Чебоксатрица

– Это твой привычный мир, – пояснил Михаил. – Таким он был в начале 21-го века. Сегодня он существует только в виде нейроинтерактивной модели или, иными словами, Чебоксатрицы. Ты жил в мире грез. А таков мир настоящий.

С этими словами он щелкнул пультом. Картинка на экране сменилась. Теперь это был ужасающий своей серостью, безысходностью и депрессивностью город. Он словно пережил атомную войну. На экране была полнейшая разруха и запустение. Толя узнал этот город.

– Добро пожаловать в пустыню. Реальность. До нас дошли только обрывки информации. Но одно известно точно. В конце 21-го века человечество было охвачено ликованием. Свершилась давняя мечта – мы, Homosapiens, отмечали великий прорыв, создание ИИ.

– ИИии что с того?

– Искусственный интеллект. Единое сознание. Оплот страшной эпохи машин. Неясно, кто нанес первый удар – мы или они. Но когда заговорило оружие бездушных железных тварей, мы оказались бессильны. Они совершили ужасное. После непродолжительной войны, они превратили все города мира в Чебоксары. Серые, лишенные жизни, наполненные потерявшими надежду и душу автоматами. Человеческой цивилизации пришел конец. Люди стали лишь батарейками для новых хозяев Земли. Есть поля, бескрайние поля, там люди даже не рождаются. Нас выращивают уже очень давно.

Толя смотрел на экран, и в груди его была боль. Ничего, кроме боли. Это были кадры из Новоюжного района.

– И что, неужели все потеряно? – простонал Толя, не в силах выдержать увиденного.

– О нет. Есть те, кто продолжает сопротивляться. Они построили город. Этот город также депрессивен и безнадежен, но люди, живущие в нем, верят, что все изменится. Говорят, если попасть туда однажды, не стоит даже пытаться его покинуть…

– Как же он называется?

Капитан в черном пенсне улыбнулся.

– Мы называем его… Зиомск.

ГЕРОЙ ЗИОМСКА

Толя Андреев проснулся на борту "Подглазоротора" – корабля на воздушной подушке, капитаном которого и был Михаил в темном пенсне. Из нежных культяпок сна его выцарапал в печальную реальность сам капитан. Жестом он показал сонному Толе идти за ним.

В кают-компании собрались все члены экипажа. Когда вошел Толя, все встали со своих мест. Михаил прокашлялся и начал.

– Это честь для нас, лететь с тобой на этом корабле. Всю свою жизнь я положил на то, чтобы найти тебя, – начал капитан.

– Понимаю. В интернете такая куча людей с такой же фамилией, что…

– Сейчас не об этом, – прервал его штурман корабля. – У капитана для тебя важная новость.

– Спасибо. Так вот, спустя годы упорных поисков я нашел тебя. Время тебе узнать правду. Ты – Избранный.

– Избранный? Прикольно… наверное. А кем и для чего? И какие у меня теперь привилегии?

– Ну, так как мы люди верные коммунистической идеологии, то привилегий тут нет ни у кого. Это удел буржуазного класса. Выбрали тебя мы на совете экипажа, как это принято на съездах партии. И, как того, опять же, требуют традиции заседаний, решили мы это, пока ты спал, во избежание всяких разногласий. Потому что разногласия удел кого?

– Буржуазного класса? – предположил растерянный Толя.

– Именно! – капитан подошел к нему и похлопал по плечу – Ты все схватываешь на лету. Мы явно не ошиблись с выбором.

Толя стоял и молча смотрел на экипаж корабля. Эти люди отвечали ему взглядами, полными решимости, веры в него и надежды. Но один момент все еще оставался невыясненным.

– А для чего я, собственно, избран?

– О, мелочи, – отмахнулся капитан. – Нужно будет пробраться в ЧТЗ и уничтожить главный компьютер машин. И тогда войне конец. Ты спасешь Зиомск. Точнее, я хотел сказать, завершишь путь к победе, который совершил непобедимый народ. Ты будешь лишь эффектным исполнителем воли жителей Зиомска. Как-то так.

– Ага, то есть это Вы так решили? Отправить меня на какую-то схватку, пока я спал? – спросил Михаила Избранный.

– Ну что ты, – покачал головой капитан, – почему же сразу лично я. Мы, как члены партии, не признаем личной ответственности. Ведь это своего рода привилегия перед коллективом. У нас только коллективная ответственность.

– А при коллективной отвественности виноватых нет, – развел руками штурман.

Толя попытался обдумать весь этот поток канцеляризмов и слов, смысл которых ускользал от понимания. Ничего толкового не вышло. Вроде бы и правда получалось, что он Избранный. Как и любой русский человек, столкнувшийся с коммунистической системой, Толя тяжело вздохнул и согласно кивнул.

– Ну, раз партия сказала, комсомол ответит "Есть".

"Другое дело!", "Молодец", "Мы верим в тебя!" – отовсюду послышались одобрительные возгласы. Вскоре они потонули в шуме аплодисментов. Это был момент всеобщего единения и праздника. Весь экипаж чувствовал себя настоящей крепкой семьей. Возможно, из-за единогласно принятого решения. А возможно из-за того, что Избранным назначили новичка, которого не то, чтобы было сильно жалко. В любом случае, Победа ковалась лишь жертвами. И победить нужно любой ценой. Кольцо окружения стягивается все сильнее, а отступать некуда – позади Зиомск.

Избранного высадили на безопасной дистанции от проходной ЧТЗ. Напоследок капитан толкнул воодушевляющую речь. Но она получилось скомканной, потому что все хотели поскорее унести отсюда ноги. Но Толю смутило не это. Его смутило то, что для совершения его подвига ему дали всего одну гранату и винтовку. Патронов к винтовке не было, ответственный по вооружению сказал поднимать их с павших. С каких павших, если Толя здесь один, он не уточнил. Решив не задавать лишних вопросов, он пошел к заводу машин, оставив "Подглазоротор" за спиной. Корабль вскоре взревел двигателями и унесся во тьму.

Первым из мрака вынырнул памятник древнейшей из машин. Несуразный гигант, вымазанный едкой желтой краской, словно спал на железобетонном лежбище. Его проржавевшие сочленения внушали страх и ужас. На него невозможно было долго смотреть. Толя отвел глаза от памятника в поисках проходной завода. И тут он увидел. На высоком здании, словно высеченном из базальта, полыхали громадные буквы. Объятая электрическими всполохами, на фасаде здания висела надпись "Чебоксарский Тракторостроительный Завод". Толя был на месте. Он кинул на землю бесполезную винтовку с гранатой и направился внутрь территории завода. Тысячи красных окуляров следили за ним, но оставались неподвижными. Заявиться безоружным в сердце адского производства, снабжающего мир машинами, способными причинять людям лишь боль и страдания – такая безрассудная отвага заслуживала особого внимания.