Сны мои хрустальные

© Петроченко Г.А., 2020

© Оформление, серия, Издательство «У Никитских ворот», 2020

«Среди скорпионов и змей…»

 
Среди скорпионов и змей
Уже налетался я, видно.
Я ветер-чудак Весновей,
И мне за судьбу не обидно.
 
 
Летаю и солнцу шепчу
О том, что проснулась природа.
В пустыне летать не хочу.
Мне нужен восторг и свобода!
 
 
Мне нравятся лес и поля,
Высоты и думы о вечном,
И матушка наша Земля
В наряде её подвенечном.
 
 
Мне нравится в лужах хрусталь
И звон колокольный тревожный.
И синяя-синяя даль,
И белый песок придорожный.
 
 
Мету, разметаю тоску
Селений на склоне прибрежном.
И песни пою роднику
О нежном, о трепетно-нежном.
 
 
Среди скорпионов и змей
Давно налетался я вволю.
Я ветер-чудак Весновей,
Гоняюсь за птичками в поле.
 

«На холсте написала бы всю красоту! – …»

 
На холсте написала бы всю красоту! —
Яркий, огненный свет с розоватою тенью.
В красный край облаков окаймила б мечту,
В фиолетовый – мыслей неясных сплетенье.
 
 
Чтоб увидели все отблеск дня на воде,
Чтоб услышали все всплеск воды приглушённый!
Ночь придёт, упадёт, и не будет нигде
Позолоты такой на земле отрешённой.
 
 
Если я без тебя потеряюсь в ночи,
Значит, просто в ней света, забывшись, искала.
Нарисую тебя безо всяких причин —
Я тебя одного сотни раз рисовала.
 
 
Чтоб увидели все, чтоб поверить могли,
Что видение ты, но такое живое!
Ночь придёт, упадёт, не касаясь земли,
Затушует мой холст и размоет.
 

Весна

 
Как дышится сладко! Под прелой листвою
Уже оживает весенняя зелень.
Движением лёгким на тёплую землю
Спустилась весна и томит, как неволя.
 
 
Ах, взять бы да спеть о прекрасном и нежном,
Явившимся мне обещанием светлым,
Дыханьем грозы, дуновением ветра,
И лучиком тонким на небе безбрежном!
 
 
Земля пробудилась. Все звёзды под утро
Упали неслышно вдали за рекою.
И столько вокруг тишины и покоя!
Лазурная гладь и чуть-чуть перламутра.
 
 
Весна – сама нежность, напевы свирели!
Красивые сны и красивые лица.
А сердце как будто чего-то боится:
Любви ль долгожданной, грозы ли в апреле?!
 

«Облагороженный ландшафт…»

 
Облагороженный ландшафт,
У замка розы.
Освобождается душа
От сна и прозы.
 
 
Невесть откуда и куда,
Стыдясь рассвета,
Летела, падала звезда,
Блистая светом.
 
 
И нестерпимого уже
Такая малость!
Роса рассыпанным драже
Переливалась
 
 
И умывала всех зверей
И насекомых.
Открой же двери поскорей
К тебе влекомой!
 
 
Я шла к тебе одна в ночи,
Порвалось платье.
Так пожалей и заключи
В свои объятья!
 
 
Испитый ковш из тёплых рук —
Дарёный кубок.
Глаза в глаза… и жадно вдруг —
В награду губы!
 

Пригласите меня в путешествие!

 
Усадите меня и укутайте,
Раз присутствием здесь обозначились.
Удивите меня и запутайте,
Расскажите о чём-нибудь значимом.
 
 
О погоде, о разных явлениях,
О высоких своих достижениях.
Я послушаю вас с умилением.
У меня же к вам есть предложение:
 
 
Пригласите меня в путешествие!
Раз в году – хоть одно происшествие!
 
 
В тёмный лес до небес, где все ягоды
Осыпаются наземь от шороха,
Ото всей суеты, неприятностей…
Говорите, пожалуйста, шёпотом —
 
 
Мы с лесными общаемся духами.
Вы их всех угостите конфетами.
Осторожного вас я задумала
В заблужденье ввести несусветное,
 
 
Что скакать вы по свету отправитесь
На испуганной лошади в яблоках.
Без меня вы с невзгодами справитесь,
Но с расстройствами будете явными.
 
 
Отравляя себя сигаретами,
Вы впадёте надолго в депрессию.
Или в транс, не дай бог! И поэтому
Я спасу вас немедленно, если вы
 
 
Пригласите меня в путешествие!
Раз в году – хоть одно происшествие!
 

«Пои меня мёдом, дурманом-травой…»

 
Пои меня мёдом, дурманом-травой,
Пока ты со мною, пока ты живой!
Покой от ладоней, надежды слова —
Пока я с тобою, пока я жива!
 
 
По Божьему слову с тобою в полёт!
Трава отцветает, с горчинкою мёд.
Нас дикого солнца горячего луч
Слепит и сжигает, манит из-за туч.
 
 
С тобою не страшно, ты щит и броня!
Скажи мне, признайся, ты любишь меня?
Взлетает признанье и тает во мгле:
– Мое притяженье! Мой свет на земле!
 

Коста-Рика

 
Страна впечатлений и давней мечты,
Где бренное тело в тени отдыхает,
Где райские пальмы и солнце, и ты!
И птички-колибри повсюду порхают.
 
 
А, может быть, имя колибри – Каприз?
Его проявленье – одно дуновение.
Твоё появленье – один тёплый бриз.
Твоё проявленье – моё вдохновение!
 
 
Волны поцелуи, игра нежных фраз…
Как пенного моря прекрасны порывы!
Твоё проявленье – один парафраз!
Моё восхищенье – полёт над обрывом!
 

Разговор по душам в метро

 
Моя Рублёвка – от Рублёва,
Не от продажного рубля.
Царь не поймёт, а Бог далёко…
Гудит Земля.
 
 
Из беспросветности – по рельсам,
Как свет прожектора в тоннель,
Издалека, последним рейсом,
С Коко Шанель.
 
 
Ну что нам выстроенных башен
Какой-то пик, какой-то крен!
Мир словно пьян и бесшабашен,
И всем свой крест!
 
 
Перевожу: «Вы так промокли!
Вы подозрительно бледны!
Ах, почему так сильно стёкла
Затемнены?!»
 
 
«Да, гардероб не по погоде.
Excuse moi, виной l ’amour».
Об увлечениях, о моде…
Один гламур.
 
 
Не эфемерность во флаконе,
А красота, огромный труд.
И пусть шифоновые кони
На небе ждут!
 
 
«Благодарю, madame, позвольте
На том откланяться, пока!»
Глаза, тепло, и кольца, кольца! —
Её рука.
 

«Так времени мало! Как связь меж пространствами…»

 
Так времени мало! Как связь меж пространствами,
Глаза бесконечности. Их порождение —
Коралловый след с неземными убранствами.
Коротенький миг – наше здесь нахождение.
 
 
Ранимая тварь – там, где дали бездонные,
С желанием жить – изначально повержена.
Томленье страстей, и от них обездоленность,
А сердце любовью, любовью изнежено!
 
 
Из неги да вплавь! Да с трепещущей, алою!
Вверх руки и лица! Да будет даровано!
Разверзнется бездна… я капелька малая,
И райские птицы сидят недотрогами.
 
 
Ах, умница-ангел! Какие видения!
Один только взмах – голубая рассеянность!
До судного дня, от момента рождения,
Во имя любви и во имя спасения!
 
 
От имени солнца – огонь и затмение,
От имени звёзд – пелена, только белая.
И пусть я зажглась на одно лишь мгновение,
Я – искорка светлая! Я – искорка смелая!
 

«Среди огней и блеска ледяного…»

Моему благородному рыцарю

 
Среди огней и блеска ледяного,
Среди толпы, в дожде аплодисментов
Мой нежный взгляд и роз благоуханье
Из ложи красной, бархатной и мягкой.
 
 
Искрится весь и пол, и потолок,
И виснут вниз дрожащие гирлянды.
В который раз я слышу этот звук —
Дурманящий, как пение сирены!
 
 
Когда вблизи сверкает серебро,
Твой чёрный конь с распущенною гривой
Косит и фыркает, он – чёрт и смерч!
А ты горяч! И холоден! Всё сразу!
 
 
Мой бог земной, загадочный и строгий!
Неотразимый в кратком проявленье
Отваги и величественной страсти,
Что, дух взорвав, оковывает в страх!
 
 
Ударит гром, и сотни острых стрел
Пронзят меня, как только я приближусь.
Я шлю тебе воздушный поцелуй!
Сама – гроза и воплощенье страсти!
 

Белый вальс

 
Возносящийся ввысь, позабытый почти,
Из эфира – по белому мрамору
Невесомой волной вдохновенный мотив,
Приглушённый и чувственный,
                                         отголосочно-храмовый!
 
 
И внимает ему утомлённая ночь,
И срывается тюль с кружевами
Белой птицей шальной, встрепенувшись, в окно!
Так я чувствую Вас и лечу вслед за Вами!
 
 
Так врывается в ночь неподвластный порыв —
Проявленье любви грозовое!
Утоленье любви, небу душу открыв,
Задевание струн за живое.
 
 
И далёкой звездой освещённый асфальт
До утра, до зари – фиолетов.
Белый вальс! Томный вальс! Только вальс!
Из любви – для меня, напоследок!
 

«Когда сгорают временные рубежи…»

 
Когда сгорают временные рубежи,
Я существом без пола и без возраста
Гляжу в огонь и ощущаю жизнь
Такой, как есть, – из света и из воздуха.
 
 
Из влаги я. Я мыслю, я дышу!
Взахлёб! Ноздрями, порами и жабрами.
Но я не понимаю, я спешу
Постичь её, коварную и жадную.
 
 
И даже алчную, до муки и страстей,
Её абсурд намеренный – во благо мне.
Но я живу! И упиваюсь тем,
Что я струюсь! И что живая влага я!
 
 
Когда стираются земные виражи,
На том краю с неотвратимой бездною
Выходит смерть и обновляет жизнь.
Круг замыкается над пропастью разверстою.
 

«До странного звона натянутость струн…»

 
До странного звона натянутость струн!
Слова, растворяясь, теряются в боли,
Но впавшая в крайность, с избытком грехов,
Сама по себе я пою в один голос.
 
 
Уйми мою душу, мой ангел, мой друг!
Сама я себе помогать разучилась.
Ты видишь, ты знаешь, ты житель небесный,
А я только мошка небесного свойства.
 
 
Но я продолжаю, поверх чьей-то воли,
Хотеть, уповая, того, что не дадено.
Дарёного счастья хоть тень на лицо!
Но только одно лишь подобие лика.
 
 
Возьми меня за руку! Я за тобой
Пойду, от любви всё равно что слепая,
В одеждах-лохмотьях, и вновь будет солнце!
Калёное солнце, белей белизны!
 

Наводнение

 
Чистота небесная, задержи мгновение
Тихой, светлой радости тенью на челе!
От предубеждения до повиновения —
Самое холодное время на земле!
 
 
Словно птицы пением, словно волны рокотом,
Страсти наводнение, с горечью и без,
Мои руки – нежностью, мои губы – шёпотом,
Моё сердце – трепетом на тебя с небес!
 
 
Словно ввысь взлетая, словно в пропасть падая,
Наполняю поры немощью, что всласть!
Разрывая сердце, и тем сердце радуя,
Отдавая, бедное, всё тебе во власть!
 
 
Боже! как прекрасен ты в этом нервном хоре!
Донельзя чувствителен и безмерно слеп.
Я тебя купаю в этом синем море,
Самом удивительном море на земле!
 

«Бездонный космос и зима…»

 
Бездонный космос и зима,
И излучает небо холод.
И я, сошедшая с ума, —
Блаженный страх, священный голод.
 
 
В косых подпалинах разлом,
И перламутр внутри, что дышит.
А я – за Ним! И напролом!
Пока Он есть, пока услышит!
 
 
Мой милый призрак, не слуга,
Не повелитель мой и в белом.
Он почерневшие снега
Невесть зачем мне красит мелом.
 
 
Недосягаемый! И впредь
Не мне, растерянной, в угоду!
Я на него хочу смотреть
Во все глаза, как солнце в воду!
 
 
Его черты – всех тонких струн
Один аккорд, одно томленье!
Мои глаза – свет диких лун,
И – сожаленье!
 

Пробуждение весны

 
Из ничего, для остроты, туман вечерний,
Дремотный сон, размытый фон и мрак пещерный.
Обыкновенный конденсат, озноб до дрожи.
И тишина! Но всё ж весна сильней, похоже!
 
 
В окно – рассвет, и нежный свет струёй проточной!
Весенний дух, весенний дождь, ещё молочный!
Твои шаги, шуршащий плащ, и за рекою
Весенних гроз издалека – восторг с тоскою!
 

«Прощай, моё лето в пушистых ресницах…»

 
Прощай, моё лето в пушистых ресницах,
В зелёных одеждах – травинки в петлицах!
За мной уже осень пришла и стучится.
Мы встретимся снова, такое случится.
Моё отраженье в лазоревом мае.
Я там, как живая, но только немая,
Печальная нимфа, одна над водою,
С мечтою своей и своею бедою.
Где грусть и смятенье, без сна и покоя,
Я там проходила, взмахнула рукою.
Отдай меня ветру! – он ищет простора —
Задумчивых глаз непокорного взора.