Пролог
Тоня
Я думала, что больше никогда его не увижу. Никогда не загляну в глаза, на которые так похожи те, в которые я смотрю каждый день. Если бы Юдин только знал, насколько глаза его сына похожи на его собственные! Но я надеюсь, никогда не узнает.
– Надо же, – усмехается он своей циничной, холодной улыбкой, когда я появляюсь на пороге его кабинета. Да, в этот дом я тоже не планировала возвращаться, но обстоятельства сложились так, что больше мне не к кому обратиться. – Антонина, – тянет Юдин и встает из-за стола. Поправляет мягкий кашемировый кардиган и становится перед столом, упершись в него бедрами. Засовывает ладони в карманы домашних брюк. – Чем обязан?
– Мне нужны деньги, – произношу дрожащим голосом.
Это так унизительно! Так… мерзко! Просить мужчину, с которым у меня, в сущности, не было даже отношений. Но я готова умолять его, потому что других вариантов у меня нет.
– Интересно, – хмыкает он, окидывая меня взглядом с ног до головы и обратно. – И по какой такой причине ты решила, что я дам тебе их?
Я могла бы рассказать ему о сыне. Обычно мужчины, которые так дорожат репутацией и семейными связями, как Святослав Юдин, не оставляют своих детей на произвол судьбы. Но… я не уверена, что у меня не заберут ребенка. По той же причине, по которой такие, как этот мужчина, не оставляют своих детей. Так что я выбираю максимально безопасный для сына вариант, но опасный для меня.
– Не спрашивайте, пожалуйста, о причинах. Мне просто не к кому больше обратиться.
– Да ты и ко мне не должна была, – издевается Святослав Михайлович. – Но почему-то пришла. И какая же сумма тебе нужна?
Я называю сумму и наблюдаю, как брови Юдина на мгновение взлетают вверх, а потом опускаются к переносице.
– Ты в казино, что ли, проиграла? – хмыкает с иронией.
Хочется ответить, что да, почти. Это тоже была азартная игра. Только называлась она “влюбись в босса и роди от него ребенка”.
Юдин ждет мой ответ, но я молчу. А что я могу сказать? Правду все равно не расскажу, а что-то выдумывать бессмысленно.
– Мне просто нужны эти деньги.
Святослав Михайлович прищуривается и снова обводит мое тело своим внимательным взглядом. От него по коже разбегаются мурашки. То ли от того, что я все еще неравнодушна к этому мужчине, то ли от того, что этим взглядом он меня буквально раздевает.
– Если ты проиграла в казино, могла бы рассчитаться телом. Оно у тебя что надо. Уж я-то знаю. И навыки в постели годные. Сам тебя всему обучил. – Он задирает подбородок и смеряет меня взглядом свысока. – Так что, причину называть не будешь? – Я медленно качаю головой, продолжая глазеть на Юдина. – Тогда ответь на такой вопрос: на что ты готова ради этих денег?
Я слышу, как меняется его голос. Понимаю, к чему он клонит. Более того, когда шла сюда, догадывалась, что разговор может повернуть в эту сторону. И все равно во рту пересыхает, а в горле встает ком. Горький, огромный, размером с апельсин. Мне хочется отвесить Юдину пощечину и гордо покинуть этот дом. Но я не могу себе этого позволить. Поэтому покорно склоняю голову и выдавливаю из себя:
– На все.
– Ну раз на все… – тянет он и берет со стола свой телефон. – Номер изменился?
– Что? – непонимающе смотрю на мужчину.
– Номер, говорю, меняла? Или остался тот же?
– Тот же, – отвечаю тихо, и через пару секунд мой телефон пиликает уведомлением из интернет-банкинга.
Я вздрагиваю от этого звука и плотоядной ухмылки Юдина, растягивающей его красивые губы.
– Что ж, – откладывая телефон на стол, Святослав Михайлович вытягивает свои длинные ноги. Упирается руками в край столешницы и слегка сжимает ее. – С этого момента ты будешь делать все, что я скажу. Без пререканий и лишних разговоров. Мне плевать на твои чувства и желания. Ты по первому же звонку должна быть там, где я скажу. И делать будешь то, что я прикажу. Это ясно?
– Да, – отвечаю шепотом.
– Проверь счет в банке, – кивает он на сжатый в моей руке простенький мобильный телефон. Открываю приложение, дрожащими пальцами скользя по экрану старенького смартфона. Меня бросает в жар, когда я вижу сумму на счету. И пусть я сама попросила такую, все равно цифры страшат. – Все нормально?
– Да, – отвечаю и, заблокировав телефон, прячу его в задний карман джинсов.
– Ну раз нормально, – Юдин облизывает губы и кивает на свою ширинку, – начинай отрабатывать. Время пошло.
Глава 1
Тоня
– Он очень непоседливый, – говорю Светлане, новой няне Максика. Она улыбается, глядя на то, как мой сын крутится вокруг рассыпанных на полу игрушек, как будто не может выбрать, какой сегодня поиграть. – Из-за этого его отчислили из всех ясель здесь, в нашем районе, и из двух в соседних. Я перестала даже пытаться устроить его в другие. Днем он не спит, а если пытаюсь уложить, нервничает и кричит.
– Как часто вы с ним гуляете? – она переводит взгляд с Макса на меня.
– Когда был в яслях, то они гуляли только раз в день. Я, конечно, стараюсь побольше. Но… не могу же я все время сидеть с ним дома. Мне нужно найти работу, чтобы обеспечивать нас.
– Поэтому я здесь, – тепло улыбается Светлана. – Ни о чем не переживайте, Тоня. Бегите на собеседование, а мы с Максимкой пойдем погуляем на улице. Думаю, через пару часов прогулки он сам захочет спать.
– Это маловероятно, – отзываюсь я.
– Значит, будем экспериментировать. Если нужно будет гулять по три часа, так и будем делать. В конце концов, на улице такая прекрасная погода. Правда, Макс?
– Дя, – отвечает он, не поднимая головы. Мне кажется, ему плевать, о чем его спросили, потому что сейчас для моего сына самое главное – выбрать подходящую игрушку.
– Хорошо, – выдыхаю. – Тогда я пойду.
– Конечно, – кивает Светлана, и я пячусь на выход из квартиры.
Я уже не впервые оставляю Светлану со своим сыном, но до этого дня он был с ней всего по паре часов. А теперь мне предстоит оставить его с ней на полдня.
У меня назначено собеседование в центре города. Пока я туда доеду с окраины, пока пройдет само общение с хозяйкой квартиры в элитной новостройке, пока вернусь… так и пройдет полдня, если не весь.
Покидая дом, в котором снимаю скромную однокомнатную квартиру, я жутко волнуюсь. Но не из-за собеседования, а из-за сына. Я еще никогда так надолго не оставляла его с чужим человеком. Даже из ясель забирала до дневного сна. Именно потому что Макс не спит днем, а своими выкрутасами он мешал отдыхать другим детям.
На такой волне переживаний и проходит вся поездка, а потом и собеседование. К сожалению, я не подошла на эту работу, потому что Татьяне нужна не горничная, а экономка с проживанием. Для нее в огромной двухуровневой квартире выделена небольшая комната. Не будь у меня сына, я бы с радостью приступила к такой работе уже завтра. Особенно учитывая размер зарплаты. Но, к сожалению, детей Татьяна на своей территории не приемлет. Ее муж – музыкант – к ним относится крайне отрицательно.
Набрав в очередной раз Светлану, убеждаюсь, что у них все хорошо. Они все еще гуляют на улице. Но она говорит, что Макс уже немного уставший, так что она решила погулять еще минут пятнадцать, после чего вести его домой и попытаться уложить на дневной сон.
Поблагодарив няню, отключаюсь и иду вдоль длинной витрины торгового центра к трамвайной остановке. Глазею на красивую одежду за идеально начищенным стеклом. И да, позволяю себе немножко помечтать о том, что в какой-нибудь другой жизни я могла бы одеваться в таких магазинах. Ходить в красивой одежде, на высоких каблуках. А мои вечно заплетенные для удобства в косу волосы были бы распущены и красиво подстрижены каким-нибудь именитым мастером.
Двигаясь так, я не замечаю стоящую передо мной фигуру. А, когда перевожу на мужчину взгляд, не успеваю затормозить и врезаюсь в мощную грудь Юдина.
– Антонина, – произносит он с кривой ухмылкой, от которой у меня по коже проходит дрожь.
– Здравствуйте, Святослав Михайлович, – тихо отзываюсь я.
– Ты замечталась, – констатирует Юдин, хмыкнув, и переводит взгляд на витрину.
Я пытаюсь сделать шаг назад, но он перехватывает меня за талию и впечатывает назад в свое тело. Я слабовольно позволяю себе сделать вдох поглубже, чтобы насытить легкие его особенным запахом. Аромат туалетной воды Юдина проникает в мои ноздри и щекочет их, пробуждая глупых бабочек в животе. Глупых, потому что этим бабочкам не суждено полностью расправить крылья. Если бы была хоть малейшая, призрачная надежда на то, что такой, как Юдин, может полюбить меня, тогда я бы могла позволить этим бабочкам порхать и каждый раз волновать меня.
Но Юдин никогда не полюбит такую, как я. Думаю, внутри этого мужчины вообще невозможно отыскать такие чувства, как любовь, сострадание, привязанность. Он как машина: холодный, расчетливый, циничный. У него такие же родители. Я имела “честь” немного узнать их во время редких семейных ужинов в доме Святослава Михайловича.
Мать Юдина – Эвелина Робертовна – воплощение светской львицы. Насквозь фальшивая, циничная стерва, для которой, кроме денег, не существует ничего святого. Все ее улыбки наиграны, а сквозь ласковый тон просачивается яд, которым она буквально пропитана.
Отец – Михаил Святославович – это старшая версия самого Святослава Михайловича. Такой же отчужденный и холодный, как кусок гранита.
Думаю, и жена у Юдина будет подобна его собственной матери. Если, конечно, этот мужчина когда-нибудь решит жениться. Потому что мне кажется, ни одна женщина его не сможет выдержать. Если даже его мать, отправившая его в десять лет в закрытый интернат в Европе, не выдержала. То что уж говорить о той, которая добровольно должна связать себя узами с этим мужчиной?
Остается открытым вопрос, как меня угораздило полюбить его…
А ведь я полюбила. Втрескалась, как кошка. В глаза заглядывала. Ждала его похвалы, поощрения. Хотя бы одного теплого слова. Но, конечно, не дождалась. Что, в принципе, ожидаемо. Но чего я не ждала, это той жестокости и циничности, с которой он вынудил меня покинуть его дом. Если бы он просто уволил меня, было бы не так больно. Но то, как поступил Юдин… это разрушило меня на долгие месяцы.
– Уже потратила деньги, что я дал тебе, на брендовые шмотки? – Святослав Михайлович вырывает меня из болезненных воспоминаний, от которых скручивает внутренности, а опаленные крылья бабочек рассыпаются пеплом.
– Нет, – отвечаю дрожащим голосом и делаю новую попытку вырваться из хватки. – Эти деньги мне были нужны для других целей.
– Я заинтригован, – он склоняет голову набок и прищуривается. – Для каких же?
– Можно я оставлю эту информацию при себе? – довольно смелая формулировка вопроса для кого-то в моем положении.
Я уже ожидаю, что Юдин разозлится, но он удивляет. На губах растягивается плотоядная улыбка, от которой я даже содрогаюсь.
– Мне нравится, когда ты кусаешься, – он проводит зубами по нижней губе.
– Я не…
– Это даже возбуждает, – перебивает он меня. – А раз уж я возбужден, ты рядом, моя машина припаркована в пяти метрах отсюда… Пазл сложился. Пойдем, Антонина.
Схватив меня за локоть, Святослав Михайлович тащит меня к своей машине.
– Я не могу. Не сейчас, – пытаюсь сопротивляться. – Я могу приехать к вам завтра днем.
– Ты поедешь сейчас, – сухо отрезает Юдин. – И это не обсуждается.
Глава 2
Тоня
Святослав Михайлович буквально заталкивает меня на заднее сиденье своего черного внедорожника и захлопывает дверцу.
– Добрый день, – тихо здороваюсь я с его водителем Антоном.
Он молча кивает, бросив на меня короткий взгляд в зеркало.
Дверца с другой стороны открывается, и Юдин занимает место рядом со мной. Между нами приличное расстояние, но у меня такое ощущение, что воздуха резко перестает хватать. К тому же кажется, будто Святослав Михайлович сидит слишком близко.
Его аура подавляет. Когда он совсем рядом, хочется вжаться в дверцу, а еще лучше исчезнуть. И как у меня хватило храбрости прийти к нему, чтобы попросить денег? Такой запросто может положить меня на одну свою ладонь, а второй прихлопнуть, как назойливую муху.
– Домой, – коротко командует Святослав Михайлович, и машина плавно отъезжает от бордюра.
Я надеюсь на короткую передышку и что Юдин отвернется к окну, но этого не происходит. Наоборот, он поворачивает голову и сверлит меня своим взглядом. Вот казалось бы, глаза у него кристально голубые, словно вода в горном озере. Но сейчас выглядит так, будто цвет изменился до цвета штормового моря. Может, тонированные окна машины дают такой эффект? Или то, что на дне этих глаз скрыты темные желания?
Неделю назад, когда Юдин заставил меня начать отрабатывать долг, я была шокирована его жаждой буквально разорвать меня. Он не ласкал меня. Брал грубо и по-животному. Как будто наказывал за что-то. Но я предпочла нафантазировать себе, что он просто невероятно соскучился по мне.
Глупышка Тоша. Но что я могу поделать, если мое все еще влюбленное сердце вздрагивает каждый раз, когда этот мужчина обращает на меня свое внимание?
Никак не могу понять, как же можно любить и в то же самое время ненавидеть. Но как-то во мне уживаются эти два чувства. Боль и ненависть от поступка Юдина. И любовь… просто так. В один из дней я просто почувствовала это к своему боссу, и пропала. Мне даже кажется, навсегда. Потому что сильнее, чем я люблю его, полюбить другого, думаю, невозможно.
Дорога на окраину города, где расположился элитный поселок, кажется невероятно долгой. Но когда мы въезжаем в знакомый двор, я понимаю, что мне не хватило этого времени, чтобы собраться с мыслями и успокоиться.
Святослав Михайлович почти всю дорогу прожигал меня взглядом. Горячим, но в нем я явно видела и даже ощущала холодные осколки льда, от которых замирало сердце. Как в одном человеке может сочетаться такой пожар и арктический лед?
– Пойдем, – Святослав Михайлович покидает машину, и я выхожу следом.
Приложив усилие, захлопываю тяжелую дверцу, и Антон сразу отъезжает в сторону гаража.
Плетусь за Юдиным в его дом, чувствуя, как вибрируют мои внутренности.
Я снова почувствую его руки на себе. Опять смогу фантазировать, что он хочет меня не просто потому что у меня есть соответствующее отверстие для удовлетворения его сексуальных нужд, а потому что я – это я.
Он ведь легко может найти себе постоянную любовницу. Да ему даже искать не надо! Такие красивые, харизматичные мужчины с мощной аурой власти могут даже не напрягаться. Достаточно предложить секс любой из понравившихся женщин, и, уверена, любая последует за ним.
Святослав Михайлович молча поднимается на второй этаж, и я иду за ним. Бросив взгляд в гостиную, на секунду ловлю взгляд экономки, Ольги Сергеевны. В фокус успевают попасть ее поджатые губы, а потом я скрываюсь на втором этаже.
Юдин толкает дверь в свою спальню и кивает мне, чтобы заходила. Когда я уже практически прохожу мимо, он дергает завязку моего платья с запа́хом, и я ахаю, притормозив. Тогда Святослав Михайлович обнимает меня за талию и, заведя в спальню, захлопывает дверь у нас за спинами.
Разворачивает меня так, чтобы я оказалась спиной к нему, и накрывает полушария груди своими большими ладонями. Из меня непроизвольно вырывается тихое “ах”.
– Сегодня ты будешь кричать подо мной, – тихо произносит он мне на ухо. Его горячее дыхание щекочет кожу за ухом. – Кричать, умолять остановиться и не останавливаться. Я не отпущу тебя, пока не растерзаю на ошметки.
После этих слов он хватает меня пальцами за подбородок и, заставив повернуть голову, вгрызается в мои губы зубами.
Как и в прошлый раз, все начинается настолько стремительно, что голова идет кругом. Юдин снова поворачивает меня лицом к себе. Запускает руки под мое распахнувшееся платье и сжимает попку. Сильно, до боли, но я стону не из-за нее, а из-за резко нахлынувшего возбуждения. Как можно хотеть этого жестокого мужчину? Холодного, как айсберг.
Он приподнимает меня, и мне приходится ухватиться за его плечи и обвить талию ногами, чтобы не свалиться на пол. Святослав Михайлович бросает меня на кровать и сдергивает со своих плеч пиджак. Я жадно шарю глазами по его большому телу, когда он продолжает раздеваться.
– Одежда, Тоня, – резко приказывает он. Первые пару секунд я растерянно хлопаю ресницами, не понимая, что от меня требуется. Но потом Юдин добавляет: – Снимай все. Вообще все.
Дрожащими пальцами я развязываю вторую веревочку на платье, а потом так же быстро, как Святослав, избавляюсь от своей одежды. Сбросив боксеры, Юдин ставит одно колено на кровать и нависает надо мной. Склоняется так, чтобы наши лица были в каких-то паре сантиметров друг от друга.
– Я готов тебя убить и затрахать до потери сознания, – цедит он и снова целует.
Жадно, больно, с таким напором, от которого все тело содрогается в сладких конвульсиях. Поцелуи сползают на скулу, шею, грудь. Достигают соска. Горячий язык теребит его, а губы накрывают, чтобы втягивать с такой силой, от которой в пах простреливает удовольствием. Он мнет мою грудь руками, оттягивает соски, сжимает до легкой боли и отпускает, уже спускаясь ртом на живот. Он подрагивает от ласкового скольжения языка.
А потом я задыхаюсь и вскрикиваю, когда горячий язык касается средоточия удовольствия. Юдин всасывает мой клитор, легонько теребит его языком, а потом ныряет им туда, где я уже истекаю соками удовольствия. Он жадно пожирает меня, как будто пытается за короткое время насытиться мной. Ноги трясутся от ярких, острых ощущений. Спина выгибается дугой, я замираю. Изо рта вырывается сдавленный крик, и я взлетаю на вершину. Или падаю с обрыва, я еще не определилась. Но эти ощущения – они невероятные. Просто взрывные настолько, что я, не сдержавшись, кричу.
А уже в следующее мгновение Святослав заполняет меня собой до упора. Его огромный член распирает мои стеночки, принося невероятное удовольствие на грани с болью. Он растягивает, причиняя дискомфорт. И в то же время дарит такое наслаждение, что у меня закатываются глаза.
Положив руку мне на шею, Юдин слегка сжимает ее, и наши взгляды встречаются. Я практически не вижу светлой радужки, потому что черная точка зрачка расползлась и стала просто огромной. Я утопаю в этой воронке.
– Кричи громче, – цедит Святослав. – Хочу, чтобы весь мир знал, кто тебя трахает.
Я кричу. Не потому что послушная, а потому что резкие движения бедер Святослава буквально вколачивают в меня удовольствие. Оно заполняет меня до краев. Я перестаю понимать, где заканчиваюсь я и начинается Юдин. Наши тела сплетаются в один комок удовольствия.
Святослав переворачивается на спину и тянет меня на себя. Насаживает на свой ствол жестче и глубже, отчего я вскрикиваю и пытаюсь соскочить, но он крепко удерживает мои бедра на месте, вжав пальцы в нежную кожу. Там наверняка останутся синяки. Ну и пусть. Я хочу носить на себе отметины этого мужчины.
Господи, я, наверное, слишком глупая и наивная. Но да, хочу, чтобы он оставил отпечатки. Так я могу помечтать, что Юдин заклеймил меня как свою женщину. Вероятно, это какой-то дурацкий первобытный инстинкт. Но мне плевать. Главное только то, что происходит здесь и сейчас.
– Быстрее, – рычит он. – Двигай бедрами, Тоня.
Я ускоряюсь. Попка горит от его шлепков и сжатия. В голове туман. И я чувствую, как новая волна удовольствия стремительно поднимается по моему телу, обдавая его жаром. Она сковывает пылающий позвоночник. Я вцепляюсь пальцами в мощную грудь Юдина и наконец снова взлетаю.
Он тормозит мои бедра и вколачивается снизу. Рычит, кусает меня за скулу, что-то негромко произносит, но из-за шума крови в ушах я не могу разобрать ни слова. Я просто встречаю его жесткие, мощные толчки и… снова взлетаю.
Святослав резко сдергивает меня с себя и, пару раз проведя рукой по члену, выстреливает мне на живот. Я затуманенным взглядом смотрю на то, как полупрозрачная жидкость покрывает мою кожу. И снова это первобытное, дикое чувство удовлетворения от того, что мужчина меня метит. Не просто мужчина, а… он, в общем.
– Зараза, – шипит Юдин и прикусывает мою губу. Несколько раз влажно и смачно целует, а потом перекладывает меня на кровать и встает.
Молча идет в ванную, а я подскакиваю на дрожащие ноги и, как могу, быстро одеваюсь.
Мне нужно сбежать из этого дома. Подальше от Юдина. Не видеть, не слышать, не касаться. Потому что в то короткое мгновение, когда он целовал меня, я позволила себе снова помечтать о нас. И ведь знаю, что “нас” никогда не существовало! А все равно размякший от секса и внимания Святослава Михайловича мозг успел нафантазировать наше “долго и счастливо”.