Джул

Джул и видела и слышала его. Она так же смотрела на то, чем еще недавно гордилась, свое тело, и ей так хотелось крикнуть Архитектору: – Я здесь! Я с тобой! Но он не услышит ее. Папа ей объяснил, как она может проститься с Архитектором и даже на прощание прикоснуться к нему, так что бы и он почувствовал!

– Главное, чтобы он не открывал глаза! Если он поймет и не откроет вы с ним можете так контактировать очень долго, хоть всю ночь!

Джул видела, как изможденный Архитектор упал на их диван и отключился! Она тихо подошла к нему и прилегла на плечо! Как раньше, при жизни! Она почувствовала его дыхание, его тепло.

– Только не открывай глаза, любимый! – шептала Джул, – Только не открывай! Ты прости меня! Прости что я ушла! Я люблю тебя, Родной мой! Я всегда буду тебя любить!

И в этот момент Архитектор открыл глаза направив взор на свою грудь….

Архитектор проваливался в полузабытье! Нервы уже не выдерживали и отключали организм. Он лежал на диване раскинув руки, как вдруг отчетливо почувствовал волосы, тяжесть головы и тепло своей Джул!

– Мерещится, наверное, – пронеслось в голове, но ощущения не уходили, мало того, он начал чувствовать запах! Любимый запах ее волос! В отчаянной попытке увидеть любимую он открыл глаза и посмотрел себе на грудь.

В ту же секунду все ощущения исчезли.

Архитектор поднялся, присел на край дивана и закурив сигарету прислушался к гнетущей тишине. Нет ни шороха, ни звука! От мысли, что теперь никогда уже не услышит голос любимой, он завыл! Слезы брызнули из глаз! Находиться здесь в тишине, было невыносимо! Он встал, оделся и вышел на улицу. Молча ходил по улицам, которые все время напоминали о счастливом времени, проведенном с ней. Ушел в парк и ходил среди деревьев, стараясь отвлечься. Только когда сил не осталось, и он практически в полумертвом состоянии добрел до дома, он упал на диван и отключился.

Следующую неделю он практически был как во сне. Делал все автоматически. Ехал куда нужно, доставал и оформлял документы, встречал маму Джул в аэропорту, и наконец провели отпевание в той самой православной церкви. Прощаясь, он снял с себя крестик и вложил в холодные руки Джул.

– Я буду с тобой всегда, Любимая!

Через три дня, он получил урну с прахом Джул после кремации и проводив маму обратно в Казахстан, уехал в Канны.