000
ОтложитьЧитал
Редактор Елизавета Ульянова
Корректор Ксения Белокроликова
Рисунок на обложке Дмитриева Настя 10 лет
© Евгения Кузнецова, 2024
ISBN 978-5-0062-1910-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Я расскажу вам историю, которую поведал мне мой Ангел-хранитель.
Всякий раз, когда я вставала на молитву, он приходил ко мне, располагался рядом и тихо ждал. А я молилась как могла, иногда это было трудно, потому что непослушные мысли часто убегали в обычную житейскую суету, напоминали о дневных заботах. Но как хочется оторваться от земных дел и полететь к Богу! И я старалась изо всех сил научиться молиться, а Ангел помогал мне. Как только я вновь отвлекалась, он тихонько шептал на ушко: «Бог смотрит на тебя, говори с Ним». А когда всё же удавалось внимательно прочесть хотя бы одну молитву, душа, словно крылатая птица, поднималась высоко-высоко, и все мои человеческие заботы казались оттуда крошечными, совсем незначительными.
Потом я просила Ангела помолиться обо мне и моих детях, и он молился вместе со мной. По окончании же молитв Ангел рассказывал об удивительных событиях, происшедших совсем недавно с одной семьей, точно такой же, как наша. Я, затаив дыхание, слушала Ангела и записывала его рассказ в толстую коричневую тетрадь.
Так повторялось каждый вечер долгое время. А однажды Ангел сказал: «Пообещай, что обязательно прочтешь эту историю своим детям!»
И вот теперь я исполняю данное обещание.
Загадка разбитой радуги
Была суббота. Солнышко уже клонилось к закату, скользя по коричневой крыше большого бревенчатого дома. Его ласковые теплые лучи приветливо заглядывали в западные окна и видели в них детей, каждый из которых занимался самым важным для него в этот момент делом.
Вот на втором этаже пятнадцатилетний Алёша с упоением погружен в очередную игру на своем смартфоне. Его усталые глаза покраснели, стали смыкаться, как бы отказываясь продолжать многочасовое турне то по играм, то по лабиринтам интернета. Но Алексей продолжает азартно тыкать пальцем в экран, не замечая необычного радужного заката.
В комнате рядом десятилетняя Линочка увлеченно перебирает платьица, не в силах решить, какой наряд лучше.
Солнечный луч скользит вниз и заглядывает в комнату этажом ниже. Две девочки, Лиза и Соня, двенадцати и тринадцати лет, перекидываются обидными словами, стараясь как можно больнее уколоть друг друга. Купаясь в болотце взаимных обид, они не в состоянии увидеть, что нечто таинственное вторгается в лес, обрамлявший их дом с западной стороны.
Ах, если бы дети хоть на минуту выглянули в окна! Они бы увидели, как солнце раскачивает многолетние ели. Да-да, не ветер, а именно солнце, запутываясь в ветвях своими лучами-волосами, перебирает деревья, словно струны гигантской арфы. Вот светозарный виртуоз наконец отнимает руки от инструмента и оставляет разноцветные переливы между тяжелыми зелеными юбками. Чем дальше отступал молчаливый музыкант, тем сумрачней становилось вокруг и тем отчетливей виднелись радужные серьги, повисшие на ветвях.
Вдруг раздался взволнованный голос младшего мальчика: «Мама, мама, смотри! Это что? Будто радуга разбилась!»
Невысокая худенькая женщина прибежала на зов Миши. Из его комнаты, обращенной окнами на восток, можно увидеть большое озеро, за которым простирается бескрайний лес. И вот теперь этот лес озарен многоцветным переливающимся сиянием, а по озерной глади действительно словно разбросаны осколки радуги.
«Что это?» – тихо проговорила Кристина. Очнувшись от минутного оцепенения, она помчалась в комнату Ангелины, где часто любовалась закатом. Отсюда женщина увидела не привычную зарю, а тающие радужные серьги, вокруг которых деревья качались, словно от сильного ветра, но очень необычным образом – все в разные стороны, как бы в причудливом танце. Наконец серьги растаяли, и лес начал успокаиваться.
– Что там, мамочка? – заинтересовалась Лина. – Какой сильный ветер! Будет дождь?
– Нет, солнышко. Небо чистое. Всё хорошо. Пора спать, давайте почитаем сказку.
Миша прибежал следом за матерью. Ему очень хотелось спросить, что же это было, но почему-то он сдержался. Мальчик чувствовал: в увиденном кроется что-то необъяснимое, таинственное и даже немного пугающее.
Сказку на ночь он почти не слышал: в памяти поочередно вставали то разбитая на осколки радуга, то танцующие деревья. Выпив вечернее молоко с медом, обычно так сладко усыпляющее, Михаил встал с кровати и снова выглянул в окно. Перед ним простирался очень красивый, но вполне привычный пейзаж.
Мальчик стал в задумчивом волнении ходить по комнате, время от времени останавливаясь и пристально всматриваясь в озеро и отраженный в нем темнеющий лес, ожидая увидеть то, что даст ответы на все вопросы.
Было слышно, как мама в соседней комнате рассказывает об увиденном папе по телефону.
Папа сейчас далеко от дома – в командировке. Миша не любил, когда папа уезжал, ведь в это время нельзя было ходить в лес. А в лесу всё так благоухало, жило настоящей жизнью и зазывало не столько прячущимися грибами и сладкой земляникой, сколько своей таинственностью.
«Ведь я уже большой, – думал Миша. – Мне уже девять лет, почему я не могу пойти один в лес?!»
Мальчик не раз подходил к калитке, ведущей туда, куда они ходили только с папой. Гигантские деревья поскрипывали, шелестели, навевая тревогу. Становилось страшновато, но лесные птицы перебивали заунывную скрипучую сказку деревьев звонкими веселыми песнями, как бы зазывая Мишу: «Не бойся! Здесь так прекрасно!»
«С папой другое дело, с папой не страшно, а весело», – вздыхал Михаил, отходил от манящей калитки и шел кататься на велосипеде.
Но сейчас, казалось, он готов пойти и всё разузнать даже ночью. Изнутри поднималась решимость непременно увидеть своими глазами, что же там произошло. Почему раскачивались деревья в разные стороны, почему в лесу стояло радужное сияние, а на озере оно было рассыпано осколками?
Нужно только дождаться, пока мама уснет…
Но мама не спала еще очень долго, за окном стало темно, и Миша решил, что отправится в путь с первыми лучами солнца. Он улегся в свою уютную кроватку-машинку и сладко уснул.
* * *
Еще догорала последняя звездочка на небе, а по росистой траве уже бежал девятилетний мальчик в манящую его лесную загадку.
Всё вокруг трепетало в предвкушении нового дня, оживало и поднимало свои взоры в небеса. Даже ручей, казалось, запел новую песню, вторя ликующим птицам. Он резвился, искрился, играя с проникшим к нему первым лучом солнца, и смеялся, смеялся, смеялся…
А Миша слушал его удаляющийся смех, и от этого на душе становилось светло и радостно, забывались надоедливые страхи, сомнения, не мешала даже мокрая от росы одежда.
Куда шел этот решительный ребенок, он и сам не знал, а только чувствовал: это должно быть где-то здесь, недалеко, среди этих ветвистых елей.
Его ноги в летних сандаликах начали погружаться в неприятную жидкую грязь, кустарники всё плотнее прижимались друг к другу, стараясь преградить путь маленькому путешественнику.
«Эх! Надо было взять с собой меч, – думал Михаил. – Он хоть и пластмассовый, но с ним я бы легко расправился с этими врединами!» А кустарники словно услышали мысли мальчика и начали хватать его то за волосы, то за одежду. Казалось, они шипят по-змеиному: «С-с-стой! Куда идеш-ш-шь?»
Миша отталкивал надоедливые ветви и настойчиво продвигался вперед. Ноги не слушались, цеплялись за трухлявые пни и коряги, сандалики время от времени громко чмокали, отрываясь от черной жижи. Мальчик уже начал выбиваться из сил, но вот увидел, как впереди на пригорке из мха что-то светится. Он ускорил шаг, не замечая плетей, хлеставших его по лицу.
«Вот же оно! Что это?! Звезда с неба?! Алмаз?!» – роем закружились догадки в голове.
И вдруг ноги Михаила ухнули куда-то вниз, и он оказался по пояс погружен в отвратительную болотную грязь.
«Мама!» – вырвалось из груди и полетело птицей в вышину.
Слышно было, как где-то далеко мама зовет сына. Голос ее дрожал от волнения, Миша почувствовал это, и ему стало стыдно. Вот донеслось, как кричат сестры и старший брат. Мальчик уже набрал воздух в легкие, чтобы позвать на помощь, но откуда-то слева всё тот же шипящий голос прошептал:
– Они будут с-с-с-смеяться над тобой… Ты весь-сь-сь в грязи. Лучше обойти с-с-с-северной с-с-стороной и незаметно проникнуть в дом…
– А как же звездочка?! – спросил Михаил.
– Тебя будут ругать! С-с-с… – вдруг как-то особо засуетился шипящий голос.
– Я позову их.
– Ни в коем с-с-случае! Иди с-с-сам. Ты с-с-сам с-с-справишь-шь-шьс-с-ся!
– Мама волнуется.
– Тебя будут ругать! С-с-смеяться будут!
– Ладно, я незаметно прокрадусь домой, переоденусь, пока тут ищут меня, а потом сделаю вид, будто никуда не уходил. И чего это они шум подняли?
– Молодец-с-с-с! С-с-с-северной с-с-стороной, с-с-северной…
Голос стал кружить вокруг Михаила, словно невидимая гигантская змея обвивала его своим мощным страшным телом. Мальчик попытался высвободиться из грязи, но понял, что он уже не в состоянии двигаться. А в голове слышалось: «С-с-с-северной с-с-стороной, с-с-северной…»
«А как же мама? – вновь промелькнула мысль. – Она, наверное, плачет!» И сердце Миши больно сжалось от того, что воображение нарисовало плачущую маму.
«Мама! – громко крикнул мальчик. – Мама! Мама!» – отчаянно стал взывать он.
Вдруг змеиная хватка разжалась, повеяло чудесным ароматом, и чьи-то сильные руки подхватили Михаила за подмышки, вытащили из трясины и подняли высоко над деревьями. Слепящий свет заставил зажмуриться. Мальчик от неожиданности и накатившего волнения задержал дыхание, но ему совсем не было страшно. Кто-то светлый, такой знакомый и близкий понес его на руках, бережно опустил на сухую лесную поляну и…
Миша открыл глаза и увидел бежавшую к нему маму.
* * *
Кристина молча держала сына в объятьях, и Миша чувствовал, как сильно бьется ее сердце. «Прости меня, мамочка!» – прошептал мальчик. К его горлу подкатился колючий комочек, Миша вновь и вновь сглатывал его, но тот упрямо поднимался и причинял боль. Подбежал всклокоченный Лёша, а следом за ним три сестренки. Все тяжело дышали и взволнованно, но в то же время радостно смотрели на брата.
«Они любят меня, а я…» – подумал Миша и неожиданно громко заплакал. Мама целовала его мокрые от слез глаза и тоже плакала. Она не переставала шептать: «Слава Богу! Слава Богу!» – а старшие дети старались погладить братишку по голове или по плечу, словно всё еще не веря, что это действительно он.
Дома Кристина долго стояла на коленях перед иконами, Миша сидел в теплой ванне, а остальные дети вели себя на удивление тихо.
Весь день прошел в этой тихой задумчивости. Никто не включал мультики, никто не играл на пианино, и даже Лиза с Соней ни с кем не ссорились. Все старались быть рядом с мамой. Вместе готовили обед, накрывали на стол, обедали в непривычном молчании, а потом, расположившись на полу большой гостиной, играли в настольные игры. Никому не хотелось расходиться по своим комнатам, говорили вполголоса, будто в доме кто-то спал. Все чего-то ждали.
И только во время ужина Алексей неожиданно спросил:
– Что ты искал в лесу, Миш?
– Не знаю. Там что-то есть, я видел! Это оно светилось, мама! Ну, помнишь, вчера мы видели какое-то разноцветное сияние между деревьями, и лес так странно качался?
– Что ты видел там, солнышко? – спросила Кристина.
– Я не понял. Может, это камень какой-нибудь светящийся, а может, звезда с неба упала, – и Миша с опасением взглянул на сестер, ожидая, что вот-вот кто-нибудь из них прыснет от смеха. Но все внимательно смотрели то на него, то на маму, как бы ожидая ответа на эту загадку.
Кристина немного помолчала, потом задумчиво произнесла:
– Завтра должен приехать папа, и мы непременно сходим в лес, найдем твою звездочку.
– Ты веришь мне, мам? – Михаил с радостной надеждой смотрел матери в глаза.
– Конечно, верю, мой хороший, ведь я сама видела что-то необычное вчера на закате, – ответила мама.
Дети в недоумении переглянулись. Со всех сторон посыпались вопросы: «А что там было, мам?» И она стала подробно описывать всё, что видела минувшим вечером. Все внимательно ее слушали, а Миша вспоминал пугающие странности, происшедшие с ним там, в лесу. Неожиданно прервав мамин рассказ, он спросил:
– Ты его видела, мам?
– Кого, сынок?
– Ну, того, кто принес меня на поляну…
– Н-нет… Я видела там только тебя.
– Принес… Ты чего, сам ходить разучился? – сыронизировал Алексей.
– Это был, наверное, леший – мне бабушка рассказывала, бывают такие. Они вроде и детей таскают, – предположила Соня.
– Ага! В печке жарят и съедают, – усмехнулся Лёша.
Все засмеялись, а Миша, казалось, вот-вот заплачет:
– Это правда! Я в грязи застрял, а меня кто-то вот так за подмышки поднял и принес на поляну. Только я не смог его разглядеть, потому что светло так стало, аж глазам больно, и я зажмурился.
Кристина взяла сына за плечи, глаза ее светились счастьем:
– Это был Ангел Божий, сынок! Твой Ангел-хранитель.
Расшумевшиеся было дети смолкли. Ненадолго воцарилось молчание, как вдруг Алёша прервал его:
– Да ну! Сказки всё это!
Миша хотел громко крикнуть, что это правда, но мама крепче сжала его в объятьях, потом посмотрела в глаза и ласково сказала:
– Я верю тебе, Мишенька!
Она повернулась к старшему сыну и произнесла как-то подчеркнуто твердо, почти строго:
– Это не сказки, Алексей! – и после небольшой паузы Кристина, смягчив голос, продолжила: – Не знаю, что там произошло, но, возможно, в какой-то миг Миша забыл о себе ради любви. А когда так происходит, ангелы Божьи сами заботятся о нас.
– Я просто подумал, что, наверное, ты плачешь, – уточнил Миша.
Вдруг Лина громко вскрикнула. Взволнованно показывая пальцем за окно, она пыталась что-то сказать, но язык не слушался ее:
– Там!.. Там!.. Там!..
Все ринулись к окну.
Деревья в лесу снова раскачивались в беспорядочном танце, а между ними кружились переливающиеся столбы перламутрового света, ниспадающего с низких серых облаков. От земли густо поднимался черно-фиолетовый туман – встречаясь с перламутровыми лучами, он клубился, вспыхивал какой-то особенной чернотой и рассыпался на мелкие чернильно-ртутные шарики. Нисходящий с высоты перламутр чем более приближался к туману, тем отчетливее приобретал черты гигантских мечей в чьих-то невидимых руках.
Это был настоящий бой. Две неведомые силы в яростной схватке пытались отвоевать опушку леса, возле которой приютился большой бревенчатый дом. Здесь, в этом доме, жила семья, до этой минуты ничего не подозревающая о том, какая война развернулась ради сохранения ее единства и свободы.
* * *
Затворив наглухо все окна и двери в доме, Кристина схватила телефон и дрожащими пальцами набрала номер спасательной службы. «Линия перегружена», – отозвалось в трубке. Судорожные мысли вихрем крутились в сознании, но ни одна из них не давала ответа на вопрос, что делать.
– Мама, там наши собаки, надо их впустить в дом, – послышался Сонин голос.
Кристина ринулась к выходу, все дети за ней.
– Брэйк! Буч! Умка! – позвала мама в приоткрытую дверь. Прибежала Умка, радостно виляя хвостом и ожидая чего-то вкусненького.
– А где Брэйк и Буч? – забеспокоились дети. Они осторожно открыли дверь и вышли на крыльцо. Тревожные взгляды устремились на завораживающую картину.
Битва в лесу развернулась совершенно бесшумно и так же бесшумно заканчивалась. Во все голоса пели птицы, над цветами порхали бабочки, и казалось, что окружающая природа вообще не замечает происходящего.
А между тем клубы черно-фиолетовых облаков становились всё меньше, они словно просачивались внутрь земли и больше не поднимались. Перламутровые мечи медленно расплывались в пространстве, образуя радужное сияние между деревьями.
Длиннолапый Буч – дворняга палевого окраса – и весьма подросший овчаренок Брэйк весело резвились на поляне возле забора. Они не замечали ничего необычного, и им было не понять, почему хозяева так завороженно наблюдают за ними, а точнее, за тем, что было позади них.
– Что это, мамочка? – детские голоса слегка дрожали от волнения, но любопытные взгляды поглощали каждый сантиметр увиденного.
Забора, отгораживающего участок от леса, теперь не было, а на его месте красовалось гигантское зеркало, в котором отражалась большая поляна с резвящимися собаками, чуть поодаль сад и вольер, но вместо дома в зеркале почему-то был лес в перламутровом сиянии и остатках уплывающих куда-то черных облаков.
Кристина медленно, но уверенно шагнула вперед, дети за ней. Не сводя глаз с таинственного зеркала, семейство подошло к нему, затаив дыхание. И чем ближе они подходили, тем яснее проявлялось отражение дома за их спинами: сверху оно было охвачено тем самым радужным перламутром, а у основания еще клубился густой пар, но теперь уже не черного, а серо-зеленого цвета, который растекался в стороны, словно отступающий враг.
Женщина осторожно приложила ладонь к зеркалу. «Какое теплое! Будто живое…» – подумала она. Живая поверхность затрепетала от прикосновения, и по ней кругами разошлись мягкие волны.
Дети последовали маминому примеру.
– Это похоже на воду, – сказал Миша и окунул руку внутрь зеркала. Недолго думая, он сделал шаг и погрузился в зазеркальную неизвестность.
– Куда ты, сынок?! – воскликнула Кристина. Она хотела схватить сына за руку, но не успела, потеряла равновесие и нырнула следом за ним, широко взмахнув руками.
Порывистый ветер обжег лицо неожиданностью. Здесь высокая трава то пригибалась к земле, то хлестала по рукам, доставая женщине почти до плеч. Миша пытался разглядеть, что там, впереди, но слишком высокой была эта бушующая изгородь для девятилетнего ребенка.
Вот и Алёша, сгорая от любопытства и тревоги за близких, прошел через зеркальную стену. Прикрывая лицо, он попытался что-то сказать, но слова его моментально растворились в порывах ветра. Мама жестами дала понять, что не слышит его и что нужно возвращаться. Она взяла Мишу за руку, и они втроем уже было повернулись, чтобы шагнуть обратно, как вдруг девочки, взявшись для храбрости за руки, чтобы не отставать от остальных, впрыгнули в эту неведомую реальность. В одно мгновение зеркало свернулось в рулон, растянулось в бесконечную нить и… исчезло.
Ветер стих. Кристина, Алёша и Миша отчаянно пытались разглядеть за спинами девочек знакомый пейзаж, но ни озера, ни поляны, ни сада, а главное, родного дома видно не было.
К мосту Неведения
Взорам наших героев предстало бескрайнее море. Волны игриво набрасывались на берег, приветствуя гостей прохладными брызгами.
Девочки восторженно взвизгнули, скинули обувь и забегали по песчаному пляжу весело и беззаботно, словно просто прилетели на самолете по туристической путевке отдыхать.
Алексей и Михаил настороженно озирались, а Кристина безрезультатно пыталась дозвониться хоть до кого-то, но даже экстренные службы были недоступны – телефон оказался здесь бесполезной игрушкой.
– Где это мы? – спросил Алёша.
– Где бы мы ни были, но точно не дома, – ответила мама.
– Нет, мы дома! – раздался голос Миши. Он отошел на несколько шагов от плотной травяной завесы, за которой виднелся лес, приподнялся на носки и что-то разглядывал в густеющих лесных сумерках.
– Это наш лес! – уверенно добавил он. – Вон за тем кривым деревом ручей, а дальше поляна.
– Значит, надо идти туда, – заключила Кристина. – Девочки, идем!
– Ма-а-ам, а можно мы искупаемся? – Девочкам не хотелось уходить, они умоляюще посмотрели на мать.
– Вы что, совсем ничего не понимаете?! Откуда здесь море?! Ведете себя как дурочки просто! – выпалил в раздражении Алексей.
И в тот же миг море заметно потемнело, волны поднялись выше обычного и словно замерли в ожидании.
– Сам ты дурак! – обиделась Лиза.
По выражению маминого лица девочки поняли, что развлечений не будет, и стали нехотя надевать обувь.
– Ну, где вы там? Я нашел тропинку! – подбежал Миша и, не сумев вовремя остановиться, натолкнулся на Лизу, которая, стоя на одной ноге, искала вторую туфлю.
Девочка раздраженно оттолкнула брата:
– Ма-ам, Мишка толкается!
– Я не толкал тебя! – крикнул Миша. – Ты сама виновата, опять раскидала свою обувь!
– Если так получилось, нужно просто попросить прощения, – попыталась погасить конфликт мама.
Но Миша гневно топнул ногой:
– Я не виноват! Это она!
Между тем остановившие свою игру волны стали почти черными, они уже поднялись высоко над берегом и были готовы поглотить его.
– Смотрите!!! – что есть сил закричал Алёша.
Все обернулись. Гигантская водяная стена чего-то ждала. Казалось, кто-то невидимый сдерживал ее, но она всё темнела и росла.
– Бежим! – Кристина схватила за одежду стоявших рядом Лизу и Мишу и стремглав кинулась в густую высокую траву, на ходу что-то крича остальным детям.
Несясь сквозь упругие заросли, хлеставшие по лицу, женщина отчаянно пыталась удалиться от нависшей опасности. Дети спотыкались, падали, мама поднимала их, и они снова мчались, не успевая перевести дух. Но вот, оглянувшись в очередной раз назад, она заметила, что травяные ряды не смыкаются, сколько бы они ни бежали. Волна устрашающе замерла и сверлила беглецов пристальным, испытующим взглядом.
– Мы не двигаемся с места! – в недоумении прошептала Кристина и решилась остановить детей, которые тяжело дышали, взволнованно глядя на мать и озираясь на водяного монстра.
– Мы не убежим от нее! – сказала женщина уверенно. – Вы должны помириться – кажется, только так можно спастись.
Миша и Лиза в недоумении смотрели то на мать, то на волну и порывались снова бежать. Но мама крепко удерживала их за руки.
– Я не знаю, куда мы попали, но одно вижу ясно: это не простая волна. Это гнев, готовый нас захлестнуть, – проговорила Кристина дрожащим голосом и прижала к себе детей. – Я люблю вас! И вы любите друг друга!
Дети сглотнули тяжелое молчание, глядя, как к ногам подползает чудовищная тень.
– Прости меня! – вдруг одновременно сказали они.
В это мгновение волна стала светлеть; она не ударила с грохотом о берег, как это бывает во время шторма, а просто уменьшилась и исчезла, словно кто-то отмотал назад видеозапись.
Воцарилась звенящая тишина. Море уже не шелестело и не играло, оно было тихим и гладким, как родное озеро. Последние лучи окрашивали его зеркальную поверхность розовым цветом, воздух благоухал вечерней росой, травами и лесным мхом, совсем как дома.
«Совершенно не морской запах, – подумала Кристина. – А где же дети?»
– Алёша! Соня! Лина! – крикнула она.
Из травы, шумно хлопая крыльями, вылетели две птицы, недовольно поверещали и улетели в знакомый лес. Защемило сердце. Так захотелось домой!
– Алёша! Соня! Лина! – снова позвала Кристина, но ответа не последовало.
Миша и Лиза вошли в травяные заросли более чем на метр. Мама удивленно посмотрела на них: почему поле не впускало их раньше?
Но нет времени на размышления. Кристина поспешно догнала сына и дочь, боясь упустить их из виду, и, как оказалось, не зря.
– Лёша! Соня! Лина! – кричали дети, пробираясь по густой траве вглубь неизвестности. Кристина пыталась разглядеть поверх травы хотя бы колыхающиеся дорожки, ведь голов Сони и Лины она не могла увидеть: эти гигантские растения выше их роста, но всё поле вокруг было ровным и безмятежным.
Долго метались мама, Миша и Лиза в поисках остальных детей. Они устали, их голоса охрипли от зазывного крика, и очень хотелось пить. Подул пронизывающий холодный ветер. Миша и Лиза стали всё чаще прижиматься к матери, словно черпая силы для дальнейших поисков. Полю не было ни конца ни края. Упругие растения нещадно хлестали непрошеных гостей и не желали отпускать их из своего плена.
Сумерки сгустились настолько, что темнеющий за полем лес выглядел чужим и страшным. Казалось, он совсем рядом, но почему-то к нему не удавалось приблизиться, сколько бы ни шли.
«Надеюсь, детям удалось дойти до леса, а там и до дома недалеко», – попыталась успокоить себя Кристина, но разум упрямо не соглашался, а сердце билось всё сильнее. «Господи, помоги им!» – прошептала она. Шепот ее, подхваченный ветром, разнесся над полем, словно из мощного динамика, и повторился многократно густым эхом.
Миша и Лиза обхватили руки матери, прижав их к своей груди. Продолжая медленно продвигаться вперед в сторону леса, путешественники почувствовали, как редеет трава и стихает ветер. Травяной капкан наконец отпустил их.
* * *
У подножия леса все увидели маленький домик. Окна его приветливо светились, а под соломенным навесом возле входа кто-то готовил еду на небольшой каменной печи. В воздухе витал вкусный аромат овощей и пряностей.
Дети сглотнули слюну и направились туда, не выпуская маминых рук.
«Может, они там?» – пронеслось в голове Кристины, и она ускорила шаг.
Навстречу вышел седовласый старичок. Он опирался на палочку, но передвигался бодро, даже как-то весело. В каждом его движении улавливалось стремительное желание помочь уставшим путникам.
– Ах вы, милые мои! Притомились-то как! Детишки проголодались. Идем, идем, радость моя! Господь милостив, всё уладит, и деточки твои найдутся, а пока отдохни, подкрепись, – старичок говорил не спеша, с приятным окающим говорком, под который хотелось уютно устроиться возле окна или печки и слушать, слушать, слушать его.
Кристину даже не смутило, что старичок знает о пропавших детях: казалось, ему известно всё – и почему все они здесь оказались, и что это за место, а главное, как им вернуться домой.
Она рухнула на большую, грубо отесанную скамью. Усталые ноги болели, глаза смыкались, но мозг лихорадочно искал ответа на единственный волнующий ее вопрос: где искать детей?
Миша и Лиза уже вовсю уплетали овощное рагу, предложенное им в деревянных мисках.
– Посмотри сюда, радость моя, – позвал старичок женщину к круглому столу, стоявшему чуть поодаль у края навеса.
На столе, словно большая лужа разлитого серебра, красовалось зеркало. Оно напоминало то самое, через которое открылся путь от родного дома в этот загадочный мир.
– Прикоснись, – сказал старичок.
Кристина осторожно дотронулась до зеркальной поверхности. Как и тогда, она показалась ей живой и теплой. От легкого прикосновения разошлись водяные круги, маленькие волны нахлынули на деревянную столешницу и засеребрились ослепительными искрами. От яркого света женщина прикрыла было глаза, но тотчас широко распахнула их от удивления.
В зеркале, словно на плоском мониторе, из темноты проявилось изображение знакомого поля с огромной недружелюбной травой. Там, как и прежде, хозяйничал порывистый ветер. Он накидывался на измученных долгим блужданием детей, терзая их волосы и одежду.
Материнское сердце больно сжалось. Алёша медленно переставлял усталые ноги, брел, не разбирая пути. Он уже не защищался руками, и жесткая трава нещадно била его по лицу. Безрезультатные поиски выхода из западни сделали его взгляд бессмысленным и одиноким. Трава, танцующая вокруг мальчика какой-то надменный танец, стала монохромно-серой. Это серое пятно двигалось вместе с подростком, охватывая пространство на расстоянии вытянутой руки.
Вот оно соприкоснулось с другим двигающимся пятном грязно-коричневого цвета, в центре которого брела, низко опустив голову, Соня. Девочка добела сжала кулаки, ее напряженные худенькие плечи вздрагивали от надрывного плача. Она медленно шла вперед, никуда не сворачивая и уже не ожидая увидеть хоть что-то, кроме гигантской травы.
И вот, казалось бы, сейчас они повстречаются с Алёшей. Но серое и коричневое пятна, столкнувшись, словно мячи, откатились в разные стороны, увлекая за собой пленников. Дети побрели далее, не заметив друг друга на расстоянии чуть более метра.
Кристина впилась глазами в разлитое зеркало. Она пыталась увидеть и младшую дочку, для роста которой эти заросли были просто непроходимым лесом.
Длинный худой палец с крупными суставами указал на самый край поля. Здесь трава переливалась всеми цветами радуги, но никого не было видно.
– Прикоснись к нему, – предложил старичок.
Кристина дотронулась до радужного пятна, и изображение приблизилось настолько, что стало возможным разглядеть, как в беспощадных зарослях, сидя на земле, рыдает Ангелина. Она то опускала лицо в пухленькие ладошки, то поднимала заплаканные глаза к небу. Ее губы что-то шептали. Слова не были слышны, но было ясно: Лина молится.
Старичок встал, взял свою палочку:
– Идем скорее, радость моя! Господь велит помочь малышке твоей.
Кристина уверенно направилась вслед за хозяином гостеприимного домика.
– Ты куда, мама? – забеспокоились Миша и Лиза.
– Лина где-то рядом, – ответила мама на бегу.
Дети бросили деревянные ложки на стол и помчались вслед за матерью. Молодая женщина едва поспевала за старичком. Опираясь на свою палочку, он, казалось, не шел, а летел над тропинкой, уже освещаемой яркой луной. Затем он свернул в сторону леса, легко перемахнул через упавшее дерево и запрыгал по болотным кочкам.
«Это же настоящее болото! – пронеслось в голове Миши. – В нашем лесу такого нет, только грязь возле растекшегося ручья».
Наступила ночь. Луна зорко следила за каждым шагом путешественников. Мише стало страшновато. Он ухватился было за мамину руку, а всё же по кочкам пришлось прыгать самостоятельно.
Странный дедушка очень торопился, но, как по волшебству, всегда оказывался рядом, если кто-то вдруг терял равновесие.
– У тебя, дедушка, палочка-выручалочка, как в мультике, – улыбнулась Лиза, очередной раз ухватившись за вовремя подставленный посох. Теперь добрый старичок виделся детям настоящим волшебником. Они перебрались через болото, восторженно глядя на провожатого, и вышли на большую поляну, залитую лунным светом.
В этой поляне было что-то близкое, знакомое, казалось, путники вот-вот выйдут к родному дому, однако перед ними вновь выросла постылая травяная стена.
– Лина! Линочка! – мамин голос был каким-то непривычным, стеклянно-звонким, лишенным знакомой нежности и тепла.
Дедушка поднес сухой палец к губам:
– Не нужно кричать, радость моя. Кто находится в поле Самолюбия, никогда не услышит другого.
– Где находится? – вмешались в разговор Миша и Лиза.
– В поле Самолюбия, – повторил старичок. – Это место с высокой травой, откуда вы и пришли ко мне, называется полем Самолюбия. Оно может не впустить на свою территорию человека, ну, а если впустило кого, то ни за что не выпустит, если человек одного духа с ним. Вот вы думали о других, и поле, хоть и помучило вас, всё же выпустило. Не по нраву вы ему. (Дедушка улыбнулся.) А если человек, попав туда, жалеет себя, злится на других, обвиняет их, – вот такой человек для поля Самолюбия хорошая игрушка, и оно будет держать его в капкане, пока не замучает до смерти.