000
ОтложитьЧитал
Она заметила его обиженное выражение на лице, поэтому встала из-за стола, зашла к нему за спину и уже оттуда обняла его, прижимая к себе.
– Прости, Валер, я не хотела тебя обидеть. Просто я думала, что ты мне расскажешь то, что меня сейчас больше всего интересует.
– А что тебя больше всего интересует? – переспросил он, выворачивая голову назад, чтобы попробовать угадать ее мысли.
Она разомкнула свои руки, и пошла к плите, чтобы там налить, уже остывающее молоко в его стакан с какао.
– Я думала, что ты и сам помнишь о нашем вчерашнем разговоре, – раздался оттуда ее негромкий голос.
И тут его осенило! Он с размаху врезал себе по лбу пятерней.
– Ну, конечно же! Как я мог забыть?! Да-да, я разговаривал с Петей о нашем плане.
– Ну, вот! – живо обернулась она на его восклицание. – С этого и надо было начинать! А то рассказывает мне тут про всяких дурацких президентов!
– В общем, так, говорил я с Петром на эту тему, – начал докладывать Афанасьев вышестоящему командованию.
– Подожди, – оборвала она его в самом начале, подсаживаясь напротив и подперев голову рукой. – С этого момента поподробнее, пожалуйста.
Он, как мог, пересказал ей диалог с Вальрондом, присовокупив под конец со вздохом:
– Господи! Ведь кому рассказать – не поверят, что столько усилий и ухищрений приходится мне применять при разрешении банальной ситуации. А ведь я еще вчера разрабатывал планы по ведению полномасштабных войн с применением всех видов вооружений. И вот до чего докатился!
– Значит, ты полагаешь, что она позвонит? – не обратила Вероника внимания на его стенания.
– По идее, конечно, должна, а так… Кто ж ее знает? – пожал он плечами.
– Ладно, ступай. Там уже по ящику начинается твой любимый и нескончаемый политический шоу-сериал про Украину, а я со стола приберу, да почитаю, еще на всякий случай про особенности индийской кухни.
Он послушно выбрался из-за стола, не забыв, при этом, поблагодарить за превосходный ужин и косолапя по-медвежьи, побрел в комнату. Там, предварительно вынув из кармана коммуникатор и положив его на журнальный столик, плюхнулся на диван. Пошарив возле себя рукой, наощупь достал пульт от телевизора и нажал на кнопку включения. На телеканале, действительно, начиналась одна из передач, посвященных украинской тематике, которыми вдоволь пичкали последние шесть лет все российское население. Ну, да оно и понятно. Что может быть приятней для обывателя, чем лицезрение того, что где-то гораздо хуже живется, нежели у него самого. И уж вдвойне приятней, когда дела идут плохо у твоего соседа, не так давно растоптавшего нерушимую дружбу с тобой. Вероника, спустя некоторое время присоединилась к нему, забравшись на диван и поджав под себя ноги. В этой изогнутой позе женщина выглядела чертовски привлекательно, о чем, видимо, и сама догадывалась, бросая украдкой взгляды на человека, ставшего для нее с некоторых пор смыслом жизни. В руках у нее была книга Макана Четна «Вкусная Индия», которую она принесла из библиотеки СВР, так как найти в продаже раритетный экземпляр не представлялось возможным. И он, и она старательно делали вид, будто увлечены своими делами, но на самом деле оба напряженно ожидали звонка на диктаторский коммуникатор. Время шло, а звонка так и не было. Когда стрелки настенных часов показали ровно 22.00, Валерий Васильевич тяжко вздохнул и произнес:
– Видать не получилось у Пети ни черта.
– Может быть, еще немного подождем? – в голосе у женщины прорезались просительные нотки. – Время еще не слишком позднее.
– Чего еще ждать? – скривился Афанасьев. – И так, все ясно.
Только он успел произнести последнюю фразу, как коммуникатор оживился, оглашая комнату саундтреком из фильма «Белорусский вокзал». Оба подскочили, как ужаленные. Афанасьев, не веря своим ушам, не решался протянуть к нему руку, пока более решительная Вероника сама не сунула ему мобильник в руки. Пока телефон продолжал надрываться насчет «десятого десантного батальона», он мельком взглянул на экран, где светилась надпись «Настенька».
– Слушаю! – необычно писклявым от волнения голосом произнес он в трубку.
Керженцева, находясь рядом, как собака наклонила голову набок, чтобы попытаться услышать важный для нее разговор.
– Ало, пап! – донеслось с того конца. – Я уж хотела положить трубку. Думала, что вы уже спите.
– Да нет, какое там?! Время-то еще совсем детское, – возразил он, краснея от волнения. – А вы чего еще не спите?
– Ой, нам тоже не до сна! – вздохнула дочь.
– А чего так? – сделал он вид, будто ни о чем не догадывается.
– Да Петя тут такого понарассказывал… Прямо не знаю, что и делать! – голос у дочери был растерянным и слегка подрагивающим.
– Чем же это он так тебя напугал? – продолжал прикидываться «незнайкой» отец.
– Ты что, пап, забыл?! К нам ведь послезавтра приезжает этот индус, как его…?
– Норендра Моди – премьер-министр Индии, – подсказал он ей.
– Вот-вот! – подхватила она. – И я абсолютно не представляю, что делать?
– То есть? – сделал Афанасьев вид, будто не понимает в чем проблема.
– Ну, как же?! – изумилась Настя в ответ. – Петя говорит, что он приедет на два дня и остановится именно у нас, потому, что визит называется «дружеский и неофициальный».
– Так точно, – подтвердил Валерий Васильевич, мысленно потирая ладоши от тог, что пока беседа проходит в нужном для него ключе. – И что из этого? Дом большой, разместимся как-нибудь. В чем проблема-то?
– О, Господи! – голос на том конце становился все заполошней. – Я же всё понимаю! Не дурочка! И без подсказок догадываюсь, насколько этот визит важен для страны, для нас, для тебя самого, в конце концов.
– В общем, да, – не стал он возражать своей любимице.
– Петя мне сказал, что такая форма визита подразумевает под собой организацию и прием гостей исключительно силами своих домочадцев. Якобы готовить еду и угощать гостей должны ближайшие родственники главы принимающей стороны! То есть готовить еду, подавать на стол и все такое прочее, должна буду я! – в ее голосе уже сквозили панические нотки.
– Боишься не управиться? – вовсю наслаждался Афанасьев отчаянием дочурки.
Он беззастенчиво улыбался, и его улыбка передалась Веронике, которая растопырила свои уши на манер РЛС «Красуха-4», разве, что не шевелила ими для лучшей настройки.
– Какое, там боишься?! – взяла Настя верхнюю октаву. – Я вообще не представляю, что и как делать! Ты это понимаешь или нет?! Я даже простую-то пищу не умею готовить, как следует, не то, что там всяческие восточные изыски! – продолжала она голосить.
– И чего ты кричишь? – продолжал отец тонко издеваться над любимой дочуркой. – Дело, конечно, приобретает скверный оборот. У тебя есть какие-либо дельные предложения, помимо истерических воплей?
– Даже не знаю, – призналась она в своей беспомощности. – Я ходила к дяде Саше – нашему местному шеф-повару, но он только руками разводит. Говорит, что, во-первых, сам не силен в рецептуре восточных яств.
– А во-вторых? – перебил Афанасьев ее не слишком ласково.
– А во-вторых, все равно всё я должна делать своими руками, иначе обида будет неимоверная. К тому же надо соблюдать еще определенный этикет, о котором я понятия не имею. Они с Петей об этом в один голос твердят! Папа, я, правда, не знаю, что делать! Может быть, ты сумеешь как-то выкрутиться?! Посоветуй, а?!
– Ну-у, как сказать? – начал он протяжно. – Имеется тут один вариант, правда, не знаю, как он тебе подойдет…
– Я согласна! – без запинки выпалила она. Говори, что надо делать?
– Есть у меня один специалист в этом деле.
– Кто? Давай его немедленно пригласим, хотя бы для консультаций!
– Вероника мне как-то говорила, что восточная кухня и связанный с ней этикет – её конек. Она вроде бы даже диплом защищала именно по индийской кухне, подвел Афанасьев диалог с дочерью к моменту кульминации.
– Ой, правда?! – не скрывая радости, вскрикнула Настя. – Папулечка, миленький, поговори с ней, пожалуйста. Попроси ее помочь нам.
– Э-э-э, нет, доча! – решительно отмежевался он от этой идеи. – Не буду я ни о чем с ней говорить. Да и не согласится она.
– Но, почему?! – искренне удивилась Настя.
– Как это, почему? – продолжал закручивать гайки Афанасьев. – А ты вспомни, как вы с ней в прошлый раз расстались? Ты ведь даже не захотела попрощаться с ней по-людски, сославшись на какие-то там свои дела, да и за столом вела себя, крайне вызывающе. Поэтому, максимум, на что ты можешь рассчитывать в сложившейся ситуации, так это на взаимность с её стороны.
– Пап, ну ты же знаешь, из-за чего все так сложилось! У меня и так нервы с этой школой совсем разболтались, а тут еще Петя вылез со своими поцелуями и ужимками. Тоже мне, нашел время! Я и сама понимаю, что была немного неправа.
– А раз понимаешь, то тогда тебе и карты в руки! Сама с ней и поговори. Она девчонка незлопамятная, авось и отошла уже.
– Может, все-таки, ты, а? – замялась дочь.
– Настька! – прикрикнул он на нее. – Не коси под несознательного подростка! Ишь ты, моду взяла прятаться за отцовской спиной?!
– Ну, ладно-ладно, – скуксилась она сразу. – Она далеко там?
– На кухне, – не моргнув глазом соврал он, а Вероника прикрыла свой рот обеими ладошками, чтобы не выдать себя смехом.
– Позови её, попробую с ней сама поговорить, – смиренно произнесла Настя, даже не подозревая, какой душевный подъем вселила в сердце своего отца.
– Вероника! – громко позвал он сидящую на низком старте сообщницу.
Она быстро сообразила, что надо делать, поэтому тихонько отбежав в прихожую, отозвалась оттуда:
– Что случилось?
– Тут с тобой хотят поговорить, – сунул он ей в руку трубку мобильного коммуникатора.
– Кто?! – состряпала она на лице удивленно-испуганное выражение.
– Сама все узнаешь, – с деланным безразличием ответил он ей.
– Ало, я вас слушаю, – произнесла она, втайне ликуя от скорой победы над неопределенностью.
– Вероника? Здравствуйте. Это Настя…
– А-а-а, Настенька! Здравствуйте-здравствуйте! Очень рада вас слышать! – сразу защебетала она в трубку, так, как будто черная кошка никогда между ними не пробегала.
Обе женщины, как-то позабыли, что еще совсем недавно уговорились перейти на «ты».
– Вы уж простите меня, что я звоню так поздно…
– Ничего-ничего! – сразу перебила ее Керженцева. – И совсем не поздно. Мы недавно ужинали и я вот, только-только со стола убрала.
– Приятного вам аппетита, – рассыпалась в реверансах учительница младших классов.
– Ой, спасибо, Настюшенька! – не осталась в долгу буфетчица.
Неизвестно сколько бы они еще расшаркивались друг перед другом, если бы нетерпеливый Афанасьев не гаркнул, так, что не только Вероника, но и дочь смогла услышать его рык:
– Хватит сиськи мять! Говори по делу – коротко, но обстоятельно, как я тебя с детства учил.
– Ой! – разом пискнули обе сороки от неожиданности.
– Что это с папкой случилось? Какой-то он агрессивный, – пришла первой в себя Вальрондиха (выйдя замуж, она взяла фамилию мужа).
– Да ничего страшного, – заверила ее пока еще не Афанасьева. – Просто котлет из индюшины наелся, а они повышают тестостерон в крови, ну и мужскую агрессивность заодно.
– Да?! Вот как?! А я и не знала! – искренне удивилась Анастасия Валерьевна. – И, что, хорошо помогают?!
– Еще как! Лучше любой виагры и без побочных эффектов, – со знанием дела раскрыла Вероника один из способов продлить семейное счастье.
– Ну, ничего себе! – вырвалось у непросвещенной в таких делах женщины. – Как-нибудь надо непременно попробовать.
– Это, что еще за разговоры не по теме?! – опять грозно и громко, чтобы его можно было слышать на том конце, вмешался диктатор. – Совсем уже стыд потеряли!
– Ох! И правда, извините. Что-то меня опять не туда занесло, – первой встала на рельсы конструктивизма училка. – А звоню я вот по какому поводу, еще раз простите за неурочный час. Папа как-то проговорился, что вы специалист по восточной кухне и ритуалам, связанным с ней. Это правда?
– Да. Совершенно верно, – солгала, не моргнув глазом, выпускница кулинарного техникума. – В свое время я очень сильно увлекалась данной тематикой и даже писала по ней дипломную работу. Как сейчас помню, она называлась «Особенности подготовки и сервировки к брачным застольям у народов Индии и Шри-Ланки».
– Ой, как замечательно! – обрадовалась опять Анастасия. – Значит, я по адресу попала со своей просьбой…
– Да-да, я вас внимательно слушаю, – в тон ей ответила любительница экспромтов.
– Не знаю, говорил ли вам отец, что послезавтра сюда прилетает с неофициальным дружеским визитом премьер-министр Индии. Встреча, по неписаной традиции, должна проходить в домашних условиях, а я, представьте себе, совершенно некомпетентна в проведении таких мероприятий.
– Да, – согласилась Керженцева, – такое в жизни выпадает нечасто.
– Вот я и хотела бы вас попросить мне помочь в организации встречи. Хотя, нет. Что я такое говорю?! Не помочь. Нет. Напротив – взять на себя руководство организацией этого приема. Тем более, что вы уже не чужой для нас человек. А я уж буду у вас на подхвате.
Эти простые и незатейливые слова, произнесенные, явно, от всего сердца, настолько растрогали, не ожидавшую ничего подобного Веронику, что комок подкатил к ее горлу, а потому, голос ее дрогнул в порыве благодарности:
– О чем речь?! Конечно же, помогу всем чем сумею. Вы только скажите, когда к вам можно удобней подъехать, и я отпрошусь с работы.
– Для вас, Вероника, удобней в любое время. Наш дом, я искренне надеюсь, в скором времени станет и вашим тоже, – с чувством произнесла Настя. – И ещё…, – сделала она паузу, – я бы хотела попросить у вас прощение за тот прошлый раз. Все так неудобно получилось. И я сама, как не своя была из-за пустяковины. Ну, в общем, вы меня понимаете?
– Ой, да какие тут могут быть обиды?! Что вы такое говорите?! Я сама женщина, и все прекрасно понимаю. И вас понимаю, и вашу реакцию. Да я и сама такая же! – весело подвела черту под неловкостью извинений противоположной стороны молодая женщина.
– Просто, Петя – он такой неловкий бывает порой, а оттого, что и сам сознает это и пытается исправить, получается только хуже. Мужчины, они такие.
– Ах, как же я вас понимаю, Настенька! И муж у вас – замечательный человек, – вновь нечаянно вступила на скользкий путь Вероника. – А вы оба – очень красивая пара.
– Правда?! – засмущалась Настя от комплимента.
– Правда. Он у вас очень хороший и вы, я точно знаю, будете с ним очень счастливы. Правда, мой избранник, ничуть не хуже вашего будет, – опять тонко сыграла Вероника, давая понять, что не является конкуренткой.
– Да. Вы тоже с папой хорошо смотритесь. Поэтому приезжайте и оставайтесь с нами. И если уж мы с вами как-нибудь поладим на одной кухне, то и в остальном не возникнет никаких проблем, так как не придется бороться за внимание одного и того же мужчины, – со смехом резюмировала Настя.
– О-о-о! – не скрывая удовлетворения, произнесла Вероника. – У нас теперь с вами будет достаточно времени, чтобы обсудить все семейные дела.
Потом они резко сменили, как это бывает у женщин, тему разговора, свернув ее совсем в другую сторону. А именно, в обсуждение последних веяний моды. Афанасьев не стал далее слушать этот бабский трёп. Он просто молча тихонько вышел на лестничную клетку. Улыбаясь, подошел к Коржику, расположившемуся на своем низеньком стульчике и наливающему себе кофе в стакан из термоса.
– Кажется, Андрей Ильич, это ваше последнее дежурство в таком неприспособленном месте, – произнес он, кладя руку на плечо сидящего.
– Да?! – удивился и обрадовался тот одновременно. – Тогда это дело надо отметить! Держите стакан.
– А вы, как же?
– А у меня еще один есть, на всякий случай. Полиэтиленовый.
Глава 57
I.I
12.09.2020г., г. Уэлсли, штат Массачусетс, вилла Stone-Davis Hall
Городишко Уэлсли, что находится в девяти милях от Бостона, можно без всякого преувеличения назвать «типичным лицом провинциальной Америки». Причем, не просто лицом, а лицом, олицетворяющим настоящий консерватизм. Здесь, отродясь, не строили здания выше пятого этажа, но даже и таких зданий было немного. Все основные постройки в городе уходили своими корнями в середину и конец XIX века, и почти никогда не перестраивались с тех пор, что дало право властям штата считать его своим историческим наследием. Едва-едва дотянув в численности населения до отметки в тридцать тысяч человек, он, как бы застыл в своем развитии и законсервировался в таком виде. Жителям таких мегаполисов, как Нью-Йорк, Чикаго или Лос-Анжелес, случайно побывавшим в нем, может и не совсем была по душе тихая и размеренная жизнь маленького городка, уютно устроившегося на берегу живописного озера Вабан, но местных жителей она вполне устраивала. Они даже, в какой-то мере бравировали своей провинциальностью, всерьез считая, что все эти кризисы, сотрясающие большие города, с их зашкаливающей преступностью, экономическими неурядицами, повальной наркоманией и гей-парадами, каким-то чудом обойдут их стороной. И это было неудивительно, напротив, видение данной ситуации местным населением имело под собой вполне реальные основы. Люди, живущие в Уэлсли, будто впитав в себя вместе с архитектурой дух самого города, представляли собой, почти идеальный образчик благочестия и законопослушания. Жизнь в этом тихом городке была настолько размеренной и скучной, что местный шериф мог себе позволить наесть пузо весом триста пятьдесят фунтов. В общем, если подводить итоги, то городок не вызывал особых симпатий у публики испорченной урбанистическими наворотами, сопровождаемыми всяческими бытовыми удобствами. В качестве курьеза тут можно отметить и такой факт, как то, что в городе до сих пор сохранилось уличное фонарное освещение, питаемое от керосина (недешевое удовольствие).
И, тем не менее, у отдельной категории граждан Соединенных Штатов, город пользовался определенным успехом. Не следует думать, что самые богатые и влиятельные персоны Северной Америки и Британского Союза предпочитают проводить свое свободное время на Фишер-Айленд (Рыбный остров), где живут люди с достатком не меньше ста миллионов долларов, и где квадратный фут земли стоит безумных, с точки зрения, рационализма, денег. Многие из них предпочли сделать своей резиденцией городок Уэлсли, а вернее его пригород, расположенный вокруг живописнейшего озера Вабан, окруженного тенистыми дубравами. Так поступил исполнительный директор «Фрэнклин Темплтон» – компании управляющей активами негосударственного Пенсионного Фонда, составляющими около восьмисот миллиардов долларов. Так же поступил и руководитель корпорации «Дженерал Дайнемикс»– крупнейшего конгломерата предприятий, занятых в производстве военной и космической техники. И не стал отставать от них президент и генеральный директор «Бэнк оф Америка» – одного из самых могущественных банковских образований Соединенных Штатов, сосредоточившего в своих руках активы на сумму более полутора триллионов «жабьих шкурок». Именно он, шестидесятилетний Брайан Мойнихер и выстроил себе на берегу озера роскошный трехэтажный особняк в викторианском стиле, назвав его «Stone-Davis Hall», где очень часто любил проводить свободное время, устраивая для себя и близких друзей вечеринки, сопровождаемые красочными фейерверками.
Сегодня у них с супругой Сьюзен Берри тоже намечалась грандиозная вечеринка по поводу тридцатипятилетнего совместного проживания. О намечаемом торжественном мероприятии все влиятельные жители городка и друзья Мойнихера были извещены заранее, а местная мэрия расстаралась и не пожалела средств на изготовление специального роскошно оформленного торжественного адреса для вручения своему почетному гражданину. Тридцать пять лет совместной жизни в браке – срок немалый, особенно в Штатах, и особенно среди видных персон, привыкших менять своих супругов, как перчатки после недолгого ношения. Но в тех кругах финансово-промышленных заправил, кои представлял собой Брайан Мойнихер, и где браки принято было заключать не столько по любви, сколько по расчету, это не являлось чем-то выдающимся, хоть и всячески приветствовалось. В когорту приглашенных бизнес-воротил затесался и Майк Помпео, хоть и бывший, с недавних пор, но все же Госсекретарь. Вернее даже будет сказать не приглашенных, а напросившихся. Помпео из кожи вон вылез, чтобы оказаться в числе гостей на этом мероприятии, и Брайан не смог ему отказать. Все дело в том, что их с Помпео связывала многолетняя и взаимовыгодная дружба, если можно применить этот термин к их отношениям. Они носили скорее деловой оттенок, нежели приятельский. Помпео сливал банкиру инсайдерскую информацию о намечаемых изменениях в политике и экономике, которая могла повлиять на биржевые котировки, а заодно лоббировал интересы Банка в окружении президента. Взамен этого Мойнихер не только щедро оплачивал его услуги «сексота» в политических эшелонах власти, но и предоставлял Госсекретарю депозиты в своем банке на весьма выгодных условиях. Обычно, если человек ранга Помпео уходит в отставку, да еще и так шумно обставленную, то он автоматически становится нерукопожатным уже на следующий день и от него стараются отгородиться всяческими способами даже ближайшие друзья и соратники. Майк очень опасался, что Брайан поступит с ним так же, как и принято, в их среде, а значит, найдет тысячу причин для отказа в посещении. Однако к своему удивлению отказа принять «старого друга» под благовидным предлогом не последовало. Этот странный поступок Мойнихера объяснялся очень просто. Банкир находился на таких недосягаемых вершинах неофициальной властной вертикали, что ему было откровенно плевать на мнение общественности по поводу его отношения к тому или иному проштрафившемуся лицу. Он мог себе позволить поступать вопреки и наперекор устоявшимся традициям. И нередко даже бравировал этим, заслужив репутацию чудака в обитаемой среде. Впрочем, чудака весьма безобидного.
В связи с прекрасной погодой, а также обильным количеством приглашенных лиц, которых уже насчитывалось более двух сотен, было решено отпраздновать юбилей не в душных, хоть и роскошных покоях особняка, а прямо на лужайке перед ним, благо место позволяло. Лужайка была просторная и хорошо утоптанная мелкой крошкой битого красного кирпича. Тут было место для всего. Хватило пространства для размещения оркестрантов, для возведения небольшой сцены, на которой должны выступать приглашенные звезды эстрады, ну и, разумеется, место для танцев. Программа празднества включала в себя помимо концерта, танцев, катания на лодках по озеру. Кульминацией торжеств этого должен было быть традиционный фейерверк, поглазеть на который могли уже не только приглашенные, но и простые жители городка.
Счастливые и захлопотанные с самого обеда банкир с супругой не присев ни на минутку только и делали, что встречали все новых и новых гостей, принимая от них дорогие, и не очень, подарки. Среди прочих, вручил свой подарок и опальный Госсекретарь. Он вручил счастливым супругам искусно вырезанную из моржового клыка статуэтку, изображавшую собой классическую балетную пару, где мужчина делает партнерше поддержку, а она, раскинув руки, застывает в своем стремлении вверх. Тонкая и изящная резьба придавала ей вид изысканного совершенства. Сама по себе статуэтка была весьма недурна, однако ее изрядно портили аксессуары в виде совершенно ненужного здесь декора, обильно сдобренного дешевенькими стразами. Из-за этого она приобретала пошловатый и мещанский вид. Вся эта художественная композиция имела под собой массивное серебряное основание, давшее Помпео основание нагло заявить при вручении, что это де произведение рук самого Фаберже. Хозяин, который в отличие от настырного гостя все же мало-мальски разбирался в предметах искусства не стал с ним спорить, горячо поблагодарив за ценное подношение. Весь вечер Майк назойливо пытался уединиться с виновником торжества для приватной беседы, но сделать это было чрезвычайно трудно, так как Мойнихер ни на минуту не оставался один, пребывая все время в центре внимания. Наконец, торжественный ужин подошел к концу и гости разбрелись по закоулкам роскошного поместья в ожидании того, когда прислуга уберет столы и подготовит площадку для импровизированной сцены и зрительного зала. Тут-то Помпео, ожидавший подходящего момента, и взял несчастного банкира в оборот.
– Брайан, – уцепил он его за рукав пиджака, – мне необходимо с тобой переговорить по очень важному делу, – понизил голос бывший чиновник до уровня заговорщического.
– Ох, Майк, а нельзя ли как-нибудь перенести его на более подходящее место и время? – жалобным голосом проговорил Мойнихер, порядком уже подуставший от всей этой кутерьмы.
– Никак нельзя, Брайан, – развел в стороны свои пухлые ручки Помпео. – Завтра я уже должен быть на Капитолийском холме, чтобы успеть сдать в библиотеку Конгресса документы, взятые мной ранее под отчет. Ты сам знаешь порядки в этой конторе. Если я опоздаю со сдачей, то начнутся всякие придирки, а там и до служебного расследования недалеко.
– Ну, хорошо. Выкладывай, что там у тебя? – сморщился, как от зубной боли «профессиональный Гобсек», явно предполагая, о чем может пойти речь.
– Что, прямо здесь, на ходу? – тоже скривил лицо с тремя подбородками отставник. – Может, найдется какое-нибудь укромное местечко для беседы старых приятелей?
При слове «приятелей» легкая тень пробежала по лицу Мойнихера, считавшего этого толстяка всего лишь одним из своих деловых партнеров.
– Хорошо, Майк, – согласился банкир, – я готов уделить тебе ровно двадцать минут своего времени, пока устанавливают сцену и расставляют стулья.
С этими словами он указал рукой в сторону беседки, находившейся неподалеку. Они спешным шагом проследовали туда, где и уселись на одну из скамеек, уединившись от посторонних глаз, словно влюбленная парочка. Попутно банкир отдал незаметный знак своим охранникам, чтобы они обеспечили им конфиденциальность, не подпуская к беседке праздношатающуюся публику.
– Говори. У тебя мало времени, – сразу взял быка за рога практичный до мозга костей ростовщик.
– Ты ведь знаешь, дружище, что моя отставка была абсолютно неожиданной, не только для окружающих, но и для меня самого, прежде всего. Я даже не знаю, что стало первопричиной для того, – слукавил Помпео. – Какой-то дьявол вселился в, и без того, бешеного Дона, никогда не отличавшегося учтивостью и хорошими манерами. Она обрушилась на меня, как гром среди ясного неба.
– И ты, стало быть, ведать не ведаешь, за какие провинности получил под зад коленом? – ухмыльнулся банкир.
– Нет, поверь мне! – приложил пухлые оладьи ладоней к сердцу Помпео. – Я и сам бы это хотел знать!
– Не верю, – продолжал ухмыляться собеседник, развалившись на скамейке и положив, нога на ногу. – Судя по тому, что вместе с тобой турнули и Джину с Марком, вы где-то сильно обмишурились. Вот только не знаю еще где. Ну да все равно это вскоре всплывет на поверхность. Может это как-то связано с инцидентом в небе над Баренцевым морем? – предположил он, прищурившись.
– Боже, мой! – вскинулся Майк, заламывая руки, как дешевый провинциальный актер. – О чем ты говоришь?! Где я, а где Баренцево море?!
– Ну, не знаю, – пожал плечами Мойнихер. – Впрочем, какая теперь разница за что тебя выгнали в разгар предвыборной гонки? Видимо, Дон, посчитал тебя балластом на своем терпящем бедствие корабле, – констатировал он с палаческой откровенностью.
Помпео сделал вид, что не услышал явного оскорбления в свой адрес, а потому продолжил свои стенания:
– И я абсолютно не знаю, что мне теперь делать?! Все, с кем я имел до этого деловые связи, отвернулись от меня, будто я больной проказой или на мне стоит печать дьявола, которую все видят кроме меня самого.
– Может так оно и есть? – задумчиво произнес Брайан, продолжая играть с бывшим Госсекретарем, как кошка с мышью.
– Но ведь ты же не сделал этого, – попробовал подольститься к нему потенциальный посетитель биржи труда.
– Меня мало заботит сиюминутная конъюнктура, – с холодным высокомерием произнес хозяин поместья. – Что ты хочешь от меня? Не виляй своим облезлым хвостом, старый лис. Говори прямо, что тебе от меня надо?
– Говорю честно, как перед Распятием, я оказался на мели, как выброшенный штормом сухогруз, – признался толстяк.
– Странно слышать такие речи от такого прожженного и непотопляемого пройдохи, – с нескрываемой ехидцей в голосе произнес распорядитель полутора триллионов долларов. – Неужели ты до сих пор не озаботился о своем неизбежном приземлении с высот власти?
– Да в том-то и беда, что нет! – воскликнул Майк, всплеснув руками. – Все произошло так неожиданно. Я, конечно, знал, что моя отставка неизбежна, так или иначе. Но я думал, что это будет после того, как Трампа «прокатят» на этих выборах. А уж до передачи власти в январе будущего года, я как-нибудь продержусь и успею навести «золотые мосты», попутно прицепив себе «золотой парашют». А оно, видишь, как все обернулось?!
– Но насколько мне помнится, после продажи «Thayer Aerospace» и «Private Security» у тебя еще оставалась «Sentry International». Я позабыл, чем она занимается? – продемонстрировал отличную память Брайан.
– Она занимается поставками нефтепромыслового оборудования, – горько усмехнулся Помпео, пораженный тем, насколько в курсе его дел оказался собеседник. – Но ты, можешь догадаться и сам, насколько хорошо идут там дела на фоне мирового нефтяного кризиса. Фирма в долгах по самые уши и вряд ли сможет пережить нынешнюю передрягу на рынке. Если уж таких гигантов, как «Экссон» и «Шеврон» штормит вовсю, то куда уж мне с моей захудалой фирмой? – подпустил в голос плаксивых нот Майк.
– Ты хочешь сказать, что вообще ничего не оставил на «черный день»? – внимательно, с ног до головы оглядел он своего бывшего делового партнера, который страстно желал им оставаться и впредь.
За те четыре дня, что прошли с момента скандальной отставки бывший Госсекретарь сильно изменился, как внешне, так и внутренне. Всегда улыбающийся со здоровым румянцем толстячок сейчас выглядел просто ужасно. Вся его дородная некогда фигура потеряла свой лоск и оплыла, как стеариновая свеча. Он просто превратился в бесформенное тело, на котором даже костюм сидел, словно снятый с чужого плеча. Былой румянец на щеках совсем исчез, превратив лицо в серую пергаментную маску, покрытую сетью множества едва заметных глазу морщин. И если четыре дня назад он не выглядел на свои реальные пятьдесят семь, то сейчас ему смело можно было дать все семьдесят. Надлом появился и в душе бывшего рупора внешней политики Штатов. Некогда заносчивый и даже хамоватый, привыкший со всеми, включая глав государств, говорить не иначе, как барственно-приказным тоном, сейчас он выступал в несвойственной ему роли униженного житейскими невзгодами просителя у дверей богатого мецената.