000
ОтложитьЧитал
Вот они − «чехи» лежали за большим поваленным деревом и в очках ночного видения они смотрелись как зеленое свечение, пробивающееся поверх этого дерева. Позиции боевики выбрали грамотно − прикрывая их левый фланг шел неглубокий, но крутой обрыв, прямо перед ними простиралась, очевидно, старая вырубка − деревья здесь были более тонкими и не так часто росли. Наиболее удобно к ним можно было подобраться справа, как раз со стороны группы, которую вел Андрей Кедров.
– Третий, пятый, страхуйте. Беру их я. Разрешаю открывать огонь только в случае нашего обнаружения, − комроты махнул рукой, и спецназовцы ползком стали приближаться к поваленному дереву. Недалеко, где-то там, в темноте бойцы головного дозора и второй группы приникли к прицелам ночного видения, готовые в любой момент поддержать огнем своих товарищей.
До поваленного дерева оставалось метров десять. Одного боевика Андрей уже видел отчетливо − зеленый силуэт, притаившийся на земле. Второго боевика скрывал густой куст, поэтому видны были только ноги.
«Только двое или еще где-то есть»? − Андрей замер, обдумывая свои дальнейшие действия.
Подползать ближе было опасно. В ночном лесу, в полной тишине хруст сломанной веточки звучал, словно пистолетный выстрел. А при малейшей опасности, даже подозрении на опасность боевики откроют огонь, в этом майор армейского спецназа не сомневался ни мгновения. Малейший шорох и на звук тут же откроется огонь. В таком деле лучше перестраховаться, это усвоили и спецназовцы и боевики.
«Надо стрелять, − принял решение Андрей, − отсюда до села два километра. Через глушители выстрелы будут слышны как хлопки, не услышат».
Условными знаками он приказал снайперу Коваленко взять на прицел хорошо видимого «чеха». Рядовой Оленин, вооруженный автоматом, взял на прицел боевика за кустом. Двум остальным спецназовцам Андрей жестами приказал атаковать чеченский дозор, как только их товарищи откроют огонь. Десять метров из положения лежа пробегаются за три секунды. Кедров надеялся, что в случае, если какой-либо из боевиков не будет сразу уничтожен, то подбежавшие спецназовцы успеют добить его до того, как он сумеет подать сигнал тревоги.
– Огонь по моей команде, − выдохнул Андрей. − Три, два, один, огонь.
Хлопок выстрела снайперской винтовки тут же был перекрыт хлопками заработавшего автомата. Тут же, слева и справа от комроты с земли взметнулись две тени и бросились вперед.
Два чечена, лежащие за деревом, были убиты сразу. Коваленко своему «чеху» попал, очевидно, в голову. У того конвульсивно только ноги дернулись. Второй боевик сумел лишь издать тихий гортанный стон и, несколько раз дернувшись, тоже замер. И тут комроты с ужасом увидел, что из-за стоящего рядом с кустом дерева показался, невидимый раньше, третий боевик. Он, наверное, не сразу понял, что происходит, и лишь мгновения спустя судорожно стал перехватывать автомат, находящийся в его левой руке. Отдавать какие-либо приказания уже просто не было времени. Положение спас Самохин, один из спецназовцев, атаковавший чеченский дозор. На бегу, метров с пяти он полоснул по третьему «чеху» короткой очередью. Кедров видел, как у боевика словно лопнула голова − три пули кучно легли точно в круглое «яблочко».
Уже через две минуты рота продолжила скрытое выдвижение к дагестанскому селу.
Замерев за кустом, комроты осматривал раскинувшийся перед ним Боташ. В реальности все выглядело иначе, чем на карте. Квадрики домов превратились в темные, с наглухо закрытыми дверями, строения. Полоски улиц в хорошо просматриваемые и, в случае чего, хорошо простреливаемые участки местности.
По агентурным данным, Гиляр вместе с десятком личной охраны находился в самом большом доме в центре села. Остальные члены его банды расположились еще в нескольких домах, находящихся недалеко от этого дома. Наверняка и на окраине села и непосредственно около домов с боевиками были устроены посты боевиков. Плюс многочисленные собаки, не желавшие вникать в проблемы и спецназовцев, и России в целом. И которым было не только наплевать на ее престиж, но и в охотку облаять его, заодно и спецназовцев тоже. Бесшумно подобраться к Гиляру было практически невозможно.
Это отлично понимали и в Генштабе. Расчет был на то, что спецназовцы скрытно сумеют подобраться хотя бы метров на сто к банде, а дальше, используя численное и огневое превосходство, в коротком бою уничтожат ее.
Кедров еще раз вгляделся в притаившееся в темноте село.
«Эх, придали бы мне еще хотя бы пару вертушек. Я бы своими орлами окружил бы центр села, а потом бы вертушками расхерячил бы его сверху. Все, кто оттуда выбегал бы, попадал под стволы моих ребят».
Но вертушек не было. Кто-то там наверху, имеющий право командовать генералами, приказал ограничить применение авиации в населенных пунктах во избежание лишних потерь среди гражданского населения. Ниже «ограничить» трансформировалось в «запретить». Так, на всякий случай. Как бы чего не вышло. Российская расхлябанность всегда удивительным образом сочеталась с российской же перестраховкой. Если надо приходить на десять, прикажут собираться к восьми. Если надо обеспечить на каком-нибудь массовом мероприятии порядок, то ОМОНа будет больше, чем зрителей. А за безобидный выкрик будут бить резиновой дубинкой по голове.
«Да мы и на околицу села скрытно не выдвинемся. Шутка ли, полторы сотни здоровых, потных мужиков приблизится к селу. Да нас даже околевающая собака учует и такой подымет переполох, что в другом селе услышат. И «чехи», выставив заслон, рванут в горы, выковыривай их потом там. Рванут в горы…. − Андрей мысленно развернул перед собой карту. С востока к селу примыкала гора, которая уже в трех километрах от него быстро набирала крутизну, превращаясь в идеальный полигон для скалолазания. − В случае опасности «чехи» туда, по доброй воле не пойдут. Они понимают, что пока они будут карабкаться по крутым склонам, мы их перестреляем как куропаток. С севера, где мы сейчас находимся, раскинулся густой лес, в котором очень хорошо раствориться. Тем более, что потом с этого леса легко уйти в горы. С запада то же самое. С юга к селу подходит ущелье, по которому через тридцать километров можно дойти до грузинской границы − самый идеальный маршрут отхода боевиков. Итак, начинается стрельба, что предпримет Гиляр? Ночь, численность атакующих непонятна. С села надо уходить. Куда? Идеально рвануть на юг и уйти в Грузию. Но, кафиры10, наверняка там устроили засаду и ударят в упор, как только туда сунуться. Нет стрельбы и на востоке, но кафиры только ждут, чтобы мы туда сунулись. В тех горах от них не оторваться. А если ударить на север, там, где идет стрельба? Кафиры этого не ожидают. И, наверняка, основные силы сосредоточили на юге, в засаде. Значит, на север, на прорыв. А там уйдем в леса и снова будет уничтожать кафиров и мануфиков11. Инша Аллах12».
– Евстюхов, − Кедров по рации вызвал своего первого взводного. − Бери своих людей и перебазируйся в квадрат сорок два-десять. Об исполнении доложить.
– Есть! − коротко прошелестело в эфире.
«Поможем Гиляру принять правильное решение. Ударим и с севера и с запада, − Андрей взглянул на часы − три десять. − Евстюхову надо минут тридцать – сорок. Нормально. Пока укладываемся».
Через двадцать семь минут комроты услышал:
– Командир, мы на месте.
– Понял. В три сорок начинай скрытное выдвижение к селу. Впереди пошли две группы. Задание − уничтожать все живое, включая собак.
– Есть.
В три сорок, послав вперед несколько групп спецназовцев, тридцать седьмая отдельная рота Главного разведывательного управления стала скрытно приближаться к дагестанскому селу Боташ.
Раздавшийся, словно автоматная очередь, в ночной тишине лай тут же оборвался.
«Обошлось?…»
Теперь уже настоящая автоматная очередь вспорола ночь.
«Не обошлось…»
Отдавать приказ необходимости не было. Проинструктированные спецназовцы знали, что делать. Открыв ответный огонь, они короткими перебежками стали приближаться к центру села.
Один из заслонов, боевики расположили около дома, белевшего в темноте в пятидесяти метрах от Кедрова. С его чердака тяжело рокотал пулемет.
«ДШК13», − автоматически определил Кедров.
Справа от себя он услышал сильный хлопок и ту же раздавшийся свист − кто-то из спецназовцев выстрелил по дому из РШГ-1 − реактивной штурмовой гранаты. Короткий огненный росчерк и из чердака ударило пламя.
Вперед! Проход открыт − Кедров знал, термобарическая головная часть гранаты гарантировано поражает живую силу в радиусе десяти метров от взрыва. То, что оставалось от прямого попадания РШГ, можно было складывать в гильзу от ДШК.
Прошло пятнадцать минут боя. Спецназовцы продвинулись вглубь села на полтора километра.
«Сейчас Гиляр должен будет принять решение. Он должен рвануть на нас. Должен!»
Длинная пулеметная очередь хлестнула откуда-то справа, из-за забора. Вскрикнул и тут же рухнул лейтенант Кожемякин. Андрея словно кто-то с силой ударил ногой в грудь. Он упал и, превозмогая боль, откатился на метр в сторону.
«Если бы не бронник, то в спине была бы дырка величиной с кулак Барсика».
По тому месту, откуда раздалась пулеметная очередь, спецназовцы открыли плотный огонь. Деревянный забор и стоящий за ним сарай, словно снесло ураганным ветром, только щепки взвились в воздух. Из окон стоящего за сараем добротного двухэтажного дома ударили сразу из нескольких автоматов. Тут же, вторя им, ударили автоматы слева.
«Похоже, Гиляр пошел на прорыв. Теперь пропустить его. На околице для него приготовлен хороший сюрприз».
А практически в упор плюющие свинцом из окон автоматы не давали поднять головы.
«Надо занять дом и отсидеться».
– По дому из всех стволов − огонь! Сенцов, Рахметов − к окнам!
Под прикрытием тут же забушевавшего огненного смерча два спецназовца в один мах проскочили пятнадцать метров, отделявшие их от дома. В окна полетели старые, добрые Ф-1.
Крики, вопли, поваливший из окон густой дым.
– Вперед!
Во главе с комроты еще шесть спецназовцев кинулись в дом.
А позади них, поливая все перед собой свинцом, уже бежало на прорыв основное ядро банды Гиляра.
Андрей, головой вперед, прыгнул в чадящий дымом провал окна. Резкая боль в груди заставила скрипнуть зубами. Под бронежилетом, по груди потекло что-то горячее. Не пот, кровь. Пот прохладней и течет быстрее.
«Задели все же, гады».
Раздалось несколько выстрелов − его бойцы стреляли по лежащим «чехам», находившихся в этой комнате. Железный закон − ты должен быть уверен, что враг не выстрелит тебе в спину. Откуда знать, может этот лежащий навзничь бородатый боевик, весь посеченный осколками гранаты, еще не мертв и что он, придя в себя, не выстрелит тебе в спину? Нет, контрольный выстрел в этом деле никогда не бывает лишним.
Бородатый «чех», получив пулю в лоб, конвульсивно дернул ногами.
«Жив еще был», − мельком взглянув на уничтоженного врага, Кедров продолжал осматривать помещение.
– Сенцов, Голубев, Ревякин − к окнам. Вести огонь по «чехам». Остальные − зачистить дом!
Разбившись на пары, спецназовцы стали прочесывать одну комнату за другой.
– Евстюхов, Доставалов, пропускайте «чехов» через себя! Васильев, приготовься!
– Есть! Есть! Есть! − почти синхронно раздалось из насыщенного боем эфира − звучали автоматные очереди, какие-то выкрики, команды и мат. Точнее, команды, густо сдобренные матом.
Четверо устремились по широкой лестнице, ведущей на второй этаж. Оттуда хлестнула очередь и полетела граната.
– Ложись!
И тут же взрыв. Кто-то застонал. Разозленные спецназовцы, вновь устремились по лестнице вверх. В проем полетели гранаты. Вслед за своими бойцами по лестнице взбежал ротный. Перепрыгнув через труп еще одного боевика, Андрей оказался в длинном коридоре, по обеим сторонам которого располагались двери. Всего четыре двери. Две слева, две справа. Разбившись на две пары, спецназовцы начали стандартную процедуру. Удар ногой по двери. Отпрянуть в сторону, пропуская мимо себя возможную очередь из комнаты. Все спокойно. Одновременно два спецназовца врываются в комнату, прикрывая спины друг друга. Два других прикрывают их сзади, вдруг из другой двери выскочат боевики. Пальцы на спусковых курках. В комнате никого нет. Шкаф, кровать, стол. Заглянуть в шкаф, заглянуть под кровать. Безопасней, конечно, полоснуть по ним из автомата. Но сколько раз бывало, что там прятались перепуганные дети и женщины. И сколько раз все же сначала летели пули, а потом проводился досмотр. У спецназовцев тоже есть жены и дети, которые хотят увидеть своих мужей и отцов, вернувшихся из командировки, не в цинковых гробах, а живыми…
Все чисто. Следующая комната. Роли меняются. Теперь досмотр производит следующая пара. Снова чисто.
«Неужели на втором этаже был только один чечен? Сверху стрелять же удобней…»
Боевики выскочили из-за дальней двери слева. Коридор мгновенно заполнился грохотом выстрелов. Схватка была короткой. Без криков и возгласов. Несколько коротких очередей, несколько вскриков, стоны.
Едва не ударив Андрея, распахнулась дверь справа.
«Эту комнату уже ж осматривали», − мелькнуло в голове, а руки вскидывали и наводили на цель автомат. Указательный палец замер на спусковом курке, как спортсмен на старте, ожидая, когда его товарищ отдаст ему эстафетную палочку − мушка ствола упрется в чужую плоть.
И мушка уперлась в плоть, хрупкую, женскую, трепещущуюся плоть. Ствол «Абакана» Андрея смотрел на тоненькую, словно веточка ореха, девчушку. Она даже не кричала, просто смотрела. В ее огромных, по кавказски черных глазах, плескался страх. Грубая, вся в черных волосах мужская рука перехватила ее за талию. А вторая рука из-под груди этой тростинки наводила на комроты десантный «калаш». Рядом с маленькой головкой девушки щерилась в улыбке бородатая голова «чеха» − голова Гиляра. Андрею, как и всем бойцам его роты, показали несколько фотографий чеченского полевого командира.
Кедров должен был стрелять. Просто обязан. Он − командир роты. В случае его смерти или тяжелого ранения боеспособность его подразделения неминуемо упадет − это закон. А значит, погибнет и будет ранено больше российских парней.
Короткая очередь в эту девчушку и пули, легко прошив ее тонкое тельце, войдут в Гиляра. Тем более, выпущенные из «Абакана» − при режиме стрельбы короткими очередями, в два патрона, эти пули ложатся одна в одну даже на расстоянии ста метров, пробивая при этом, если нужно, бронежилет. Просто вторая пуля покидает ствол автомата еще до того, как произойдет отдача от первого выстрела, такова конструктивная особенность этого автомата российский спецподразделений. Стрелять надо девушке в вниз живота, тогда, если на этом скалящимся боевике броник, пули пройдут под нижним его обрезом.
Стрелять… стрелять в эти огромные, испуганные глаза молоденькой газели. Указательный палец замер, не выбрав всего хода спускового курка. Рука, получившая эстафетную палочку, дрогнула и выронила ее. Та, вращаясь, полетела вниз. Еще мгновение и она коснется земли − команда снимается с соревнований…
…Щерившаяся в улыбке голова «чеха» лопнула, словно спелый арбуз, которого с силой ударили по «макушке». Леха Самойлов с пяти метров, навскидку, всадил в нее две пули − семь грамм мягкой стали на скорости, почти в три раза превышающую звуковую. Гиляр так и умер с улыбкой, превратившейся в смертельный оскал. В последнее мгновение своей жизни, а точнее в первое мгновение своего небытия он успел нажать на спусковой курок, но его непроизвольно дернувшаяся рука направила пули в сторону, а сил скорректировать направление, уже не было, впрочем, как уже и глаз.
– Командир, с тебя ящик пива, − сержант Самойлов, улыбаясь, подошел к Андрею и, повинуясь навсегда вколоченным в него профессиональным рефлексом, ударом ноги, выбил из мертвой руки боевика «калаш». − Цыпочка, конечно, хороша, − бесцеремонный взгляд на застывшую столбом девушку, − но своя жизнь дороже, − сержант не преминул высказать своего отношения к заминке ротного.
Обрызганная чужой кровью и кровавыми сгустками мозга, дагестанка, наконец, пришла в себя. Закрыв лицо руками, она с плачем бросилась вниз по лестнице.
– Стой, дура, убьют, − Самойлов мгновенно схватил девушку за плечо и как пушинку, отбросил от лестницы.
Та, словно загнанная птичка, заметалась в узком коридоре, споткнулась об убитого боевика, вскрикнув, отпрянула, чтобы тут же споткнуться об другой труп. Охнув и потеряв сознание, она рухнула на мертвого чеченца.
До Андрея донеслись звуки интенсивной стрельбы. Натренированное ухо легко уловило в этой какофонии частые уханья нескольких автоматических станковых гранатометов.
«Чехи напоролись на взвод огневой поддержки Васильева. Пора добивать».
– Второй, третий, четвертый. А ну, включайте «Иллюминацию»!
– Есть! Есть! Есть! – тут же последовало из эфира.
Секунда, другая сплошной стрельбы и тут в ночном небе словно вспыхивают несколько ярких, сверхярких звезд − спецназовцы запустили несколько ракет из переносной реактивной осветительной системы, прозванной в армии «Иллюминацией». Выбежавшие на околицу аула боевики стали видны, как на ладони, точнее как в тире.
Через полторы минуты все было закончено. Восемь станковых гранатомета, каждый отстрелявший по пятьдесят восемь штук гранат − две ленты, настороженно всматривались вперед своими тридцатимиллиметровыми стволами. Раскаленные радиаторы на стволе медленно остывали, отдавая тепло разгорающемуся новому дню. И вместе с ними медленно остывали и искромсанные трупы боевиков. Граната не пуля. Она не пробивает, она взрывает тело. Сорок два «чеха» так и не увидели следующего рассвета жаркого дагестанского солнца. Банда Гиляра перестала существовать.
В этот же день на многих сайтах чеченских и арабских боевиков появилась информация о том, что в районе дагестанского села Боташ, «в неравном бою с кафирами приняли героическую смерть и стали шахидами Абдул-Халим Гиляр и еще пятеро наших братьев (иншаАллах)».
… В четыре двадцать, с первыми лучами солнца тридцать седьмая отдельная рота специального назначения ГРУ растворилась в лесу, унося с собой тела трех погибших товарищей, голову Гиляра, для предъявления командованию, и девушку-дагестанку.
Глава 6
«Ничего, главное я жив и я на свободе, пусть и относительной, но свободе. А остальное приложится. Я еще достигну тех вершин, на которых был. Вы еще не знаете до конца Сарба».
«Вы» относилось к Харку и Вессе, с которыми всего лишь час назад у него был разговор. Сарб вновь сжал с силой кулаки, вспоминая эту встречу. Снисходительно улыбающийся Харк за президентским столом… Да, он имел право так улыбаться. Несмотря на все усилия его, бывшего директора Службы Государственной безопасности, Харк стал Президентом, Президентом Содружества Свободных Планет. Он победил. А победители имеют право снисходительно улыбаться своим врагам.
Встреча была короткой.
– Сарб, скажу откровенно, если бы не Весса, я бы отправил тебя на рудники Гамеда. Ты их заслужил. Но я решил прислушаться к совету умной женщины, − он улыбнулся Вессе, сидящей рядом с Харком за гостевым столом, − и привлечь к решению одной проблемы. Очень большой проблемы. Весса должна была тебя ввести в курс дела.
– Да, я в общих чертах знаю о ней, − откашлявшись, проговорил Сарб. − У Вас… нас стали пропадать звездолеты или выходить из гипера с сильными отклонениями от расчетных точек выхода.
– Не только у нас. По нашим данным та же проблема возникла у челов и, наверное, у фролов. Поэтому, скорей всего, дела не в каких-то сбоях в системах управления звездолетами, а в чем-то другом. Создана группа ученых и конструкторов звездолетов для решения этой проблемы. И Весса предложила, что бы ты возглавил эту группу. Все-таки опыт руководством сложным в научном и техническом плане проектом у тебя есть. Я имею в виду проект «Молот», − Харк вновь улыбнулся.
– Если бы не сумасшествие Мулла, «Молот» был бы у нас в руках, и мы бы уже были единоличными хозяевами Вселенной, − хрипло проговорил Сарб.
– А я бы сейчас добывал руду на Гамеде! − Харк рассмеялся.
Сарб усилием воли подавил в себе желание броситься на смеющегося своего врага и заставить захлебнуться в собственном смехе. Он опустил голову, его руки непроизвольно сжались в кулаки. Обстановку разрядила Весса.
– Я полагаю, что сейчас не время вспоминать прошлое, потому что у нас слишком не радужное настоящее и если не предпринять никаких мер, то нас ожидает трагическое будущее. Нам надо понять, что происходит и найти выход из создавшегося положения. Локки, − Сарб даже вздрогнул, не ожидая, что Весса при Харке назовет его по имени, − объективно ты с «Молотом» справился. Мы ожидаем, что ты справишься и с этой проблемой.
– А если не справишься, то Гамед с его рудниками никуда от тебя не денется, − Президент Содружества Свободных Планет О'Санни Харк уже не улыбался, а прищурившись смотрел на Сарба. − Срок − три месяца. В приемной тебя ожидает человек, который подробно тебя введет в курс дела, познакомит с группой и покажет, где теперь будет располагаться твой рабочий кабинет. Все.
– Удачи тебе, Локки Сарб, − его бывший агент «Блестящая» смотрела на него своими прекрасными глазами, в которых была жалость, сочувствие и еще что-то такое, которое Сарб так, с ходу, не смог расшифровать.
«Мне почему-то кажется, что Президентом у нас теперь будет женщина», − мелькнула у бывшего директора Службы Государственной безопасности, прежде чем за ним закрылась дверь президентского кабинета.
Встретивший его в приемной молодой человек с обычной, неприметной внешностью, был Сарбу не знаком.
«А ведь наверняка из моей службы, из бывшей моей службы. Очевидно, паренек вовремя сориентировался, кому выгодней служить».
Молодой человек был немногословен:
– Господин Сарб, следуйте за мной.
Они вышли из президентской резиденции во внутренний двор.
– Прошу, − жест рукой в сторону одного из флайеров.
Через полчаса Сарб увидел хорошо знакомое ему здание института проблем гиперпространственных перемещений.
«Действительно, а куда же меня еще могли привезти? Проблема то связана с гиперпространством. И я даже, по-моему, знаю, где мой будет рабочий кабинет».
Сарб не ошибся. Молодой человек в сопровождении еще двоих таких же неприметных молодых людей провели его в неприметную с виду пристройку, в которой он, будучи директором Службы Государственной безопасности, распорядился оборудовать себе кабинет для разговоров с Муллом, когда прилетал в институт. Сарб всегда и везде привык чувствовать себя хозяином и не переносил вести разговоры, заседания и такое прочее в чужих кабинетах. Исключение, разумеется, делалось только для Президента страны.
– Располагайтесь, господин Сарб. Через пятнадцать минут к Вам придут члены группы, а потом я Вам покажу, где Вы будете жить.
«Все продуманно, отсюда не убежишь, − бывший директор Службы Государственной безопасности отлично знал, что охрана этого сверхсекретного объекта была организована безупречно. − Значит, придется проблему гиперпространства решать, − впервые со встречи с Президентом Харком, Сарб улыбнулся.
Это, конечно, была шутка. Шутка для самого себя. Он и в мыслях не допускал возможность побега, воспользовавшись тем, что он сейчас не в тюрьме. И дело было даже не в том, что скрыться было очень сложно, даже не смотря на то, что государство кроков раскинулось на тысячи световых лет. Если захотят, а ведь захотят, то найдут. Свою бывшую службу он вышколил отменно. Просто Сарбу была унизительна сама мысль − бежать. Бежать ему, потомственному аристократу, чьи предки на протяжении веков верой и правдой служили государству и всегда были, отнюдь, не на последних ролях. Нет, он решит эту чертову проблему, а потом посмотрим. Они еще узнают Сарба. И тут мужчина понял до конца, что означал тот взгляд Вессы в кабинете Президента. В нем читалось сожаление, нет, не сожаление к нему, Сарбу, а сожаление, что он оказался в таком положении. И еще в нем читалось воспоминание, воспоминание о той встречи на конспиративной квартире, когда единственный раз они были близки.
«А ведь тогда тебе понравилось, определенно понравилось. Ты даже закричала от удовольствия, и ты не притворялась. Я то могу отличить, когда женщина притворяется, а когда нет. И это притом, что отдалась ты мне вынужденно. Тебе, Весса, от меня тогда очень много нужно было. Тебе нужно было спасти Харка. И ты до сих пор вспоминаешь эту встречу, вспоминаешь с удовольствием. А это значит, что Харк, как мужчина для тебя не очень силен. Иначе у тебя не блестели так глаза, когда ты смотрела на меня, − бывший директор службы Государственной безопасности, привычно для себя принялся анализировать факты и наблюдения, выстраивая их в стройную логическую цепочку, превращая ее в крепкую цепь, на которую он, в конце концов, и посадит своих врагов. − Естественно, будоражащая нервы и гонящая в кровь адреналин опасность миновала. Ты больше, дорогая Весса, не агент «Блестящая», ведущая тонкую игру против Харка, а потом против меня. Сейчас Харк стал полностью доступен и… и оказалось, что доступный Харк стал неинтересен тебе в постели. А ты, Весса, любишь опасность, приключения, любишь адреналин. Я то тебя знаю, «Блестящая»! И вот на этом я попробую сыграть. Вы еще узнаете Сарба, клянусь Всемогущим Картаном, узнаете! − ощущая прилив сил, Сарб энергично и даже весело проговорил, входящим в его кабинет ученым:
– Входите, господа, рассаживайтесь, как вам удобно. Нам вместе предстоит много работы!
– Ты должен полететь на Сартозу и объяснить сложившуюся ситуацию. Я почти уверена, что и у вас, челов происходит нечто подобное. Дело тут ни в каких-то сбоях систем управления звездолетов. Наши специалисты все досконально проверили и ничего не нашли. И я им верю. До этого все было нормально, ничего в алгоритмах расчета точек выхода из гиперпространства не менялось, система управления не менялась, а звездолеты стали пропадать или выходить из гиперпространства совсем не там, где нужно.
– Так я должен полететь на Сартозу или улететь? − Рахад Виргул вопросительно посмотрел на Эльдиру.
– Рахад, тебе не кажется, что в последнее время у тебя это стало навязчивой идеей?
– Что у меня стало навязчивой идеей?
– Что я тебя разлюбила и стараюсь выпроводить с Матеи!
– А что, Эльдира, не так?
– Нет, не так! − громко выкрикнула женщина, стараясь криком придать уверенности своему голосу.
– Что-то ты неуверенно это говоришь.
– Знаешь, Рахад, не забывай, что я не только твоя любовница, но и Глава Совета национального спасения! И у меня сейчас голова в первую очередь занята тем, чтобы понять, что происходит.
– Вот именно, любовница. Почему ту не хочешь выйти за меня замуж? Ведь уже прошло два года. Срок более чем достаточный для траура.
– Как ты не понимаешь! Ведь я Глава Совета национального спасения, а Андрей национальный герой. И как я буду выглядеть в глазах миллионов людей, когда они узнают, что я вышла замуж за другого?
– Ага, значит заниматься любовью с другим можно, а выйти замуж за него нет?!
В комнате повисла тишина. Был даже слышен легкий шорох ветра за окнами. И словно шорох прозвучало:
– Тебе не следовало говорить эти слова.
– Я говорю то, что думаю.
– Ты полетишь на Сартозу и передашь своему Президенту мое послание или мне воспользоваться официальными каналами связи? − голос Эльдиры теперь звучал жестко, непреклонно, будто сейчас она проводило какое-нибудь совещание, а не разговаривала со своим любовником.
− Конечно полечу. Я все же, в первую очередь офицер Военно-Космических Сил челов.
– Вот именно!
«По-моему, у меня скоро не будет не только мужа, но и любовника, − Эльдира неожиданно поймала себя на мысли, что подумала об этом как-то легко, непринужденно. − Зато у меня есть пост Главы Совета национального спасения и маленький Андрей. Не так уж и мало».
– Госпожа Эльдира, − тихо, почтительно раздалось за спиной, − пора кормить Андрея.
– Да, да, конечно. Иду.
«И все-таки я права. Интересы государства важнее личных отношений нескольких людей».
После совещания у Сарба уже не было такого приподнятого настроения, как перед его началом. Ученые говорили много, пространно, густо нашпиговывая свою речь научными терминами. Но не это утомило новоиспеченного руководителя группы по проблеме «М» − так Сарб решил назвать свою группу. Почему «М»? Просто так. «М» не было никаким сокращением. Нет, конечно, не просто так. Просто «М» была первой буквой названия проекта «Молот», который так блестяще почти достиг своего логического конца и так жутко провалился в самом конце. Вот этот конец Сарб и отсек, оставив одну букву «М».
Сарба утомило и разочаровало другое. В пространных речах ученых мужей он не обнаружил и намека на то, где следует искать решение проблемы, где находиться кончик ниточки, потянув за который можно распутать весь клубок.
Говорили всякое. И об облаке темной материи, поменявшим свое положение во Вселенной и нарушившим тем самым, структуру гиперпространства. И об общем старении Вселенной и постепенном ее изменении и реструктуризации, что неизбежно ведет к изменению структуры и гиперпространства. На прямой вопрос Сарба, что мы может предпринять для исправления создавшегося положения, он услышал лишь невнятное бормотание. Действительно, что можно поделать с таинственным облаком темной материи? Это тебе не грозовое облако, которое можно разогнать, искусственно создав необходимый температурный перепад в атмосфере и вызвав тем самым ветер в необходимом направлении. А что поделаешь с неизбежным старением Вселенной? Тут старение человека лишь сравнительно недавно научились замедлять. А ведь нужно даже не замедлить старение Вселенной, а обратить его вспять, так как нынешнее положение никого не устраивало.
Конструкторы систем управления звездолетов и гиперпространственных двигателей помалкивали, отделавшись высказыванием, что с их стороны вины в случившемся нет.
Сарб слушал все это и мрачнел все больше. Видя, что некогда грозный директор Службы государственной безопасности молчит, ученые умудрились на совещании устроить ученый диспут. Одни доказывали, что виновато во всем облако темной материи, другие, что старение Вселенной.
И тут Сарб не выдержав, взорвался:
– А ну стоп! Значит так, господа ученые, слушайте сюда. Сейчас вы пойдете в свои кабинеты, конференц-залы или куда хотите, но чтобы через три дня, слышите, через три дня вы в этом кабинете высказали общую точку зрения на причины создавшегося положения с гиперпространственными переходами и предложили путь, как из этого положения выкарабкиваться. Думайте, господа ученые, думайте. Именно за это вам и платят весьма неплохие деньги. Эх, нет О'Валли Мулла, как бы все было сейчас намного проще! − Сарб намеренно вслух упомянул фамилию погибшего гениального и сумасшедшего ученого, стараясь задеть этим присутствующих.