, удерживающий меня в положении раскорячки – карта. По карте метрополитена я мог выбрать линию. Мог. Выбрать. Всё что угодно – билет я проплатил. Куда хочу – туда качу. А вот куда мне надо? Куда я поеду? Два вопроса или одни, или уже три? Меня всегда интересовало, почему некоторые верующие всерьез и надолго рассуждают о единственном, некоторые о единственном в трех лицах, некоторые о единственном во многих формах себя проявляющем, некоторые до сих пор не могут в голове удержать ничего кроме многобожия, а некоторые пытаются верить в то, что раз глаз не видит ничего, то ничего и нету. Нет, никто не подойдет и не направит по нужной ветке. Всё, всё надо делать самому. И я под: "осторожно, двери закрываются" уношусь во время, которое из виртуального будущего становится реальным настоящим. Со всеми остановками. На каждой могу сойти и не схожу. Ну не дурак ли?
факс
Как отличить кексов от перцов? Ну если гастрономически пошутить, то кексы лучше употреблять к чаю, а перцы фаршировать не изюмом, а… кому как больше нравится. Если не шутить, особенно, когда явно не получается, тогда все проще и понятнее: кексы – это рафинированные людишки, уже не тесто, посему с претензиями и формой, но еще и не бублики, и потому часто комплексуют по поводу того, что при них нет дырки, а перцы – это овощи считающие себя приправой, готовые выбить слезу или эмоции и часто попадающие под нож. Кто круче? Это как в детстве – на море сильнее кит, на суше – слон. В суши круче тот, кто в него не попал, то же и для бифштекса. Опять к гастрономии философию свел. Пообедать что ли?
Как раз между первым блюдом (но не просто супчиком, а солянкой), и вторым (я заказал шашлык, побольше лука и специй) меня нашли. Нашли люди, которые сначала послали факс, а потом не обнаружили отклика на свой призыв. Они, конечно, не удивились. Как не удивляется луна, когда во время своей полной фазы – с талией далекой от стандартов и в то же время такой, что дух захватывает у влюбленных и поэтов, – какой-нибудь лунатик не выходит на крышу. Не удивились, но приняли меры, чтобы выяснить. Почему так, а не как всегда? В итоге нашли, нашли человека, у которого можно узнать. Меня. Но нашли не просто так. Я сам позвонил и сообщил свои координаты. Почему сообщил? Это не интересно. Должен был обозначиться, не вечно же бегать от неизбежного. А именно вот в этот миг махнул флажками – не раньше и не позже! – потому что именно нужное время для махания и наступило. Факсовое. Все просто: я зашел в тот самый сервисный центр, куда отдал чиниться свой телефончик, там мне сказали, что "тесты неисправности не выявили", а я ответил, что "глюкануло, наверное". Со мной согласились, так как я оплатил счет и кинул чаевых за оперативность и улыбки. А как только у меня аппарат заработал, я тут же позвонил по тому номеру, который должен был набрать еще три дня тому назад.
– Приятного аппетита, – сказала из двух выросших около моего столика фигур, самая тощая (кило девяносто восемь, навскидку). Вторая фигура промолчала (за центнер молчания вышло – порция уважительная).
– Что же вы это от нас бегаете-то? – вежливо поинтересовался самый главный в троице (ибо ума у него была больше по удельному весу, чем у остальных двух вместе взятых).
– Я обедаю. Какой уж тут бег. – Дохлебываю изумительно острую и гармоничную как по составу, так и по насыщенности специй солянку.
Четвертая фигура маячила не периферии. Я рад за периферию, не одной в девкой ходить.
– Есть предложение прокатиться до нашего офиса. Там и пообедаете.
– Шашлык знатный, может, останетесь, откушаете.
– С удовольствием, но некогда, – да, эти парни ждать не любят, они всё время куда-то торопятся и никогда не опаздывают на свои похороны.
Фигуры приблизились. Я сожрал шашлык глазами, что не смог сожрать, то понадкусывал, остальное отдал мухам и прочим летающим дирижаблям.
– Поспешим, – я скоренько почапал к выходу, но фигуры не отставали, такие из цепких лап чужие ягодицы не выпустят.
Вместе мы втекли в черную машину. Чпок – двери всосали нас. Длинный салон, кожа, окружающий мир сквозь затемненные стекла мельтешением не надоедает. Понеслись по улицам (но без мигалок – наверное, скромные). Точка "А" отскочила, точка "Б" обозначилась. Двери, охрана, проверка, лифт, двери, проверка…
И вот захожу в кабинет Берга. Кабинет скромный. Не очень большой. Не поражает антиквариатом и прочей лабудой. Не видно Кремля из окон. Нет и портрета президента на стене (на лобном месте – за затылком хозяина апартаментов и на положенные вершки выше). Там нет и ничьего другого портрета или картины, или экибаны, или макраме. Сажусь за довольно обычное кожаное седалище (до кресла не дотягивает, но и не стул). Не закидываю ногу на ногу – так кровообращению полегче будет. И внимательно слушаю.
– Мелкий, чего это та задумал? – ну, предположим, Берг такое обращение ко мне мог себе позволить, но зачем же сразу дистанцию обозначать, это же не по канонам бизнеса, а похвалить сначала?
– Ни в одном глазу. Я же не выдумщик.
– Тебе сказки надо сочинять. Ведьму какую-то приплел, – нос в меру орлиный, очки в меру эстетичные, глаза (о них попозже), прическа близка к идеальности, пожалуй, только кадык слишком выпирает (я как лиса – виноград куснуть не могу, но хоть про незрелость шпильку ляпну).
– Я не сказочник, – скоро этому кабинету надоест меня переваривать, он поймет, что пища не та, и меня выплюнет.
– В твоей биографии до недавних времен так и было в нужной графе указано. А сейчас и не поймешь. Тебя что-то не устраивает? – костюм сидит отлично, ботинок берговских мне не видно, но могу домыслить – блестят и черные.
– Всё меня устраивает. И все меня устраивают. Я вообще по жизни оптимист, – напрягаю нужные мышцы, улыбаюсь.
– Так зачем бегаешь, прячешься?
– От безысходности. Ведьма не звонит. А без нее серьезное решение принять не могу. Она будущее видит, – крупицы сыплются на нужные жернова, трение возрастает, процессы разбития реальности запускаются, чтобы родить другую реальность, которая мне позже пригодиться. Чем больше раз я ведьму помяну – тем лучше мне будет потом (если вообще будет).
– Кто она вообще такая? Мы ее найти не смогли, – вот тут он признает бессилие даже своих архаровцев почти вездесущих (но ведь не боги).
– Ну так она же в будущем читает как в открытой книги. Трудно ее отыскать без ее желания. Правда, не всё ей доступно, а что доступно, то не всегда видно. Вероятно, накладка с видением моего конкретного будущего. Хотя о какой вероятности можно говорить, когда дело касается магии? – кидаю нелепый вопрос в никуда, Берг его пропускает мимо ушей с маленькими мочками. – Так могу и не жениться. Сам-то жену подобрать не в силах, всё сомневаюсь, вот на неё рассчитывал, но, видимо, не судьба.
– Станешь философом, – Берг откладывает папку, скорее всего, там моё дело.
– Может быть.
Берг закрывает глаза и откидывается на спинку кресла. Выдерживает паузу (или действительно о чем-то поразмыслил).
– Мелкий. Тебе дается шанс. Если у тебя есть повод отказаться, скажи сейчас. Мне бюрократия ни к чему. Подпишешь ты документы или нет – сие несущественно. Будущее будет сформировано сейчас. Ты согласен? – на меня направлена вертикальная ладонь, как будто нож режет хлебушек.
– Да, – вот так люди палачами собственной биографии и становится, но мурашки по спине не побежали, выдрессировал табуны сук.
– Если у тебя за пазухой вдруг окажется какой-то план, помимо генерального… – он вовремя остановился.
– Никаких собственных разработок, – честными глазами смотрю в холодные глаза делового человека. Оптика и искусственные стекляшки более человечны. Но это, конечно, лирика, нагнетания психологических страшилок. Глаза у Берга вполне человеческие. Живые, пока.
Далее мне объяснили генеральный план. И я стал-таки посвященным. Нимб только протирать нечем. Однако, как витиеваты пути бизнеса. Вот зачем серьезным людям связываться с мелким злодеем в крупном деле? А оказывается нужен. Даже, я бы сказал, нужОн. Просто я знаком с Бергом (когда-то вместе расписывали пульки, но потом он поднялся на верх, а я по прежнему посещаю одну квартирку-карточный-притон по пятницам). И имею налаженный контакт с Генералом (вместе парились в бане и ездили на охоту, которая сводилась по большей части к той же бане). Знаком с депутатом Противовсеховым, так как его сын гонялся со мной по ночным улицам и я много раз привозил пьяного не в меру сынишку домой (сам был пьян в меру). И еще я спал с дочерью одного Олигарха, которая – слухи, наверное, слухи – чуть сменила ориентацию и на некоторое время вылечилась от наркоты (навсегда немногие вылечиваются). Я, можно сказать, почти стал зятем олигарха, но выбрал свободу. Всех этих людей должен был объединить план-схемка, простенькая как два пальца в розетку засунуть. Одну подводную лодку с ракетами, у которых вышел срок годности (как, впрочем, и у лодки) перегоняем на один остров, разделенный государствами, находящимися в не очень теплых отношениях. Ракеты все равно никогда не взлетят, но этого и не требуется. Одной половине островитян нужны дополнительные понты. У меня ракета есть, а у тебя нет, гы, гы, гы. Подлодка – у Генерала. Олигарх нужен, чтобы не было проблем с ФСБ, потому что всегда можно сказать: "Родину разворовывают?!" И потребовать доли. А доля не должна быть большой. А у Олигарха в конторе мохнатая лапа. Депутат нужен, чтобы в схемку не вцепились депутаты более жадные и не стали втыкать свои запросы, растиражированные прикормленными СМИшками, в колеса чистой коммерции (ну какая тут политика, подумаешь лодку старую подарили аборигенам, ну и что, а что ракеты забыли снять, так у них срок годности кончился еще при царе Горохе). Берг нужен, чтобы… наверное, чтобы всё работало. Потому что вариант – Берг не нужен… это вы сами пред его очами и выложите. А я просто думаю. Так зачем нужен мелкий злодей? А для связи. Такие люди будут совместно работать – что энциклопедия не горюй! У всех амбиции. Кто к кому первым позвонит, а? Вы думаете это мелочь, когда речь идет о Таких суммах? Вовсе нет. Кто под кем прогнется, это для России важно. Поэтому ни Генерал к депутату первым не позвонит, ни Берг Олигарху, ни в другой последовательности. То, что звонить могут и секретари, и секретари секретарей – сущности невозможности явления не меняет. Нужен рубаха парень, который всем в масть и одновременно мелочь пузатая, чтобы как бильярдный шар туда-сюда гонять. И тут умные аналитики выдали мою фамилию. Совпало так.
Нет, им не нужен был зиц-председатель. План таков, что никакого форс-мажора не предвиделся (что равносильно – и не будет). Я не сяду и меня не устранят (нейтральная формулировка, не правда ли?) И я получу крохи с барского стола, который для меня совсем не крохи. Кстати, я упоминал, что подлодка будет одна, и что ракеты будут безъядерные? Ага… Ну тогда вы знаете всё (только бояться не надо – плохо для пищеварения).
Не успела доярка сойти с трибуны, как на нее залез председатель. Вот. А я, как только покинул небоскрёбыш "Икс-кома" сразу был подхвачен под загорелые рученьки бравыми ребятушками. И вновь меня везут. Везут теперь с мигалками: не потому что важные, а потому что так положено уставом. Привезли к Генералу. Привезли люди военные, потому сделали это быстро и четко. А дальше за крепким чаем мы долго сидели молча. Не потому что нечего было сказать, а потому что чай был хорош. Прогрелись (летом горячее пьют только знатоки энтого дела, неофитам пития гораздо легче охлажденную газировку хлебать). Начали беседу. Сроки, то, се. Легко разговаривать, когда есть рельсы, всё уже утверждено, всё согласовано. Остаются мелочи, решаемые мелочи.
– А не потонет? – интересуюсь. Все-таки лодка, которая должна отправиться в свой последний поход (только туда) – это не тоже самое, что аналогичная лодка отправляющаяся в плановый рейд по нейтральным водам близко к берегам вероятного противника. Там и экипажа будет в обрез, да и поснимают кой-чего.
– Без приказа не должна.
Никто не волнуется. Я не волнуюсь, потому что мне вообще волноваться не с чего (да и было бы с чего не мандражировал – прошел я этот уровень). Генерал тоже не дергается – ведь, потонет одна лодка, так можно послать другую. Благо, стратегические запасы есть. А дальше снова пили чай. Такие уж мы чайовники.
А про внешность генеральскую да про его бункер, да про охрану того бункера, да про секреты Отечества всея Руси – ни гу-гу. Ибо подписывал клятву лютую, слово джигитское давал и руку к голове прикладывал, так что все чакры закрыты и аура в режиме совершенной секретности бдит на боевом посту. Могу лишь сболтнуть чуток: над погонами генерала висел портрет Ганнибала. Как объяснил мне-не-разумному хазарину Генерал, портрет Ганнибала, а не кого-нибудь из более современных вояк, украшал его кабинет, потому что сей полководец славный воевал на просторах противника и побеждал то тех пор, пока его на родине не предали, не прислав подкрепленье, денег и фуража. Так и надо воевать! Еще чуть дезы приплету: Генерал вполне может быть маршалом или даже генералисамтыусом, я же не фактов придерживаюсь, а рельсов собственно творимой субъективной биографии, которые в данное время параллельными лентами стелились внутри туннеля. Черного туннеля из белого факса.
Одна весьма разумная девушка (она знала, что двигается привлекательно даже в легких взмахах рук при жестикулирование) и одна весьма симпатичная девушка (но менее деятельная) общались в маршрутке. Кто из них был красивее?.. а у вашего вкуса какие нынче фаворитки? Тема одежды барышень вырулила вдруг к гоблинам (у женщин так часто бывает: начали за косметику, кончили за маникюр). Оказалось, что одни гоблины из среды физиков-лириков и филологов-биологов поехали на толкинистскую игрушку, были они уже в возрасте и небритые до состояния бородатости. Деньги (игровые) они успешно собрали на скользкой дорожке и пошли в бар (игровой), предварительно зайдя в бордель (игровой) и сняв там проститутку (игровую). Тут я сделал для себя вывод, что в общем-то правильно сделал, когда не поддавался на призывы соплисистов или как это бодяга правильно называется по-яйцеголовому, которые убегают от реальности в разные там фантазийные миры. Ведь у меня было всё "это" в реальности (как показало будущее – было не всё, но это я исправил). Девчонку они выцепили в одном мини-бикини, почти не скрывающем уже вполне сформировавшиеся прелести. Но по возрасту лет тринадцать или шестнадцать – шумно бывает в маршрутках и не все нюансы чужой беседы ловишь, а переспрашивать не всегда наглости хватает, короче, ей было -нцать. Отрабатывала она секс тем, что делала массаж (что иногда бывает и приятней секса, у меня во всяком случае порой именно так и бывает, возможно, потому что массаж реже случается и соответственно затрагиваются струны арфы-наслаждений не обыденные, что всегда более остро воспринимается). И еще она танцевала на столе. А в баре гоблины взяли водки и стали ее глушить с закуской (тушенка). И пили не из всяких там кружек-леек, а из пупка этой самой игровой проститутки. Тут я понял, что и соплистия иногда весьма полезна, ведь в том детсаду, что посещал мелкий злодей в мелком возрасте, из пупка не пили. И вот они водку высасывают, тушенкой прямо с девичьего животика заедают, щекочут девчонку бородами. А потом еще и сгущенки добавили в действо, и сгущенку с тела слизывали. Возбудили и ее в общем и себя в частности. И точно бы произошло насилие (знала бы мама, где и как отдыхает ее доча-еще-подросток!), но уж больно много народу собралось вокруг. Да, иногда и гоблины бывают милосердны. Был бы я там… но, может, для кого-то и лучше, что меня там не было (а может и хуже). ведь сексу я посвятил много времени, посему довольно искусен в нем и со мной девчонкам девственность терять в кайф. Хотя и от этой привычки мне когда-нибудь надо будет отвыкнуть. Чтобы не иметь привязаностей. Как в свое время я бросил курить. Сейчас практически бросил пить (хочу пью – не хочу не пью, могу пить столько, сколько захочу и никто не сможет развести на лишнюю рюмку, а уж до блевания… тут и говорить не о чем) – мог бы бросить и насовсем, но пока социально более выгодно иногда употреблять. Да, пришвартоваться к брегу страны чувственных страстей и их потаканий легко, а вот якоря потом обрубать, чтобы башню вашего броненосца сорвало и из паровой и чадящей трубами черепахи вылупилась парусная бригантина, и понеслась бы она в далекое-далеко, не поддающиеся описанию румбами… трудно якорища обрубить, иные из них на таких цепочечках держатся, что не каждая пилочка для ногтей их звенья раскурочить способна.
А в маршутке я катался из конца в конец, чтобы сбить спесь с верных псов факса. Они следили за мной. Но трудно следить на тачке за быстрокопытной "Газелью". Водилы маршруток рвут когти, выбивая лишние рубли из трассы. Нарушают правила, подрезают. Рискуют жизнями своими и пассажиров. И за ними нелегко висеть хвостом. Да, легковушка, особенно, если это не наш народный уродец ВАЗа – телега с мотором – а иностранный средств передвижэн легко и догонит и обгонит газельку. А меня, надо сказать, пасли на хорошей тачке. Но как мучительно для нервной системе следовать за такси от остановки до остановки – ведь на каждой могу выскочить и скрыться в метро. Из конца в конец. Бдительность тупится и вот… вуаля. Меня потеряли. В пятнашки надо играть было в детстве и не ошибаться в настоящей жизни, ребятки. Теперь будете задницы вазелином смазывать и пистоны сфинктерами обжимать. Видимо я излишне хищно обнажил клыки, потому что от меня отсела благодушного вида старушенция, явно москвичка, да, мешает коренным жителям всякие тамбовские волки (но в данном случае помешал волк, вырвавшийся из казанского зоопарка).
Добрался. До офиса, наконец. Вот она, моя работа.
– Привет, Машутка, – целуемся, радуемся единению.
– Довольный Чеширский кот.
– Так есть от чего. Скоро мы будем богатыми.
– И знаменитыми?
– Нет, Анонимно богатыми. Я побольше, ты поменьше.
– Уж такая тяжелая наша женская доля.
– Брось, феминизм начался с жены Сартра, чего-то ей там не хватило, или муж довел. Не важно. Единичный случай раздули на целое явление. Еще пацановский заговор придумали, мало нам масонов было. Теперь уже нельзя просто сказать: заговор. Надо уточнять.
– Не иначе с заседания ложи, – и снова безлично она сформулировала замечание.
– Ага, пацановской. Давай про более реальный вещи поговорим, потому что феминизм себя исчерпал. Всё одно и ту же воду толкут. Про грудь поговорим. Вот у тебя грудь потрясающая. Ты это знаешь, и я, приобщился, так сказать, к знанию этому приятному. Но вот вопрос меня одолел. Это у тебя после родов такой симпатичный размерчик вызрел. Ничего слишком, но очень даже чего можно… или уже и до было? Я ведь тебя тогда не знал.
– И до и после было хорошо. Но левая подтянулась к правой, и как ни крути.
– Ой, дай покрутить.
– Обе слегка налились.
– Это очень здорово с их стороны. Но я бы хотел опуститься несколько ниже. А именно к пупку. Слушай, тут такой разговор услышал в автобусе. Оказывается из него можно водку пить. А я как бы получаюсь девственником. Ведь ни разу! понимаешь, Машутка, ни разу не пил из женской впадины, что пупком зовется!
– А водка будет холодной?
– А какую ты предпочитаешь?
– Ну уж не теплую.
– Тогда не будем медлить мы.
Когда Машутка лежала на столе и горланила песню "Ой мороз, мороз" (ну июнь, и что?), а я осушал очередную чарку холодной водки из знойного женского тела, при этом порой далеко удаляясь от области пупка – никаких возражений не встречал, лишь песня сбивалась по ритму, к нам пришли от депутата и выразили намерение устроить прямо сейчас мой визит к его депутатской особе. Ну не извращенцы ли?
Кулуары законы-даешь! (законодательной) власти были бы неполны без этого человечища. Встретились скромно в стандартном кабинете лидера фракции. Никаких золотых плевательниц или платиновых козявко-ковырятельниц. Всё чинно, даже благородно. Хотя какое благородство, все же от сахи, то есть из народа. Правда, некоторые, кто был никем, тот иммунитет вдруг заимел.
– Ты за кого голосовать будешь? – у депутатов после приветствия, а наше приветствие было чисто деловым, без лишних соплей: мы поздоровались за руку, потом за локоть, потом троекратно чмокнулись в щечки, потом похлопали друг другу спинки, потом умилились скупой слезой в исполнении виртуальной 3д-графики и только потом оторвались друг от друга (внутренне возликовав, что мы не в Китае и нам не надо три часа восходить по традициям императорской лестницы приветствий в 1000 и еще одну ступеньку). Так вот, после… чего после-то? Ах да. У них принято о погоде спросить. Это для нас погода – это гидромет, а гидромет – это погода. А для них, погода – это выборы.
– Как всегда за Клоуна.
– И чем это он тебя в свои сети заманил? – как недобрый и не-самаритянин поинтересовался Противовсехов.
– Он меня веселит, а остальные даже этого не делают.
– Честный, но глупый. Мог бы и польстить. Против всех, сказать, – сейчас, когда он не включил свою харизму кролики этому змеиному взгляду сопротивляться еще могут, а вот потом лучше или не смотреть, или через зеркало, как на Горгону, а иначе воспламенишься идеями еще мгновение назад тебе чуждыми.
– Не приучены, лагерей не нюхали.
– Ладно, ты не передергивай.
– Я всегда сдаю честно, потому что глупый.
Противовсехов каменной задницей сидел на протестном электорате и этим мешком пандорчиков пугал всех, кого мог. За что был уважаем и обелечен финансовыми потоками. Раз люди голосуют стабильно на него, значит его можно питать и проводить нужную линию… чуть не сказал партии. Просто нужную линию. А уж на счет компромиссов, закулисных интриг, лавирования между подводными рифами и их возведению по фарватеру повестки дня – с этим у Противовсехова был полный порядок. Так что он был свой среди тех, кто сам был своим где надо. Остальное лишь эгрегору Пиара известно.
– А вот если бы Клоуна не было. То голосовал бы против всех. То есть за вас.
– Молодец! Понимаешь кой-чего в жизни. Нельзя голосовать ни за кого. За кого-нибудь ты голосуешь даже не голосуя.
Депутат превратился в облако молекул. Молекулы прикинулись треугольничками, квадратиками и кружочками. Кружочков, кажется, было больше, но больше всего углов было разумеется у квадратиков. Дальше облако молекул снова стало похоже на человека.
– А мартовских ид не боитесь?
– А ты портрет видел? – он указал большим пальцем за свою спину.
И только тут я заметил то, что раньше не выбивалось из интерьера. На портрете был…
– А кто это?
– Это наш будущий президент.
– Похож на нынешнего.
– Так и должно быть. Нахлебались уже перемен. Стабильность, законность, правопорядок. Кто в сортире спрятался, тот сам виноват.