Я рассматриваю женщину, сидящую передо мной.
Не понятный возраст – слишком детское открытое лицо с ясными голубыми глазами, наверное, немногим больше тридцати пяти. Определенно не скажешь, сколько ей лет. Не выглядит молодящейся старушкой, нет на лице вмешательств косметологов – надутых губ, подтяжек и т.д. Просто приятная женщина средних лет. Зашла в кабинет уверенным шагом, удобно разместилась в кресле. Никакого следа беспокойства, которое часто проявляют пациенты в кресле психиатра.
На нашей первой встрече, первым впечатлением было, что ситуация распространенная и достаточно привычная: какая-нибудь тревожность или фобия, проявляющаяся исключительно в момент встречи с раздражителем, т.к. вид и взгляд у дамы был абсолютно нормален и ее спокойствие обволакивало все в кабинете.
Есть такие уютные люди, рядом с ними чувствуешь себя хорошо, они совершенно не распространяют вокруг себя нервозности. Может, пришла проконсультироваться по поводу болезни родственника, такое также достаточно часто происходит в моем кабинете. Но как же я тогда ошибался… Как только она начала говорить …
Шатенка, волосы до плеч, голубые глаза, бледная кожа. Приятная. Голос глубокий, речь внятная неторопливая.
Одета просто – джинсы и блузка. Сумка через плечо. Ничего выдающегося.
Мы разговариваем с ней, и меня пронзает током. Выворачивает и скручивает мою душу. Я боюсь. Я боюсь, что она пришла за моей душой. Выбрала меня, как жертву. В тоже, время я чувствую себя абсолютно счастливым, другим. Собой. Я рядом с ней, я всегда в месте, в котором можно все…
На первой консультации она представилась Лолой и сразу сказала, что это ее ненастоящее имя.
Пояснила, что пришла т.к. в ее жизни происходят странные вещи, и она не может определить, реально ли происходящее с ней, или плод ее воображения. Я попросил рассказать подробнее, был заинтересован – шизофрения с ее галлюцинациями и навязчивыми состояниями? Голоса?
Она молча достала листок и положила передо мной.
– Это монолог, записанный на лист. Что-то заставляет меня писать мои мысли. Более того, мне было сказано, что, если я не проявляю себя в написании текста, не делюсь с информацией с миром – меня не станет. При этом я совершенно не понимаю, чем и с кем я должна делиться.
Я просто пишу маленькие записки, стихи, рисую рисунки, делаю фотографии и выставляю в интернет. Только благодаря этому – я еще тут сижу вполне живая, здоровая и довольная жизнью.
И ситуация не особо меня и беспокоила бы, наверное, если бы не одно, но. Что – то стало происходить со мной и на физическом уровне.
– Можно подробнее? Кто именно сказал, что Вас не станет? Что именно Вы испытываете?
–Что Вы чувствуете? И что происходит на физическом, как Вы говорите, уровне?
Она протягивает листок и просит прочитать
Монолог
Монолог – это даже не рассказ. Это просто перенос на бумагу того, о чем думается и что чувствуется на сегодняшний день. Дан мне как упражнение, которое я не могу не выполнить. В монологе всегда есть куски биографии, так что придется писать без утайки некоторые личные вещи. Этакая обнаженка получается.
Мысли, мысли, как мухи кружатся в моей голове. Жвачка для мозга. У каждого она своя.
Хочешь познакомиться с настоящим собой? Послушай, о чем ты думаешь. Это то, что тебя наполняет. Твой замкнутый круг. Проанализируй истоки своих мыслей и быстро решишь все свои проблемы. Решишь – если захочешь, все про это знают. Но только единицы готовы нырнуть вглубь себя и встретиться с собой истинным. Истина ведь бывает неприглядна.
Стою в электричке. Еду на работу. Вокруг люди. Много-много живых организмов.
Серые скучные люди, унылый взгляд. Посмотришь поверх голов в вагоне – ощущение тоски и серости, смазанное впечатление толпы. Черные, серые неприметные вещи, усталые, сосредоточенные лица.
Несколько студентов радуют парой ярких красок. Довлеет низкая энергия, алкоголизм (сколько же пьющих людей вокруг), беднота, радости нет. На единицах цепляется взгляд – личность, душа в глазах, мысли, мысли. А все вместе – серая безликая масса…
Сверхчувствительность – это когда ты ловишь эмоции других людей. Проживаешь их своей кожей. Тонкая кожа на всю жизнь. Тело состоит из паутинок нервной системы, которыми ты цепляешь все вокруг. И если в окружении много низких частот – страха, агрессии, гнева, лжи и т.д., ты начинаешь задыхаться в этом как в зловонной луже. Заражаться общим настроем и болеть, болеть душевно за всех за них…Не они болеют – ты…
А ночью сегодня я опять расправила крылья и летела во сне. Красиво было. Над дорогами, заснеженными летела, полями. Ощущение скорости, полета, свободы…
Проснулась и на работу. В электричке. В толпе. Серой. Я – часть этой толпы. Интересно, а они летают во сне?
Запах перегара въелся в стены
Старого уставшего вагона.
Стук колес меня уводит в мысли,
Что бегут быстрее нового перрона.
Мысли – как же в голове моей им тесно,
Чувства – как же я от вас устала.
И бегут,
Перебирая шпалы,
В голове картинками играя…
Я смотрю на отпечаток ладони, оставленный на моем рабочем столе. Ровная не глубокая вмятина ладони и пять пальцев. Мягкий и красивый след волшебства, оставленный мне на память…
Так прошла наша первая встреча с Лолой, как она себя назвала. То, что это имя не настоящее я даже не сомневался, но договор моей клиники, подразумевал конфиденциальность в общении с пациентами, при их желании.
Я работаю в платном медицинском центре, коих в стране развелось очень много. Т.к. клиенты нашего центра люди разные, бывают и очень успешные в финансовом плане, директору клиники пришла мысль ввести должность психиатра для частных консультаций. Приходят ко мне в основном для консультаций по части самочувствия нездоровых родственников, сомневающиеся в своем психическом здоровье истеричные дамы. Родители с проблемными подростками в основном посещают местного психолога – консультанта. Тот иногда присылает их ко мне для назначения диагноза или просто глубокой диагностики. При назначении каких-либо лекарств, конфиденциальность недопустима, но на частных приемах, пока речь не зашла о назначении рецептурных препаратов, пациент может оставаться инкогнито.
Что-то в глазах, голосе, повадках, говорило мне о ее полном внутреннем спокойствии. Понятно было, что случай интересный, скорее всего, будет неприятный диагноз, но оставленная вмятина на моем столе, сделанная на моих глазах, без малейшего напряжения, этот ровный округлый след, как будто рука вошла в стол, как в масло, перечеркнул этот день и мою прежнюю жизнь.
Я читал ее монолог и вдруг ощутил буквально кожей, как в кабинете начинает сгущаться энергия.
Посмотрел на нее и увидел, как, глядя мне в глаза, она вытянула руку и демонстративно положила на край моего стола. И рука на моих глазах стала проходить в стол, как в мягкое тесто.
– Это- то немногое, что я могу сейчас показать Вам.
То, что происходит со мной на физическом уровне.
– Я могу плавить предметы при желании, концентрируя энергию в ладонях.
Поверьте, за годы практики я не сталкивался ни с чем подобным. Рассказов о внутренних голосах и вещих снах я, конечно, наслушался, дело было привычным, но отпечатки рук клиентов на моем столе совсем нечастое явление.
Тогда я предложил ей прийти ко мне еще раз. Взял листок с Монологом и выпроводил за дверь.
Изучив свой стол, подтвердив, что произошедшее не было галлюцинацией, отправился к Вадику, и мы напились до чертиков….
Глава 1
Я напился в тот вечер. Пошел к другу моему Вадику и напился в хлам.
После той первой встречи с Лолой что-то перевернулось в моей душе. Откликнулось на ее наивные стихи и текст. Я рассказал Вадику о ней, он ржал и ответил, что мне пора в отпуск.
Мы пили пиво на летней веранде местного ресторана и разговаривали обо всем и ни о чем одновременно. Вадика я знаю тысячу лет. Работает менеджером в большой фармакологической компании, после института строит карьеру по кирпичику. Женат на Маринке, молодой красивой девице с запросами, приземлен ипотекой и кредитом за машину. В общем, жизнь как у всех, можно сказать удалась.
Мы познакомились в голодные студенческие годы на какой-то вечеринке, пару раз пересекались таким образом, а потом нас закинуло в ординатуру в одну и ту же больницу.
Так и сдружились. Вадик ушел из медицины в бизнес, открыл свое дело, прогорел за пару лет, и пошел менеджером в компанию по продаже лекарств в аптечные сети.
А сейчас он сидел передо мной и пьяным глазом косил на листок в моей руке.
– Леш, ты, конечно, не обижайся, друг, но в отпуск тебе пора. В отпуск.
Приходит на прием некто, дает почитать стишки, рассказывает про свои сны и превращения в драконов, и ты веришь. Веришь в драконов. Сам себя услышь.
21 век, ты врач, ты этих шизиков лечить должен, таблеточки им прописывать. А ты сидишь и байки их слушаешь, а потом идешь со мной бухать. В отпуск. И все твои Лолы, Мани, Вани пусть болеют без тебя дальше. Летают, прыгают, ползают, все, что угодно делают. Отдохнешь и забудешь все свои тревоги. Как увидишь свою эту пациентку, пропишешь ей транквилизаторов кучу и успокоишься. Вот увидишь.
Что-то случилось со мной вчера.
Да, мы с Вадиком отрывались до 2-х ночи, но утром, проснувшись, я понял, что чувствую себя на редкость свежим. Конечно, хотелось пить и во рту нагулялись за ночь кошки, но общее состояние было удивительно прекрасным в данных обстоятельствах. Сегодня был мой выходной, и я решил провести его с толком. Порывшись в интернете, нашел несколько статей о тибетских ламах, оставляющих следы на камнях. Также всемирная сеть подкинула мне сотню страниц про просветлённых нашего времени, про переход в другое измерение и кучу другой полезной информации, которая явно заинтересовала бы экзальтированных барышень и лиц с неокрепшей психикой. На основе всего прочитанного, я сделал вывод, что столкнулся с необычным явлением, проявления некоей силы и ради любопытства с удовольствием встретился бы с Лолой еще раз.
Вчерашнее загулье дало себя знать только тем, что завтрак прошел без употребления ежедневного бутерброда с сырокопченой колбасой – стандартного моего завтрака на протяжении многих лет. Без колбасы мое утро всегда было хмурым, а сейчас захотелось чего-нибудь легкого и питательного. Обошелся сыром с маслом и свежим сваренным кофе.
Жил я после развода в квартире своей бабушки. Бабуля умерла, оставив мне, своему единственному внуку, неплохое наследство. Дачу в Вельяминово и однушку в Новогиреево.
Я с горем пополам осилил в квартире ремонт и зажил бобылем. На даче летом обитают родители, иногда я привожу им на пару недель моего сына Андрюшку. Все мое время занимает работа и редкие встречи с Вадиком. Так, что живу как рак-отшельник, свободен и независим. Прожил я со своей женой немного – пять лет. Женились на последнем курсе института по большой и пламенной любви. Развелись от тоски, бытовухи и безденежья. Это моя версия. Ее версия, что я самовлюбленный, черствый козел, который не смог удовлетворить ее базовых потребностей в браке, был слишком эгоистичен и иногда погуливал, если честно. С рождением Андрюшки все в нашей семейной жизни пошло наперекосяк. Я был рад сыну, любил свою жену – Светлану, но финансово не тянул содержание семьи. А Света была из обеспеченной семьи, и ее родители постоянно помогали нам финансово и уговаривали ее с сыном, переехать к ним т.к. были изначально против нашего брака. Жена была все время на взводе, ругалась на меня, молодого врача с копеечным окладом, что не может себе позволить ни новую одежду, ни отпуск, ничего из своих многочисленных хотелок. Я – уставший после работы и дежурств, еле волочил ноги до кровати и думал, что со временем, все успокоится и наладится. Но однажды пришел в пустую квартиру. Светка собрала сына и уехала к маме с папой. Потом умерла бабуля, и я со съёма перебрался в Новогиреево. Регулярно встречался с сыном, но старался вывозить его в парк или гулять на улице, т.к. недружелюбные тесть с тещей смотрели на меня волком каждый раз, когда я приходил к ним в дом. Принца бывшая жена себе так и не нашла. Когда Андрюшка подрос и стал второклассником, вышла на работу в местную поликлинику и в своей не сложившейся жизни винила меня. Так что к своим 35 годам, ничего примечательного я не видел, не сделал и не добился. Тепленькое местечко в клинике мне устроил друг отца. Но справедливости ради, хочу сказать, что работу я свою любил, за пациентов болел душой и старался, как мог. Усилия мои были вознаграждены хорошим окладом, которого мне с лихвой хватало на скромную одинокую жизнь, с редкими эпизодами романтических встреч с представительницами прекрасного пола. Жениться я не собирался, в быту был самостоятелен, а любви на горизонте не маячило. В общем, вполне серая, скучная жизнь, в которой случилось наконец-то некое событие. Которое, несомненно, заинтересовало меня как специалиста и просто как обывателя…
ххх
Яркий свет заливает мир
Россыпью нежных красок
Покрывая вуаль,
Сплетённую чьим-то рассказом.
Фиолетовые тени
Прячутся в свете заката.
Мы все идем по пути,
Идем и идем куда-то…
Идем и ведем разговор
С кем-то невидимым миру,
Где солнце садится в краски
Намешанные в палитру….
Монолог
Смерти души нет. Загробный мир, как другое измерение, в котором остаются наши истинные сущности. Место, где мы становимся всезнающи. Место, в котором мы обретаем свой истинный голос. Место, в котором мы можем помогать живым. В моем случае, это было через сны.
Через несколько лет после смерти мать пришла ко мне ночью. Села, сказала, что есть время до петухов. Что я могу задавать ей любые вопросы. Я задавала – она отвечала. Потом я выкарабкалась из сна с четким ощущением полной реальности происходящего. Пошла попила, покурила в ночи, подумала. Легла на кровать и буквально увидела, как проваливаюсь опять в эту комнату, где сидит, ждет меня мать…
Мы продолжили разговор. В предрассветном сумраке, с первыми петухами – она ушла. Мне осталась память о произошедшем и чувство полной реальности того, что произошло.
Чувство потери близкого человека подступило так остро, что справиться с ним было нелегко.
Я до сих пор помню этот сон во всех мельчайших подробностях. Знаю, что это был прямой контакт. Впоследствии их было у меня много.
При жизни любви матери я не испытала. Нет воспоминаний детства: как меня гладили, обнимали, целовали. Ничего подобного. Я чувствовала себя с рождения одинокой и ненужной никому. Но это моя история. Я любила этих людей. Любила, жалела. Как подросла, пыталась помочь им с бытом, много помогала по дому, всегда жалеючи. Так получилось, что после смерти мать отдавала мне свой кармический долг, не отданный при жизни. Она меня вывела в астрал, к чему я никогда не стремилась, да и не знала тогда, что это такое. И даже то, что я, сидя на лестнице своего дома, через почти двадцать лет после ее смерти пишу эти строки, есть и ее заслуга. Вся моя жизнь пропитана сказкой. Застрявшая между мирами, между навью и явью все основные жизненные этапы я проживала не одна, а с поддержкой неба, которое верило в мои силы больше меня….
Первый полет.
Сначала я прыгала во сне. Так смешно. Вставала, опиралась на что-нибудь руками и подпрыгивала, задирая ноги. Сама не понимала, что я делаю. Потом однажды я поймала ощущение отрыва от земли. И взлетела к потолку комнаты, в которой находилась. Легкое восторженное ощущение. Ты чувствуешь свое тело, оно имеет вес, но становится не плотным, а как-бы разрозненным на миллиарды атомов, ты и целый и разрозненный, размазанный с воздухом одновременно. Похожие ощущения в реальной жизни я ловила, когда кружилась в суффийском кружении. Ты кружишь и становишься невесомым, растворяясь в окружающем пространстве. Первые полеты, наполненные радостью, жизнью, любопытством от новых возможностей, восторгом свободы – несли в мою жизнь чувство освобождения от земных забот, от тягот тогда еще тяжелой, нерадостной жизни.
Материальный мир меня не любил и отвергал. Безденежье, постоянные неприятности и неудачи преследовали меня по пятам. Ощущение раздвоенного сознания, осознанной ночной жизни с полетами, приключениями и свободой, резко контрастировавшей с жизнью реальной.
Реальность не могла преподнести мне таких сильных светлых эмоций и вибраций.
Как выбраться из этой раздвоенной жизни тогда я еще не знала.
Во сне я всегда становлюсь собой настоящей. Открыла собственную глубину и даже придумала ключ, который потом открыл мне многие дороги. Стоило на ночь засыпая сказать: глубина, глубина откройся мне. Как проваливаясь в сон, я впадала в состояние собственного всемогущества, познавая собственную глубину и мудрость. Могла разговаривать с душами других людей, открывала для себя кто, о чем думает, что стоит за теми или иными событиями в своей жизни. Когда прибавились полеты, жить на земле, в реальном мире становилось еще тоскливее. И земной мир честно отражал мне все мои чувства. Большое земное зеркало отдавало обратно мне всю эту нелюбовь, каждый день. Неприятность за неприятностью, напасть за напастью.
Я смотрю на людей и понимаю, что я другая. Всю жизнь старалась быть «как все», маскировалась, мимикрировала, но я с другой планеты. Мне с ними нудно и скучно. Отталкивает их в основном стадное мышление. Основная часть всех знакомых мне лично – абсолютно не глубока, не интересна, не привлекает. Их интересы не трогают меня, т.к. в основном связаны с приобретениями чего-либо, но не с сотворением. Слишком просто. Слишком читаемы. Другое дело – в толпе иногда выхватишь взгляд и видишь, вот с твоего поля товарищ. И он тебя видит. И в этом молчаливом принятии осознание – не одинок. Кто-то еще мечтает, летает, чувствует и дышит…
Сегодня была еще одна встреча с Лолой. Я молча прочитал очередной, протянутый ей листок. Отложил в сторону.
– Расскажите о своей семье, о детстве
– Тут все стандартно и неинтересно.
Понятно, что в любящей семье я выросла бы другой.
Но это часть моей жизни, скрывать мне нечего, могу и поделиться. Отец, мать, старшая сестра.
Родители вечно заняты, не было тепла в доме, уюта. Остались воспоминания, как они приходили с работы, закрывались от нас с сестрой на кухне и сидели, ужинали, болтали о своем. Нас быстро выпроваживали из-за стола, и помню, как сидела под дверью кухни, в коридоре, чтобы быть хоть чуть-чуть к ним ближе. Сестра старше на пять лет. Садистка. Мучила меня каждый день. Получала удовольствие, когда я начинала кричать от боли или беспомощности.
Я маленькая совсем была, помню ее игры. Она кидала меня на кровать и душила подушкой. Била меня постоянно. Издевалась. Жаловаться было некому. Родители делали вид, что происходящее нормально. Говорили, что все дети дерутся. Они безумно ее любили. Точнее мать ее любила.
Меня воспитывали в строгости, я должна была всегда помогать старшей сестре, т.к. она старше, ей тяжелее. Все покупалось и делалось для нее. А я была, каким-то бытовым приложением к их картинке семейной жизни. Очень рано привыкла к одиночеству. Рано привыкла молчать и не жаловаться. Но и характер выработался в итоге и бесстрашие, и острое чувство несправедливости.
Мать меня не любила. Когда я маленькая болела, а болела я часто, и ей приходилось брать больничный, я просто сидела, заперта в своей комнате. Выходила на обед и загонялась обратно. Никаких разговоров, совместных игр. Ничего. Единственно, когда она ходила за грибами или ягодами в лес, брала меня с собой. Я ходила по лесу и мечтала там жить. Там было так спокойно. Красиво. Все свое детство я мечтала вырасти и уйти куда-нибудь. Постоянная агрессия сестры, материнское равнодушие. Я очень любила отца. Думала, что в его молчаливом спокойствии есть ко мне любовь. Потом, когда выросла, мать уже умерла, и я осталась с отцом и сестрой, он показал свое истинное отношение ко мне. Я не общаюсь с ними. И не хочу. Эти люди не дали мне ни капли любви. Не развивали. Не учили. Не вкладывались душой. Просто кормили, одевали в обноски сестры и всю жизнь и ждали – когда я вырасту. Потом, когда я выросла, я оказалась им бесконечно должна. Должна ремонтировать общую квартиру, должна их кормить, поить, быть домашней прислугой. Поедят за ужином, накидают костей куриных, прям на стол, рядом с грязными тарелками, вставали и шли отдыхать. А я, не терпящая беспорядка хваталась за уборку. Все время что-то ремонтировала дома, старалась приукрасить. Была по- сути служкой. В таких функциях меня и растили. А потом, однажды человек без лица на мой вопрос, почему я не как все ответил – Тебя такой сделали. Теперь я знаю, что сделали. Обесценили. Все что касалось меня, в доме было неважным либо высмеивалось.
Мои близкие, таким образом, тренировали свое чувство юмора, не понимая, какие травмы мне наносят. Лет в 10 -11 я шла по улице и если слышала смех, была уверена, что высмеивали меня. Втягивала голову в плечи и краснела. Если учесть, что лет до четырнадцати была и бита своей сестрой практически каждый день, картина моего детства складывается удручающая. Я встречалась с очень светлой личностью, она очень много обо мне рассказала. Так вот, есть версия, что если бы не моя семья, и выросла бы я в нормальных семейных отношениях, то была бы очень известной личностью. Занималась творчеством и меня бы ждала мировая слава.
Творчество в семье не поощрялось. Никто не смотрел на нарисованные рисунки, не снабжал красками и карандашами, не учил музыке. Просто слонялась по дворам, но домашних обязанностей в виде готовки, уборки и походов в магазин, никто не отменял. Меня растили удобной прислугой. Смешно было, когда лет с девятнадцати мои родители пытались найти мне «выгодную» партию и выдать замуж. Личности во мне никто не видел, и нести ответственность за развитие этой личности кроме меня было некому. Я росла в тоске и одиночестве, при этом было пару школьных подруг, но рассказывать им как было тяжело в жизни, было не в моих правилах. Я стеснялась своего незавидного положения и просто рыдала ночами в подушку. Слезы не приносили облегчения, т.к. я не знала, когда моя несчастливая судьба изменится, и не ждала от будущего ничего хорошего.
Были, конечно, и времена перемирия. Например, семейные праздники. Когда все надевали парадные наряды, накрывали столы и ждали прихода родственников.
Родственники, конечно, понимали, что отношение к детям в семье далеко не равное, но все тактично молчали. Я привыкала быть человеком, в сторону которого все махали рукой, как нечто само собой разумеющееся. Только моя тетушка, видела, что происходит и искренне жалела меня. За что я и полюбила ее всем сердцем.
С матерью произошла тоже мистическая история. По – сути, я познакомилась с ней как с человеком, будучи глубоко беременной, разведенной в 24 года, ухаживала за ней умирающей. Но была мистическая предыстория. За несколько лет до ее смерти у нее обнаружили неоперабельный рак желудка на последней стадии. Слишком поздно она пошла к врачу. И когда пришла из больницы, кинулась на колени перед иконой, что досталась ей от ее матери и висела у нас в коридоре, перед входом, на виду. И начала неистово молиться, что бы господь дал ей еще время. И время вывести Меня в люди и поставить на ноги. Я думаю, тогда до нее уже через тонкий мир немного стала доходить информация об одной из важных ее кармических задач. Дело, в том, что мои родители были сами по себе люди творческие. Отец очень талантлив, мама любила петь и занималась в детстве в театральном кружке. Но когда они встретились и стали жить вместе, то очень зацепились за материальное. И одним из девизов нашей семьи был – творчеством не прокормишься. Они настолько были уверены, что поэзия, рисование, музыка никому не нужны и что за это не платят, что не развивали никаких способностей в своих детях. А дети-то были способные. Сестра была дана как тренировочное поле. Она отменная актриса, очень музыкальна. На ней они должны были отработать гармоничное развитие творческой личности в семье и подготовиться ко встрече со мной. Не выполнив свою кармическую задачу, они получили полную психопатку мою сестру, т.к. не развитые способности и отменный темперамент вылились в агрессию к окружающему миру и бешеный эгоизм от неправильных установок в семье. Отец же аккумулировал свою творческую энергию в то, доступное, на чем можно было зарабатывать по его мнению. Стал инженером. И очень много потерял.
Поэтому, когда смерть замаячила на горизонте мать, наконец, обратила внимание на мою скромную персону, понимая, что упустила в своей жизни что-то важное. Просто интуитивно поняла. И эта молитва дала ей несколько лет жизни. Как-то волшебно нашелся врач – экспериментатор, провел срочно операцию, желудок отрезали, полностью практически весь он состоял из опухоли. Но когда позади остались больницы, тяжелое лечение, она забыла про свои молитвы. И все вернулось на круги своя. А перед самой смертью через несколько лет, рак ее настиг опять, я ухаживала за ней и у нас появилась возможность хоть поговорить нормально. Она буквально исповедовалась мне, зная, что умрет. Она рассказала мне о своей простой жизни все. Чем жила, что чувствовала, о чем мечтала.
Очень больно было это вынести. Но самое интересное началось после ее смерти. Она стала приходить ко мне во сне и буквально помогать во многих моих делах. Я могла спросить, о чем – либо и она мотала головой, в ответ на вопрос – да или нет. Сначала это были робкие встречи, но потом наше общение становилось более плотным. Немного отпустила, когда я вышла второй раз замуж. Она одобрила кандидатуру моего мужа, пояснив, что будет нелегко. Но легких путей тут никто и не выбирал. Вот так получилось, что я сейчас общаюсь и з всех своих родственников только с матерью, да и то с того света.
И есть еще одна мистическая история, про мою тетушку, но это тоже мистика и сейчас говорить я об этом не хочу.
– Что Вы чувствуете по отношению к сестре?
– Ничего. Раньше жалела. Любила в своей душе. Жалела, как глупую и убогую. Она всю жизнь всем врала про меня. Сама напакостит, а всем ходит, рассказывает, что это я наделала. Все вокруг ее в итоге жалели, меня представляли монстром. Она упивалась. Гадости говорила. Помню момент, как тяжело мне было ее ударить в ответ. Когда я стала подрастать и регулярные избиения не прекращались, я поняла, что надо бороться. Мне было очень тяжело ее ударить. Потом, мне много раз приходилось защищаться, и никогда в этой жизни я не ударила ее с полной силой. Потом я и жалеть ее перестала. Мне помогли. Но это тоже информация через сны.
–Расскажете?
–Я устала. Сегодня мы затронули неприятные воспоминания. Пойду домой. Давайте в следующий раз?
Я приду. Мы главное с вами не проговариваем. Не важна моя семья или я. Важно мое предназначение. До встречи.
Встала, поправила пиджак, накинула сумку на плечо и ушла.
А я остался в задумчивости. Маленькая сумасшедшая жизнь одного человека. Не похожа она на забитую с детства, видел я таких, затравленных. Сильная – в глазах упорство. Смогла перебороть себя. Не скатилась в агрессию. Жила с надеждой вырасти и уйти от семьи. Молодец. В таких ситуациях, когда в равнодушии близких теряешь себя – лучше уйти. Найти себе других близких. Очертить свой круг. Не скатиться в обиды, а продолжать жить и верить людям. Интересно, а она верит кому-либо? Она вообще мне интересна. Детский взгляд, детские стихи. В общении с ней что-то пробуждается у меня в душе. Что-то живое шевелится, и просит обратить на себя внимание.
Сегодня решил домой пойти пешком. Дорога до дома заняла почти час. Шел, разглядывал людей. Много маленьких миров вокруг меня. Ходят, суетятся. Закат был потрясающе красивый. Я как-то остро начал ощущать красоту окружающего мира, природы. Начал замечать новые краски. Что-то происходит внутри меня, какое – то оживление. Хочется жить. Дышать полной грудью. Влюбиться, наконец.
И с момента первой встречи с этой женщиной у меня в кабинете прошло уже две недели. И две недели как я перестал покупать колбасу и практически не ем мяса. Не хочу. После мяса ощущается тяжесть, приземленность какая-то. Сейчас зайду в магазин, куплю овощей, сделаю вечером салат и нажарю картошки.
ХХХХХ
Монолог
Запишу один из своих снов.
Морозный зимний вечер. Я, отпустив извозчика, решила прогуляться и присаживаюсь на лавочку в парке. На мне теплое шерстяное пальто, накидка из песца, шляпка с черной вуалью. Очень маленькие аккуратные женские ручки затянуты в теплые черные перчатки. В руках сжимаю книгу в коричневом кожаном переплете.
Я пожилая уже женщина, сижу, смотрю на розовый зимний закат, перебираю страницы.
В моих руках единственная книга, которую я писала всю жизнь. Я довольно известная писательница и в моих руках история, однажды придуманная и перенесенная на бумагу. Это любовный роман, рассказывающий о любви балерины и простого клерка. История великой любви, что протянулась через всю жизнь главных героев и была написана в течение всей моей жизни. Писала я ее от лица героини, романтичной девушки с огромным сердцем. Героям моей книги не суждено было быть вместе. Они всю жизнь любили друг друга, но судьба подарила им всего лишь несколько встреч. Героиня в конце романа умирает от чахотки на руках своего возлюбленного.
Сижу, перебираю такие родные страницы и чувствую полный покой, умиротворение, тихую поступь собственной старости. Выдуманная сказка о вечной любви позволила мне стать кем-то. Благодаря этому роману я узнала, что такое ежедневная работа над собой. Научилась отпускать свое воображение и нашла свое предназначение в этой жизни. Мой труд окрасил годы моей жизни в яркие цвета, заставив поверить в себя, в свой талант и выразить его в творчестве.
Слышу скрип снега под ногами. Где-то недалеко едет извозчик, погоняет лошадок. Тихое умиротворение зимнего вечера. На лавочку подсаживается красивый мужчина в возрасте. Благородные черты лица, добротная одежда. Смотрит на переплет в моих руках и начинает говорить.
Незнакомец – глядя в закат, рассказывает мне историю знакомства с некоей молодой девушкой. Сначала она ходит в балетный класс, потом выходит на большую сцену. Он говорит и говорит. И в его рассказе я слышу мужскую версию моего романа. Начинаю понимать, что мой выдуманный роман оказался настоящей историей двух влюбленных, один из которых сидит сейчас передо мной. Он рассказал, как сильно, пылко и горячо он любил мою героиню. Что судьба не дала им быть вместе и только пару недель в Одессе, перед ее смертью, им было подарено маленькое счастье провести время вдвоем.
Он договорил, солнце давно уже ушло за горизонт. Потом поднялся и ушел.
