Постлюбовь. Будущее человеческих интимностей

Эта книга в России-22 выглядит анахронизмом. Кажется, что во все более традиционализирующемся дискурсе и урезании (если не уничтожении) и без того куцых свобод выход такого текста представляет собой если не культурную диверсию, то уж точно гражданское мужество. Однако это не отменяет того, что книга получилась неидеальной.Сначала о хорошем. Чтение этой книги имеет терпавтический эффект. Осознание того, что капитализм в связке с патриархатом лишь пытаются монополизировать интимную сферу людей, но не имеют этой монополии на самом деле, – успокаивает. И даже если вы не принадлежите к одной из угнетаемых групп (что маловероятно, ведь – и это видно из текста – угнетаемыми являются практически все, кроме, разве что наделенной властью немногочисленной верхушки), текущая модель общества оказывает давление и на вас, например, нормативизируя частоту, степень и вообще желание романтических отношения или секса и маргинализируя любые отклонения от нормы (до тех пор, пока капитализм не переварит их и поставит себе на службу). Следствием этого являются теракты инцелов (невротизированных сексуализированной поп-культурой), следование гендерным стереотипам в ущерб собственным желаниям и потребностям и прочие проблемы. Если отказаться от гендерной бинарности мира, то обществу (а точнее, транслирующему через него свою власть государству) гораздо сложнее будет навязывать нам свои представления о важности и формах отношений, брака, секса и деторождения.Теперь о минусах. Ролан Барт в своем знаменитом эссе писал о смерти автора, но, к сожалению последний мертв не до конца. За тоннами цитируемых авторов и исследований Виктору Вилисову не удалось скрыть свои гнев и озлобленность (на которые он, безусловно, имеет право), переходящие зачастую в прямые оскорбления, что сильно снижает мощь его морального пафоса. Он не раскрыл (или не хотел?) мысль о том, что патриархат вообще-то вредит всем, в том числе белым гетеросексуальным мужчинам, которые считают себя его выгодоприобретателями. Больше шансов свергнуть несправедливую систему, заполучив их в качестве своих союзников, чем обвиняя и стыдя на протяжении всей книги, разве что не называя спермобаками (а нет, называя), но такой задачи, видимо, не стоит.После прочтения у меня остались амбивалентные чувства. Повествование увлекательно и читается на одном дыхании, заставляет обратить внимание на существующие проблемы и несправедливости, но союзниками в борьбе против патриархата нам с Вилисовым, видимо, все-таки не стать.

Книга буквально напичкана отсылками и пересказами многих книг, прочитанных автором, но мысли автора за них и не видно. Автор практически ничего не предлагает, хотя создаёт хорошую базу для дискуссии описанных им вопросов. Многие темы могли бы быть раскрыты более простым языком, если бы автор сам излагал свои мысли, а не пересказывал их. со второй половины читал по диагонали.

Виктор Вилисов покорил мое девичье сердечко. Читая его, задавалась вопросом, как же я буду писать отзыв? Ведь буквально каждый абзац вызывал отклик мысли – желание подискутировать, согласиться или поспорить, задать вопрос.Скажем, автор не раз совмещает критику гетеросексуальных семейных ценностей и политического конформизма, называя первое причиной второго. И среди прочего приводит тезис:Всё это особенно наглядно в сегодняшней России, где «нормальность», устойчиво разместившись на плечах советской конформности, превратилась в гегемонию. Россияне должны нормально жить, нормально учиться, нормально одеваться, нормально работать, нормально любить, нормально рожать, нормально думать.Однако, на мой взгляд, в культурном поле именно России связка «нормально жить => нормально думать, поддерживая государство» не работает. Для россиян логоэпистема «нормально жить» означает «жить не так, как в России» и порождает сопротивление во всех его формах. Да и «советская конформность» при ближайшем рассмотрении запросто может оказаться лишь мифом. Советская власть, скорее, невольно воспитала индивидуальный сепаратизм – столь мощный, что в итоге он разрушил сам строй, его породивший. Речь не только о митингах 90-х годов, самых массовых, наверное, в истории Москвы и России. Но и об обыденном мышлении: уже давно не надо «доставать» для себя дефицит и окучивать личные 6 соток, а призывы отказаться от своих интересов в пользу общественных до сих пор вызывают у многих презрительную усмешку. Для этого даже не требуется родиться в СССР – мировоззрение передается от поколения к поколению на уровне уже самых первых детских впечатлений, при усвоении моделей поведения.Да и в целом строй, «придумавший» аж в начале ХХ века «позитивную дискриминацию» большинства (национального, то есть культурно-семейного) – в период процветания в иных странах евгеники и практики стерилизации меньшинств – думаю, не должен безапелляционно лишаться права голоса: основа для широты взглядов в нем присутствовала. (Да, культурная политика была ущербной из-за унификации образа жизни, но это вопрос уже не к самому советскому строю, а к обществу модерна в целом.)Вопрос положения женщины в патриархальном семействе для меня, конечно, один из самых волнующих. И критику автора, все приведенные им цитаты поддерживаю. Но книга в итоге натолкнула меня на тяжкие думы: не наблюдаем ли мы, как освобождение из патриархального рабства приводит к еще большему закрепощению женщин? Семья как гарантия интимной близости не устраняет, но все-таки ограничивает претензии общества к женской привлекательности. И позволяет женщине направить высвободившиеся ресурсы на другие свои потребности. И напротив: снижение пиетета перед семейными ценностями вызвало агрессивный рост индустрии красоты. И тем повысило уязвимость, прекарность женщины (а ведь ведь именно прекарность в книге называется условием политического управления, но о нем чуть ниже).Мало того, что требования к сексуальной привлекательности женщины теперь предъявляются 100/365/24/7, но они становятся все более изощренными. Подстричь и покрасить волосы теперь недостаточно, как недостаточно просто выщипать брови, необходимы айр-тач, балаяж, микроблейдинг и т. д., и т. п. Помните финал «Шрека», когда Фиона из принцессы превращается в огра? Моей первой реакцией был ужас. Понадобилось время, чтобы принять простую истину: Фиона просто получила право быть собой. Быть принятой и любимой такой, какой она есть.Да, в прежние века требования тоже были высоки. Но соответствие им обеспечивалось за счет денег и праздности, а их, в свою очередь, гарантировала семья. Что мы противопоставим сегодня? Эксплуатацию сексуальной объективации? Конечно, можно сказать, что это лишь перегибы переходного времени, что осуждение эйджизма, объективации, бодишейминга скоро дадут свои результаты. Но многолетний опыт гей-сообщества пока показывает, что особо на это надеяться не стоит. И шутка «Гетеросексуальные мужчины не бывают такими красивыми!» не кажется смешной, когда раз за разом вместо того, чтобы потратить деньги на интересную лекцию об искусстве Кореи или экскурсию по старинным усадьбам, отправляешься на кератиновое выпрямление всего и вся, чтобы соответствовать общественным требованиям.В общем, книга у меня вызвала скорее грустные переживания, чем оптимистичное воодушевление.Говорят, когда у тебя в руках молоток – каждая проблема кажется гвоздем. То есть кажется, что если твое видение мира приложить к существующему вопросу, то этот вопрос сразу и решиться. Для Вилисова таким молотком часто выступает тезис об аполитичности семьи. Мол, тем она государственной власти и полезна. Мой молоток – интерес к культурологии. В университетах мы изучаем культуру уже мертвую, словно вытащенная из воды рыба. Передача живой культуры происходит в рамках семьи. Отсюда я делаю два вывода.Во-первых, каждый раз, когда автор заявляет об аполитичности семей, мне хочется возразить, что ничего подобного: революционеры любых мастей не в пробирке выросли, они нарождаются в семьях. Но культурные характеристики семей создают такие границы между государствами, которые при взаимном уважении культур легко поддерживать бескровными методами. Культурные границы хотя бы частично сдерживают тягу государств к экономической экспансии. Поэтому я скорее вижу политические преимущества семей, чем недостатки.Во-вторых, соглашаюсь с автором в желании осудить репрессивное влияние семейной/национальной культуры. Но каждый раз переживаю, что он недостаточно внимания уделяет опасности выплеснуть с водой ребенка – то есть нехилой такой опасности при отказе от семейного уклада окончательно утерять и эстетические ценности пока еще живых культур мировой цивилизации.То есть каждый раз, как автор делает замах, я начинаю в ответ махать своим молотком. Но с интеллектуалом, как Вилисов, и поспорить приятно. А каждая система взглядов, конечно же, не лишена ограниченности.То, что книга наполнена отсылками к другим авторам, меня не смущает. Напротив, подобная скромность, щепетильное нежелание присвоить чужую мысль и пересказать своими словами – это вежливость ученого или профессионального журналиста. Когда дотошно указывается источник каждого знания. А еще – профессиональный прием, желание подчеркнуть, что ты не субъективен, а объективен в своем изложении. В целом обилие ссылок расширяет пространство диалога. А работа по систематизации знания и сплетению его в собственный (и потому, конечно, субъективный – у нас, людей, всегда не без этого) авторский узор проведена огромная.А еще теперь, после знакомства, обязательно прочту книгу Вилисова «Нас всех тошнит. Как театр стал современным, а мы этого не заметили» Виктор Вилисов – Нас всех тошнит. Как театр стал современным, а мы этого не заметили . Одно только ее название вызывает у меня легкий экстаз, потому что уж очень я люблю Сартра :)