Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.
Шестая рота
Ни шагу назад! Мы с марша и в бой,
Еще не успев окопаться.
И небо как будто берет голубой,
Под ним нам теперь продержаться.
Атаку отбили, готовы к другой,
Уже приготовили фланги.
И пули свистят, нарастающий вой,
Безумие тысячной банды.
И бьют минометы, прицельный огонь,
Убитыми многих теряем.
И раненых стоны, и лужами кровь,
Но знаем, за что умираем.
Погиб командир, роту принял комбат,
Бандиты уже окружают.
И сильный туман, пули бьют наугад,
Вертушки в туман не летают.
Дрожит высота две семерки и шесть,
И тени бандитские рядом.
Огонь на себя, а наводчик лишь – есть!
Своим же накроет снарядом…
И ветер затих, испугался войны,
И солнце в дыму потерялось.
И рота десанта в защиту страны,
Их шестеро только осталось.
Первое задание
Ущелье, дым, осевший от снаряда,
Зеленку плотно взял туман.
А мы глаза и уши у спецназа,
И где-то там скрывается душман.
Взлетела стайка птиц по косогорью,
Вспугнули их, зачем им улетать.
И мы идем чуть видимой тропою,
И сквозь туман, пытаясь различать.
А впереди хруст ветки на изгибе,
И автоматы бьют свинцом по нам.
И лейтенант, отброшенный при взрыве,
Без ног уже, но подползает сам.
И рвется кровь сама собой наружу,
Успеть ее, узлом остановить.
И я топчу ту кровяную лужу,
А мне нельзя без боя уходить.
И я пошел, срывая пулей листья,
Врага настиг мой автоматный залп.
А лейтенант уже со мной простился,
И не словами, а глазами рад.
Ползком, вдвоем не меряя шагами,
Мы оказались скоро у своих.
И он живой, но не пойдет ногами,
И мне идти выходит за двоих.
Видно Бог не открыл нам ворота
(воспоминая выжившего)
Сколько нужно секунд чтобы память твоя,
Встала в рост и пошла вспоминая.
Там внизу под тобой вековая Чечня,
И она для тебя не чужая…
Наша рота тогда получила приказ,
Удержать высоту ключевую.
У подножья ее, взяв на плечи запас,
Мы в тропинку врастали живую.
В сотнях метрах дозор замечает врага,
Первый бой для разведки фатальный.
Накрывает туманная серая мгла,
И ответ пролетает печальный.
Их там столько стволов, может тысячи две,
И бандитов загнали в ловушку.
Легкий бриз или дрожь, пробежав по спине,
Как поднять туда легкую пушку.
И по ходу совсем уже приняли бой,
Растянувшись в большую цепочку.
Третий взвод как один не остался живой,
Мы с потерями заняли точку.
Но и там, на верху рев снарядов и мин,
Черный дым, поднимая туманы.
От осколка погиб боевой командир,
И от пуль на груди алым раны.
Посерела луна, горный воздух и гарь,
А бандиты все рвутся в атаку.
Что ты подленько так днем последним февраль,
И за что уготовил нам плаху?
Роту принял комбат и команды его,
Разрывая охрипшие связки.
«Не пропустим сынки мы сюда никого»,
И горят на нем красным повязки.
И косили тогда мы бандитов косой,
И стреляли, кого не скосили.
Вот и утро пришло, умывая росой,
Мы ведь здесь для защиты России.
Нас осталось всего, если точным быть шесть,
Полегла вся травинкою рота.
И хотели тогда мы за всех умереть,
Видно Бог не открыл нам ворота.
И за наших ребят
Что такое война,
Знает, кто там бывал.
Ротный просит огня,
Рану сам бинтовал.
И ложится снаряд,
Его точности в цель.
И еще три подряд,
Для бандитов постель.
Разнесет по земле,
По зеленке платки.
Только пуля в ноге,
И кричат мужики.
Корректируй и нам,
Мины близко летят.
Залп один по врагам,
Маскировки горят.
И в низине смотри,
Банда скрылась в туман.
Их достать изнутри,
Покосить как бурьян.
И стучатся слова,
Свистом пуль долетят.
К тем, кто там у ствола,
И за наших ребят.
Лабиринты Кремля
Лабиринты Кремля,
Паутиной заученной мысли,
Золотят вензеля,
И слова аккуратно повисли.
Километры ковров,
Коридорами стелется тайна.
И не слышно шагов,
И судьба у хозяев случайна.
Гиацинтами век,
Их порою бывает недолог.
Чем мудрей человек,
Тем плотней закрывает свой полог.
И звенящей тоской,
Распластавшись ажурной лепниной.
И находит покой,
В том величии жизни невинной.
Красотою обманувшись
Белый снег упал на осень,
И замаялся слезою.
Век его совсем не прочен,
В синей дымке с белизною.
Мир стремимся к совершенству,
И души своей и тела.
К одинокому блаженству,
Снега капелька летела.
И несло ее в тумане,
Одинокою пушинкой.
И кружило в урагане,
Белокрылою снежинкой.
Но земли едва коснувшись,
Потеряла свою силу.
Красотою обманувшись,
И нашла свою могилу.
Глоточек веры
Искала ночь небесного огня.
И горизонт, из жизни убегая.
И искры жгут сознание маня.
И память рвет, листы все не читая.
Слов наболевших роем на губах,
Им улететь, но не пускает правда.
И поздним гостем к вам приходит страх,
И просит приютить его до завтра.
И режет небо молниями свет,
Звон колокольный льется громче грома.
И все кругом один какой-то бред…
И страшно все, что так давно знакомо.
Вишневый сад цветет совсем ни так.
Запах черемух не щекочет нервы.
И одеялом накрывает мрак.
И где глотнуть один глоточек веры.
Ложь застыла на губах
Все небо, исчертив огнем,
И красотой манит и страхом.
И мысли все плывут о нем,
Все разорвать единым махом.
Сказать, раз нет и все забыть,
И ждать, что счастье где-то рядом.
И не к лицу себя винить,
И вспоминать вишневым садом.
Романс, плывущий в облаках,
Едва коснется только слуха,
Меня уносит на руках,
Та придорожная разлука.
И близко мы и далеко,
В венчальном счастье покрывала.
И на душе совсем легко,
И правда все, что я скрывала.
И ложь застыла на губах,
Свинцовой тяжестью восторга.
И страх уже давно не страх,
Не признает он жизни торга.
Восход запутает закат
Я нарисованные мысли,
Повешу в рамку на стене,
И там слова мои зависли,
И паутиной на стекле.
И душу, господи очисти,
Ни дай потом сгореть в огне,
Я нарисованные мысли,
Повешу в рамку на стене.
Любовь цветет вишневым садом,
И к солнцу тянет лепесток,
Объять, стремясь любовным взглядом,
Вновь распустившийся цветок.
Все удивительное рядом,
И почему так мир жесток?
Любовь цветет вишневым садом,
И к солнцу тянет лепесток.
За горизонтами простора,
Восход запутает закат,
И оба там у небосвода,
Одновременно закружат.
И им желаемо раздора,
И кто в итоге виноват?
За горизонтами простора,
Восход запутает закат.
Жалость
Переплетаются слова,
Канатом лжи, веревкой правды.
И паутиною молва.
И утолить цинизма жажды,
Хоть раз приходится однажды.
И разговор свести свой в крик,
Душой больной и сердцем робким.
И где исток его возник?
И ты себя, считая кротким,
И так хлестнул словцом коротким.
Нагромождениями жизнь,
Все превращает в фарса хаос.
И ум умеющий постичь,
Еще не зная, что осталось,
Прольет на сердце ваше жалость.
Все понять
Рассвет сиреневым букетом,
Плывет в открытое окно,
И как бельем полощет летом,
И принесет что суждено.
И ветер треплет занавеску,
И превращая в паруса.
И бьет в лицо причиной веской,
Не различая голоса.
Что есть сейчас, не понимаем,
И заколдованную даль,
Тоскою вечности мечтаем,
И пьем застывшую печаль.
И воздух мажем по ладони,
Чтоб тело все могло дышать,
И бьют копытом мысли кони,
И гонят от себя сбежать.
На ту развилку за лугами,
Где навсегда осталась пыль,
И подержать восход руками,
И корчевать души пустырь.
И вознестись не возносившись.
И не меняя поменять.
Когда мгновением забывшись,
Ты можешь сразу все понять.
Опустошенные мечты
Опустошенные мечты…
И путь по замкнутому кругу.
Пространства нет и высоты,
Уносит их в сплошную вьюгу.
Пространства нет и высоты,
Уносит их в сплошную вьюгу.
Что им пришлось там испытать!
Пройти сквозь ад… В воротах рая,
Их смерть устанет ожидать,
Жизнь монотонно убивая.
Их смерть устанет ожидать,
Жизнь монотонно убивая.
И выжить, как они могли,
Концлагеря, сменив ГУЛАГом?
И в топках их живыми жгли,
Уничтожая шаг за шагом.
И в топках их живыми жгли,
Уничтожая шаг за шагом.
Так встанем все кто на земле,
Хранит еще немножко веру.
Они сгоревшие в огне,
Смогли испить и нашу меру.
Они сгоревшие в огне,
Смогли испить и нашу меру.
Всю боль забравшие собой,
И мук, которых нам не видеть.
И наш покой их вечный бой,
И Бог не дай нам их обидеть.
И наш покой их вечный бой,
И Бог не дай нам их обидеть.
Свобода и любовь
Что в жизни важное совсем?
Свобода только, и любовь.
Свобода – сдвинет призрак стен.
Любовь – по венам движет кровь.