Глава 1. Чудо-конь
Хутор Терновая балка, 1777 год.
Одинокий всадник не спеша ехал на своём вороном коне по Кубанской степи. Звали его Демид Котов. Был он казак из Терновой балки, небольшого поселения возле реки Терновки, прозванной так за обилие зарослей терновника, покрывавших её берега. Наш герой был средних лет и имел довольно приятную для глаз внешность: высокий рост, благородные черты лица, светлые волосы пшеничного оттенка, залихватски выбритые на висках и затылке, и тёплые карие глаза с лёгким прищуром. Про таких, как он, в народе говорили просто – «видный». По одежде, манере держаться в седле, и вообще по всей его колоритной наружности, он выглядел как типичный представитель своего времени и места, но это была только видимость. Если бы у кого-то была возможность заглянуть под его оболочку, то этот кто-то был бы немало удивлён, насколько внутренний мир седока отличается от внешнего.
Всё дело в том, что Демид волею судеб оказался в этом времени прямиком из 21-го века. Находился он здесь уже больше месяца, за это время успел отойти от шока, привыкнуть и даже войти во вкус. То, как он сюда попал и какие его тут ждут приключения, читатель узнает, если будет иметь терпение прочитать предлагаемую повесть, очень длинную, имеющую свойство постепенно раздвинуться шире, охватывая всё больше людей и событий, по мере приближения к завершению данной истории.
Временной период и локация мира, в который мы с вами попадём, очень мало ранее были освещены, хотя наполнены крупномасштабными и порой весьма драматичными событиями. По крайней мере, самим автором ещё не было замечено никаких художественных произведений на эту тему, так что, как говорится, пристегните ремни и добро пожаловать на территорию Кубани во времена правления Екатерины Великой.
Краснодарский край той эпохи, был последним осколком легендарного Дикого поля. Только-только начали сюда заселяться казаки с Дона и Запорожья, а также разный люд из других губерний. В этих бескрайних просторах до сих пор бродили кочевые племена ещё со времён Золотой Орды, в состав которой когда-то входили эти земли. После её распада, местные кочевья стали называться Ногайской Ордой, в честь знаменитого хана Ногая. Ногайцы составляли тут основную часть населения, и их численность превышала полтора миллиона человек.
Помимо ногайцев, в этой дикой степи ещё были разные «лица кавказской национальности», и вообще много кого судьба вынесла из густонаселённых мест на эту огромную, но почти безлюдную равнину. В основном, это были люди бедовые и отчаянные, которые не смогли ужиться по разным причинам среди своих братьев по вере. Они сбивались в мелкие и крупные шайки, рыскающие по окрестностям в поисках лёгкой добычи.
В местах где оказался наш герой, именуемых в будущем Тихорецким районом, сейчас жилось относительно спокойно. Основная резня была ближе к территории современной Тамани, Сочи, Адыгее, в общем, там где моря и горы. К тому же, вокруг только начинающих появляться хуторов, циркулировали казачьи разъезды, которые могли предупредить жителей о появлении крупных конных отрядов, или самостоятельно шугануть небольшие «бандформирования». Но при этом, для первых поселенцев не было никакой гарантии, что из ближайшего овражка не выскочат какие-нибудь озверевшие головорезы, для которых жизнь твоя, как говорил ковбой из знаменитого советского фильма, «не будет стоить и ломаного цента».
Настроение нашего героя было преотличнейшее, и на то имелась вполне основательная причина: не далее как пару часов назад молодому казаку неожиданно улыбнулась удача, и улыбнулась по-настоящему, со всей своей природной щедростью.
А дело было вот как: захотел он сегодня поменять свою чахлую коняжку на более приличную, разумеется, с как можно меньшей доплатой. На многое не рассчитывал, но чтобы, по крайней мере, быть не хуже других, надоело уже, проезжая, чувствовать на себе насмешливые взгляды и слышать шуточки за спиной. Для того и собрался он на местный «авторынок».
Попал уже к закрытию, как всегда не хотелось рано вставать. Не доехав даже до общей толкотни, он ещё издалека увидел, что в ту же сторону какой-то лапотник ведёт под уздцы превосходного скакуна, статного, тонконогого – ну просто чудо что за конь! По одному только беглому взгляду с уверенностью можно было сказать, что такой ему точно не по карману. Всё же, из интереса, или скорее для удовольствия, Демид подскакал на своей унылой лошадёнке поближе.
– Продаёшь животину? – как можно небрежней спросил он. Хотелось показать себя серьёзным покупателем, что таких коней он уже видел-перевидел и что интересуется исключительно от скуки. Мешала произвести надлежащее впечатление всё та же невзрачная кобылка, которая была под ним, она всем своим видом давала понять, что хочет только одного – чтоб ей наконец-то дали поспать.
– Для кого животина, а для кого лошадь, – глубокомысленно заметил детина.
При этом он даже как-то приосанился, тем самым показывая серьёзность своего замечания.
«Лошадь», – усмехнулся про себя казак, и ему привиделось, что даже благородный скакун слегка скривился от таких слов в свой адрес.
– Червонец! – неожиданно выпалил продавец, выпучив глаза с каким-то даже потаённым испугом, как будто зачитал страшный приговор, с которым сам не согласен, но что уж поделать, такова жизнь, иначе нельзя… – Ежели нету стока, ходи дальше, – продолжил он, уже слегка набычившись.
Демид пристально на него посмотрел, а про себя подумал: «Откуда он тут такой взялся? Да этому коню цена выше минимум в пятеро, а может, и гораздо больше. Десять рублей стоит просто хороший конь рядового казака. За мою лядащую, к примеру, можно выручить максимум пять, а её сравнивать с этим красавцем – всё равно что Ниву с Геликом».
Незадачливый бизнесмен был одет в простую мужицкую одежду, сам здоровый, с туповатым лицом и, как полагается, ядрёным перегаром.
Дело ясное, какой-то проштрафившийся мужик из какой-нибудь псковщины, спасаясь от своих гонителей, решил податься на Дикое поле. По пути подстерёг богатого наездника и экспроприировал его имущество. Всё уже успел проесть и пропить, и вот остался только конь, которому он по своей дремучести не знает цену. В Диком поле даже самые занюханные бродяги, даже мальцы на хуторе, и те разбираются в конских породах. И как этакого красавца у него до сих пор никто не отжал, и мужик добрался с ним до самой Терновой балки – вот уж воистину промысел божий!
Все эти мысли мгновенно пронеслись в голове у парня, не облечённые в слова, а выраженные в каком-то едином чувстве.
Однако, надо было что-то решать, вон казаки уже косятся в их сторону, были бы они чуть поближе – давно бы подошли, дюже приметный конь. А ну как сейчас набегут и начнут торговаться, тогда цена может подскочить до небес.
– Давай так дядя, я тебе даю пять целковых и свою лошадь в придачу, не ходить же тебе пешком, ты вон какое пузо отрастил, ноги быстро устанут.
– Не-е, мало, – ответил тот, разворачиваясь уйти.
– Ладно, – сказал Демид, – ещё пару рублей накину, больше всё равно у меня нет, соглашайся, пока я добрый, ты, я вижу, человек хороший, с понятием, а тут такие деляги бродят, щас враз тебя обдурят, останешься без коня и без портков.
Мужик засомневался, стоял, переминаясь с ноги на ногу и опасливо поглядывая по сторонам, видимо, ему самому не очень хотелось идти на торг, да он просто не знал, как иначе продать такое серьёзное «движимое» имущество, скорей всего, ещё не обзавёлся знакомыми из местных.
– Ладно, давай деньгу, – наконец решился он.
Казак быстро ссыпал ему всё содержимое кисета и передал поводья, подождал, пока тот пересчитал монеты, потом лихо вскочил на коня премиум-класса и поскакал прочь, изо всех сил стараясь убрать с лица глупую счастливую улыбку.
Это ж надо, так удачно было попасть на торг! И как хорошо, что опоздал. А ещё переживал что с утра уже всех лучших коней разобрали, вот уж воистину верно говорят: «Бог захочет – и в окошко подаст». Приехал бы вовремя, как все, купил бы обычного скакуна, и не случилось бы никакого счастья!
Едва за спиной скрылись камышовые крыши хат, Демид начал всё быстрей и быстрей нагонять своего нового благородного друга, давая ему возможность показать себя во всей красе. Седла не было, конечно же мужик давно его пропил, спасибо хоть уздечку оставил, но это обстоятельство совсем не мешало получать удовольствие от езды.
Конь нёс своего седока плавно, длинными скачками, почти без тряски и очень-очень быстро, так, что казаку оставалось только приникнуть к нему поближе и время от времени покрикивать от восторга. Казалось, это просто сильный поток ветра подхватил нашего героя и понёс его над землёй куда глаза глядят.
За короткое время, они преодолели огромное расстояние, и когда уже начали появляться малознакомые места, Демид опомнился, и начал постепенно осаживать своего чудесного скакуна. Совсем остановившись, он ещё немного потоптался на месте, осматриваясь, и направился в сторону дома, стараясь держаться поближе к реке, чтоб найти место поудобнее, где можно будет напоить коня и отдохнуть.
И вот он ехал, довольно напевая себе под нос легкомысленную песенку из другой эпохи: «Сердце красавицы склонно к измене и перемене, и перемене…» Непонятно, почему в голове заиграла именно она, наверное, дело в игривом мотивчике, или, может, мудрое подсознание подразумевало под «сердцем красавицы» госпожу удачу. Приятные мысли лениво протекали через его голову, некоторые ненадолго задерживались, заставляя задуматься о чём-нибудь отстранённом и малозначительном.
Почему-то вот, например, принято считать, что самые красивые места – это море и горы, но это наверное только потому, что в наше время уже давно никто не видел настоящей дикой степи. Когда вокруг тебя нет вспаханных полей, окружённых посадками из тополей и акаций, нет асфальтированных дорог, столбов электролиний и шума машин, вообще нет никаких следов жизни человека, есть только бескрайнее пространство, покрытое травой разных оттенков. Холмы и овраги как цветные волны бушующего океана, радуют глаз своим грозным величием, заставляя сердце биться чаще в радостном волнении.
Как море для моряка, так и степь для казака. Но в отличие от моря, по которому можно перемещаться только командой, в одиночку ведь корабль не поведёшь, степь принимает в свои тёплые объятия и одиночных путников.
Когда подолгу находишься один в дикой степи, невольно начинаешь чувствовать величие мира и свою собственную значимость в нём. Наверное, поэтому казаки такие наглые, гордые и лёгкие на подъём, как степной ветер. Осознавать себя одного в таком широком пространстве – очень приятное занятие, особенно если хорошее настроение, как сейчас, чувствуешь себя чуть ли не богом, главным существом в окружающей вселенной.
Приятный поток философских размышлений прервал какой-то шорох. Без пяти минут бога внезапно вырвала из седла неведомая сила, эта же сила плотно прижала руки к телу, не давая никакого манёвра при падении. «Аркан», – запоздало мелькнула мысль ещё в полёте. При этом контроль над ситуацией казак не потерял. По возможности сгруппировавшись, он как мог смягчил ногами удар о землю, поэтому не расшибся и не покатился по земле безвольным кулём, когда его потащили, а сразу же, развернувшись на земле на сто восемьдесят градусов, выстрелил, особо не целясь, лёжа, от пояса. Благо натянутая верёвка в этом положении была чем-то вроде лазерного прицела, точно указывая куда стрелять. Целью оказался всадник, по виду ногаец, внимательно рассматривать его было некогда. Он нахлёстывал коня, стараясь как можно быстрей разогнаться, чтоб от очень быстрого волочения жертва потеряла ориентацию и не смогла что-либо предпринять. После выстрела, нападавший завалился коню на загривок, и тот сразу начал сбавлять ход. Скорость заметно упала, и казак смог вскочить на ноги, побежать за верёвкой, привязанной к седлу, тем самым ослабив натяг и на ходу освобождаясь из петли. Попутно он слышал за спиной приближающийся стук копыт, второй наездник был уже совсем рядом, поэтому Демид, не оборачиваясь, выхватил саблю и резко пригнулся. И очень вовремя – над головой пронёсся леденящий душу свист рассекаемого воздуха, в то же мгновение казак быстро выпрямился и рубанул вдогонку. Удар пришёлся по руке, сжимавшей саблю, чуть выше локтя. Рука вместе с саблей отлетела в сторону, а сам наездник, то ли от ужаса, то ли от резкой перемены в габаритах тела, тут же потерял равновесие и свалился с коня. Упав на землю, он забился в траве, громко вопя и во все стороны фонтанируя кровью. Казак в два прыжка подскочил к нему и остановил этот безумный танец смерти , рубанув саблей по мокрой от пота шее поверженного врага. Всё, больше вроде бы никого не было. Демид обессиленно рухнул на траву, пытаясь отдышаться.
Вся баталия не заняла и двух минут, но какая плотность событий! Да ещё каких событий – каждое между жизнью и смертью. В такие моменты начисто исчезает страх, жалость и вообще все чувства, остаются только рефлексы, доставшиеся по наследству парню из старинного казацкого рода, чьи предки ещё со времён Ивана Грозного наводили ужас на ордынцев в Диком поле.
Отдышавшись, наш герой осмотрел себя, вроде цел, не считая ссадин и звона в ушах. Да ещё вся одежда разодрана в дрызг, особенно шаровары от такого аттракциона пострадали, пока стрелял, знатно на заднице по земле проехался, теперь в самом неприличном месте зияла огромная дыра, да так явно, что лёгкий ветерок приятно холодил ободранную кожу на открывшемся теле.
Казак кинулся собирать добычу. В первую очередь отловил коней, хорошо, они отбежали не очень далеко. Рядом протекал ручей, слегка поросший кустарником и небольшими деревьями, из-за которых, собственно, и появились эти двое. Так вот кони пили воду из ручья, причём все трое рядом, как будто старые закадычные друзья. Однако благородный красавец всё-таки посматривал на своих неожиданных знакомых с лёгким пренебрежением.
Демид быстро привязал их к ближайшим деревьям, чтоб не разбежались, и приступил к самому главному: шмону всадников.
Действовал он очень быстро, на звук выстрела могли появиться новые гости, например, друзья покойников, ну или вообще кто угодно жадный на хабар.
В первую очередь он оттащил трупы в кусты, поближе к тем же лошадям. Потом сбегал назад и подобрал саблю, вырвав её из омертвевшей руки, при этом не забыл прихватить и верёвку, на которой его тащили. Отрубленную голову, валявшуюся в траве, он прятать не стал, да и вообще старался на неё не смотреть, тошно. Покончив с беготнёй, он посрывал с ордынцев халаты и начал в них складывать всё, что было на покойниках. Ничем не брезгуя, в Диком поле каждый кусок ткани имеет свою цену, за пару минут он оставил лежать на траве два голых окровавленных тела.
Приятным сюрпризом оказались два тяжеленьких, аппетитно позвякивающих мешочка, которые были привязаны к поясам убитых, это была прям удача – у ногайцев деньги водились редко, обычно они предпочитали натуральный обмен. В общую кучу он их, конечно же, не кинул, а быстро спрятал за пазуху.
Внимательный осмотр добычи Демид отложил на потом, хотя, конечно, содержание этих туго перевязанных кожаных изделий интриговало до дрожи в руках. Затянув халаты в узлы, он связал их между собой верёвкой и перекинул через седло одного из трофейных коней. К седлу другого коня он приторочил собранное оружие, а это, между прочим, было два лука с полными колчанами стрел и две добротные сабли турецкого типа – в общем, шикарный куш по меркам дикой степи.
Едва наш герой закончил все сборы и уже направил свой маленький караван с добычей в сторону дома, послышался стук копыт.
По звуку Демид определил, что на этот раз всадников гораздо больше, чем двое, и в панике заметался между конями. Он не знал, что делать, ещё не поздно было вскочить на своего скоростного красавца и быстро «уйти в точку», но как же хабар? Совсем не хотелось расставаться с таким неожиданным богатством.
Пока он терзался сомнениями, из-за деревьев появился первый наездник. Демид жадно всмотрелся в него и сразу же отлегло от сердца – это был Чига, знакомый казак из родной Терновой балки, а следом за ним появился и весь отряд.
Надо заметить, что Чига, в крещении Николай, был персонаж очень примечательный, таких, как он, Демид встречал и в своём прошлом, а точнее в будущем двадцать первом веке. Несмотря на то что Чига был невысокого роста, тонкий в кости и вообще можно сказать тщедушный, он сразу всегда привлекал к себе внимание, наверное, дело в яркой харизме. Стоило посмотреть в его наглое, даже хищное лицо, и сразу начинаешь воспринимать его всерьёз, и очень даже не зря. Мало кто из казаков мог так владеть саблей, как он, в бою он был страшен, когда красная пелена застилала ему глаза, или как говорят, падала планка – вокруг только брызги летели, и его имя было известно даже за пределами Терновой балки. Но вместе с тем, не было на хуторе более весёлого казака, чем Николай. У него на каждое слово была шутка про запас, и своими приколами он не раз смешил до слёз даже самых суровых и угрюмых. Поэтому Чига всегда был желанный гость на любой гулянке и вообще был как бы местной «достопримечательностью».
С гиканьем и свистом отряд казаков очень быстро оказался совсем рядом. Всех вновь прибывших Демид хорошо знал и обрадовался им как родным. Чига осаживая коня, прокричал на скаку:
– Котяра! Ты чё тут буянишь?
– Да вот напали из куширей, еле отмахался, – ответил Демид, любовно поглаживая одного из коней по шее.
– Копчёные? – не столько спросил, сколько утвердил Чига. – Эти могут. На кой ты им только сдался, не купчина ведь. А нашего брата казака они поссыкивают, зазря на рожон не полезут!
– Чёрт их знает, может, на коня моего позарились, видал, какого красавца я сегодня на торге оторвал? – самодовольно ответил Демид, похлопывая по боку своё приобретение.
– Да-а, знатный коняга, – завистливо протянул Чига. – Таких у нас ещё не было, чур моя кобылка будет у него первая невеста! Будем эту породу множить.
Перспективную беседу внезапно прервал возглас:
– А вот и мне кое-что перепало!
Все обернулись на голос – это был Степан, по прозвищу Холодок, рыжебородый казачина лет сорока, с вечно бритым черепом и светлыми ледяными глазами.
Степан сидел на корточках неподалёку, рассматривая отрубленную голову, подняв её за слипшиеся от крови волосы, и делал это так непринуждённо, как если бы это был арбуз с грядки, который он изучал на степень зрелости.
Казаки с интересом подтянулись поближе, и тут Демид увидел свою промашку: на левом ухе убитого висела массивная золотая серьга, красиво посверкивающая на солнце.
– Да с каких делов? Разве ты эту голову срубил? – недовольно заметил наш герой.
Холодок в ответ так на него посмотрел, что у молодого казака реально по спине пробежал холодок. Демид сразу пожалел что ввязался, пусть бы себе забирал, ведь если по совести, это была Степана находка. Холодок же, очень серьёзный и уважаемый казак, глупо было лезть на рожон ради какой-то там серьги, хоть бы даже и золотой. Наступила напряжённая пауза.
– Так мы эту серьгу гуртом и прогуляем! – встрял Чига. – И никто не в обиде, лады?
– Лады, – охотно согласился Демид.
Остальные казаки одобрительно загудели.
– Лады, – сквозь зубы недовольно процедил Холодок, сорвал с окровавленного уха серьгу, вытер ее об траву и спрятал за пояс. Инцидент был исчерпан.
Демид облегчённо вздохнул, разумеется про себя, и направился в сторону своих навьюченных животных, всем своим видом показывая, что такому лихому казаку, как он, совсем не жалко для братвы какой-то блескучей безделицы, хоть бы и очень дорогой.
– Котяра, а ты чё, уже до хаты собрался? – снова подал голос Чига, вкрадчиво растягивая слова, как бы с ехидной насмешкой.
– А чего ждать, пока другие ногаи прискачут? – обернувшись, ответил Демид.
Ему не понравилась та манера, с какой Чига задал вопрос, тут явно чувствовался какой-то подвох. Всё-таки нервы ещё до конца не успокоились, поэтому Демид посмотрел на него с тревогой, при этом даже забыв её скрыть. Чига заметил это и дальше заговорил с деланно суровым лицом:
– Ты вроде сурьёзный казак, грамотный даже, а всё у тебя не как у людей.
– Да что не так? – не выдержал Демид.
– Такой богатый хабар взял, а всё одно с голой жопой! – уже с нескрываемым смехом выкрикнул Чига.
Все дружно заржали, причём так громко, что на мгновение показалось, что и их кони тоже поняли шутку и решили поддержать своих хозяев. Демид весело чертыхнулся про себя, в самом деле, не ехать же так на люди.
Он развязал один из узлов и достал оттуда татарские шаровары. Не долго думая, он надел их прямо поверх своих, хоть было и жарковато, но на голое тело одевать пропотевшие штаны незнакомого, да ещё только что убитого им же человека, было для него как-то не комильфо, всё-таки сказывались прожитые годы в двадцать первом веке.
У казаков же это вызвало весёлое недоумение, брезгливость в этом времени была весьма редкой чертой, поэтому сразу же посыпались новые шутки, и едва стихший смех разгорелся с новой силой:
– У тебя так яйца спреют! – крикнул кто-то.
– Будут совсем негожие! – подхватил другой, после чего все вообще чуть не попадали с коней от хохота – чувство юмора в эту эпоху тоже было весьма незамысловатое.
– Не спреют, – беззлобно буркнул Демид, наконец-то забравшись на коня и направив свой караван, теперь уже охраняемый целым десятком казаков, в сторону дома.
У всех было превосходное настроение, прохладный ветерок приятно обдувал раскрасневшиеся от недавнего приступа хохота лица, короткие смешки и новые шутки всё ещё слышались среди казаков, и все уже предвкушали предстоящую гулянку, к тому же они понимали, что на такую большую золотую серьгу кутить они будут долго, возможно не одну неделю…